Просто представьте (сборник)

      Укатали сивку крутые горки. Кажется, это про него.       Устал. Морально, физически. Устал скрывать, что устал. Глаза словно у больной собаки, и уже приходится надевать темные очки, чтобы окружающие не видели этих темных кругов под глазами. Перелеты, гостиницы, концерты — и так по кругу, словно белка в колесе. Из последних сил улыбается людям, танцует под любимые треки, корчит рожицы, шутит у Матвиенко в трансляциях.       А после наступает долгожданная тишина, такая тишина, что просто закладывает уши. До вечернего второго концерта в Челябинске есть еще время, но сил на то, чтобы поспать, нет совершенно. Привыкший к движению организм расслабляться не хочет — а вдруг снова в бой, а вдруг нужно куда-то бежать или идти?       Когда дверь гостиничного номера захлопывается за его спиной, он просто сползает по стенке в низ, прикрывая слезящиеся глаза. От сексуального Арса не остается и следа, есть только уставший, измотанный Арсений Попов, который больше всего на свете хочет жареной картошки и маминой доброй и теплой руки на его плече.       Рука и правда появляется, только не мамина и не на плече. Легкие прикосновения чужих пальцев на его колючей, небритой щеке — и он ластится под ладонь, трется щекой, ощущая кожей ребристую поверхность колец. — Я заебался, как же я заебался, Шаст… — Чистосердечное признание ничуть не улучшает самочувствие, и Арсений трет переносицу, а затем открывает глаза, встречаясь взглядом с зелеными глазами напротив. Антон сидит рядом и просто держит его за руку. — Тебе нужно расслабиться. — Расслабиться… а что это такое? — Попов вымучено улыбается. — Я не помню, что значит это слово. — Пойдем. — Антон тянет его за руку, заставляя подняться.       Еще пара шагов — и они оказываются на пороге ванной комнаты. В помещении полумрак, горят несколько свечей, на подставке вместо шампуня стоит бутылка шампанского, а джакузи наполнено доверху пушистой пеной. — Тебе нужно расслабиться, — повторил Антон, медленно стягивая с мужчины футболку, отбрасывая ее в сторону. Длинные пальцы скользят по плечам, спине, а губы нежно целуют шею, слегка покусывая, и Арсений прикрывает глаза, откидывая голову назад, отдается, расслабляется, дает стянуть с себя джинсы вместе с боксерами, сам стягивает ботинки, а затем осторожно погружается в пену, и теплая вода обволакивает уставшее тело. Антон остается на месте, завороженно наблюдая за темноволосым мужчиной. — Иди ко мне. — Тихий шепот едва различимый, но Антон слышит, рывком стягивает с себя толстовку, штаны и осторожно ступает через край джакузи, занимая место по другую сторону. Несколько минут двое мужчин просто смотрят друг на друга, а затем Арсений, улыбаясь, протягивает руку и тянет светловолосого парня на себя. Вода едва не выходит за борт, но им двоим на это плевать. Они лежат, обнявшись, наслаждаясь тишиной и друг другом; такими короткими мгновениями, когда можно побыть наедине без камер, чужих глаз, ослепляющих софитов и бьющей в уши музыки. Время тишины, время счастья.       Они пьют шампанское прямо из горла, больше поливая им друг на друга, смеются, брызгаются водой и кидаются пеной. Длинные руки скользят по скользкому телу, сжимают бедра, пальцы едва заметно касаются увитого венами члена, слегка поглаживают, и плоть отзывается, оживает под ласкающей ее рукой.       Арсений чуть откидывает голову назад, закусывает губу и толкается бедрами вперед, тычась в ласковую руку. Антон слегка подается вперед, захватывая в плен чужие губы, кусает их, посасывает, руками держась за края джакузи, и едва касается своим членом о чужой — раз, другой, третий. Дыхание становится чаще, и вода волнуется, выплескиваясь за края, тела сплетаются в единое целое, и лишь длинная худая рука удерживает их на плаву. Движения становятся резче, а стоны чаще. — Еще, еще… — Арсений облизывает горящие губы, наблюдая за тем, как два члена соприкасаются, трутся, движутся навстречу друг другу, прижимаются ближе, и их обхватывает чужая рука, доводя двоих любовников до пика, до сладких стонов, расслабляя тела, выбрасывая все мысли, останавливая время. И пусть весь мир подождет.       А после они вновь лежат, но уже на широкой кровати, закутавшись в банные халаты и крепко обнявшись, слушают тишину, а Арсений, кажется, все-таки засыпает, тихо посапывая на чужом плече…