No more

Они смотрели на него. Их взгляды прожигали в нем дыру каждый раз, когда Томас шагал по коридору. Их взгляды скользили по нему грязными щупальцами, когда он выслеживал цель на миссии. Их взгляды сталкивали его с крыши, когда он часами стоял на посту. Томаса никак не покидало желание отряхнуться, чтобы смахнуть их с себя – настолько они были реальны. – Уолтер проболтался, – сообщил Леон. – Но ты не беспокойся, мы с ним мило побеседуем. Урок он усвоит. Томас благодарно кивнул, в душе понимая, что это ничего не изменит. Он сам виноват в случившемся. Он, а вовсе не болтливый новичок. И от этого нисколько не легче. Взгляды никуда не исчезли – напротив, теперь их стало больше. Леон смотрел с сочувствием, Марко – с беспокойством. Во взгляде Билли он видел понимание с толикой осуждения. Уолтер смотрел испуганно и обходил его стороной; Томас учтиво скалился в ответ. А Дауд смотрел. Просто смотрел. Гораздо чаще, чем раньше, подолгу задерживая на нем взгляд, и от этого взгляда внутри все холодело, а кожа горела. Но каждый раз, когда Томас оборачивался, мастер смотрел совершенно в другую сторону. Во время вылазок им все чаще встречались больные чумой. Райан, раньше любивший подманивать крыс к стражникам, теперь шарахался в сторону, стоило ему только услышать писк. Теперь в свободное время им регулярно приходилось зачищать территорию от грызунов и появляющихся плакальщиков. – Вот черт, – выдохнул Стивен. – Это, случаем, не Лоли? – Где? – Финн вскинулся, заметно побледнев. – Ублюдок, если ты пошутил, я тебе рожу начищу. – Да нет же! – в голосе китобоя проскользнула обида. – Вон, внизу. Томас глянул в сторону столпившихся возле костра людей. Одна из стоящих там девушек действительно была одета в одежду куртизанок. Но даже если бы с крыши можно было разглядеть их лица, Лоли Томас все равно ни разу не видел. Зато Финн поджал губы, пристально всматриваясь. – Я должен убедиться, что это не она. – Не глупи, – отрезал Томас. – Если они уже стали плакальщиками, ты все равно не поможешь, только дашь им заметить себя. – Я должен! – Финн шагнул к краю, высматривая место для перемещения. – У меня больше никого не осталось, Том. Пожалуйста. – Только быстро, – сдался китобой. – Но если хоть один из них уже близок к последней стадии, избавиться придется от всех. Финн исчез, тут же появившись на навесе возле соседней стены. Стивен нервно облизнул губы, неотрывно следя за движениями друга. Тот бесшумно спрыгнул на землю и медленно двинулся в сторону костра, но уже спустя несколько шагов резко развернулся обратно. Характерный звук плевков послышался раньше, чем Томас успел понять, в чем дело. Он действовал на автомате, мало думая о последствиях. Его сил хватило ровно на то, чтобы на несколько секунд замедлить время и перенестись к Финну в попытке вытолкнуть его с траектории атаки. А в следующее мгновение левый бок и половину лица китобоя обожгло болью. Томасу показалось, что он слышал крик, но не был уверен, кричал кто-то другой или он сам. Он рухнул на колени, пытаясь не потерять сознание. – Томас, держись, господи, только не вздумай подохнуть здесь, – Томас чувствовал, как его тянут вверх, чувствовал, как Стивен переносит его обратно на крышу, а в мыслях крутилась поистине абсурдная мысль: руку жжет из-за слизи хрустака или потому, что Дауд уже все знает? – Где Финн? – ассасин попытался самостоятельно перенестись, но с треском провалился. Ноги отказывались его держать, подкашиваясь. – Он мертв, – Стивен прижал его ближе к себе, стараясь не задевать поврежденный бок. – Том, черт, мне так жаль… Он с трудом повернул голову. Там, внизу, Финн лежал в изломанной позе, а над его телом столпились скулящие больные. – Все-таки плакальщики, – пробормотал Томас. – Стив, от них надо избавиться. – Не раньше, чем я верну тебя. Тебе нужна помощь. Томас схватил китобоя за руку, не позволяя переместиться. – Мастер не должен меня видеть. – Томас… – Он не должен, – упрямо повторил Томас, сжимая его ладонь. – Я доложу ему сам. Потом. А пока мне нужно спрятаться в старых комнатах. Ему казалось, что он прикрыл глаза всего на секунду, но когда он открыл их снова, они уже были на месте, а за окном практически ничего нельзя было разглядеть. Стивен помог ему опуститься на пол и выпрямился. На фоне полумрака его побелевшее лицо было видно необычайно четко. – Я принесу бинты, – бросил китобой, выскакивая из комнаты. Томас со стоном скинул испорченный макинтош. С камзолом могли возникнуть определенные трудности, поэтому он прислонился затылком к стене, тяжело дыша. Какая же паршивая ситуация. – Что произошло? Он невольно фыркнул. Да уж, Стивен очень изобретательно подошел к его просьбе не сообщать о произошедшем мастеру. Билли поставила возле него подсвечник и достала нож. – Я облажался, – выдохнул Томас и стиснул зубы, когда Лерк принялась разрезать на нем камзол. – Финн мертв. Билли молчала, аккуратными рывками избавляя его раны от одежды. Отблески света мешали Томасу увидеть выражение ее лица, но он догадывался, что увидит там. – Иногда я забываю, что не могу спасти всех, – китобой усмехнулся. – Я знаю, ты не одобряешь это. Ты ведь сообщишь ему? – Разумеется, – отчеканила она. – Я наложу повязку, но тебе лучше не шевелиться еще пару часов. Он кивнул, не смея перечить ей. Томас ненавидел терять кого-то едва ли не больше, чем это ненавидел сам Дауд. Только вот чье-то спасение все еще удавалось мастеру гораздо лучше. Стивен вернулся под вечер, угрюмо швырнул на пол меч и приземлился рядом с Томасом. – Что с Лоли? – спросил ассасин, заметив на рукояти капли крови. Стивен молчал едва ли не вечность, прежде чем его прорвало. – Не она это была, – отчаянно прохрипел он, сгорбившись. – Мы ошиблись. Томас смеялся долгие три минуты, прежде чем понял, что захлебывается слезами. Все было зря. Разъеденное кислотой лицо друга будет преследовать их в кошмарах до конца жизни. Томас пришел к Дауду сразу же, как только смог снова прямо стоять на ногах. И впервые видя столь четко отразившееся в глазах мастера потрясение, когда тот заметил багровый рубец на его лице, он не сумел сдержаться. – Мне так жаль, мастер, – криво улыбнулся Томас. – Кажется, теперь я тут главный по шрамам. Дауд почему-то не смеялся.