***
Музыка громыхала, отражаясь от каменных стен. Саю чувствовала, как сбивается с ритма, как немеют руки, сжимавшие барабанные палочки. Звенели тарелки, завывала гитара, и хотелось заткнуть уши, спрятаться от этой какофонии… — Саю! — перекрыл все звуки окрик. — Саю! Она остановилась, переводя дыхание. Чуть подрагивала поверхность барабана, по которой миг назад пришелся размашистый удар. Кажется, все давно перестали играть — только она оголтело стучала палочками, оглушенная музыкой и собственными мыслями. — Простите, — выдохнула она, не зная, куда деть глаза от стыда. Энгири, их солист, ободряюще похлопал ее по плечу. — Ты сегодня что-то сама не своя. Не заболела? Он серьезно? Неужели не замечал, что «сама не своя» она уже полгода?... Саю отложила палочки и решительно поднялась. Никаких объяснений. Ей все это уже осточертело… В группу пришла, только чтобы чем-нибудь занять время, и только потом подумала, что лучше было бы вступить в студсовет. Вся эта громкая музыка, отчаянные попытки попасть в ритм не для нее. Скажи ей кто год назад, что она будет сидеть за барабанами, она бы ни в жизнь не поверила. И как теперь сказать это ребятам?.. — Простите… Мне нужно на воздух. Она толкнула дверь подсобки, где они обычно репетировали, и подставила лицо прохладному вечернему ветру. Недалеко по автостраде проносились машины, заглушая песни цикад в траве. Хлопнула дверь позади — нужно было отойти подальше, но она поняла это, как всегда, слишком поздно… А теперь кто-то увязался за ней, не понимая, что лучше дать ей побыть одной. — Будешь? — Энгири протянул ей сигарету, и она мертвенно ответила: — Я не курю. Он смутился, будто предложил ей что-то недозволенное. Именно он позвал ее в группу пару месяцев назад, когда Саю немного оправилась от шока и снова начала посещать занятия, а она неожиданно для себя согласилась. — Ты вообще как? Похоже, сегодня день невообразимо глупых вопросов. — Неплохо, — ответила она, навалившись локтями на ржавую ограду перед подсобкой, и неожиданно поняла, что это правда. «Неплохо». Она жива, свободна, немного примирилась с мыслью о смерти отца и Лайта, а ее похититель мертв. — Саю, знаешь… — Энгири повернулся к ней, и свет фонарей отразился в его близко посаженных темных глазах. Случайно увидев его, Саю никогда бы не подумала, что он собрал свою рок-группу: короткие, хоть и растрепанные каштановые волосы, простодушное лицо и крупноватый нос с горбинкой придавали ему сходство с преждевременно постаревшим офисным служащим. Казалось бы, ничего особенного. — Может, тебе на время уйти из группы? Слова брызнули в лицо ледяной водой. Саю ошеломленно взглянула в лицо Энгири. Да, сегодня она, конечно, играла плохо, но так ведь было не всегда… — Почему? — спросила она, не скрывая ошеломления. Хотя, может, так будет и лучше. Найдет себе занятие поинтереснее, способное с таким же успехом заглушить шум навязчивых мыслей в голове. Энгири замялся, и кровь прилила к его лицу. — Ты просто… так устало выглядишь. Синяки под глазами… Прости, я не имею в виду, что ты… ох, черт… Он раздосадованно замолчал, но тут же продолжил, взмахнув руками: — Думаю, тебе надо отдыхать хотя бы вечером! Скоро же соревнования по плаванию, ты и так много тренируешься… Саю заправила за ухо прядь. Энгири… беспокоится за нее? Надо же. — Брось. Просто скажи, что я играю не очень, — она была бы только рада уйти из группы, особенно якобы не по своей воле, но где они найдут нового барабанщика? — Это не так, — с нажимом произнес Энгири. — Я просто вижу, что ты еще не пришла в себя. Расслабься. Мы тут не пропадем, а ты лучше займись тем, что правда нравится. Озноб обдал плечи. Неужели по ее лицу так легко можно все прочесть?.. — Хорошо, — онемевшие губы едва шевельнулись. — Я уйду. «Спасибо, Энгири». — Подожди, — бросил он почти испуганно, будто все обернулось не так, как он рассчитывал. — Саю, ты не хочешь… со мной встречаться? Ее будто ледяной водой окатило. Энгири стоял перед ней, смущенный, как школьник, и взгляд невольно выхватил все недостатки его внешности: и нос, пожалуй, все же немного крупноват, и глаза посажены слишком близко… Нет. Наверное, дело было не в этом. Он хороший парень и все такое, но попросту не вызывал у нее никаких чувств. Если на то пошло, ничто в этом мире больше не трогало ее… только смерть Михаэля Келя. Саю впилась пальцами в ремешок сумки на плече и пробормотала: — Вот так сразу?.. Ну… даже не знаю. Можно попробовать. Его лицо просветлело. — Тогда давай в пятницу сходим в кафе на Аояме? Зачем, ну зачем только она согласилась? Из жалости? Наверное, да. Точно так же, из жалости, Энгири пригласил ее в группу, когда она после больничного отдалилась от всех своих друзей и знакомых и замкнулась в себе. Из яркой хохотушки, любительницы сериалов и души компании Саю превратилась в тень самой себя. Жертва похищения на инвалидной коляске. Клейкая лента. Темнота и тряска. Пистолет у ребер.***
Энгири провел ее до самого дома, по-дурацки улыбаясь и болтая о всяких пустяках. Он закурил, и сизый дым вуалью взвился в черное, проколотое звездами небо. С каждым мигом Саю все больше чувствовала, что этот человек ей отвратителен. Странно. Ничего подобного не было до того, как он предложил ей встречаться. — Если ее кто-то тронет хоть пальцем — прикончу! — процедил Мелло сквозь время таким тоном, что стало понятно: не шутит и не собирается никому давать послаблений. В плену она до безумия боялась, что кто-то из мужчин в пропитанных сигаретным дымом костюмах надругается над ней, но ничего не случилось. Они, бывало, бросали на нее испытующие жадные взгляды, но не распускали рук: видно, слово Мелло имело для них немалый вес. Вот только одного страха — страха издевательств, страха смерти — оказалось достаточно, чтобы Саю замкнулась в себе и потеряла связь с миром. На год так точно. — Спасибо, — бросила она Энгири с легкой и совершенно неискренней улыбкой, за последнее время въевшейся в губы. Тот замер, несмело потянулся к ее плечу, но Саю ненавязчиво уклонилась, помахала ему рукой и ступила на освещенное крылечко. Тихо звякнули ключи, когда она нашарила их в сумке и отперла дверь. Из коридора пахнуло выпечкой, и она остановилась от неожиданности. Мама давно ничего не пекла. Полгода так точно. Она вышла Саю навстречу, не успев снять вымазанный мукой фартук. — Ты вернулась как раз вовремя. Ужин еще даже не остыл. То же самое она всегда говорила отцу, когда он приходил, до ночи задержавшись в полицейском участке. Саю медленно сняла туфли, прошла в кухню и не смогла сдержать удивления: на столе на праздничном блюде стоял залитый шоколадом пирог. — Мам? Уже поздно, девять часов… Сухонькая рука сжала ее плечо, и вместе с тем сжалось что-то внутри. Сегодня двенадцатое июля. День рождения отца. Мама взялась за готовку так поздно лишь потому, что не хотела отрывать Саю от занятий, помогавших держаться на плаву. К горлу подкатил ком. Не получалось пошевелиться и мучительно хотелось заплакать, но, кажется, она разучилась это делать. Даже глаза не защипало. Молча они сели за стол, мама разрезала пирог, и Саю попробовала маленький кусочек. Воздушный и сладкий, но она почти не чувствовала вкуса. В горле словно застрял ком. Если бы ее не похитили, отец бы остался жив, а Лайт… Она со скрежетом отодвинула стул, молча поднялась и обняла маму, уткнулась носом в короткие мягкие волосы, посеребренные сединой. За что им это все? Почему им выпали такие испытания?.. Саю тихо помыла тарелку, окунув ладони в прохладную воду, и поднялась к себе. Скрипнула лестница — так было всегда, так можно было понять, когда Лайт идет в свою комнату. Она стиснула руку на перилах, опустила голову и закусила губу, только бы не взвыть от душераздирающей боли… В ее комнате все было по-прежнему. Неброские светлые шторы, крепкий шкаф и письменный стол, где стоял компьютер. Над просторной кроватью висел большой плакат с Рюго Хидеки, который она всегда целовала перед сном, когда была помладше. Саю грустно улыбнулась, опустив сумку на стул, и увидела на столе среди книг белый клочок бумаги. Помнится, никакие напоминания себе она не оставляла. «Приходи в дом Амане Мисы, — прыгнули в глаза неразборчивые крупные буквы. — Этой ночью и никакой другой. Буду ждать до шести утра. Если тебя не будет, отдам другому». Это еще что за нелепица? Саю нахмурилась и повертела клочок в руках. Похоже на шутку, но кто бы стал так над ней шутить? В доме ведь никого не было, кроме мамы… Сжимая бумажку в кулаке, она рухнула на кровать прямо в одежде. Серый в полумраке потолок навис над ней бетонной плитой. «Отдам другому» — что это значит? Мог ли… мог ли Лайт передать ей послание с того света? Нет. Это чушь. Саю зажмурилась и похлопала себя по щекам. Призраков не существует, а умершие остаются жить лишь в сердце. Лучше просто забыть об этом и заснуть. И, точно в унисон мыслям, из черноты памяти поднялись образы. Рот стянуло незримым обрывком клейкой лентой, что не пропускал звуки, не позволял даже губами шевельнуть. По телу, вызвав мурашки, прошлась тряска, бывающая обычно при турбулентности. Тьма неожиданно наползла на нее, стянула горло. Свет, нужно включить свет… На негнущихся ногах Саю поднялась с кровати и тронула выключатель — включен. Глубокий судорожный вдох — и все развеялось. Задыхаясь, она привалилась к стене и прикрыла глаза. В висках стучала кровь. «Если тебя не будет, отдам другому». — Силу Киры?.. — глухо прошептала она в никуда. Казалось, что вот-вот лопнут губы, будто от жара. — Ты дашь мне силу Киры? Никто ей не ответил. За окном зашумел ветер, и ветви процарапали по стене дома, будто когтями.