coldplay — christmas lights coldplay — fix you
* * *
Однажды вечером, когда Дирк в приступе скуки бездумно перещелкивает каналы старенького телевизора, Тодд плюхается на диван рядом с ним и выдает: «Мы устроим просто незабываемый праздник, вот что, Дирк. Плевать, что придется безвылазно сидеть тут, и знаешь, мне только что звонила Аманда…» Дирк непонимающе хмурится. «Какой еще праздник, ты о чем вообще?» С таким честным видом, будто он действительно не в курсе, что до Рождества осталось три дня. Будто он действительно никогда его не праздновал. Тодду сначала слабо верится в это, но он все же не слепой, а Дирк не такой уж хороший актер, чтобы настолько правдоподобно демонстрировать озадаченность и искреннее удивление на лице. Господи, да ты действительно не в курсе… Понятное дело, что в Черном Крыле было не до этого, но ведь Дирк не всю жизнь там просидел, как можно было прожить столько лет в неведении? А детство? Неужели и в детстве он был лишен магии Рождества? Тогда Тодд подробно все объясняет, мысленно обещая: в этот раз праздник не обойдет Дирка стороной, и раз уж они временные пленники этого дома — нужно использовать это по максимуму. А еще, пожалуй, стоит попросить Аманду приехать без сопровождения буйной тройки — всем от этого будет только спокойнее.* * *
И все-таки через три дня Аманда приезжает в знакомом фургоне (изнутри гремит музыка, так, что кажется, будто земля сотрясается от этих чудовищных рычаще-вопящих звуков), заверив Тодда, что остальные в дом не зайдут. Разве что помогут затащить ель, но без всякого разгрома и причинения физического вреда. Дирк, услышав приближение Роуди еще издалека, все равно прячется в одной из комнат несмотря на все обещания. Тодд не спешит его оттуда выманивать — он решает, что так даже лучше, а они с Амандой и сами управятся. — Хочешь ему сюрприз устроить что ли? — интересуется Аманда, разбирая коробку с елочными игрушками в гараже. Она сидит на полу, подогнув ноги в турецкой позе, а вокруг нее разложены гирлянды, сплетенные в черные клубки. — Для него сам факт празднования Рождества — уже сюрприз, — фыркает Тодд, и тут же запутывается в блестящей мишуре. Аманда тихо посмеивается, наблюдая за его действиями, и Тодд тоже невольно начинает улыбаться: в голове его ярко вспыхивают воспоминания детства, где они с сестрой точно так же сидели на полу (правда, совсем не в гараже, а в родительском доме, в просторной гостиной), точно так же дурачились, готовясь к предстоящим праздникам и украшая елку. — Ты чего завис? Тодд моргает, возвращаясь из дымки воспоминаний в реальность. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент — крайне вовремя — в гараж заглядывает Дирк, на лице которого, как всегда, за секунду отражается целая палитра эмоций: от легкой огорченности до детского любопытства. — Почему вы начали без меня? Можно было и позвать, вам же явно понадобится помощь, — Дирк кидает многозначительный взгляд на Тодда, и тот сердито выпутывается из мишуры, — конечно, я не профессионал в этом деле, но с радостью присоединюсь к вам, если не возражаете — или это у вас такая традиция? — он снова говорит в привычной манере: быстро и эмоционально тараторит, будто его подгоняет кто-то. К Дирку возвращаются старые привычки, и Тодд заметно расслабляется, натыкаясь на подобную мелочь раз за разом. Но сейчас он только закатывает глаза в стиле «что ты несешь, господи», а Аманда весело пихает его в бок, пряча улыбку. Дирк происходящее игнорирует: он уже всецело вовлечен в процесс, а ответ на вопрос его не интересует. Они продолжают разбирать коробки уже втроем, и никто, конечно, не возражает. Вскоре зажглись огоньки разноцветных гирлянд, которые Дирк развесил буквально повсюду — везде, куда их вообще можно было приткнуть; дом заискрился, наполнился светом и наконец перестал быть таким чужим и холодным; конфетти и мишура, цепляющиеся за одежду и шуршащие под ногами, были частично устранены раздраженным Тоддом, который устал вляпываться в них на каждом углу — и это не остановило Дирка, который продолжал рассыпать горсти блестящего дождика по всему дому. «Да не будь занудой, Тодд, это же была твоя идея» — сказала на это Аманда. Дом светился изнутри. Дирк тоже весь будто светился — от счастья, так что занудствовать было попросту неуместно. В гостиной появилась большая ветвистая ель, и никто не смог вспомнить, когда именно Роуди успели ее занести (и что более важно — как у них получилось сделать это так тихо и незаметно?). — О, так вот для чего это. Вот почему каждую зиму люди покупают дерево и тащат его в дом, всё, я, кажется, понял концепцию, — Дирк озаренно закивал, и уже через пару минут с сосредоточенным видом стал развешивать аляповатые стеклянные шарики. Как и ожидалось, совсем скоро Тодд с Амандой услышали звон стекла. Тодд метнулся в комнату, где застал Дирка с горящими глазами, напрочь забывшего про разбитую елочную игрушку: — Тодд, — радостно прошептал он, хватая Тодда за плечи, — Воспоминания! Каждый раз он безмерно радовался, вспомнив что-то — даже если это была совсем незначительная вещь. Воспоминания возвращались спонтанно и по частям, деталь за деталью. Все началось с кота, и теперь с каждым разом Дирк получал обратно кусочки прошлого в произвольном порядке и в совершенно неожиданные моменты; память напоминала о себе легкими электрическими импульсами на кончиках пальцев, отзывалась теплом в ладонях, и это совсем не пугало, как раньше, когда ток напрямую вызывал ассоциации с пережитыми экспериментами. Тодд не стал уточнять, что именно вспомнил Дирк на этот раз: можно было и без этого догадаться, что воспоминания хорошие. И все же Бротцман не мог перестать думать о том, что в какой-то момент в голове Дирка всплывет разговор на пристани, и наверняка это разрушит что-нибудь в их нынешних отношениях. Сейчас он считает тебя другом. А что случится, когда он вспомнит твои слова, полностью опровергающие это? Тодд с трудом улыбается Дирку, говорит не беспокоиться о разбитом шаре, наскоро собирает осколки и снова сбегает.* * *
За окном сгущаются сумерки, и теперь приближение праздника ощущается еще более отчетливо. Они заказывают пиццу, много пиццы, а еще китайскую еду. Конечно, можно было приготовить что-то самостоятельно, но Тодд не умеет, Аманда не хочет, а Дирка подпускать к плите никто не решается, поэтому они, наплевав на меры предосторожности, просто заказывают доставку еды на дом. Потом у Роуди в фургоне внезапно находится целый ящик пива, и Аманда утаскивает пару баночек в дом. — На самом деле люди празднуют немного по-другому, — объясняет Тодд Дирку, когда они все наконец собираются в гостиной и усаживаются на диван перед телевизором. На столе перед ними куча закусок, пара пицц и тарелки с бутербродами вперемешку. — Но какая к черту разница, главное, что всем весело, — продолжает вместо него Аманда, и вместо унылого просмотра телепередач они решают сыграть во что-нибудь. После нескольких раундов клуэдо и крокодила в играх появляется алкоголь: кому-то из Бротцманов приходит идея сыграть в «я никогда не…», потому что в такой обстановке вдруг становится интересно, как ведет себя Дирк в нетрезвом виде. Оказывается, что также, как и всегда — разве что говорит он гораздо меньше, а то и вовсе замолкает, задумчиво уставившись в одну точку. Когда за окном раздаются вспышки и отдаленное грохотание, все сначала жутко пугаются: Тодд думает, что это снова взрыв, Аманда — что Роуди начали что-то громить без ее ведома, а Дирк боится автоматически, вместе со всеми. — Черт, да это просто фейерверк, — наконец объявляет Тодд с явным облегчением. Дирк бросается к окну, но, понятное дело, ничего не видит — салют гремит где-то совсем далеко, в противоположной стороне от окна, а на улицу бежать уже бессмысленно — световое шоу почти закончилось. — Надо загадать желание! — вдруг говорит Аманда, тоже вскакивая с дивана. Тодд остается сидеть, глядя то на сестру, то на восторженного Дирка. Он загадывает: пусть это никогда не заканчивается. Пусть вселенная пожалеет их и даст передышку, пусть больше не нужно будет никуда бежать… Пусть все будет хорошо.* * *
Аманда дарит Тодду гитару, а Дирку — куртку. — Ничего, что черная? Там разноцветные нашивки, — говорит она, и вместо ответа получает теплые объятия и много раз произнесенное сбивчивое «спасибо» в разных вариациях. — О, ладно. Понятно. Тодд принимает ее подарок с виноватой улыбкой, сначала упорно протестуя, потому что сам он ничего не приготовил. Аманда все равно отмахивается — «забей», а потом уносится на улицу, к Роуди. — Она и их собирается поздравлять? — Дирк, счастливый до невозможности, но уже достаточно вымотанный, снова валится на диван. Праздник праздником, и все же они порядком устали. — Совершенно без понятия, — пожимает плечами Тодд, а потом вспоминает об одной важной вещи. Он быстро уходит в комнату и возвращается с подарком, предназначенным Дирку. — Ох, это… это очень мило с твоей стороны, подарить мне… лампочку? — Просто возьми ее, Дирк, просто… Лампочка загорается теплым желтым светом, и Дирк поднимает на Тодда удивленный взгляд: — Это та самая лампочка! Я помню ее! Но как? — Вообще-то мне отдала ее Аманда — они заезжали в Риджли, и… я подумал, лучше пусть эта штука будет у тебя. — Спасибо, Тодд… — похоже, у Дирка от радости случается приступ «обнять весь мир, а если не весь, то хотя бы тех, кто находится рядом», и Тодд даже не сопротивляется. Ему вдруг становится так хорошо, так тепло на душе — то ли от этих объятий, то ли от выпитого, но это уже не важно. Он медленно произносит: — Дирк, я хочу, чтобы ты знал… ты изменил мою жизнь. Ты показал, что я все делаю не так. Я ни во что не верил, и моя жизнь была такой… такой бессмысленной, пока в ней не появился ты. Ты втянул меня в дело, мы путешествовали во времени! Помнишь? Обещаю, когда вся эта неразбериха закончится, мы откроем что-то вроде… мы откроем агентство, ты будешь расследовать новые дела, и я буду помогать тебе — всегда! — О, Тодд, — Дирк счастливо зажмуривается, не расцепляя объятий, — то, что ты мне только что сказал — самое важное, что произошло со мной за всю мою жизнь! Ты первый, кто реально хочет быть рядом со мной. Спасибо. Мир Дирка наконец перестает быть черно-белым: в монохром врываются яркие пестрые цвета, они переливаются и мерцают, как огоньки на гирлянде. И это кажется самым настоящим волшебством.* * *
Когда вернулась Аманда, они решили, что самое время посмотреть какой-нибудь фильм. Или даже несколько фильмов. Кажется. Тодд не помнил точно, потому что ему вдруг страшно захотелось спать, и он уснул — сидя на диване, слушая негромкие комментарии Аманды и Дирка с обеих сторон и рассеянно думая, что это, пожалуй, лучшее Рождество в его жизни. Когда он неожиданно проснулся посреди глубокой ночи, свет уже был погашен — только елка по-прежнему слабо посвечивала гирляндами. Аманды рядом не было. Тодд все еще сидел на диване, точнее, уже не совсем сидел, а скорее лежал на спине, накрытый пледом, и Дирк тихо сопел где-то рядом. В темноте Тодд не мог его разглядеть, но он явственно чувствовал руку, свободно перехватившую его поперек туловища. Дирк был теплым и уютным, даже каким-то домашним, и Тодду отчаянно захотелось продлить этот чудесный момент — просто лежать вот так в темноте, прислушиваясь к чужому дыханию и ни о чем не думая, не беспокоясь. Но именно легкое тревожное предчувствие и заставило его проснуться. Очевидно, очень вовремя, потому что в следующий момент в поле его зрения появилась Аманда, освещенная светом елочных гирлянд. Она легонько коснулась его плеча, чтобы убедиться, что Тодд не спит. — Фара приехала, — тихо сообщила она, и Тодд кивнул, аккуратно выбираясь из-под пледа и стараясь при этом не разбудить Дирка. Но Аманда вдруг остановила его, замахав руками. Она прошептала: — Утром. Все утром, — потом положила что-то на стол и снова обернулась, — Спите. — Хорошо. Спокойной ночи, — шепнул Тодд в ответ и проводил взглядом ее фигуру, тут же скрывшуюся в темноте. Он остался сидеть на диване, а Дирк позади него заворочался, пробурчав что-то неразборчивое. Взгляд Тодда зацепился за вещь, оставленную Амандой на столе. Флешка. Он взял ее в руки, повертел, пытаясь разглядеть что-то в полутьме. До него не сразу дошло, что это все означает, но потом он вспомнил последний разговор с Фарой. «…я привезу тебе эти отчеты, эти документы, чтобы ты был в курсе, что там вообще творилось до нас…» — Черт. — не сдержавшись, пробормотал он себе под нос. Дирк с явным раздражением перевернулся на другой бок и легонько пихнул Тодда локтем, сонно возмущаясь: — Было бы прекрасно, если бы ты перестал бубнить, это, знаешь ли, немного мешает, а я тут все еще пытаюсь спать… — Тшш, — шикнул на него Тодд, возвращая флешку на место и укладываясь обратно. Дирк придвинулся ближе, вновь окутывая его теплом и спокойствием — его рука вернулась на прежнее место, как будто так все и должно быть. И Тодд, как ни странно, тоже был уверен в правильности происходящего, пусть он и рассуждал об этом уже в полудреме и вообще мало что соображая. Он поправил сползший на пол плед, торопливо коснулся руки Дирка и не стал ее убирать. Если все это происходит — пусть. Сейчас, когда ночь тиха и безмятежна, под боком мирно дремлет Дирк, а в темноте мерцают рождественские огоньки, Тодду кажется, что нет ничего, что может хоть как-то омрачить этот покой. Все просто идеально, и эту идиллию невозможно нарушить. Чуть приоткрыв глаза, Тодд еще раз смотрит на флешку. Что бы там ни было, он подумает об этом завтра, не сейчас. «Не сейчас, когда все так невыносимо хорошо», — думает Тодд и закрывает глаза, мгновенно проваливаясь в сон.