***
После взрыва мир ощущается иначе: тебя будто окутывает плотная пелена, мешающая слышать и воспринимать то, что происходит вокруг. Картинка реальности искажается, теряет четкость, границы звуков размываются и превращаются в белый шум. Хотя нет, нет, сначала — полная тишина. Штиль перед бурей. Шумный водопад из грохота, обрывков чьих-то слов и оглушительного крика — все это нахлынуло тяжелой лавиной только через пару секунд, а Дирк успевает перед этим отдышаться и пару раз моргнуть. Поначалу в его воспаленном сознании вспыхивает мысль, что вокруг плотный белый туман, но, кажется, ему только показалось. По крайней мере, вскоре молочная дымка рассеялась, и Дирк обнаружил, что все еще лежит на земле и видит все под странным углом. Видит своих спасителей совсем близко, они еще не пришли в себя, а Дирку кажется, будто целая вечность проходит, пока они все валяются на промерзлой земле. На самом деле всего несколько секунд отделяет этот момент от полной темноты обморока, в которую он вот-вот окунется. Пока эти долгие, тягучие секунды лениво тикают (тик-так), Дирк ощущает холодную ладошку на своей щеке — и невольно вздрагивает, переворачиваясь на спину. Все тело отзывается тяжелой болью. — Тише, тише… — шепчет знакомый голос почти над самым ухом. Эти слова просачиваются даже через шумную завесу. — Кто тут? — беззвучно шевелит губами Дирк, медленно моргая — веки так и норовят закрыться, утаскивают в сон. — Кто ты? Я…так странно… почему-то тебя не вижу… Он видит над собой только чернеющее небо с проблесками звезд. Невидимка издает тихий беззлобный смешок. — Это же хорошо, глупыш. — она прикладывает ледяную ладонь к его лбу. — Не бойся. Все будет хорошо… «Все будет хорошо» — эхом повторяет Дирк. Он не выдерживает и закрывает глаза — звезды над ним гаснут, а темнота кажется почти что спасительной.***
«Господи, я представлял все иначе» — первая осознанная мысль Тодда, когда он просыпается в трясущемся фургоне. Его голова покоится на коленях Аманды, и он поднимает взгляд на ее лицо — удивительно серьезное. Чуть нахмуренные брови, поджатые губы и сосредоточенный взгляд вперед. Тогда он осматривается, скосив взгляд и все еще с трудом фокусируя зрение. Возникает вторая мысль: «Мы все живы, какое счастье.» Все — то есть, вообще все, потому что впереди маячит фигура холистической убийцы и… это Кен? Сегодня твой счастливый день, Тодд. Похоже, Вселенная снова дает ему шанс, и он, черт возьми, так благодарен за это, теперь все точно наладится! Ну, во всяком случае, можно не опасаться кровавой расплаты за вранье. Вранье… А ведь он уже почти забыл об этом — хорошо, что теперь вспомнил. — Аманда, — сложно выдавить из себя и полслова, но это действительно важно. — Боже, Тодд, наконец-то, — ее взгляд перепрыгивает на Тодда, задумчивость сменяется тревожным беспокойством. — Ты меня так напугал! Никогда, блин, так не делай… — Аманда, слушай… — он жмурится. — Я… — Ты знаешь, сколько провалялся тут без сознания? Я думала, ты так и откинешься здесь, у меня на руках, представляешь, как это тупо и стремно, и… — она шумно выдыхает, вытирая глаза тыльной стороной руки. — Ты чертов придурок, Тодд! — Аманда. — Тодд наконец находит момент, чтобы вставить слово в эту ее взволнованную речь. — Прости меня. Я…я правда полный придурок, знаю, просто отвратительный человек, и ты, конечно, имеешь право меня ненавидеть и никогда не простить, ну, типа… не осуждаю — я сам себя та-а-ак ненавижу, Аманда, ты даже не представляешь, как мне стыдно — до сих пор… так вот. Если все-таки можешь — прости меня за всю эту гребаную ложь, которой так много, вообще за все, за все это дерьмо и за то, что я такой придурок. — он наконец вздыхает с облегчением — с его плеч падает громаднейшая гора, которую он таскал с собой все эти годы. — Хотел сказать это раньше, на случай, если все пойдет не по плану, но как-то не получилось. Надеюсь, ты не укатишь с этими…с этими жуткими ребятами, знаешь… или хотя бы будешь навещать меня иногда и… Аманда, ты что, плакала? Она все еще размазывает черную тушь по лицу и отрицательно мотает головой. — Какой же ты идиот, господи, — смеется она наконец, снова закрывая лицо рукой. — И бредишь к тому же. — Нет, — пытается возразить он с полной уверенностью, и в подтверждение своих слов привстает, хоть его и слегка пошатывает до сих пор. — Просто нужно было сказать это уже давным-давно… Так что, мир? Вместо ответа сестра тут же сгребает его в охапку, обнимая — но, опомнившись, все-таки выпускает из крепких объятий. Он еще не совсем отошел от вчерашнего, нужно быть аккуратнее. — Я бы все равно не смогла тебя ненавидеть. По крайней мере, не так долго, как ты думаешь. — успокаивает она, напоследок сжав его ладонь и улыбнувшись самой солнечной своей улыбкой. — А теперь придется тебя ненадолго оставить — ты тут не один пострадал после вчерашнего. — Ох, черт, Дирк, — подрывается Тодд следом, сразу же почти словив приход от чрезмерно резких движений — на секунду в глазах опять темнеет, но в этот раз он крепко держится за реальность и все быстро проходит. Аманда даже не останавливает его, прекрасно понимая беспокойство за Дирка. Очевидно, есть из-за чего беспокоиться. Тодд протискивается мимо Барт и Кена, и какого-то парня из компании Роуди-3 (как они все вообще помещаются в этом тесном фургоне?), и в задней части фургона сидит Фара, а рядом с ней — Дирк, укутанный каким-то пестрым пледом. Его фигура — сгорбленная, скрюченная, сжавшаяся в комок, — пугает Тодда еще больше, чем вчера. Дирк смотрит затравленно, ссутулив худые плечи и поджав колени к груди. Молчит. — Тодд, у нас проблема… — начинает Фара издалека, но Тодд уже настораживается. В уставшем голосе Фары проскальзывает та самая нотка, означающая какие-то глобальные неприятности. Тодд садится рядом, не отрывая взгляда от друга — тот тоже непонимающе разглядывает его. Фара отводит взгляд и замолкает, издав удрученный вздох. — Дирк, — медленно проговаривает Тодд, и до него, кажется, потихоньку доходит смысл слов Фары о «проблеме» — что-то явно идет не так, как нужно. — Как ты? — Уже лучше, спасибо, — хрипит тот, безуспешно пытаясь выдавить подобие благодарной улыбки. Впрочем, оно тут же стирается, и заменяет его полное недоумение и подозрительность. — Откуда вы знаете мое имя? Внутри что-то с треском надламывается, прямо как там, на базе — Тодду нужно несколько мгновений, чтобы осознать смысл слов и сдержать рвущиеся наружу ругательства. В этот момент он просто ненавидит Вселенную. Всей душой ненавидит.