DemOS: Дефектный код

      Когда Берте было всего одиннадцать, её отец участвовал в огромном Гран-При.       Это был первый раз, когда Берта попала в здание Арены, поразившее её тогда своими размерами и размахом. Взгляд буквально прикипал к золочёным хрустальным люстрам, свешивающимся до самого пола, кремово-серым стенам, сложенным из самого настоящего дерева – непозволительная роскошь для здания, предназначенного для электронных боев.       Берта торопливо передвигала ногами, цепляясь за широкую ладонь отца, вертела головой и крепко-крепко сжимала в руке длинную цепочку с накопителем. Здесь, зажатый в её вспотевшем кулаке, существующий пока ещё в виде сырого стандартного кода-связки, жил будущий Серафим. Жил долго – разрабатывать его код и дописывать личность Берта начала аж через три года, уверившись, что сможет осилить создание боевой неспа.       Окружающие люди поражали своим внешним видом – причудливо раскрашенные, одетые кто во что горазд, похожие на разноцветных куриц, они существовали для того, чтобы привносить в поединки интерес и азарт. Большинство из них стремилось соответствовать внешнему виду своих неспа, что – при учёте огромнейшего разнообразия последних, – выглядело порой смешно и абсурдно.       Берта проводила хмурым взглядом женщину, завёрнутую в многочисленные слои разноцветного шелка и кажущуюся лишь издевательским подобием собственной рыбообразной антропоморфной неспа, чем-то отдалённо напоминающей золотую рыбку с огромными мягкими плавниками и длинными человеческими ногами.       Это было тупо.       Берта перевела взгляд на отца и едва заметно вздохнула.       По крайней мере, отец решил ограничиться лишь вышитыми на спине белого пиджака золотыми крыльями. Это было тоже довольно глупо, но, по крайней мере, не вызывало яркое чувство стыда.       Рядом с отцом шла Ангел – боевая неспа тринадцатого уровня. Его неспа. Высокая, длинноногая, частично закованная в серебряную броню и частично задрапированная невесомой белой тканью – она была красива. Белоснежные лебединые крылья, даже сложенные за спиной, простирались в стороны на добрых полметра и ещё на половинку в высоту. Длинные светлые волосы, собранные в неаккуратный пучок, золотистая тиара, уложенная поверху и ярчайшие голубые глаза, скромно и понимающе взирающие из-под растрёпанной чёлки.       Но отчётливее всего всего в её дизайне блистала доброта и степенность, буквально вопиющие из каждого действия, каждого слова. Она шла посреди разнаряженной толпы людей и пёстрой – неспа и просто улыбалась.       «Зачем мне другое ядро? – возмущалась Берта, когда отец презентовал ей будущего Серафима. – Все равно у меня будет Ангел».       Отец тогда ничего не ответил, но носитель с кодом-связкой всё же повесил ей на шею.       – Сейчас подойдём к расписанию, посмотрим, не изменилось ли чего, – отец мимоходом дал знак Ангелу, чтобы та пристроилась ему за спину и не мешалась в проходе, – а затем я, как и обещал, проведу тебя во внутренние помещения и покажу полуфиналистов вживую.       Берта скосилась на пальцы отца, крепко сжимающие её руку, и согласно кивнула.       Ей не нравилось ходить вот так, на коротком поводке, накрепко привязанной к отцу. Ещё и предательница Ангел нет-нет, да бросала на неё быстрые проверяющие взгляды: на месте ли? Не нуждается ли в помощи? Но таковым было условие отца: «ты не шокируешь окружающих своим поведением, я провожу тебя на лучшее место во всей Арене; и потом ещё мороженное сходим поедим, да?»       Мороженное Берта не любила, но его любил отец.       Возле расписания – огромного электронного табло, растянувшегося во всю стену, – народа было в разы больше. Здесь толклись другие участники, мрачно бубнящие себе под нос неблагоприятные прогнозы и строящие неустойчивые стратегии будущих боев. Стояли и букмекеры с капперами – первые принимали ставки, а вторые за денежные единицы лениво делились прогнозами на будущие бои и, перемигиваясь с первыми, шёпотом давали советы на кого ставить целое состояние, а кто не достоин и единицы.       «Куликов и его Ангел останутся фаворитами и вытянут первое место, точно вам говорю!» – бурчал один из капперов, не замечающий самого Куликова, медленно пробирающегося к расписанию. Стоящие рядом люди торопливо кивали и делали пометки в своих электронных ежедневниках, а потом несли деньги скромно улыбающимся букмекерам.       – А разве тебе не должны были прислать расписание на номер Ангела? – всё же спросила Берта, насилу заставляя себя отвести взгляд от капперов.       – Они прислали, – невнимательно отозвался отец, придирчиво исследуя всю таблицу. – О, смотри-ка! Маргошу с Эверестом совсем забили — одиннадцатое место. И это после того, как в прошлый раз Эверест чуть не разнёс этот сегмент Сети, а всех противников отправлял в оффлайн в течении двадцати секунд.       – Устаревает, – тихонько согласилась почти двадцатилетняя Ангел, имея в виду пятилетнего Эвереста, а потом перевела взгляд на Берту: – В присланном нам расписании отмечены только наши поединки. Хозяин считает, что выгоднее знать все положение вещей.       – Заодно можно глянуть кто тебе в будущем будет составлять конкуренцию, – кивнул отец.       Берта тоже перевела взгляд на таблицу, где отец уверенно держал первое лидирующее место, обгоняя соседа на пару баллов по мнению жюри и давно ушедший в отрыв, судя по голосам зрителей и болельщиков.       Спасибо Ангелу, внешний вид которой, вместе с её анимациями, вызывал чистый и искренний восторг у всех, кто имел удовольствие это наблюдать. Шедший же вторым Гепард наоборот делал больший упор именно на атакующую составляющую движений и уже потом – на их красоту.       – Юрочка!       К ним, расталкивая локтями толпу и ни мало этим не смущаясь, направлялась высокая худая женщина, скулы которой торчали настолько дерзко и вызывающе, что казалось, о них можно было порезаться. Ярко-жёлтый шлейф её леопардового платья змеиным хвостом Горгоны Медузы скользил следом, грозясь вот-вот попасться под ноги кому-нибудь в общей толчее.       «Фотография, – подумала Берта, смерив женщину взглядом далёким от восхищения. – Неудачная, вытянутая вверх».       Но отец сжал Берте руку и той пришлось заучено, как послушной обезьянке, растягивать своё лицо в улыбке. Совершенно неискренней кривой улыбке, от которой начинало ныть лицо и сводить зубы.       – Лена! – отец широко улыбнулся женщине. – Тоже пришла посмотреть на баллы?       Елена фыркнула и махнула рукой в сторону расписания, дескать, черт с ним.       – А что на него смотреть? – хмыкнула она. – И слепому ясно, что мы с Гепардом твоему Ангелу в подмётки не годимся.       Из-за спины Елены раздалось недовольное ворчание, и Берта, наконец, заметила невысокую скрюченную неспа с длинными руками и короткими, но мощными ногами. Не то диковинная помесь человека с кошкой, не то просто не очень удачный дизайн, засбоивший на середине моделирования.       Ангел едва заметно поклонилась противнику, и тот почти одновременно отвесил ей ответный поклон, забавно поджав руки, чтобы не скрести ими по полу.       – Недоговариваешь, – улыбнулся отец, и Елена рассмеялась.       – Конечно же недоговариваю! Мы для финала как раз приготовили парочку новых приёмов, – и глаза Елены, окружённые блеклыми ресницами, хитро блеснули: – Поверь мне, они просто прекрасны!       – Думаешь выиграть Гран-При, перетянув на свою сторону зрителей?       Берте был скучен этот пустопорожний трёп. Она глазела по сторонам, едва ощутимо дёргая носитель с ядром-связкой, пока не поняла, что разговор зашёл о ней самой:       – А это что за чудесное создание?       «Ненормальная какая-то», – твёрдо решила Берта, не трудясь улыбаться дальше.       – Это Берта, – и отец снова сжал ей руку. Правда, положенного эффекта это не возымело и лицо Берты все так же осталось совершенно равнодушным и даже несколько брезгливым. – Будущий чемпион Гран-При.       – Вот как? А неспа уже есть у будущего чемпиона?       Берта зыркнула на женщину, открыла было рот, но, вовремя заметив покачивания головой Ангела, послушно захлопнула обратно. Ну её, пусть с ней отец разговаривает.       «Особенная моя», – иногда, смеясь, говорил ей отец, встрёпывая её тёмные волосы на макушке. А потом, перед чужими людьми, повторял: «Она у меня очень особенная», – только в этом случае Берта отчётливо слышала в его голосе извиняющиеся нотки.       Да, она никак не могла постичь правила общения и в принципе не имела того, что люди называли «совестью», но полутона в голосах вычленяла просто отлично.       – Нет, – обворожительно улыбнулся отец. – Но она уже посещает лекции по неспастроению, и я абсолютно уверен, что в скорости создаст сильнейшую неспа подкласса!       – Ну-ну, посмотрим, – засмеялась Елена. – До нашего поединка есть ещё пару часов. Может перекусим?       Отец чуть виновато покачал головой.       – Прости, но я обещал Берте провести её в закулисье большого спорта.       – Ну, тогда увидимся на Арене.       Женщина-фотография ушла, уводя за собой свой жёлтый неудобный подол и скрюченную некрасивую неспа, а Берта задумчиво вскинула взгляд на отца:       – Ты с ней спал.       Отец тяжело вздохнул и присел перед Бертой на корточки.       – И почему для тебя все отношения между людьми сводятся либо к деньгам, либо к… – и отец сделал загадочное движение рукой, которое должно было в его понимании заменить слово «секс».       – Недавно, – добавила она.       – Я с ней не спал, – устало качнул головой отец. – Мы с ней когда-то учились в одной группе в университете. И даже дружили.       Берта задумчиво опустила взгляд на код-связку в своём кулаке и, помедлив немного, решила:       – Я маме ничего не скажу.       Отец тяжело вздохнул и, поднявшись на ноги, потянул дочь в сторону Арены — он совершенно точно знал, что, если Берта что-то вбила себе в голову, этого никак оттуда не вытурить. Даже в таких мелочах.       Особенно в таких мелочах.       А уже через два часа и сорок две минуты Берта сидела в VIP-лоджии, на высоте трёх этажей, и медленно оглядывала трибуны через многократное увеличение в очках.       Справа от её места восседала некая пожилая дама в яркой шляпке с неспа-попугайчиком, сидящим у неё на плече. Она пришла вместе с десятилетним внуком и, смотрела на мир грустными глазами спаниеля, который не хотел идти на бои программ, но которого заставили. Слева же, то и дело нервно поправляя строгий пиджачок, сидел представитель официальных производителей кодов-связок под неспа. Агенты вовсю рекламировались в течение поединков и, говорят, после окончания оных, отхватывали прибыль едва ли не в пятикратном размере.       Код-связка, которую автоматически крутила в пальцах Берта, тоже была одной из рекламных, подаренных отцу кем-то из представителей. Изначально этих связок было две, но одну Берта, подумав, отдала своему знакомцу из парка – тот голодными глазами смотрел на Ангела и очевидно не мог позволить себе такую же.       Берта дёрнула накопитель, больно врезавшийся тонкой цепочкой в кожу шеи, и нервно окинула взглядом всю лоджию.       С одной стороны, необходимость находиться среди такого большого количества людей нервировала, заставляя все сильнее сжимать накопитель, ставший своего рода игрушкой для снятия стресса. С другой – Берте, всё же, было любопытно. Отец редко оставлял её в толпе одну, всегда присутствуя рядом либо самостоятельно, либо подсаживая улыбчивую Ангел, которая умела контролировать его ненаглядное чадо ничуть не меньше своего хозяина.       – Спорим, победит Гепард? – горячо и громко шептал своей бабушке десятилетний шкет, сжимающий в лапке такой же носитель, как и у Берты, разве что более простой, дешёвый. – Ангел вообще не выглядит сильной. Наверное, просто за счёт внешности выехала.       Берта передёрнулась и с силой сжала резной накопитель, вонзившийся в кожу острыми гранями.       Молчать. Она должна молчать.       Потому что после поединка отец хотел поесть мороженное и похвалиться ей своими победами.       Неожиданно, перекрывая многоголосый шум трибун, ожил комментатор:       – Добро пожаловать на крупнейшую Арену нашей страны! – вещал хорошо поставленный мужской голос. – Сегодня, тринадцатого сентября две тысячи пятидесятого года, в девятнадцать ноль-ноль произойдёт важнейшее событие последних трёх лет! Позади годы ожиданий, сотни разнообразных поединков, множество разочарованных Операторов и расстроенных неспа! Позвольте же представить вам наших блистательных финалистов, которые в течении двух недель пробивались ввысь по турнирной таблице!       Свет погас. Где-то раздалось дружное «О-о-о» толпы и шелест торопливо разворачиваемых стягов и перетяжек в поддержку финалистов. Вообще-то, и флаги, закрывающие обзор сидящим сзади, и громкие хлопушки с шутихами были запрещены и изымались при входе на Арену. Но, если на счёт шумовых приспособлений стражи порядка были непреклонны, то вот флаги и подобные безобидные инструменты поддержки нет-нет да пропускали, отвлекаясь куда-то в другую сторону.       Так что, когда Арена окрасилась в оранжево-черные неоновые цвета одного из финалистов, примерно половина трибун была закрыта цветастыми штандартами.       Впрочем, Берта едва ли обратила на это внимание, занятая более интересным делом – оценкой выхода Елены с Гепардом.       Далеко внизу резко вспыхнул левый проход, будто бы переливаясь языками пламени. Прожекторы, бьющие в ту сторону, торопливо окрашивались во все оттенки красного и жёлтого цветов, соответствуя основным цветам выходящей неспа.       Первой на дорожку степенно вышла Елена, обзавёдшаяся, вдобавок к своему вызывающе-вечернему платью ещё и пушистым боа из жёлто-черных перьев.       «Ну конечно, – мысленно фыркнула Берта. – Зачем показывать свою уродливую неспа, если можно понтануться самой?»       Елена крутанулась на месте, заставив свой медузий подол взлететь едва ли не до подбородка, а потом ручкой элегантно указала в проход – дескать, смотрите же на моего питомца!       Раздался оглушающий рёв, и прямо перед хозяйкой неожиданно выскочила горящая комета. Комета пронеслась по подиуму, рассыпая за собой снопы искр, остановилась, вильнула огненным хвостом и… встала на задние лапы. Теперь-то можно было понять, что это Гепард, всё тело которого плотно покрывали рыжие языки пламени.       «Все равно уродливый, – равнодушно подумала Берта. – Но, по крайней мере, изобретательный».       – Многократные чемпионы региональных поединков, – тем временем надрывался комментатор. – Обладатели титулов Быстрейших за 2049 год, блистательная Елена Роцкая и её Гепард! Эти двое стали легендой во плоти! Их последнее выступление на межрегиональном поединке было окончено менее чем за десять секунд. Как говорится, до мирового рекорда в две секунды уже рукой подать. Ну что, Елена, побьёте сегодня рекорд по скорости?       Женщина-фотография туманно взмахнула своим боа, стрельнув куда-то в зрительские ряды томным взглядом, и нежно выдохнула в микрофон, встроенный в очки:       – Сегодня мы работаем на зрелищность, а не скорость, дорогой.       Трибуны издали дружное «О-о-о» и радостно засвистели.       – Принято, – смеясь, ответил комментатор.       Берта поморщилась.       Её раздражали заискивающие попытки шутить с комментаторами от всех участников поединков. Не всегда уместные, зачастую неудачные, но по какой-то причине дико нравящиеся зрителям. Отец говорил, что если понравишься болельщикам – неважно чем: шутками, внешним видом или экстравагантностью неспа, – то у тебя есть шанс срубить куш даже больший, чем у победителя Гран-При.       Так что Операторы старались изо всех сил, вызывая в большинстве своём только брезгливое презрение.       Роцкая со своим Гепардом, наконец, взгромоздилась на операторский мостик, и Арена, подумав, медленно сменила цветовое оформление на бело-золотой — цвета Ангела. Зрители притихли в восторженном ожидании, комментатор что-то бубнил про заслуги отца и его ненаглядной неспа.       Берта равнодушно ждала.       – …Юрий Куликов и его Ангел!       Трибуны выдали многоголосый восторженный свист, как только Ангел вышла на свет. Она уже была в боевом режиме – тога из невесомой ткани исчезла, а вместо неё блестел медный нагрудник с изысканным растительным узором. Голову – под открытый лёгкий шлем, основания крыльев – под кожаные пластины. Всё для красоты, понятное дело; функционала во этом, отдельно от кода – кот наплакал.       Ангел остановилась посреди подсвеченного помоста, огляделась, сверкая из-под забрала шлема ярко-голубыми глазами, а потом по-птичьи встряхнулась. Распахнулись огромные паруса крыльев, взметнулся накодированный ветер, подхватывая ослепительно-белые перья. Ангел развела руки, запрокинула голову и начала свой лебединый танец.       Вверх-вниз, из стороны в сторону, прыжки, подскоки, пируэты. Длинный шлейф из огромных крыльев, то скользящий след в след, то начинающий свой личный танец.       И зрители, зачарованно следящие за каждым движением белоснежной неспа.       Берта покосилась вправо, на престарелую даму, следящую затуманенным мечтательным взором за движениями Ангела, на её внука, уже давным-давно забывшего, что болеет, в общем-то, за Гепарда. Потом влево, на человека с галстуком, так и застывшего с телефоном в руках.       Легко и непринуждённо, делая вид, что так и надо, отец манипулировал зрителями, оставаясь в тени своей блистательной неспа.       – Видели?! – радостно стрекотал комментатор, ухитряющийся не разрушать магию танцующей неспа, а дополнять и подчёркивать её. Как будто он – это музыка, а она – это движение. – Ангел вам не просто накодированная неспа! Она – девяносто восьми процентный перекрёст двух боевых программ! Вот он – лик любви!       Берта фыркнула.       О, да, слышала она эту историю, как же. Собственно, Ангел действительно была плодом окончательного перекрёста двух родительских программ: Красавчика, принадлежавшего матери и отцовской Синереали. Вот только, перекрёст этот был случайным, незапланированным: две проги с высоченным дружественным кодом просто столкнулись в коридорах и ушли в неконтролируемый окончательный перекрёст.       Как и почему эти неспа оказались обе одновременно с открытыми портами, почему столкнулись именно тогда…       «Это была судьба!» – обычно смеялся отец, кидая влюблённый взгляд на мать. Та же, отвечала ему сдержанной улыбкой.       Берта до сих пор считала, что отец с Синереали просто подстроили это.       – Так что бой предстоит интересный, могучий перекрёст против быстрейшей неспа нашего региона!       Отца трибуны увидели только когда Ангел, сделав последний взмах огромными крыльями, мягко приземлилась на операторский мостик, прямо позади него.       – Дамы и Господа! Кажется, нашим бойцам пора довериться удаче, потому что мы выбираем Арену!       Вот теперь Берта заинтересованно склонилась вперёд, к металлической ограде ложи.       Арена на крупных соревнованиях всегда создавалась рандомно, из перемешанных исходных данных. Чтобы уравновесить шансы.       Ещё до сражения отец отправился в Центр вместе с откровенно скучающей Бертой. Там он и Елена долго и муторно отмечали благоприятные условия для сражения своих неспа. Каждый сантиметр Арены: сколько камней, сколько деревьев, сколько кустов. Наличие воды, чуть повыше, чуть пониже. Отец выбирал склон горы: высоко, много воздуха и очень опасно для бескрылого Гепарда. Елена, смеясь, ставила джунгли: слишком тесно для полёта, слишком много мест для игры в прятки и атак исподтишка. Каждая деталь – отдельно, каждое дуновение ветерка – прописано. Никаких неожиданностей, если не считать рандом, на который ставятся все заданные параметры.       Может повезти одному, а может не повезти одновременно обоим. Таковы правила интересных боёв: приспосабливайся, если хочешь победить.       В огромной бетонной коробке, утопленной вниз на пару этажей и которую и должна была занимать Арена, зазмеилась струйка песка. Медленно изгибаясь, ворочаясь в пределах коробки, она росла, ширилась, набирала силу, пока, наконец, не взвилась вверх столбом пыли.       Казалось, трудно дышать. Казалось, песок колется в глазах и нестерпимо хочется моргнуть. Казалось, ещё немного – и выкапываться из-под многотонного погребального савана придётся часами.       Казалось…       Ветер, поднимающий удушающую бурю, стих. Пыль улеглась, образовав почти ровные, лишь едва-едва тронутые ветром дюны.       Пустыня.       Спустя мгновение песок зашевелился, расступаясь, исторгая из себя воду и небольшие камни. Взметнулись вверх могучие головы старых пальм, точно пальцы мертвецов высунулись из-под песка толстые стебли трав.       И последним, в спешке, над Ареной раскинулось белёсое, вылинявшее полотно неба.       – Вот это новость! – радости комментатора не было края, а вот оба соперника выглядели несколько разочарованными. – Оазис! Нашим участникам выпал оазис посреди пустыни!       Отец повернулся к Ангелу, быстро что-то объясняя на пальцах, меняя тактику и стратегию прямо на ходу. Елена, со своей стороны, лишь широко улыбалась, глядя на старания Куликова: новая Арена была по нраву Гепарду и особых правок в стилистике боя не требовала.       – Посмотрим, – пробормотала Берта, раскрывая электронный буклет и мало беспокоясь, что своими разговорами мешает окружающим. – Гепард, боевая неспа десятого уровня, специализируется на огненных атаках – какая неожиданность! – три года от активации. Молодняк, такие редко пробиваются выше десятого места. Значит, должно в нем что-то быть особенное, что позволило им так шустро вскарабкаться на турнирную таблицу.       Берта откинулась на спинку кресла и бросила мимолётный взгляд на Арену, соотнося её со способностями и показателями обоих соперников.       – У Гепарда нет полётного модуля, но, судя по показателям ловкости, прыгает этот уродец высоко. При правильном использовании ландшафта, он вполне сможет безопасно атаковать Ангела в полёте. При условии, конечно, что после прыжка будет приземляться под деревья или в тень камней. Зрение у Ангела отличное, но из-за особенностей преломления раскалённого воздуха, изометрические датчики наверняка откажут, так что целиться придётся самой, без костылей.       Женщина справа возмущённо зашипела, но Берта не обратила на неё ни малейшего внимания.       – Если брать в расчёт ограничения видимости из-за взвеси песка и отказ изометрии, Ангелу придётся летать очень низко, чтобы хотя бы видеть противника, а значит и Гепард, улучив момент, сможет легко подрезать ей моды движения, – Берта презрительно фыркнула. – Чёртовы перекрёсты, вечно у них код реорганизуется через жопу и выпячивает модули движения едва ли не под самый щит.       – Тише, пожалуйста! – возмущённо зашипела бабка справа и Берта, вспомнив об обещанном мороженном, со вздохом свернула программку и покорно уставилась на Арену.       – Операторы! – наконец ожил комментатор. – Подтвердите готовность.       Елена с Гепардом мгновенно подняли руки. Отец раздражённо мотнул головой, видимо, разрешив Ангелу самой ориентироваться по ходу сражения, и, синхронно со своей неспа, подтвердил готовность.       – Ну тогда… Неспа, на Арену!       Где-то высоко под потолком глухо раздался первый удар метронома, отсчитывающего десять секунд до начала поединка. Трибуны радостно взревели, в полный голос, синхронно, ведя отсчёт. Взметнулись плакаты с лозунгами поддержки, затрещали запрещённые хлопушки, всё же пронесённые кем-то из особо отбитых фанатов.       Финальный поединок за звание чемпиона Гран-При должен был вот-вот начаться…

***

      Две неспа, находящиеся на Арене, стремительно обменялись первыми, пробными ударами – и шустро отскочили назад, под прикрытие скал.       Серафим, пользуясь моментом, торопливо разгонял двигатели, Валькирия – заводила каст одной из земляных атак, надеясь успеть до взлёта оппонента.       Все было обыденно. Именно так начиналась едва ли не каждая стычка Валькирии и Серафима.       Тем Тёмыч, привычно выступающий в роли человеческого судьи, уныло следил глазами за соперниками на Арене. В его задачу входило отмечать и пресекать попытки жульничества, которые, наверняка, будут с обеих сторон. Или, если всё пойдёт совсем уж по приевшемуся сценарию, растаскивать операторов за шиворот, чтобы они в очередной раз не сцепились.       Странно, наверное, это смотрелось со стороны. Однако хозяин одной из трёх боевых неспа их класса, считал неспячьи бои самым скучным развлечением из всех существующих. И, тем более, он не понимал людей, которые через своих электронных помощников выясняли личные отношения. Это было подло, низко и совершенно скучно.       С другой стороны, лучше уж так, чем бить друг другу лица.       Треск рвущейся к чертям физики, стон ломающейся Арены, реагирующей на мощную атаку – и из-под земли, устремляясь во след взлетающему Серафиму, тянутся острыми когтями скальные пики.       Валькирия промахнулась.       Серафим, заложив крутой вираж, практически незаметный, совершенно неуправляемый в хаосе воздушных потоков, порождённых бурей, закружил над головой Валькирии, даже не трудясь набирать высоту. Волчица взвыла, неслышная в шуме нарастающего ветра, и наудачу метнула щит. Промахнулась. Потеряла щит.       Пара мгновений – и её оружие снова послушно легло ледяным промокшим боком в руки, а Серафим, борясь с беснующимся небом, упустил отличную возможность для атаки.       – Кончай тупить! – рявкнула Берта в микрофон, определённо адресуя это своей неспа.       Тем Тёмыч перевёл взгляд на Велена, подслеповато щурящегося в своих устаревших очках. Тот, в отличие от соперницы, не торчал посреди котельной, подставляясь ливню и холодному ветру. Он стоял, привалившись спиной к грязной кладке, и, казалось, мало интересовался боем – голова опущена, капюшон упал на самые глаза.       Пока все было спокойно: Берта на время поединка переключилась на свою неспа, а Велен успел успокоится за прошедшие уроки и, в принципе, если и проявлял агрессию, то ленивую, вялую.       Ритка с размаха шлёпнулась на дощатый ящик, забытый кем-то из бомжей, и в то же мгновение с громким треском провалилась внутрь, возмущённо взмахивая ногами в розовых сапожках с белыми помпонами. Тёмыч предпочёл сделать вид, что не заметил этого, и Ритке пришлось самой выбираться из ящика, по-старушечьи кряхтя и писклявым голосом ругаясь сквозь зубы.       – Серафим цепляет щит Валькирии когтями и снова уносится вверх, до того, как та успевает ответить, – лениво бубнит себе под нос Кит, равнодушно сверкая глазами прямо из глубокой лужи, принадлежащей Арене. – Зрители ликуют, рукоплещут и бьются в припадке от элегантности этой атаки.       Ритка – единственный имеющийся зритель, – рукоплескать и биться в припадке не торопилась, пытаясь оттереть свою яркую куртку от налипшей грязи. Ей, как человеку в принципе далёкому от любого проявления спорта, было так же скучно, как и Тёмычу.       Кит пошевелилась, перенося свой пушистый хвост-метёлку на другую сторону. Вода даже не шелохнулась: несмотря на то, что и Арена, и Кит принадлежали единой Сети, они находились на разных её подуровнях и не могли корректно взаимодействовать, оставаясь друг для друга лишь разрозненным набором кода.       А тем временем на Арене Валькирия зверела всё больше и больше, устав уворачиваться от быстрых точечных ударов Серафима. Большого урона эти щипки ей не наносили, но раздражали, все сильнее выводя неспа из её хрупкого состояния равновесия.       – Шестьсот пятьдесят четыре на сто тридцать. Валькирия всё ещё ведёт по целостности кода, – нудела Кит, – но уже теряет терпение. Ещё немного, и она поддастся на провокации Серафима и начнёт взлетать… все мы знаем, чем обычно это кончается.       Велен промолчал, а Берта лишь плотоядно ухмыльнулась, вполголоса отдавая указания в микрофон.       Ветер на Арене крепчал, выл раненым волком, оплетая своими влажными объятиями острые пики скал, раз из раза ударяя по бойцам. Ледяной град обрушивался на щиты неспа, медленно, но верно проклёвывая их, словно стая воронья. Скалы стонали, точно покорёженные остова разрушенных деревьев, звенели остроконечными пиками. Казалось, вот-вот и с их концов сорвётся свой разряд – чтобы прожечь ещё несколько процентов защиты в броне дуэлянтов. Тем приходилось из раза в раз уворачиваться от жгучих молний, плетьми пропахивающих глубокие борозды в цифровых щитах.       И только капли дождя проникали сквозь завесу Арены, разбиваясь об упрямые лбы людей.       – И ещё один пропущенный удар сбивает Валькирию с ног, – мирно мурлыкала Кит, невнимательно облизывая лапку. – Ветер довершает начатое, и Валькирия вылетает на край обрыва, оказываясь прямо над океаном. Кто-нибудь знает, океан часть Арены, или он тут так, для красоты?       Вопрос был отнюдь не праздный: если океан входил в код Арены, то и урон он тоже мог нанести, подмяв под себя неаккуратную неспа.       Ответа, однако, не последовало.       – А счёт, тем временем, становится пятьсот восемьдесят три – сто десять. Щиты тают, как зефирки на солнце.       Серафим обрушился на Валькирию сверху, ногами вбивая противницу в физику земли. Скорость и инерция сделали своё дело, в разы усилив удар от столкновения.       Каменистый обрыв дрогнул, прогнулся и со стоном обвалился, утягивая за собой Валькирию. Серафим, успевший взлететь, торопливо набирал высоту, борясь с восходящим потоком. Ещё немного, и его бы самого закрутило и швырнуло в океан.       – Что такое, Велен? – громко фыркнула Берта. – Скажи своей шлюшке, чтобы она защищалась, а то так не интересно!       Тёмыч выдвинулся вперёд, но драки не произошло – Велен напряжённо вглядывался в край обрыва и, казалось, не слышал свою оппонентку.       Серафим же растерянно завис над бушующим океаном – показатели Валькирии равнодушно проигнорировали удар об воду и остались на том же значении, что и до падения противницы вниз.       А значить это могло только одно.       Земля на краю обрыва вздыбилась, раздулась огромным пузырём и лопнула, окатив замешкавшегося Серафима валом мелких колких камней и грязи. А следом за мусором на него обрушилась и взбешённая Валькирия.       – Ого, Валькирия наконец-то оправдывает свою земляную специализацию! Она кротом пробурилась сквозь скалу и атаковала Серафима из-под текстур, подойдя с его слепой зоны.       – Валькирия, – едва слышно осадил Велен, и его неспа, уже погнавшаяся за Серафимом, торопливо бросила эту затею и снова приземлилась.       Серафим заложил разочарованный вираж, возвращаясь к кружению над противницей.       Тёмыч нахмурился и огляделся. Он только сейчас понял, что давно упустил из вида свою личную беспокойную неспа. Гекко не было ни рядом – ни возле Кит, ни даже в обозримом пространстве.       Эта человекоподобная помесь ящерицы и лягушки благополучно свинтила в неизвестном направлении и почти наверняка сейчас устраивала где-то безобразия.       – Гекко?       – На Арене, – с готовностью отозвалась рептилия. – Под гостем зашёл, в океане, вот, плаваю.       После небольших поисков, Гекко действительно был найден на карте, беспечно ныряющий в беснующихся водах. Для Серафима и Валькирии он был так же невидим сейчас, как и люди, и Кит, и, по большей части, совершенно не мешал никому.       Кроме Тёмыча.       – Вернись.       Гекко печально булькнул.       Он, в отличие от своего сурового хозяина, поединки обожал и всегда стремился быть как можно ближе к беспорядкам, в наглую пользуясь гостевым статусом. И его совершенно не волновало, что обычно этот статус выдавался репортёрам, а не праздно шатающимся боевым идиотам.       – А можно потом мы с победителем сразимся? – скромно попросил Гекко, привидением возникая за спиной Тёмыча.       – Потом мы идём на тренировку.       – А…       – Домашнее задание. И у тебя тоже, кстати.       Арена снова загудела, завизжала тысячей голосов, порождённых шквальным ветром, а потом с яростью ударила кружащего в небе Серафима потоком ледяного воздуха. Живой самолёт, успевший более или менее приноровиться к неустойчивому воздуху, к такой подлянке оказался не готов. Стальные лопасти выгнулись, двигатели раскалились, пытаясь компенсировать инерцию, но лёгкую физику Серафима уже ощутимо приложило спиной об одну из скал.       А потом было тяжёлое падение вниз, на размокшую в кашу землю.       Но и Валькирию этот порыв тоже сбил с ног. Однако, проехавшись на спине, она ухитрилась воткнуть щит в землю и уцепиться за него – её физика почти не пострадала.       Серафим с трудом собрал конечности под себя и попытался приподняться, но новый шквал ветра бросил его обратно в грязь, оглушив и дезориентировав. Возле миниатюрной эмблемы головы сокола повисла яркая табличка «Stunned».       – Арена решительно спускает Серафима с небес на землю и дарит Валькирии отличный шанс на одну из её мощных земляных атак, которую та… – Кит удивлённо склонила голову на бок: – …не использует. Видимо, пострадала ненамного меньше. А показатели щита на данный момент уже стремительно приближаются к нулям: двести четырнадцать у Валькирии и чуть меньше сорока у Серафима. Валькирии достаточно зацепить противника камешком, и Серафим отправится «в ангар» с поражением в статистике.       – Черта с два! – прорычала Берта. – Поднимай свою задницу, Серафим!       Серафим с трудом подтянулся на руках, мутным взглядом находя соперницу. Он очевидно барахлил и пересиливал тяжёлый болевой шок после потери большого объёма щита сразу.       Ногу в устойчивое положение. Вторую. Завести заглохшие двигатели.       И не спускать взгляда с уже стоящей на ногах Валькирии.       – Думаю, игры кончились, – протянула Берта. – Пора повозить тупую прогу мордой в грязи.       – Вон, одна ещё на ноги не встала, – в сторону заметила Кит, делая вид, что увлечена разглядыванием миникарты.       – Только разговаривать и умеешь, Берта, – зло откликнулся Велен из своего угла.       – Ещё я своей прогой управлять умею… в отличие от некоторых.       – То-то вы с ним так красиво тупите на пару.       Серафим снова встал на крыло. Валькирия – крепко стояла на ногах. Велен с Бертой злобно перебрасывались взглядами из разных концов котельной.       Ничего не менялось.       – Если кому-то интересно, – вставила Кит, – карта зарегистрирована как «Буря в стакане».       – Скорее «Буря над лужей», – процедила Ритка, тыкая в волны. – Сервак даже дно не прорисовывает, видели?       – Конечно не прорисовывает, – зло пробурчал Велен из своего угла. – Ведь вы его прошибли.       – Ты хотел сказать, – на минутку отвлеклась Берта, – ты его прошиб.       Арена снова разъярённо взвыла тысячей голосов. Острые скалы, осколками исполинских костей торчащие над землёй, на миг вспыхнули, подсвеченные разрядом молний, отпечатываясь на сетчатке колкими тенями.       Раскалённая плазма вспахала ледяную землю, разбрасывая вокруг себя острые осколки. Серафим, в последнее мгновение ослушавшийся приказа Берты и ушедший в резкий, почти самоубийственный манёвр, успел уйти с пути. Валькирия же, не обладающая такой скоростью, приняла удар по касательной, вовремя подставив щит.       – Сто пятьдесят на сорок, – пробормотала Кит, как-то неожиданно теряя гонор и тон бывалого комментатора.       Тёмыч нахмурился, покосился на подозрительно молчаливого Гекко. Тот, замерев в шаге от хозяина, сверкал светящимися зрачками, обеспокоено следя за положением на Арене. Велен и Берта, занятые бросанием друг в друга колкостей и резкостей, не обращали внимания на поле боя. Ритка, по умолчанию практически не участвующая в поединках, скучала на ящиках, копошась в своём розовом рюкзачке.       Арена раскручивала воронки, грозящие вот-вот перейти в полноценные торнадо.       Тёмыч оглянулся через плечо – туда где Арена, нагло накладываясь на реальный мир, скрывала под валами воды обрушившиеся стены старой котельной, тёмное поле сорняков в человеческий рост и возвышающийся в отдалении угол школы.       Со спины, пользуясь тем, что никто не смотрит, медленно наползала тьма, обрывая в пиксельный мрак разваливающуюся эмуляцию океана. Рваные волны с шумом опрокидывались вниз, задирая виртуальные корни; цвет расслаивался, змеясь радугой на самом краю провала. Мир раскладывался на пиксельные составляющие, мало заботясь тем, что поединок ещё не окончен.       Что-то было чертовски не так…       Тёмыч настороженно было потянулся к виртуальному оконцу, чтобы вызвать программный диалог и выяснить что творится, но не успел: совсем рядом прозвучал взбешённый рёв – и Велен, отбросив всё своё показное спокойствие, ринулся в лобовую атаку на Берту. Отвлёкшись, Тёмыч тоже попал под раздачу: торопящийся к противнику Велен отпихнул его с пути с силой, неожиданной от столь забитого создания.       Серафим обернулся всего на мгновение – глянуть что с Бертой и понять почему она столь резко замолчала, – когда ему прямо в живот, не размениваясь на атаки или каст, врезалась взлетевшая Валькирия.       Драка закипела с новой силой уже в двух измерениях сразу – по одну сторону электронной преграды катался рычащий клубок операторов, а по другую – их неспа, ещё больше раззадоренные просевшими почти в ноль щитами и воплями хозяев.       Ничего не менялось.       По крайней мере, так казалось в ту секунду.       – Странно, – едва слышно пробормотала Кит, настороженно следя раскосыми изумрудными глазищами за происходящем на Арене. – Карту глючит нещадно, половина не прорисовывается. Погодите…       Её сосед тоже обеспокоено разглядывал воющий на одной пронзительной ноте клубок из двух кодов, опасно мельтешащий в электронном небе и грозящий вот-вот выйти за границу карты. Гекко зачем-то переживал за Валькирию, даром что Серафим, кроме как снять ей щиты и поцарапать гордость, не мог более ничего.       Тем временем лаги становились всё заметнее и заметнее: вода под ногами пошла полигонами, сбросилась на минимум детализация, пропал скайбокс, превратившись в чёрные стены куба, очерчивающего границы Арены. Визуализация заметно притормаживала, то и дело зависая во фризах, будто запущенная на допотопной ЭВМ прошлого века.       Наконец, Серафим выдрался из захвата Валькирии, радушно оставив в её пальцах рассыпающиеся пиксели собственного щита, и торопливо отлетел, разрывая дистанцию. Потом вскинул руки к груди, вызывая потусторонне-синее свечение, всегда предшествующее Вольт-Ястребу. Впрочем, полноценно родиться запрограммированной атаке никто не дал: Ястреб ещё только высовывал обтекаемую голову из груди Серафима, а последнему уже пришлось обрывать анимацию и уходить в пике, спасаясь от взбесившейся Валькирии.       Гекко, о котором хозяин как-то очень незаметно забыл, задумчиво поднял бронированную голову над беснующимися волнами. Он снова бороздил пиксельную воду Арены, так и не избавившись от гостевого статуса. Отсюда, из VIP-лобби, все казалось ещё хуже – Арена чувствовалась как тугой кисель, сквозь который приходилось продираться, рискуя завязнуть окончательно. Кроме того – и это Гекко тоже имел удовольствие наблюдать, – Арена будто ходила волнами, искажая пространство и со стальным скрежетом сталкивая свои прочные, как казалось всего пять минут назад, скалы.       Гекко сомневался, докладывать ли о своих ощущениях Оператору, а если и да, то что говорить? «Артём, Арена пытается запереть в себе Валькирию и Серафима»? Ну скажет он это, а потом Тёма наверняка отправит свою неусидчивую неспа на дополнительное тестирование ИИ. Так сказать, электронный эквивалент вопроса: «Ты рехнулся, что ли?»       Ритка перестала болтать ногами. Последние несколько минут она занималась тем, что листала первую подвернувшуюся под руки жёлтую электронку, пытаясь скрасить время поединка, но теперь, подняв взгляд, неожиданно наткнулась на радужные волны глитчей, бодро пробегающие по изображениям бойцов.       – Кит?       Белая кошка проворно выпрыгнула из лужи и опустилась возле хозяйки. Вид она имела настолько обеспокоенный, насколько может выдавать беспокойство равнодушная кошачья мордашка.       – Кажется, какие-то проблемы на станции привязки, – не очень уверенно сказала Кит. – Я просмотрела информацию по станции – там сегодня были неполадки, которые устраняли всё утро.       Ритка прикусила губу.       Сеть в их время вообще была штукой вездесущей – её можно легко нащупать под землёй, водой, а то и на Марсе. Неспа легко и без напряга сопровождали хозяев буквально в любую точку мира, не испытывая никаких проблем с ориентацией в пространстве и связью через Сеть.       Но чтобы генерировать Арены и другую вспомогательную подсеть, вроде электронных залов заседаний, нужны были станции привязки. Благо, сами по себе эти станции были размером с коробку метр на метр и являлись столь простыми в установке и эксплуатации, что существовали буквально в каждой маломальской деревне. Да и делались в плане начинки они монолитными настолько, что обычно под «починкой» подразумевалось всего-навсего, что группа рабочих неспа гоняла вирусы, количество которых превысило разрешённый порог.       – А глитчи?       Кошка пожала плечами.       Глитчи и артефакты не входили в перечень стандартных неполадок Арен. По крайней мере, такие большие, уже превратившие в неизвестную кашеобразную муть беснующийся океан, из которого до сих пор торчала задумчивая физиономия Гекко. Да и в целом, земля теряла полигоны, пики из острых буквально превращались в остроконечные сложные треугольники, а текстура благополучно скатывалась в два-три цвета.       – Возможно, Арена вошла в конфликт с кодом Валькирии или Серафима и выдала такую неадекватную реакцию на… ну, например, на отказ аудиосистемы Серафима или скип заставки с судьёй, – Кит обеспокоено прижала уши к голове: – Мне не нравится все это.       – А кому нравится, когда что-то работает неправильно? – ворчливо отозвалась Ритка.       Две фигуры в электронном небе расцепились, бросаясь в разные стороны. Мгновение спустя мимо с громоподобным пробоем пронёсся очередной разряд молнии.       Серафим, облетая Валькирию по широкой дуге, недоумевал. Он сражался на многих Аренах, в самых нелётных погодных условиях. Как правило, в более-менее честных матчах всё ограничивалось лишь ветром, сбивающим с крыла и не дающим нормально сражаться в воздухе, или дождём, застилающем визоры полупрозрачной пеленой. Однажды были птицы, расшибающиеся о стальное покрытие живого истребителя с упорностью камикадзе, как сейчас – ледяные камешки града, пытающиеся превратить их щиты в решето. Были шторма, бури, тайфуны…       Но впервые те состояли из сплошных глюков. Такого дерьма Серафим не встречал даже на подпольных Аренах, где за безопасностью неспа никто и вовсе не следил.       Пыл Валькирии тоже как-то постепенно поугас: она все ещё оставалась в воздухе, но теперь всё больше смотрела по сторонам, на время предоставив своего соперника самому себе. Этим можно было бы воспользоваться, если бы не одно «но»: град не делал различий и с одинаковым пылом атаковав и Валькирию, и Серафима, не размениваясь на послабления или уступки. Но даже этот град был ничем в сравнении с ощутимыми неполадками в Арене.       Как-то очень незаметно из безобидного фона лаги стали главнейшим врагом неспа, задвинув на минутку многомесячную вражду живого самолёта и озлобленной волчицы.       Следующий заряд с электрическим пробоем сверкнул на расстоянии вытянутой руки, снова заставив криво натянутый дизайн Серафима засбоить. Впрочем, физика всё ещё функционировала в норме, и когда следующая петля ветра хлестнула по подзависшей графике, сам Серафим уже благополучно скрылся за ближайшей скалой.       Где и столкнулся с Валькирией.       – Пошёл к чёрту! – зашипела та, хлеща вцепившегося в неё от неожиданности Серафима единственным крылом.       Серафиму только и оставалось, что, чётко открывая рот, молча ей просемафорить:       «Сама дура!»       На этом их содержательный диалог подошёл к концу, ибо над головой загудело и, с опозданием в доли секунды, жахнуло очередной молнией. Скала тоскливо завыла и обрушилась, поднимая вал щебёнки и грязи.       Но ни Серафима, ни Валькирии там уже не было.