Ершистый нянь

На какие-то секунды Драко показалось, что внутри него все выморозило арктической стужей; на теле выступил холодный пот. Наверное, если бы кто-то глянул на него в этот момент, то все бы понял: и то, что перед ним — Гермиона Грейнджер, и то, что Малфой действительно ее укрывает. Но все смотрели на застывшую девочку, испуганно глядящую на Преследователей. Из последних сил Драко взял себя в руки и спокойно произнес: — Не бойся, подойди сюда, — палочка дрогнула в его руке и опустилась; под прицелом взглядов Гермиона подошла к Малфою, и тот как-то странно схватил ее за плечо. — Уберите уже палочки, — холодно бросил он Преследователям, — это всего лишь ребенок. Замявшись, Преследователи подчинились, но Драко прекрасно видел, как догадки и сомнения мелькают в их глазах. «Не молчи, не молчи же, дурак!» — отчаянно думал про себя Малфой, пытаясь выдавить из себя хоть слово. Ежели эти остолопы все-таки додумываются, почему девчонка так напоминает Грейнджер, стычки не избежать. И ему было хорошо известно, кто проиграет. — Это — моя племянница, правда, дальняя, по линии тетки, — осторожно пояснил Драко, но не теряя твердого вида; многие бы сейчас удивились, видя, что тонкие руки его уже не дрожат, а голос глух и ровен. — Времена сейчас неспокойные, и мне поручили присмотреть за ней, пока ее семья разбирается с Министерством. Слава небу, перепуганная насмерть Гермиона и не думала что-то говорить. Она молча таращилась на Преследователей, вцепившись в мантию Малфоя, и перед глазами ее мелькали события недавних страшных минут. Она уже видела эти мерзкие лица, эти патлы, эти драные одежды, буквально свисающие с искореженных фигур. Видела, помнила и до сих пор страшилась. — Лисса, иди наверх, — нагнулся к ней Драко и мягко, но настойчиво подтолкнул в спину, молясь про себя, –«Ну же, не противься!», — чтобы девочка безмолвно подчинилась. — Я приду, когда освобожусь. Гермиона вздрогнула и, с трудом оторвавшись от Преследователей, на негнущихся ногах вышла из залы. — Я думал, твою семью перебили под корень, — проскрежетал Скраутер, долговязый мужчина со шрамом. Странно, Драко еще помнил его красивым мужчиной с кривоватой, но привлекательной улыбкой и высокомерно-добродушными аристократическими манерами. Когда-то он был частым гостем в их доме и считался чуть ли не ближайшим другом Люциуса. Где же хоть тень того человека?.. — Если не считать выродка Тонкс. — Крупицы рода Малфоев еще гуляют по свету. Но ты прав, из носителей фамилии остался только я, — холодно отозвался Драко, ощущая, как все еще дрожит внутри него страх и настороженность. — Девчонка на тебя совсем непохожа, — заметил кто-то ещё. Драко предпочел проигнорировать реплику. Чем быстрее он отведет разговор в другое русло, тем больше шансов на то, что появление Грейнджер забудется и выветрится из голов этих тупиц. — Мне кажется, или ваш визит затянулся? — приподнял блондинистую бровь Драко. — Я сказал вам все, что хотел сказать. — Малфой, ты играешь с огнем, — сказал кто-то из жалкой кучки; Драко от души захотелось пульнуть в него Авадой: как его достало церемониться с ними, что-то кому-то доказывать! — Хватит противиться. Мы пока не трогаем тебя, но лишь из уважения к твоему отцу. Вот уж был человек с большой буквы, хоть и трусоват, чего уж сказать. — Не смейте говорить о моем отце. Ни слова, — волна удушающей ненависти прокатилась по телу юноши, и лицо его заострилось от ярости; Преследователи недоуменно и даже чуть испуганно уставились на него. — Катитесь прочь из моего поместья. Думали, прижали мне хвост? Да кто вы такие? Грязь! Вы все! Малфою было уже все равно, что эти люди могут сейчас растоптать его, легким движением палочки уничтожить, заставить плакать и ползать на коленях от боли. Ненависть, ненависть — в его голове пульсировала лишь кислотная ненависть к этим отбросам. За то, что уничтожают его последнюю гордость, память о его семье, смеют заваливаться в его родовое поместье и вести себя, словно свиньи. Смеют затыкать ему рот. Как же он ненавидит их всех, ненавидит каждой клеточкой души… — Вон отсюда, вон! Но не было уже и крупицы страха у тех, кто смотрел на трясущегося от негодования Драко. Лица их были жесткими и практически презрительными. Скраутер, скривив губы в подобие улыбки, произнес: — Оставил бы ты уже свои барские замашки, маленький самолюбивый зазнайка. Глупый выскочка! Нет больше твоей власти, и фамилия твоя уже ничего не значит. Мы — грязь. Но ты не лучше. Странно, но его голос был усталым и практически отеческим. Скраутер развернулся и пошел на выход, остальные с недовольством потянулись за ним, и Драко понял, что нажил себе еще врагов. Силы разом покинули его, и юноша повалился на колени, дрожа всем телом и трясясь от истерического плача, сухого и парализующего. Он был раздавлен, раздавлен. Каждый мог вытирать о него ноги. Где твои заветы, Люциус? Он — никто, низший слой общества. Какое господство, сила, власть? Нет у него ничего. А что было, то уничтожено. — Мистер Малфой? — странный, пищащий голос, и кто-то треплет его за плечо. — Мистер Малфой, что с вами? Как сквозь вату слышатся нарастающие всхлипы маленькой приставучей Грейнджер, и Драко слабо отгоняет ее рукой, словно надоедливую мошку. Господи, как раскалывается его голова!.. — Уйди, уйди наверх! «Только бы оставила, только бы оставила…» — Я уже говорил тебе, чтобы ты не высовывала носа. Гермиона испуганно трясет его за плечи, заглядывает в прикрытые глаза, и слезы помимо воли бегут по ее щекам. Драко сидит прямо на полу, безвольный, дрожащий. — Вам плохо? Вам больно? — она прижимается щекой к его груди и снова испуганно пытается разглядеть что-то в мутных серых глазах. — Но не молчите же! Вставайте! Джина! Джина! Эльф с легким щелчком появляется из воздуха и испуганно семенит к хозяину. Глаза вытаращены, губы трясутся. — Джина, он болен? Джина, мне страшно! — продолжала плакать Гермиона, видя, как Джина безмолвно приподнимает тело ослабшего Драко над полом и легким мановением старческой ручки заставляет его плавно плыть к лестнице. — Маленькая мисс, идите за мной, все будет хорошо, — испуганно квакает эльфиха. Гермиона покорно встает. Цицерон, неожиданно появившийся из ножки подсвечника, трется о ее ноги и мурлычет, словно стараясь успокоить. Вспышка света — и все они исчезают.