Угрозы Северной Кореи до добра не доводят

— Мы все умрем! — примерно так звучал припев в песне Твика.       Я мысленно хлопнул себя по лбу, но решил ему ничего не говорить, потому что знал, это может задеть его чувства, а повторения той истории с нашим спектаклем мне не хотелось. Тогда же вся школа на меня ополчится, говоря, какая же я мразь. Но, несмотря на все это, Твик мне нравился как друг, ведь, благодаря почти, да нет, всему городу, нам пришлось встречаться. Потому и времени мы с ним проводим больше. Я даже в шутку стал называть его «милый», конечно, он смущается, но виду не подает.       После его фееричного, а иначе никак это не назовешь, выступления, он с криками убежал со сцены, честно говоря, иногда приходится ставить под сомнение его адекватность. Мне же, как его «парню», нужно было его успокоить, как это сделать я не знал, но и оставить Твика не мог. Далее я просто сидел вместе с ним, пока тот орал, как ненормальный, что-то о Северной Корее. Спасением моим был звонок на урок.       Наконец время обеда, но и тут особо умные личности стали задавать вопросы, ответы на которые я попросту не знал. — Слушай, может, как-нибудь повлияешь на Твика? Он же всю школу на уши поставил. — спросил Картман, поедая курицу. — А что я могу сделать? — тут же дал ответ я ему, скучающе смотря по сторонам. — Ну ты же его парень — Парень? Как же, если бы вы знали, что это не так. Хотя, если начинаю вникать в это, то становится даже как-то грустно, что ли. — Простите, но тут я ничем помочь не могу, он в истерике никого не слушает.       И тут Эрик начал мне втирать про яйца в паре, мол, у кого они есть, тот и главный, но я только лишь позлорадствовал, когда его девушка подошла к нам. Его лицо стало тут же каким-то отстраненным, и было ясно, что у них проблемы в отношениях. Ха! А сам лезет в мои, смешно даже.       Перемена почти закончилась, и, бредя по не таким уж полным коридорам школы, я увидел знакомую белобрысую шевелюру, что испугалась хлопка собственного шкафчика. Дела приобретают все более скверный характер. Быстро преодолев расстояние между нами, я окликнул его. Никогда еще не видел его таким напуганным, хотелось что-то сделать, что б хоть как-то успокоить Твика, но, поскольку я попросту не умею этого делать, облажался по полной. — Тебе бы успокоиться, чувак, — на это он лишь несильно взял меня за куртку и срывающимся голосом сказал, что мы все сдохнем. Еще немного и я сдам его в дурку. — Никто не сдохнет — тут у него завибрировал телефон. Его истерика увеличилась в несколько раз. Я буду личным киллером нашего президента, если мой «парень» не успокоится в ближайшее время. Дело в том, что этот белобрысый идиот читает его твиты, боже, ну что за придурок.       Почти все мои предложения решения этой ситуации были отклонены. Кроме одной — испечь кексики. Хотя в этом не было особого смысла, но мне было спокойней на душе, когда я увидел, что и ему чуточку полегчало.       Вечером этого же дня я просто офигел от увиденного: вся его кухня была перевернута с ног на голову, а сам Твик был весь вымазан в креме: — Я тоже хочу кексов — неожиданно для себя произнес я.       И все было бы хорошо, он бы испек мне кексы, я бы их с удовольствием поел, и в дальнейшем насладились каким-нибудь фильмом. Но нет, он опять полез новости смотреть. Когда-нибудь я выкину всю технику в его доме и подарю топорик, идиот — он и в Африке идиот.       Дальше — хуже, на следующий день я услышал какой-то шум, и каково же было мое удивление, когда над нами пролетала ракета. Включив новости, мне стало ясно одно: — Ебаный ублюдок! — только и смог сказать я, а сам побежал к Твику.       Его отец сказал, что еле-еле смог заставить того успокоится. Поднявшись на второй этаж, я осторожно постучал в дверь и прошел внутрь. Мой парень сидел, уставившись в погасший телефон, как будто ожидая чего-то и, похоже, явно не меня. Честно скажу, терпение мое подходило к концу. Однако капля хладнокровности все же была. — Твик, — осторожно позвал я его. Он взглянул на меня, немного потухшим взглядом. Я его не узнавал — Так, милый, вставай, мы идем в парк. — знал бы я, чем это обернется никогда бы не пошел. Белобрысый придурок даже и не думал вставать — В чем дело?       Его глаза наполнились влагой и он, уткнувшись мне в плечо, зарыдал, как маленькая девочка. Хотя его можно было понять. Я обнял его и говорил какие-то успокаивающие слова, но этого всего было явно мало. Не в силах с собой совладать, я прильнул к его губам. Боже, да что я творю, я же не гей! Но это действие не вызвало какого-то отвращения или чего-то подобного, наоборот, внутри меня как будто что-то ожило. Твик же от этого даже дергаться перестал, я оторвался от него, когда он сам ответил на мой поцелуй. Нет! Это уже было ненормально. — Теперь успокоился? — с полуулыбкой спросил я. После утвердительного кивка, я взял его за руку и потащил прочь из этой комнаты, из этого дома.       И, как всегда, вроде все было хорошо, и, вроде как, Твик начал приходить в себя, даже предложил сходить на это чертово колесо обозрения. Я был не против, ведь если ему хорошо, то и мне спокойно. Все оборвалось в один момент, когда тот вновь прочитал твит от президента. Терпение подходило к отметке нуль, окончательным действием было то, что он закатил мне новую истерику       Вокруг бегали и кричали люди, я же не обращал на это абсолютно никакого внимания, но он был просто помешан на этом, все эти твиты от президента, да и гребаная Северная Корея, блять, я смету все на пути к его спокойствию. Однако, увы, успокаивать я не умел. — Господи! Что происходит?! — нервно спрашивал Твик. — Не стоит переживать, по-любому опять какая-нибудь хрень. — Прекрати так говорить, я больше этого не выдержу! — Послушай, я просто хочу что б тебе стало легче — А может я не хочу этого?! — Но в этом же нет никакого смысла. — спокойно ответил я. — Почему ты всегда такой логичный? Мне не нужно, чтобы ты решал все мои проблемы, мне нужно что бы ты, — тут он осекся, явно не зная, что сказать — я не знаю, что мне от тебя нужно! — Твик, милый, ты все это время психуешь, а я все это должен терпеть — я правда старался быть как можно мягче с ним, зная, какой он человек. — Ты не терпишь! Тебя просто бесят мои психи! — Послушай, Северная Корея не будет никого бомбить, иначе они потеряют поддержку Китая. — Да нахрен мне твои факты! — тут я уже не выдержал и просто наорал на него. — Блять, ну простите, что я не умею выражать свои чувства и эмоции по-другому, ты ведешь себя, как ебаная баба меня это заебало! — выдохнув, я спокойно продолжил — вот видишь, ты заставил потерять меня контроль.       Я просто развернулся и ушел, оставив его там одного, правда, мне хотелось вернуться, извиниться и обнять его, но, скорее, этого не позволила мне гордость. На протяжении нескольких дней я отсекал мысли позвонить или же прийти к нему. Похоже, сейчас веду как баба себя я. Однако, он продолжал наблюдать за тем, что пишет этот ублюдок в своем твите, и с каждым разом мне хотелось прибить его еще сильней. Продолжалось бы это долго, если бы не случай в столовой, благодаря которому я, наконец, понял, что мне нужно было делать.       Не мешкая ни секунды, я тут же побежал к Твику домой. Я чуть было не рассмеялся, увидев его за кучей спиннеров, однако я был безмерно счастлив увидеть его вновь. Вывести его на истинные чувства оказалось не сложно. Как же я был слеп к тому, что творится у него внутри. Потакал только своим эгоистичным желаниям, забыв про его собственные. В какой-то момент Твик раскусил меня, но вместо того, чтобы вновь истерить, мой парень обнял меня и прошептал заветное «спасибо». — Ну что ты, милый, спасибо в карман не положишь, — с хитрой улыбкой ответил я, обнимая его в ответ. Парень встал на носочки и легко коснулся моих губ — учти, я не гей! Но тебя я люблю.