Примечание автора: Вы, ребята, постоянно упоминаете маму Мидории, так чтоооооооо, вот и она. Мне она нравится, но я никогда не знала, что с ней вообще делать. Так что, эээ, держите сцену с ней XD Двигаемся дальше: я написала эту главу под «Again» Crusher-P на повторе, так что сойдёмся на том, что это песня дня Изуку (Пожалуйста, послушайте «Again» Crusher-P)
У Изуку уже кончились слёзы к моменту, когда они доехали до участка. Он был слишком вымотан, чтобы продолжать плакать. Он достиг такого уровня безэмоциональности, о котором не мог и подумать после той злости, того разочарования и нового для него желания причинить кому-то боль. Он не был уверен, что сможет заплакать, даже если захочет. Изуку был не в лучшем состоянии, пока ждал допроса, и именно тогда к нему завели его мать. — Изуку, — со слезами на глазах произнесла она. Она выглядела на десять лет старше, её щёки были впалыми, губы были сухими и рваными. — То, о чём мне рассказали полицейские… Это правда? Ты правда работал со злодеями весь последний год? Мидория пожал плечами. Ему стало стыдно за столь небрежный жест. Но пока он официально ничего не подтверждал, и Изуку правда считал, что так должно быть и дальше. Мидория посмотрел в широко открытые глаза матери, но сразу же опустил взгляд. (Он чувствовал вину только за то, что заставил её так себя чувствовать.) Мидория задолжал ей небольшое объяснение. — Ты знаешь моего друга Шигараки? Того, с которым я постоянно встречаюсь? — тихо спросил Мидория. Он сглотнул и потянулся к своей чёлке. — Светловолосый парень, который привёз меня домой, когда мне стало плохо из-за развития моей причуды. — Да? — его мама стала теребить носовой платок. Её рот растянулся в вялой улыбке. — Ты каждый день к нему ходишь, дорогой, конечно, я знаю его. — А ещё ты помнишь, как говорила, что тебе очень его жаль, потому что у него такая же фамилия, как у злодея из новостей? — спросил Изуку. В то время это было смешно. Изуку чуть не раскрылся, когда его мама произнесла имя Шигараки в первый раз, а также предложила парню время от времени приглашать своего друга в гости. Очевидно, что злодей не потрудился придумать имя для прикрытия, когда звонил маме Изуку, чтобы сообщить, что её сын останется у него на ночь. Шигараки не потрудился скрыть это, уверенный в том, что не важно, знает ли мама Мидории его настоящее имя или нет. Он был прав: она предположила, что это ещё один несчастный мальчик с такой же фамилией. (Как можно её винить? Изуку был скучным, некрасивым парнем, у которого было всего два друга. Вероятность того, что один из его двух друзей окажется лидером Лиги Злодеев была тысяча к одному.) — У них не просто одинаковая фамилия, — произнёс Изуку, наблюдая за тем, как глаза его матери округлялись от шока. Он мог видеть, как до неё снизошло осознание. — Это его имя. Мой друг, Шигараки Томура, тот самый человек, который напал на Юэй в начале этого года. Его мама молчала целую минуту. Мидория пытался не вжиматься в свой стул. Она поднесла свой платок ко рту и уставилась на стол. — Мам? — позвал Изуку. — Мне не нравилось, что ты проводил так много времени поздно ночью на улице, — мягко сказала она. Её руки задрожали под тканью. — Но я была так счастлива, что у тебя наконец появился друг, так что я решила заглушить свои волнения. Меня так успокоила встреча с этим молодым человеком, потому что он правда выглядел взволнованным, он искренне волновался за тебя, когда тебе было плохо, поэтому я верила в то, что он заботится о тебе. Она замолчала. Её руки затряслись. — Почему я не спрашивала больше о том, с кем и где ты гуляешь? — задала сама себе вопрос Инко. — Я могла бы… — В этом нет твоей вины, — быстро прервал её Изуку, чтобы она не продолжила. Он не позволит своей матери чувствовать вину за всё это. Мидория положил руки на стол, наручники зазвенели, соприкоснувшись с металлической поверхностью. — Я сам принял такое решение. Это мой выбор. Шигараки мой друг, и ты никак не могла догадаться о том, что происходит, пока я тебе бы не сказал. А я не сказал. — Мама должна знать, — произнесла Инко. Первая слеза потекла по её щеке. Она потянулась к парню через стол и взяла его руку. — Мой малыш был вместе с этими монстрами, а я была счастлива за него! «Он не монстр», — вертелось на языке Изуку, но он промолчал. (Шигараки был монстром.) «Прости», — это была его вторая мысль, но он не был уверен, что в праве это говорить. (Ему правда было жаль, но не за то, за что хотела бы получить извинения его мама.) Мидория сжал её руку в ответ, прижимая её к столу. Он и понятия не имел, что должен сказать ей. — Можешь хотя бы сказать почему? — отреагировала на его молчание мама. — Почему ты остался с этим парнем, когда узнал, кто он такой? Хотя бы на этот вопрос ответ был прост. Он думал об этом на заднем сидении машины, пока ехал в полицейский участок, воспроизводя все те события, которые привели его сюда. — Шигараки считал, что я чего-то да стою даже без причуды, — прошептал Изуку. Именно к этому всё и сводилось. Шигараки, Курогири и Гиран, — все они видели в нём потенциал и считали полезным мальчиком, у которого нет причуды. Мидория проглотил их признание, как конфету. Ему так отчаянно было это нужно, даже когда он пытался это отрицать. Им было не важно, была ли у него причуда, пока он делал свою работу. Они ценили Изуку. Всё было так просто. Конечно, до него быстро дошло, что Гиран держит его только потому, что боится Шигараки, а Курогири потакает ему только потому, что хотел, чтобы его мастер был в хорошем настроении, но это всё равно сводилось к одному человеку: Шигараки. — А потом он стал моим другом, — закончил Мидория. Он легонько пожал плечами, ослабляя хватку на руке матери, но всё ещё цепляясь за её пальцы. — Я не знаю, что ещё рассказать тебе. — Всё будет хорошо, — затараторила Инко. Она выпрямилась и протянула руку, чтобы снова сжать ладонь Изуку. — Если ты будешь сотрудничать с полицией, то они согласятся смягчить тебе наказание. Изуку молчал. (Он убьёт Шинсо.) — Дорогой, скажи, что ты будешь помогать полиции, — повторила она, её голос дрожал. — Изуку… — Я люблю тебя, мам, — произнёс Мидория. Он вытянул свои руки из ладоней Инко и убрал их под стол. (Во всём виноват Шинсо. Если бы Хитоши держал свой рот на замке, его мать не грустила бы.) Инко встала и обняла Изуку, вжимаясь своей щекой в волосы сына и до боли знакомо плача.***
Кацуки было недостаточно, когда Тодороки остановился. Он тяжело дышал, из его рта выходили клубы пара. На огромном стадионе его окружал раздробленный лёд и дым. Лёгкие Бакуго болели от холода, а рукава кофты были сожжены из-за его небрежности и не сдерживаемой ярости. — Я не закончил, — вдыхая побольше воздуха, промямлил Кацуки. Тодороки размял пальцы, поднял пару мелких льдинок и стал их перебирать. — Но я закончил. Мы занимаемся этим уже два часа, а мне надо домой. И, мне кажется, тебе тоже. Если он вернётся домой, то ему придётся встретиться с его мамой и разговором о том, что миссис Мидорию забрала полиция, а Изуку арестовали. А это значило бы, что в классе Айзава сказал правду и что разговор наедине с ним, Шинсо и Киришимой о том, как они переживают всю эту ситуацию (ответ: плохо) был реальным. — Он в чём-то прав, — произнёс Киришима. Он пинал ногой воздух, сидя на скамеечке и наблюдая за спаррингом своих одноклассников. Постоянным оптимизмом Эйджиро сейчас и не пахло, и это злило Бакуго ещё сильнее. Киришима пытался симулировать счастье: его лицо немного дёргалось. — Тебе нужно отдохнуть, чувак. — Хорошо, — опустив руки, согласился Бакуго. Он направился к выходу с поля под звук хрустящего под их с Шото ногами льда. Он нигде не видел Шинсо, хотя мог поклясться, что до этого тот сидел с Киришимой. — Куда ушёл мешкоглазый? — Домой, — ответил Эйджиро. Он спрыгнул со скамейки и, взяв свой рюкзак, закинул его на плечо. — Сказал что-то о том, что ему нужно проветриться, а это невозможно сделать, когда ты так орёшь. Бакуго заворчал и собрал свои вещи. Он перекинул полотенце через шею и схватился за оба конца, немного натягивая его. Весь этот день от начала и до конца был кошмаром. Сначала Изуку вёл себя страннее обычного, а потом все узнали, что он злодей. И не просто злодей, он был злодеем, который ненавидел лучшего друга Кацуки и у которого была тетрадь с кучей способов, как его можно убить. Изуку Мидория. Деку. Злодей. (С большой вероятностью) планировал убить Киришиму на досуге. Кацуки не смог бы такого придумать, даже если бы постарался. — Ты собираешься сходить к нему в полицейский участок? — спросил Тодороки, натягивая обратно свой школьный пиджак. Он поднял свои вещи и посмотрел на Кацуки. — Мы знаем, что Шинсо хочет навестить его сразу, как получит разрешение, но я не уверен насчёт тебя. — Ни за что, — прошипел Бакуго. Он задрожал, вся его спокойность, которую хоть как-то смогла обеспечить причуда Шото, и он затряс головой. — Мне абсолютно похуй на этого идиота, и к тому же, я достаточно узнаю от своих родителей. Изуку будет пожинать то, что посеял. — Как скажешь, — ответил Тодороки с такой интонацией, которая так и говорила: «Я тебе не верю, но подыграю тебе», оставаясь всё таким же хладнокровным. Кацуки фыркнул, запихивая пиджак в свой рюкзак. Он начал бормотать, надеясь, что Шото его не услышит: — Спасибо за то, что помог выпустить пар. — В любое время, — кивнул Тодороки и поднял руку. — Увидимся завтра. Постарайся не натворить глупостей за ночь. — Тебе того же, половинчатый, — ухмыльнулся Бакуго. Оставляя поле оттаивать, Кацуки и Киришима прошли через кампус и направились домой. Готовы они или нет, было не важно. Ломать огромные ледяные стены часами помогало отвлечься, но в конце концов всё равно нужно было вернуться к неприятным мыслям. Ночь окутывала их. Всё казалось таким тихим. Сегодняшнее молчание Киришимы было намного громче тех дней, когда Эйджиро разговаривал без умолку. — Я ночую у тебя, — сказал Кацуки, удивив даже себя своей свирепостью в голосе. — И это не обсуждается. — Это настолько печально, что я даже не хочу спорить, — фыркнул Киришима. Он ослабил лямки своего рюкзака, голос его звучал тихо. — Я даже не знаю, за кого волноваться больше — за тебя или за меня. — Ни за кого, — фыркнул Бакуго. Он приобнял Киришиму за плечо (а такое случалось редко, очень редко, так что ему стоит ценить это мгновение), чтобы приободрить его. — Изуку посадят в тюрьму, а я буду рад тому, что он был настолько глуп, что позволил себя поймать. Конец истории. — Пока что, — прижимаясь к Кацуки, прошептал Эйджиро. Он посмотрел на разбросанные камни на обочине, ведущие к железнодорожным путям. — Я не могу отделаться от мысли, что прежде чем всё станет хорошо, произойдёт что-то ужасное. — Тогда мы справимся с этим вместе. Или я сам справлюсь с этим, если понадобится, — смотря прямо вперёд, заключил Бакуго. Он притянул Киришиму ближе и с ухмылкой наклонил голову на бок. Бакуго немного отвёл ладонь от кожи Эйджиро и высвободил несколько небольших взрывов. — Если я не могу справиться с Изуку, как я смогу превзойти Всемогущего? Киришима тихо захихикал, а потом толкнул Бакуго локтем в бок. — Чувак, я рад, что мы с тобой друзья. — Я тоже, — кивнул Кацуки. Он потянулся и потрепал Киришиму по волосам настолько сильно, что даже гель не выдержал и несколько прядей упали ему на лицо. Его друг заскулил и поторопился поправить причёску, не забывая жаловаться о том, как сложно укладывать волосы по утрам. Бакуго был более чем рад возвращению его бесконечно бессвязной болтовни, стараясь скрыть свою улыбку. Киришима — это лучшее, что когда-либо происходило с Кацуки, и он позаботится о том, чтобы Изуку и пальцем его не тронул.***
Курогири появился намного раньше, чем Изуку ожидал. (Он должен был это предвидеть.) В центре его камеры, в которой он сидел, образовался чёрный дым, из которого вышел джентльмен с узкими жёлтыми глазами. — Давай перейдём сразу к делу. Изуку едва успел вскочить на ноги, что уж говорить о том, чтобы подбежать к решетке и попросить о помощи до того, как из портала появилась рука и схватила Мидорию за запястье. Затянув в туман, его швырнули через всю комнату, и он прокатился по бетону. Он зашипел, поднимаясь на колени и облокачиваясь на руки. Курогири подошёл к нему со спины, обошёл его и остановился перед ним. — С этого момента ты больше не можешь принимать никаких решений, твоя жизнь теперь принадлежит Лиге Злодеев, — без вступления перешёл сразу к делу Курогири. Мидория осмотрел новый склад, куда его притащили, но нигде не увидел Шигараки. Худощавый Ному с глупым выражением морды уставился на него, сжимая и разжимая кулаки. Изуку сглотнул и встал на колени. — Вы не убьёте меня? (Он хотел ударить себя за этот вопрос.) — При нормальных обстоятельствах, если бы ты был настолько глуп, чтобы признаться в своих преступлениях, смерть была бы наименьшей из твоих проблем, — ответил Курогири. Слюни Ному падали на пол. — Но Шигараки решил, что недостаточно наигрался с тобой, так что ты продолжишь играть роль его питомца. — Однако, вместо кошки-союзника, приходящей и уходящей, когда ей хочется, когда она пожелает, теперь ты стал собакой, собакой на поводке, закрытой в клетке, — Курогири уставился на Изуку, по его выражению лица была сразу понятно, что он не шутит. — Моя аналогия тебе понятна или мне ещё раз объяснить? — Где Шигараки? — спросил Мидория, вытирая кровь с разбитой губы. — Ждёт, когда я заберу тебя, — ответил Курогири. Он опустился на колени, чтобы быть на одном уровне с Мидорией; не нужно было видеть его лицо, чтобы почувствовать враждебность, исходящую от него. — Он был очень расстроен, когда узнал о твоём аресте, и пока у него ещё не самое плохое настроение, я советую тебе вести себя хорошо и вылизывать ему обувь, как хороший мальчик. — А если я этого не сделаю? — спросил Изуку. Он встал на ноги и посмотрел прямо в глаза мужчине. Мидория так устал от того, что все его постоянно шпыняют, помыкают им и принимают решения за него. (Он определённо убьёт Шинсо.) — Тогда ты совершенно неправильно понял всю ситуацию, — произнёс Курогири. Ному занёс руки назад и замахнулся, схватив Изуку за рёбра, кинул его через всю комнату. Он сделал это так легко, будто парень был какой-то тряпичной куклой. Мидория едва успел сгруппироваться, чтобы не сломать себе что-нибудь. Изуку вдохнул в лёгкие побольше воздуха, которого ему так не хватало. — Ты утратил возможность принимать решения самостоятельно, — Курогири пододвинулся ближе, Изуку увидел его обувь, которую перестал покрывать дым. Он пнул Изуку ногой в висок, из-за чего парня перевернуло на другую сторону. — И, если понадобится, я более чем готов преподать тебе урок. Ному навис над ним. Мидория закрыл глаза и обхватил руками голову, готовый к следующему удару. Его спас телефонный звонок. — Да, мастер Шигараки? — ответил на звонок Курогири. Изуку не мог услышать, что говорил Шигараки. — Они уже доложили об этом? Понятно. Да, он у меня. Изуку услышал «Мы скоро будем», после чего опустил руки и посмотрел через плечо. — Видимо, полиция заметила твоё отсутствие достаточно быстро, — произнёс мужчина. — Какая жалость. Я думал, у меня будет больше времени, чтобы прояснить ситуацию. Но мы можем продолжить позже, хотя, я надеюсь, что в этом не будет необходимости. Ному поднял Изуку за плечи и поставил его на ноги. Зверь толкнул его в новый портал, и Мидория, не удержавшись, упал на пол уже в комнате Шигараки. (Иногда он ненавидел причуду Курогири.) — Мидория, — позвал Шигараки парня. Он ухмыльнулся сквозь свою маску и наклонился ближе к лицу Изуку. Его улыбка пропала, когда он смог лучше рассмотреть его. Томура ткнул в разбитую губу Изуку и потянул её вниз, чтобы получше увидеть только появляющийся синяк на подбородке. — Я просил Курогири быть добрее. Видимо, он не послушался. (Изуку было бы намного лучше, если бы он знал, что Шигараки действительно накажет мужчину за это.) Глупая улыбка Шигараки снова расплылась на его лице, широкая и яркая, будто через пару часов должен был наступить Новый год. — Ты в хорошем настроении, — фильтруя свои слова, сказал Мидория. Шигараки вёл себя так легкомысленно, несмотря на всё происходящее. — Ты не злишься? — Почему я должен злиться? — спросил Томура. Он хихикнул и стал отступать назад до тех пор, пока не коснулся матраса. Шигараки плюхнулся на кровать, вытягивая ноги. Он поднял руки вверх и засмеялся. — Я получил то, что хотел! Мидория уставился на него и встал с пола. Он облокотился на столбик кровати Томуры рядом с его коленями и поднял взгляд на своего друга. — Что? — Теперь ты весь мой! — Шигараки упал на кровать, волосы упали ему на лицо. — Именно ты был тем, кто хотел остаться в двух мирах. Я хотел, чтобы ты принадлежал только мне, а теперь у тебя и выбора-то нет! Теперь ты отрезан от мира героев, один-одинёшенек, если будешь без меня. (Что.) Томура покрутил прядь волос Изуку на пальце. — Ты выбрал меня, Мидория! Почему я должен быть несчастлив? — Но я во всём признался, — прошептал Изуку. Что-то было не так. Томура должен быть так же зол, как и Курогири. Ему будто ещё не хватало поп-серпантина и конфетти. Он не должен был праздновать… Мидория предал их, рассказав всё Шинсо. Почему он не злится? — Я рассказал все секреты. — Ничего такого, чего они уже не знали, — пожал плечами Томура. Он покачал головой, потянувшись к голове Изуку, и запустил пальцы в его волосы. Шигараки потянул его, наклоняя его голову к своим коленям. Один палец был поднятым, но остальные твёрдо впились в кожу его головы. — Они нас не арестовали, потому что не могут поймать нас, не потому, что у них нет доказательств. Ты сдал только себя, Мидория. Изуку стало плохо. — Но всё в порядке, — напевал Томура. Он круговыми движениями поглаживал голову Изуку. На удивление это было крайне приятно. — Теперь тебя не будет разрывать выбор. Теперь у тебя только один путь. Изуку покачал головой, сворачиваясь калачиком и подтягивая ноги к груди. Это не могло быть реальностью. Где вся его злость? Ярость? Он приобнял Шигараки за ноги, ненавидя свои дрожащие руки. (Куда делась ярость, которая была в прошлом?) Он скучал по ней. Она была ему нужна. (Страх и реальность поглотили его.) Шигараки сполз с кровати на пол и подполз к Мидории, всё ещё не убирая руки от головы мальчика. Он прижался к Изуку и прошептал: — Добро пожаловать в Лигу Злодеев, Мидория.