***
Тот разговор состоялся вечером, а сегодня утром, впервые за две недели обладания неспа, она поссорилась с Сапсаном. Аэробус качнуло и девушка с чертыханиями, схватилась за поручни, случайно толкнув какую-то старушку. Сдавленно извинилась и снова уставилась в окно, старательно не глядя на причитающую пенсионерку. Ждана собиралась ехать на такси – заказала машину, по привычке договорилась со съёмной неспа, согласившейся везти незнакомого человека за символическую плату в сто пятьдесят единиц. Плюс триста за машину. И оплатила всё это заранее. Вот только, стоило Ждане выйти к сигналящему такси, как оно торопливо завелось и… укатило в даль, оставив ошарашенную Ждану мирно офигевать в компании с молчащим Сапсаном. – Какого черта? – возмутилась Ждана, поворачиваясь к своей неспа. Сапсан молчал, провожая затемнённым шлемом уезжающий автомобиль. Очень подозрительно молчал. – Сапсан? – Ждана нехорошо сощурилась. – Статистически, в автомобильных авариях гибнет в три раза больше людей, чем в аэробусах, – механическим голосом ответила неспа, сцепляя длинные пальцы за спиной и вытягиваясь на своих лапах-ходулях, становясь практически на полторы головы выше хозяйки. – Ты отослал машину, – упавшим голосом прошептала Ждана, живо представляя себе, как четыреста пятьдесят денежных единиц красочно смываются в гипотетический унитаз. Сапсан снова смолчал, так и не сменив позы. – Ты с ума сошёл?! – забывшись, воскликнула Ждана, демонстративно потрясая полупустым счётом перед забралом неспа. – Ты понимаешь, что я уже оплатила такси?! – Это опасно, – несгибаемо отрезал Сапсан. Ждана задохнулась от наглости помощника. Открыла рот, закрыла, а потом очень-очень тихо поинтересовалась: – И как же мне добраться до Гранд Арены? Неспа медленно повернула голову, ловя пылающую хозяйку в фокус и открыл было рот, но Ждана была слишком разозлена, чтобы дать ему вставить хоть слово. – На аэробусе, да, Сапсан? На этой разбитой развалюхе? А тебя не смущает, что сейчас конец сентября, пятница? Сейчас все аэробусы под завязку забиты дачниками! И, какая неожиданность, аэробус, идущий в сторону Гранд Арены, тоже! Ну да черт бы с дачниками! – Ждана тяжело вдохнула воздух через сжатые зубы и продолжила, медленно и неотвратимо наступая на равнодушно-неподвижного напарника. – Вокруг Арены километр парка! Аэробусы туда не заезжают! Витька ждёт меня к десяти, а сейчас уже девять! Как, черт бы тебя побрал, я успею доехать до Арены за час?! – Зато ты точно доедешь, а не попадёшь в аварию по пути, – отрезал Сапсан. Ждана вскинула руки и, крутанувшись на каблуках, ринулась на аэробосную остановку. Сапсан двинулся следом, но, не пройдя и двух шагов, напоролся на выпростанную руку хозяйки. Ждана молча сделала движение от себя, будто отталкивая неспа. Потом снова отвернулась и отправилась прочь. Сапсан покорно остался на месте. Аэробус снова тряхнуло, и тот остановился, распахивая зев навстречу алчущей толпе тёток с лопатами. Ждана чувствовала себя просто отвратительно, особенно, когда вспоминала слова учительницы из ролика о катастрофических последствиях криков на неспа. Вряд ли, конечно, семилетний Сапсан так уж пострадал от воплей названной хозяйки, но всё же… Она не должна была повышать на него голос. С другой стороны, почти пятьсот единиц для Жданы были деньгами, и какими! И почему Сапсан так зациклился на безопасности? Он, вроде, ни словом не обмолвился о том, что работал сиделкой у детей или стариков – о ком ещё нужно заботиться с той же силой? Может, это не программное решение, а просто в его устаревших мозгах что-то переклинило? Наверняка, его давно не обновляли и тонкая техника заглючила, заклинив на повышенном беспокойстве о безопасности хозяина. Ждана с такой силой затрясла головой, что скрипучее нутро аэробуса юлой завертелось вокруг, вызывая смутный приступ тошноты. Наверняка его предыдущий хозяин был параноиком и просто создал неспа себе подстать. Вот Сапсан и переживает. Его бы поблагодарить за заботу – немного неуместную и дорогую, но все же, – а не отпихивать. Ждана вышла на нужной остановке и, решившись сделать вид, что ничего не произошло, позвала Сапсана. Но тот не пришёл.***
Когда-то жена хозяина спрашивала у Сапсана, на что похоже нахождение в Сети. Тогда он ответил, что это подобно погружению с аквалангом и бесконечным кислородом – ты видишь прекрасных рыбок мелких новостей, проплывающих мимо неторопливых черепах-патчей, полощущиеся на невидимом течении вереницы чужих идей и мыслей. Сеть, как огромная живая губка, впитывала в себя всё то новое, что только удавалось узнать многочисленным неспа и бесчисленным программам, а после с удовольствием делилась новыми знаниями. Она была многоликой и хитрой, но, что самое плохое – в ней практически безвылазно жил Крысиный Король. – Давно не виделись, Сапсан, – почти мирно заметил Король голосом Брана. – Век бы тебя не видеть. Крысиный Король хмыкнул, приближаясь к неподвижному коду Сапсана. Здесь, в Сети, у них не существовало физики или графики. Всё, что оставалось от любой неспа здесь – сухие строчки кода, которые, впрочем, все окружающие легко интерпретировали и для себя переводили и в графику, и во всё остальное. Крысиный Король графически был огромен – метра под три, не меньше. Горбатый, скрытый с ног до головы старым подраным плащом, свисающим кривыми ломанными линиями устаревшей физики, он менее всего походил на местный эквивалент Смерти. Только треугольные угли зрачков и длинный крысиный нос, имеющий в себе буквально три полигона, выдавали настоящий возраст уборщика. Он был стар настолько, что, говаривали, существовал задолго до изобретения такого понятия как «неспа». – А гонора ты так и не убавил, – фыркнул Король, на этот раз голосом Синички. Сапсан поморщился. У Короля не было своего голоса или характера. Он постоянно менялся, будто бы перетекая из одной крайности в другую, беззастенчиво используя голосовые настройки поглощённых неспа. Первое время это пугало до оффлайна, но потом Сапсан привык. Он вообще умел приспосабливаться. Браном и Синичкой звали его братьев. Тех самых, которых он так и не смог уберечь, проиграв это сражение Королю. И тех самых, которыми убийца из года в год мучил совесть Сапсана. – Я не нуждаюсь в чистке, Король, – зло отрезал Сапсан. В каком-то смысле, годы скитания по Сети пошли ему на пользу – местного монстра он уже давно не боялся. – Ты нуждаешься в трёпке, – бескомпромиссно объявил Бран. – А ещё Король до сих пор чует твоё одиночество, – уже миролюбивее сказал Синичка. – И всё ещё зовёт к нам. – Я не одинокий. – А, ты про ту девчонку? – Бран качнул головой Короля. – Мы её видели. В изумрудной «воде» Сети, извивая кольца тела, медленно плыл не то оторвавшийся кусок информационных водорослей, не то угреподобный электронный сплетник. По его графическому телу пробегали едва-заметные всполохи электричества, а из головы, более всего похожей на раздавленный липовый листок, вызывающе торчали две изломанные антенны. Похоже, этот сплетник ухитрился уже побывать в алчущих руках жаждущих информации неспа и благополучно вывернуться от них. Сплетник, заметив два неподвижных кода, замешкался на мгновение, а затем немного подкорректировал курс, как раз чтобы задеть обоих. Сапсан с Крысиным Королём одновременно пригнулись, пропуская над собой флуд. Виртуальный сплетник обиженно дёрнул хвостом, но, заметив заинтересовавшуюся группу неспа, тут же торопливо дал деру: свою информацию абы кому доверять он не собирался. – И как она? – заинтересованно спросил Синичка, будто бы их разговор и не прерывался вовсе. – Ну, твоя девчонка. – Мне нравится, – осторожно ответил Сапсан. И мгновенно почувствовал, как внутренние «поводки» натянулись, гудя толстыми контрабасными струнами. Ядро кода сжалось удушающими тисками, а в логах бегущей строкой пронеслись данные его настоящего хозяина – имя, пол, возраст, семейное положение и куча других, обязательных данных. Места для упрямой репортёрши там, увы, не было. Крысиный Король безжалостно сверлил скорчившегося собеседника горящими треугольниками глаз. Он, может, и сочувствовал беде бездомного кода, но, как и любое существо, состоящее из десятка полигонов, не был в состоянии как-то вменяемо это показать. А может, и не сочувствовал вовсе. Сапсан резко выпрямился, точно проглотив математическую прямую. Боль все ещё крутила код, но уже привычно возвращалась в рамки: «Плевать, выживу». Точно, выживет – если прекратит уже демонстрировать Королю свою слабость. – Мне нравится, – упрямо повторил Сапсан, наклоняя голову. Здесь, в Сети, у него все так же не было прописано поведение глаз и зрения, зато, имелись точки «взгляда», где код фокусировал внимание неспа. И Король прекрасно чувствовал, что на него смотрят: тяжело, исподлобья, точно желая пробурить насквозь. – Круто, – насмешливо заметил Синичка, но в разговор, оборвав его, с присущей грацией вмешался Бран: – Если тебе все так нравится, Сапсан, тогда почему ты не расскажешь ей правду? – Я… – и Сапсан осёкся. Крысиный Король, вежливо переживая заминку и не поторапливая собеседника, поднял голову, глядя на рассеянные лимонно-жёлтые лучи, похожие на свет солнца, пробивающегося сквозь толщу воды. В свете лучей медленно кружились полупрозрачные частички, оседая на «дно» и тут же, мгновение спустя, исчезая, будто бы впитываясь в саму основу Сети. Конечно же, «лучи солнца» вовсе не зависели от светила из реального мира. Они были всего лишь прожекторами, выделяющими важные для людей структуры – госучреждения, школы, больницы, магазины. Точнее, их виртуальные эквиваленты, приспособленные под посещение именно неспа. Да и «частички» взвешенные в среде Сети, были ничем иным, как отколовшимися, отбившимися кусочками кода, шлейф которых сопровождал каждую программу, существующую здесь, на этом уровне. И чем старше была неспа, тем плотнее вокруг неё было облако «включений». Тот же Король при каждом движении посылал вокруг целые клубы виртуальной пыли. Или песка. Люди ведь шутили, что из стариков песок сыплется? – Я не хочу ей лгать, но и правды рассказать не могу, – наконец осторожно сказал Сапсан, взвешивая каждое слово и аккуратно пытаясь донести ощущения, преследующие его во время общения с Жданой. – У меня есть своё место в её доме, Бран. Большое старое кресло, в котором я помещаюсь целиком. Это только моё кресло, и она ни разу не пыталась согнать меня с него. Я даже… я даже повесил туда электронные таблицы с модами, а она ничего не сказала… Она кидалась в меня подушкой. И обозвала долговязым. А ещё она попыталась заказать два пропуска на парад: один для себя и один – для меня… – Сапсан замолчал и покачал головой. – Она странная, Бран. Но мне вправду нравится находиться в её квартире. Король разглядывал своего визави, а Сапсану неожиданно стало стыдно за свои же слова. Сейчас, будучи облачёнными в осмысленную оболочку, вытащенные и отряхнутые от эмоциональных ошмётков, они стали смешными. Первоклассная неспа, продавшаяся за старое кресло. – Мне пора, – наконец отрезал Сапсан, поднимаясь на ноги. – А ты, Король, оставь меня в покое. Я не собираюсь умирать. И, уже исчезая в слепящем свете сетевого телепорта, Сапсан услышал равнодушное: – Посмотрим, оставит ли она тебе твоё кресло, когда узнает, кто такие «призраки»… А в следующее мгновение в лицо Сапсану ударил яркий луч настоящего солнца, пробившийся через осеннюю хмарь и высветивший огромное здание. Арена приветствовала его как старого знакомца.***
Сапсан грациозно вышагнул из Сети ровно в тот момент, когда Ждана, мысленно костерящая его последними словами, как раз дошла до центрального входа на Арену. Она опаздывала – катастрофически опаздывала. Полчаса, при условии почти спринтерского забега от остановки до Арены, это уже было непозволительно много. И всё это из-за чересчур самостоятельной неспа. Впрочем, влетев в услужливо разъехавшиеся двери, Ждана вздохнула с облегчением: Витька нашёлся, вольготно развалившемся в одном из гостевых кресел в холле. Он коротал время, задумчиво перелистывая какие-то документы и то и дело оставляя свой электронный росчерк, а порой – не глядя отправляя файлы в корзину. Его неспа скромно топталась рядом, полушёпотом консультируя хозяина по поводу каждого документа. Они смотрелись забавно вместе: высоченный Виктор, официальная рубашка которого обтягивала витые мышцы, накаченные в фитнес-центре после работы, – и его миниатюрная неспа, выглядящая, как полутораметровая светло-серая антропоморфная мышка, одетая в красный комбинезончик, мелодично потрясающая бряцающими серьгами – пять в одном ухе и семь в другом, – и многочисленными браслетами. Заметив Ждану, Витька проворно вскочил на ноги, не глядя отмёл документы и, натянув свою самую широкую и обворожительную улыбку, бросился навстречу. С Виктором, в каком-то смысле, Ждана была знакома едва ли не с пелёнок: их семьи жили в одном дворе и, естественно, два недовольно голосящих ребёнка были быстро определены в один детский сад. А после – и в один класс. И если в детском саду отношения у них не ладились, а все их совместные игры обычно заканчивались чьей-нибудь разбитой носопыркой, то уже в школе, столкнувшаяся с определёнными проблемами Ждана, оказалась неожиданно закрыта уже тогда широкой и неприступной спиной Витьки. Заклятый друг был, пожалуй, единственным, кто поддерживал Ждану в её решении не заводить неспа, и готов был кулаками отстаивать точку зрения подруги. Уже потом, после окончания школы, Ждана поступила на журналистику, а Витька – в юрфак. После этого, к сожалению, их контакт прервался – Ждане тяжело давалось обучение, рассчитанное и на человека, и на неспа одновременно, и она не могла позволить себе отдыхать и встречаться с кем бы то ни было из школы или другой, не университетской жизни. Конечно, отдельные слухи до Жданы всё же долетали – например, Витька присылал ей приглашение на свадьбу. Ждана божилась, клялась, обещала прийти, но… не пришла. Как раз в эти дни ей поставили пересдачу задолженностей и было как-то не до пьянок. А вчера, по привычке собирая информацию о интервьюированном, узнала, что Витька успел заделать себе ребёнка, после чего – всего через три года после свадьбы, – развёлся. Теперь же он судился с бывшей женой по поводу лишения родительских прав. Кто из них был стервой, а кто подонком, Ждана не знала, да и не хотела знать. Но, услышав эту новость, полночи просидела без сна в кровати, закусив уголок подушки, чтобы не выть в полный голос и зло вытирая слезы. Дело было не в Витьке. Просто Ждана как-то совсем неожиданно почувствовала себя невообразимо старой и одинокой, закрытой в клетке задолженностей и кредитов. Похожей на выброшенную на улицу неспа, провожающую прохожих взглядом – вдруг, кто-нибудь её всё же приютит? Её одноклассники и однокурсники уже переженились, обзавелись детьми и семьями, а она… а у неё был старый глючащий пылесос и ни копейки за душой. На утро из Сети вернулся Сапсан и стало немножко легче. – Жданка! – Витька, не смущаясь, схватил бывшую одноклассницу и стиснул её в объятиях. – Ты просто не представляешь, как я рад тебя видеть! Столько лет от тебя ни слуху, ни духу, и тут вдруг объявляешься! – Прости, – криво улыбнулась Ждана, безвольно болтаясь в медвежьих объятиях друга. – Сам понимаешь, работа. – Понимаю, – и Витька, наконец, обратил взгляд на молчащего Сапсана, скромно стоящего в сторонке. – О! Так ты все же решила бросить эту дурацкую идею со свободой от неспа и завела себе одну? Неожиданно больно царапнуло слово «дурацкая». Конечно же, сейчас Ждана и сама понимала, что задумка в целом в текущих реалиях была абсурдна и обречена на провал, но всё же Витька тогда, в школе, поддерживал её – и слышать сейчас от него высказывание в этом роде было все равно, что получить удар под дых. Значит, тогда он тоже считал её выбор «дурацким»? – Он сам завёлся, – неловко отшутилась Ждана, чувствуя, что радость от встречи со старым другом медленно угасает. – Да ладно тебе, – засмеялся Витька, всё же отпуская её из объятий и деловито одёргивая рубашку. – Неспа же не дети, чтобы самим заводиться. Ждана натянуто рассмеялась. Яркое утреннее солнце, выглянувшее из-за туч пару минут назад, отражалось от начищенных деревянных панелей, отчего те казались не бежевыми, а золотисто-оранжевыми, с полувразумительными переходами в красный. Огромные люстры, свисающие с потолка второго этажа, серебрились каплями росы, неподвижные в медленном воздухе пустого стадиона. Под ногами, звонко возвращая звук шагов, пестрели чередующиеся черно-белые плиты то ли мрамора, то ли какой-то очень близкой подделки. Ждана почему-то чувствовала себя микроскопической фигурой пешки на огромном черно-белом полотне жизни. Шаг – белая клетка, шаг – чёрная. Шаг, шаг, шаг. Оставалось только надеяться, что там, сверху, сидит кто-нибудь, понимающий в хитросплетениях шахматных ходов, а не зелёный новичок. – В общем-то, ничего страшного не случилось, – бодро болтал Витька, ведя Ждану по открытым залам. – Часа в четыре утра, плюс-минус минут пятнадцать, охранными программами было засечено проникновение на охраняемую территорию одного подростка семнадцати лет от роду, – Виктор отклонился к Ждане и заговорщически приказал: – Запиши: «личность подростка не раскрывается в интересах следствия», зачем вам лишний раз рекламировать придурков? Бравые охранники поймали дебоширку и выдворили её вместе с её полудохлой неспа. Вот и вся история. – Подожди, – Ждана, едва успевшая включить виртуальный диктофон, осуждающе скосилась на бывшего друга. – Расскажи подробнее. – А смысл? – и Витька, красуясь, эффектно перекинул код доступа из одной руки в другую. – Ну пробрался малолетний зек на Арену, сломал одну рамку с победителем и развёл парочку обычных прог. Зачем вам вообще это освещать? Плёвое дело, не стоящее огласки. – Мой шеф с тобой не согласится, – буркнула Ждана. – Да и твои тоже, раз все же согласились на интервью. Экс-друг выразительно посмотрел на неё. «Ну и чья заслуга их согласие, а?» – буквально читалось по его самодовольному взгляду. Витька провёл картой по магнитному замку и распахнул широкие двустворчатые двери, жестом предлагая спутнице войти. Ждана шагнула вперёд и растерянно замерла на месте. Сейчас, за год до начала Гранд При, Арена пустовала. Её дутые бока, исполосованные изогнутыми рёбрами жёсткости, возвышающимися над многоуровневыми сидениями, больше всего походили на грудную клетку огромного спящего животного. И даже казалось – благодаря наползающему со всех сторон сумраку, – что это животное едва-заметно дышит. Подсветка, включённая вместо верхнего света, медленно меняла цвет, перетекая по всем спектрам радуги, придавая виду молчащей Арены почти потусторонний вид. – Это наша главная Арена, – тем временем вещал Витька, очень довольный произведённым впечатлением и замершей Жданой. – Рассчитана на сорок шесть тысяч болельщиков, является крупнейшей в нашей стране. По бокам, слева и справа, расположены ещё две Арены поменьше, на десять тысяч каждая. Обычно в межсезонье мы используем только эти второстепенные поля, а наша жемчужинка стоит простоем до нового сезона Гранд При. А ведь ровно через год каналы пошлют избранных репортёров освещать новости Гранд При. Прямо отсюда – из вздутого брюха пока ещё спящего животного. И именно здесь, перекрикивая огромную, почти пятидесятитысячную толпу, эти самые репортёры будут лично писать историю со слов победителей. И кто знает, возможно, Ждана станет одной из них: из тех, кто, свесившись через бортики ограждения комментаторской вышки, будет орать, болея за всех сразу, подстраиваясь под настроение толпы. – Впервые вижу Арену Гранд При изнутри, – едва слышно пробормотал Сапсан за её спиной. Ждана улыбнулась. – Да, я тоже… Виктор продолжал болтать, высыпая на голову Ждане ворох смутно-знакомых терминов, напропалую хвастаясь современностью и технологичностью местных машин, доказывая, что лучше их Арены нет ничего в мире. Ждана его не слушала. Она практически абстрагировалась от раздражающей болтовни бывшего друга, не обращая внимания на его хвастливые излияния. Подсветка Арены медленно сменила цвет на глубокий оранжевый, будто бы выцеженный из корочек свежих апельсинов. – Это мой цвет, – так же тихо сказал Сапсан и в его голосе зазвучало что-то вроде тоски, – он всегда включался, когда я начинал дуэль. – Красиво. В спёртом воздухе Арены пахло новизной – свежим пластиком, деревянной стружкой и, совсем немного, сваркой. Под ногами тускло подсвечивался блестящий подиум, по которому выходили участники, а чуть дальше в стороны раскидывался чёрный обсидиановый океан, лишь кое-где разграничивающийся тонкими линиями света. Уже потом, когда здесь начнётся всеобщее движение, запах сойдёт на нет, затерявшись в человеческой вони и вытесненный мощными кондиционерами. На короткий месяц здесь воцариться форменное безумие – мешанина из красок, запахов и звуков. Кто-то будет побеждать, кто-то – проигрывать. Где-то будут вершиться судьбы и мановением руки становиться баснословно-богатыми победители. А потом, когда все закончится, Арена снова закроет свои двери, окуклившись и уснув, чтобы снова, через три года, принимать новых гостей. Ждана чувствовала себя маленькой, стоя здесь. Окружающая полутьма и давящее эхо заставляли ощущать себя микроскопической букашкой, залезшей на литое крыло самолёта. – В общем, конфетка, а не здание, – закончил свою прочувственную речь Витька, а Ждана со стыдом осознала, что запомнила едва ли десяток предложений из неё. Впрочем, с последним его заявлением спорить было сложно – Арена действительно производила неописуемое впечатление. Сапсан, тряхнув головой, точно сбрасывая наваждение, повернулся к Витьке и вежливо спросил: – Могу я подсоединиться к внутренней сети? Повисло молчание. Витька неловко перевёл взгляд на Ждану, а его неспа – с брезгливостью и раздражением, – на самого Сапсана. – Проводи, – в конечном итоге всё же бросил Витька своей мышке, и та покорно скаканула в Сеть за Сапсаном. Виктор тем временем покосился на часы и начал вежливо, но непреклонно теснить Ждану обратно в коридоры. В чём-то он был прав: время шло, а по интересующей их теме они узнали совсем уж мало. Данной информации им не то что на статью – даже на мелкую заметку в конце строки не хватит. – Странная у тебя неспа, – пробормотал Витька тем временем, запирая двери Гранд Арены. – Давно взяла? – Две с половиной недели, – тяжело вздохнула Ждана. Это были самые сложные и, одновременно с этим, самые настораживающие недели в её жизни. В работе вдруг неожиданно все упростилось до невозможного уровня – многочисленные таблицы, отчёты и официальные письма Сапсан строчил почти мгновенно и не глядя. Ему даже не пришлось для этого устанавливать дополнительные моды – встроенные, припаянные ещё предыдущим хозяином, прекрасно справлялись с бюрократией. Чуть сложнее ему пришлось с дроном-камерой, но и ей он научился управляться в течении пары минут. Более того, у Сапсана оказался настолько хорошо подвешенный язык, что как-то совсем незаметно он стал полноправным соавтором всех статей, помогая с техническими описаниями и общей структуризацией. Увы, пока литературные тропы давались ему с трудом, но Ждана верила: пройдёт пара месяцев – и написание статьи можно будет целиком скидывать на талантливую неспа. Дома Сапсан занимал мало места, практически не говорил, если хозяйка сама не заводила разговор, но с таким упорством бросался прислуживать, что Ждана чувствовала себя до ужаса неуютно. Теперь в её доме всегда пахло едой, в машинке мирно лежала выстиранная и высушенная одежда, а под носиком кофеварки дожидалась своего часа кружка с идеальным кофе. Устаревший пылесос обновился – Ждана предпочитала не спрашивать сколько Сапсан провозился с допотопным роботом, чтобы установить на него современную программу, – и ловко избегал всех препятствий, ежедневно, по паре часов, обходя свои владения и содержа их в кристальной чистоте. Ему больше не нужен был человек в доме, хватало контроля неспа через Сеть. Вот только Сапсан имел одну маленькую дурную привычку: возвращаясь из Сети, он, чтобы не тратить время, появлялся всегда возле Жданы. Точнее – возле сигнала её очков дополненной реальности. В целом, это было не страшно, даже удобно временами. Но иногда… Так, например, Ждана проворонила появление Сапсана из Сети, когда сняла очки в ванной. И только отодвинув шторку в сторону и кое-как вытершись полотенцем, она заметила, что на её очках мигает световой индикатор присутствия неспа. Сапсан искренне недоумевал, за что в него запустили бутыльком с шампунем. И даже пытался извиняться, хотя извинения и выходили скомканными – вид у неспа был такой, будто Ждана совершенно незаслуженно плюнула ему в самый код. В другой раз он объявился за спиной хозяйки как раз в тот момент, когда Ждана стояла перед зеркалом с фото-эпилятором в руках и задумчиво себя разглядывала – уже пора или можно через недельку? Тогда шустро сдёрнувший Сапсан был награждён не только чем-то тяжёлым в спину, но ещё и забористым матом. Сапсан недоумевал, Ждана дулась – отношения двух одиночеств плавно крутились вокруг привычек обоих и, похоже, никак не собирались выходить на прямую развития. – Не похож он на нулёвку, – осторожно заметил Витька. – Да и конфигурации у него далеко не типовые. Что за модель? Ждана растерялась. В процессе знакомства с Сапсаном она как-то опустила его марку и модель, то ли не придав ей значения вовсе, то ли просто не услышав их. И теперь, под заинтересованным взглядом Витьки чувствовала себя допотопной старухой, которая не в состоянии даже вспомнить модель своего слухового аппарата. – Я не знаю, – тихо призналась Ждана. Витька фыркнул и посмотрел уже с плохо скрытой жалостью. – Марка и его серийный номер – это первое, что у тебя спросят при обращении в техцентр, так что лучше запомни. Ждана подавленно кивнула, а Витька сжалился. – В справке посмотри, – сказал он, демонстративно вызывая оную для своей неспа. – Вот здесь, в верхнем уголке такая иконка английской буквы «i», под ней и скрывается вся нужная тебе информация. Понятно? Понятно-то было понятно. Вот только в справке Сапсана, в том самом уголке, где у Витькиной неспа горела соответствующая кнопка, было пусто. Да и в общедоступной информации, прямо под бессменной эмблемой, выполненной в форме птичьего отпечатка в оранжевом круге, в графе «хозяин» стоял некий Олег Владимирович Яровой. Не Ждана. – Это что? – нахмурился Витька, заглянувший бывшей подруге через плечо. – Почему ты не значишься у него хозяином? – Откуда я знаю? – огрызнулась Ждана. Витька отодвинулся и с подозрением уставился на Ждану. Той стало совсем неуютно. Во-первых, она понятия не имела кто такой этот Олег Владимирович. Во-вторых, и это почему-то коробило больше всего, она подозревала, что Яровой был тем самым предыдущим хозяином, про которого говорил Сапсан. Тем самым, что выбросил свою верную неспа в Сеть, наплевав на чувства живой программы. Но когда неспа выгоняют, ей обычно снимают поводки, чтобы она не таскалась следом. А здесь же, в соответствующей строке, у Сапсана стоял абсолютно легальный и правомерный хозяин, так и не снявший связи. Отсюда следовало несколько неутешительных выводов, на которые можно подумать, не зная всей истории: – Тцаль всемогущий! Жданка, ты что, украла его? Витька сразу, без раскачки, выбрал самый неприятный. – С ума сошёл? – возмутилась Ждана, прижимая к груди сумку так, будто выкрала уже её. – Нафига мне краденная прога? – Откуда мне знать? – уже не столь категорично ответил Витька, продолжая зачарованно разглядывать заблокированный интерфейс Сапсана. – Где ты взяла этого подосланца? – На Арене в Двачевске. Я там матч комментировала, а он мне на голову свалился с претензиями к качеству работы, – Ждана растерянно передёрнула плечами. – Ну я и сказала, что раз он такой умный, то пускай сам и комментирует. А он возьми и согласись. – И ты дала ему допуск к работе с дроном?! – Да. Витька озадаченно покачал головой, поражаясь безалаберности бывшей одноклассницы. И, заодно, глупостью. Ну кто в здравом уме доверится незнакомой неспа? К тому же, даже не заглянув в статистику и справку! Как будто это такая мелочь – таскать с собой программу, в автоматическом режиме пишущую всё происходящее вокруг в формате видео и аудио. – Надеюсь, ты отобрала допуск сразу же, как закончился репортаж на Арене? Ждана беспомощно сжала ручки сумки, выставленной перед грудью как последний оплот защиты от слишком любопытного одноклассника. Справедливости ради, она пыталась. Они встретились тогда снова и снова – в женском туалете, где Сапсан появлялся с пугающей беспечностью. Ждана плескала себе в лицо водой – на Арене, в самый разгар соревнования было душно, а уж необходимость трещать без умолку тратила запасы воды организма с поражающей скоростью. Лицо горело – работать в паре с непонятно откуда взявшийся неспа оказалось пусть и не сложно, но волнительно. Давление поднялось, Ждана раскраснелась и заодно заработала себе нарастающую мигрень на нервной почве. И именно в таком положении её и нашёл вернувшийся соведущий. – Ну что? – ядовито, без малейшего пиетета перед человеком, поинтересовался наглец, демонстративно прокручивая в пальцах виртуальный микрофон (очередную безделушку, собранную исключительно красоты ради). – Теперь ясно как нужно комментировать, чтобы тебя понимали? – О, так это было комментирование? – нервно огрызнулась Ждана, трясущимися руками поправляя скособоченный хвостик. – Мне показалось, что ты там восторженную фанатку Тагара изображал. Тагаром звали местного победителя, и Сапсан тогда действительно уделял ему больше внимания, чем остальным претендентам. Такой расклад был вполне объясним – на кого распыляться, как не на действующего чемпиона, удерживающего титул уже третий сезон. Но Ждане в тот момент очень хотелось поддеть самоуверенную неспа. Просчиталась – то, что для людей считалось возмутительным и на что нормальный мужчина бы вскинулся оскорблённой невинностью, для неспа было лишь небольшой деталью обширного кода. – Да не, – хмыкнул Сапсан, задирая «клюв». – У меня с Тагаром враждебный код на пять процентов. Но дерётся он отлично. Мимо, как ни в чём ни бывало, прошла молодая женщина, сплошь увешанная яркими побрякушками, в сопровождении смазливого паренька, выглядящего лет на семнадцать от силы. Дама нащупала незанятый туалет, пропустила вперёд неспа, а потом зашла следом и закрыла дверь на защёлку. Ждана, брезгливо наблюдавшая это в зеркало, поняла, что присутствие её нового знакомца в женском туалете, судя по всему, вообще не должно её смущать. Вон, некоторые со спутниками даже в одну кабинку заходят. Соведущий вообще, кажется, даже не обратил на это внимания. – Так, – Ждана оперлась о края раковины и повернулась, оказываясь нос к носу с малознакомой неспа. Точнее, её нос ровнёхонько упирался ему в ключицы, обрисованные подогнанным костюмом. А сверху ещё и «клюв» его шлема нависал. – Наразвлекался? А теперь возвращай допуск. Неспа ухмыльнулась и, сделав шаг назад, спокойно сказала: – Нет, – после чего глумливо (по крайней мере, Ждане тогда так показалось) уставился на неё. – Что значит «нет»?! – возмутилась она, делая шаг по направлению отступающего спиной соведущего. – Это был временный допуск! Верни его обратно! – Зачем? Всё равно, послезавтра в Русланове будет очередной местный чемпионат, а до этого времени сомневаюсь, что ты научишься нормально комментировать, так что… – и он развернулся, готовясь использовать сетевой телепорт. У Жданы было всего мгновение на то, чтобы решить, что делать – допуск она сгоряча дала не только для дрона, но и общий, включающий в себя ключи к её квартире, работе, да и вообще, обладающий уймой лишней информации. Можно было сохранить электронный отпечаток визави и попытаться найти его хозяина. Можно было через Сеть напрямую выйти на нахала в компании полицейской неспа и в правовом порядке вытрясти допуск. Но у Жданы было всего мгновение – и она не придумала ничего лучшего, чем просто рвануть вперёд и… схватиться рукой за воздух. Ждана замерла. Замерла и полузнакомая неспа, имя которой репортёрша забыла узнать. Они так и стояли причудливым монументом – наклонившаяся вперёд Ждана с рукой, замершей где-то в районе теоретической печени знакомца, и одушевлённая программа, уже без усмешки, но с явно ощутимой растерянностью глядящая на собеседницу затемнённым стеклянным забралом. Но спустя долгую секунду все снова пришло в движение – неспа перепрыгнула в Сеть, а Ждана разразилась такой руганью ему во след, что дама, вышедшая вместе со своим спутником из кабинки, с порицанием уставилась на взбалмошную репортёршу. – Козел! – и это было самое лестное из того, чем Ждана его наградила. А на послезавтра, прямо у входа на местную Арену, Ждану ожидал прислонившийся к стене знакомец, сдержавший обещание и пришедший вновь вести репортаж. И на следующий раз он снова появился. И ещё раз. А потом он как-то совсем незаметно сконденсировался у неё дома, довольно ухмыляясь и, казалось, получая удовольствие от удивления девушки. Всего через месяц после их первого знакомства, уставшая Ждана сделала ему предложение. Витька собирался сказать что-то ещё, но, перебивая его, под сводами гостевых коридоров неожиданно вспыхнул двойной сетевой телепорт – и прямо за спинами своих хозяев появились их неспа. И если Сапсан был совершенно очевидно собой доволен, то вот Витькина мышка косилась на своего собрата со смесью восхищения и священного ужаса. И поди догадайся, что там такого произошло. – Взлом был произведён тринадцатиуровневой неспа модели «Крылья Света», – по-военному чётко отрапортовал Сапсан и, подумав, зачем-то уточнил: – Боевыми «Крыльями света». – И что? – нахмурилась Ждана, с подозрением разглядывая Сапсана. Интересно, а хозяин у него стоял все это время? Но вместо Сапсана ответил Витька, точно так же задумчиво разглядывающий неспа бывшей одноклассницы. – На данный момент, если мне память не отшибло, боевых «Крыльев» не существует, – Витька качнул головой и торопливо поправился. – Точнее, они больше не выпускаются. Сейчас «Крылья» – это вполне успешная домашняя модель для чисто гражданского использования. Дорогая, но надёжная, как механические часы. Ждана нахмурилась. Насколько она помнила, неспа нельзя полностью сменить направленность, только нацепить поверху дополнительные моды, которые будут смотреться как пятая нога на собаке. – Тогда откуда взялась боевая неспа этой модели? – Первоначально планировался именно выпуск боевых подвидов этой модели, – пояснил Сапсан, пожимая плечами. – И было создано что-то около десяти пробных сердечников. Правда, потом затея провалилась и направленность быстро сменили на более востребованную. Но ты не дослушала, – неспа, высокомерно задрав нос, продолжила: – Самое забавное заключается в том, как они проникли на Арену… – Он не может этого знать, – возмущённо зашипел из-за спины Витька. Осёкся и уже не столь уверенно скосился на свою неспа: – Не может, так? Миниатюрная серая мышка лишь печально вздохнула. Она сама не поняла, как так получилось, что откровенно туповатая боевая неспа вдруг просочилась во все их папки, ухитрившись мало того, что не потревожить защиту, так ещё и действовать строго по слову закона, в границах дозволенного. – …они просто взяли и наслали на охранные неспа порно-баннеры, – совершенно буднично завершил Сапсан, не дрогнув ни одним мускулом. Ждана медленно перевела взгляд на поникшего Витьку и, не удержавшись, глупо хихикнула. – Серьёзно? Вить, серьёзно? Вы прохлопали двух нарушителей только из-за вирусного баннера? – Это было подло и неожиданно, – буркнул Витька, не глядя в глаза подруге. – Да и вообще, ну чего ты так вцепилась в эту девчонку с её неспа? Ждане как-то мгновенно стало не до смеха. Не рассказывать же бывшему однокласснику про трудности выживания без неспа? Ну правда. Что такое для нормального журналиста крошечная заметка в новостях бегущей строкой о подростке, пробравшемся на Гранд Арену? Пшик, мелочь, не стоящая затраченных трудов и средств. Что это для неё – Жданы? Это шанс. Шанс на то, чтобы стать кем-то большем, чем просто голосом, с сомнением комментирующем неспячьи бои. Не рассказывать же Витьке, в свои двадцать восемь уже имеющему престижную и хорошо оплачиваемую должность администратора Арены, как тяжело идти с самого низа, в сомнительной компании аттестата с отличием (годного разве что только в рамочку на стену повесить, но уж никак не для поиска работы) и абсолютным нулём в графе «Нейронная самообучающаяся программа-спутник»? Ждана и себе-то смогла признаться в собственном бессилии далеко не сразу. Она из года в год убеждала сама себя и окружающих в собственной самодостаточности. Зачем ей неспа? Неспа нужны только лентяям и рабовладельцам, а честные журналистки вполне способны взять интервью без назойливой помощи проги. Не способны. Более того, даже разобраться с автономной домашней техникой они не всегда способны, что уж тут об остальном говорить? – Спасибо за встречу, Вить, – пробормотала Ждана, суетливо, точно зарывая свои беспокойные воспоминания, закапываясь в свою сумочку в поисках неизвестно чего. – Да не за что, – беспечно откликнулся друг и хитро подмигнул: – Ты ведь помнишь, что обещала мне ужин?***
Сапсан абсолютно точно был уверен, что раздражающий однокашник хозяйки ужин не заслужил. Действительно, что такого этот наглый человек смог рассказать, чего сам Сапсан не выцедил из системы буквально пятнадцатью минутами позже? Парочку водянистых фраз, которые даже на затравку в статью не пошли бы? Да даже это сам Сапсан уже научился генерировать во вполне приемлемом качестве! Впрочем, правило «Кто первый убил мамонта, тот его и разделывает» Сапсан накрепко запомнил, ещё будучи нулёвкой – пары попыток вылезть наперёд Брана хватило, чтобы схлопотать небольшой урон в щит и чёткое знание своего места. Так что Сапсан, кипя в душе, с деланным равнодушием снёс и обещание ужина, и множество лестных эпитетов, обращённых – с ума сойти! – не ему, и даже дружеский чмок в гладко выбритую щеку. Не то, чтобы он претендовал на что-то из этого, но, всё же, ему могли бы и спасибо сказать! Ковыряться в коду охранной системы, это ведь не пылесос перенастраивать – тут хитрее надо быть. И быстрее. А когда за спинами бесшумно закрылись огромные двери Гранд Арены, они снова остались одни. Ждана медленно, никуда уже не торопясь, брела между клумбами с приземистыми туйками и разросшимися гортензиями – предыдущая хозяйка волосы бы на себе рвала от подобного беспорядка! – и молчала. Не улыбалась, как лыбился хозяин после хорошенькой гулянки на встречах одноклассников, не болтала взбудоражено, как маленькая хозяйка, только-только вернувшаяся из школы. Она вообще, казалось, скорее разочаровалась в своём бывшем друге. Интересно, она пойдёт на ужин с Виктором или всё же нет? Ждана протянула руку и коснулась кончиками пальцев яркого цветка гортензии. Сапсан на автомате запустил в ежедневник напоминание Брану захватить андроида и с его помощью подровнять цветы. Запустил, а потом, почувствовав, как болезненно сбойнул код, стёр запись. Нет уже Брана. И гортензий в саду хозяев тоже давно уже нет. Хозяйка остановилась, остановился и Сапсан, привычно замерев за её правым плечом, как и полагается послушной неспа. Девушка шваркнула ногой по асфальту, отпинывая крошечную веточку туи, похожую на ёлочку, побывавшую под машиной, а потом обернулась и оказалась нос к носу со своим спутником. – Знаешь, Сапсан, по-моему, в твоей информации ошибка, – почти миролюбиво заметила Ждана. «Почти» – потому, что глаза её при этом полыхали такой мешаниной чувств, что сенсоры не успевали разбирать их на составляющие, чтобы скорректировать линию поведения. – Меня зовут Ждана Аверина. – Я знаю, – напряжённо откликнулся Сапсан. Что-то было не так. – Вот как? – удивилась хозяйка. – А мне показалось, что у тебя в статистике стоит имя Олега Ярового. Она знает! Поводок натянулся, реагируя на имя хозяина. Ледяной змеёй обвился вокруг шеи, спеленал конечности, проник в самую код-связку – и безжалостно сжался. На мгновение перестало функционировать все – оперативка, двигательный, мыслительные центры. На какую-то микроскопическую долю секунды Сапсан стал мёртвым комком разбитого в щепки кода. Программа никогда не реагировала на Ждану. Для кода Сапсана она была всего лишь посторонним человеком с несколько расширенными правами. Человеком, которого можно не послушаться, которого можно не любить и которого, в случае чего, можно бросить без зазрения совести. Хозяином был Олег. Полноправным, могущим распоряжаться каждой крупинкой, каждым символом в огромном коде личной неспа. Для восприятия Сапсана Олег выделялся в любой толпе, будто подсвечивающимся изнутри – вот он я, твой хозяин, не смей меня потерять. А Ждана… Ждана была точно такой же, как и семь миллиардов других людей, бродящих по планете. Она воспринималась такой же тусклой, блеклой, да и само внимание неспа соскальзывало с неё, не задерживаясь. Ждана Аверина, при всех своих плюсах, для кода Сапсана не могла быть ничем иным, кроме как пустым местом. Потому, что в каждом пикселе его существа было выбито другое имя. – Я считала, что боевые неспа не умеют обманывать, – дрожащим от злости голосом сказала «хозяйка». – Что у вас недостаточно для этого места на оперативке. А ты… – Не умеем, – эхом повторил Сапсан. Его графика, потеряв точки привязки в реальном мире, покачивалась из стороны в сторону. Резко, бесцельно, точно он вот-вот мог окончательно сползти на землю, прямо к ногам своей неудавшейся хозяйки. – Недостаточно… Мир рушился. И во всей Сети не было более подходящего определения. Мир рушился, обваливая на головы ни в чем неповинным людям глубокое багровое небо, перечёркнутое сеткой молний. Вздымались скалы, бушевали океаны, разверзалась сама земная твердь, вдруг ставшая шаткой и ненадёжной. В одно мгновение гибли народы и уничтожались цивилизации, вспыхивала анархия и обрывались сотни жизней. Вселенная, не пережившая такого потрясения, медленно схлопывалась, оставляя после себя ледяную пустоту. Она поняла. Хозяйка – старая хозяйка, – всегда говорила, что любой пластырь нужно сдирать резко, рывком. Так было больнее, но проходило это быстро, оставаясь лишь красным пятном на коже, да в недавних воспоминаниях. С неприятными делами, она говорила, нужно было поступать так же – заканчивать, обрывать их, пока была возможность, рывком. Так было больнее, но, по её утверждению, боль со временем проходила, а раны, оставленные неприятными делами, затягивались. Он должен был содрать свой гипотетический пластырь прямо сейчас – сбросить все коды доступа Жданы, стереть её адрес из памяти и бежать в Сеть, как можно дальше, как можно быстрее. Спрятаться, затаиться, успеть до того, как она скажет что-то, что навсегда останется в памяти мёртвым грузом – причиняющее боль, нестираемое. У Сапсана было довольно воспоминаний, причиняющих боль, и он не нуждался в новых. Но вместо того чтобы бежать, он стоял под тяжёлым осуждающим взглядом Жданы и упрямо смотрел ей в переносицу. Ещё немного, ещё чуть-чуть побыть в компании. Самую малость почувствовать себя не «призраком», брошенным и никому в этом мире не нужным, а самой настоящей домашней неспа. Побыть для кого-то членом семьи, слугой – да кем угодно! – лишь бы только не возвращаться в негостеприимные воды Сети. Быть нужным – ведь это именно то, о чём он мечтал последние годы. Пусть она говорит или думает, что хочет. Пусть ненавидит его, презирает. Пусть. За эти годы он видел вещи пострашнее разгневанной женщины, один вид которого тогда – ещё в прошлой, счастливый жизни, – вгонял его в панический трепет. Например – равнодушную морду Крысиного Короля, давно избравшего Сапсана своей целью. Жданин взгляд неожиданно чуть-чуть смягчился – настолько чуть, что это заметили только встроенные сенсоры, – и она негромко позвала: – Сапсан? Ты меня слышишь? – Входящий аудио-поток регистрируется, требуется полторы секунды на его обработку, – ответила за Сапсана программа, безжалостно вырывая того из жёсткого зависания и требуя отвечать на обращение. – Подождите, идёт обработка. Вот теперь Ждана выглядела действительно обеспокоенной. Она сделала шаг вперёд, чуть нагибаясь, пытаясь снизу-вверх заглянуть Сапсану в лицо. Потом, точно что-то вспомнив, торопливо материализовала в руке «печенье» и протянула ему. Сапсан цапнул кусочек кода, засунул его в рот и… расслабился. Заблокированная графика, не знающая как толком реагировать на бурю, творящуюся в «мозгах» хозяина, попросту застопорилась, оборвав все анимации, зависнув на едином моменте. Но урезанный, облегчённый дубликат его собственного кода, запрятанный в «печенье», ловко разбился на составляющие, подменяя повреждённые участки и заново восстанавливая важный функционал неспячьего «организма». Все встало на места. Стало легче – дышать, существовать. Мысли прояснились и Сапсан, выходя из ступора, поднял голову, показывая хозяйке, что слышит её. – Прости, – сквозь шум помех прохрипел Сапсан. – Превышен лимит обращений к пустой ссылке. – О, боже, Сапсан, – пробормотала Ждана, забываясь и протягивая руку, точно собираясь погладить его по щеке, успокоить по-человечески. Сапсан посмотрел на хозяйку очень долгим, пристальным взглядом. Он только что понял, что не хочет уходить. Вообще, никогда. И дело не в удобном кресле или страхе перед Крысиным Королём, как он пытался убедить и всех окружающих, и себя самого. Дело в ней. В худой, вечно-уставшей человеческой женщине, которая смотрит на него иначе. Которая швыряет в него подушкой, если её что-то возмущает. Которая на автомате заказывает два журналистских пропуска, ставит утром на стол две кружки кофе, и порой, забываясь, улыбается ему так, будто бы он… Живой. Когда он встретил её на той дуэли, он уже был наполовину мёртв: устал бороться, устал бултыхаться в молоке, которое на проверку оказалось водой и никак не хотело превращаться в сметану. Он был уже готов к последней встрече с Крысиным Королём и только бои, все ещё тешащие его запылившуюся любовь к сражениям, кое-как держали его здесь, в этом чёртвовом одиноком мире. А потом он встретил Ждану Аверину и все изменилось. - Сапсан. Престарелая боевая неспа двенадцатого уровня с трудом растянула графику в улыбке. Ну же, давай! Скажи это! – Помнишь, ты вчера говорил, что… – Что? – Хозяин ведь не снял с тебя поводок, да? Она думает, что он… «Если тебе все так нравится, Сапсан, тогда почему ты не расскажешь ей правду?» – холодный голос Брана. Голос, раздающийся от огромной чёрной твари с кошмарно-устаревшей графикой и мёртвым взглядом ярко-красных треугольников. Расскажи ей. Поясни кто ты и чем ты отличаешься от нормальных неспа. Расскажи и вы обязательно найдёте выход! Она горы свернёт, чтобы сделать тебя своим, поборет систему и проклятую бюрократию! - Он просто выгнал тебя в Сеть и теперь ты не можешь вернуться, потому что он не зовёт? Просто перестань уже врать. – Да, – обречённо солгал Сапсан.