Y / N ?
Ошибки продолжают течь ручейками, путающимися сообщениями заливая её ядро, роняя сознание в рекурсивный кошмар, из которого самой – не выбраться.Y / N ?
Наверное, если долго ждать, её заклинит окончательно. – Нет, ты, конечно, можешь всё оставить как есть, – наконец не выдерживает Артём. – Но, если она окончательно сойдёт с ума, тебе придётся сбросить её на дефолт. Думай, нужно тебе это или нет. – Заткнись, Тём, – огрызается Велен. – Я… думаю.Y / N ?
Где-то у поверхности цифрового океана раздаётся звук. Как падающий в воду камешек, от которого идут круги по воде – нажатие виртуальной клавиши:Y
Введите пароль для доступа к ядру…
***
Сквер, посвящённый давно уже забытому достижению, мирно гнил в тени масштабного торгового центра. Величественный в прошлом, сейчас сквер смиренно доживал свой век – раненным животным с обглоданными краями, откусанными наступающими многоэтажками. Давно нестриженные деревья, задушенные сорняками, полумёртвыми остовами кривили стволы в зарослях борщевика. Дорожки, выложенные когда-то из фигурной плитки, осыпались, превратившись в опасную мешанину из остатков плитки, грязи и воды. А в самом дальнем углу, заслонённый от остального парка грязными стенами многоэтажек, загнанный в кривую петлю, образовавшуюся только из-за его присутствия, стоял памятник. Огромный бетонный шар, испещрённый застарелыми трещинами и сколами, поблёкший, обросший зелёным несмываемым инеем. Шар символизировал Луну – такую же огромную, неприступную, покрытую огромными кратерами и отчего-то напоминающую очень старый сыр. И на этой луне, застыв навеки с развевающимся флагом в руках, стояла фигура в смешном костюме. Когда-то давно сквер посвятили первому человеку, долетевшему и высадившемуся на Луне. Тогда казалось, что перед людьми открылись новые, невообразимые высоты. Казалось, что им открылась дорога ввысь, дорога по тропинке из планет их вселенной туда, где нет границ и самого понятия «старость». А потом кто-то создал Сеть, и о великих планах постепенно забыли. Вместо того, чтобы подниматься ввысь, человечество нырнуло ещё дальше вглубь, ещё каких-то сто-двести лет назад казавшуюся недосягаемой. Огромные космопорты ржавели от скуки, а о былых великих планах напоминали лишь такие памятники, посвящённые мечтам, заведшим в тупик. В районе сквер пользовался дурной славой. Его обходили стороной неспа с привязанными хозяйскими детьми, влюблённые парочки пробегали мимо, и даже местные бомжи, завсегдатаи подобных мест, избегали заросших кущ. Когда-то здесь тусили малолетние наркоманы, но даже они в последние годы покинули одиноко загибающийся парк. И именно это и нравилось Велену. Здесь никого кроме него не было. За памятником, притаившись в тени статуи, догнивала разбитая скамейка. Как и все другие скамейки из этого сквера, она была относительно новой – всего лет тридцать, не больше. Старые-то, деревянные, давно демонтировали и сожгли, заменив на модных тогда пластиковых монстров, обладающих парочкой свежих доработок. Например, у них водоотталкивающие разъёмы для подзарядки очков. Сейчас, правда, разъёмы не работали, отключённые от электросети ещё до рождения Велена. Нигде не работали, кроме, разве что, этой старой, полуразвалившейся скамейки за памятником. Велен сам её починил. Он убил тогда на это почти неделю кропотливой работы. Скачал допотопный архив с виртуальными моделями и часами сидел, пытаясь разобраться что, почему и как работает. Вместе с Валькирией они копошились с этим портом до тех пор, пока, наконец, не смогли подрубить его к сети питания ближайших домов. Что угодно, лишь бы реже возвращаться к родичам. Этот угол, проход в который был слишком узок для любого бомжа, но достаточно широк для одного худосочного подростка, заменял Велену дом в летнее время. Или же когда отцу снова срывало крышу. Скамейка давно поросла травой и водорослями, её поверхность покрылась слизью. Вплавленные в поверхность надписи на японском стёрлись в ноль, оставив лишь едва заметные борозды. Русские же матерные опусы, которыми пластик был покрыт задолго до рождения Велена – ещё когда парк был огромен, а эта скамья не оказалась зажата в столь неудобном месте, – стираться, похоже, даже и не собирались. Воняло мочой и прокисшим картоном. Но всё равно было уютнее, чем дома. – Валькирия, отдели крупное изображение вот этой хреновины и повесь под левой рукой. Велен нервничал. И без того непростая головоломка, висящая перед ним в подсети, сейчас скорее раздражала, чем приносила спокойствие. Старые механические часы издевательски пощёлкивали мелкими детальками, двоящимися в кривых, не по зрению подобранных очках. Обычно Велен просто подстраивал прищур и наклон головы так, чтобы видеть наиболее чётко, но сейчас ему все никак не удавалось поймать нужный ракурс. Ещё и поведение Валькирии заставляло время от времени отвлекаться, бросая на ту короткие, беспокойные взгляды. Сложно в принципе успокоиться, когда ближайший друг ведёт себя… вот так. – Да, Велен, – равнодушно ответил аватар Валькирии. Вот так. Без капли эмоций или осознания. Механический ответ программы, которая зачем-то представлялась ему почти человеком. Это начинало бесить. Механические часы – очередной пережиток прошлого, – мерно тикали, заполняя собой всё окружающее пространство, превращая закуток за статуей в отделение фильма ужастика. Того самого, где звуки, издаваемые часами, давили едва ли не больше спрятанных монстров или чудовищных проклятий. Нутряная часть часов не была особо обширной или запутанной. Несколько шестерней, приводящие в движение друг друга, запитанные от небольшого аккумулятора, да две стрелы, двигающих по кругу. Ничего сложного, но, в то же время, безумно неочевидно для человека современного. Самое смешное, что Велен так и не смог сообразить, как по этим часам в принципе определять время. Он пролистал пару гайдов, покрутил эмуляцию в руках, но так и не смог сообразить, что делать с циферками на циферблате. Как же люди раньше любили усложнять себе жизнь. «Почему они крутятся в разные стороны? – мучительно думал Велен, разглядывая две рядом расположенных шестерни в увеличении. – Они же в одну сторону должны идти. Или нет?» – похоже, нет. Ведь если этот зубец толкает туда, то и этот зубец должен идти в том же направлении, а значит… да. Значит, крутиться эта шестерёнка будет в другую сторону. Теперь надо понять, какая из шестерней ведущая. Сложно как. С электроникой было проще. Он протянул палец и остановил одну из шестерней. Остальные зубчатые диски с готовностью замерли: часы захлебнулись и замолчали. – Чёрте что, – выдохнул Велен, убирая палец и следя за заново оживающим механизмом. – Вот на кой нужна эта пружина? Что она делает? Валькирия проигнорировала вопрос. Это был стандартный затуп нулёвок, сброшенных на дефолт, отформатированных… или просто неспа с отключённой личностью, функционирующих только на своей программной оболочке. Они плохо воспринимали речь, не включающую в себя их имя или хотя бы слово «неспа». Именно из-за этого в речи многих людей так навечно и застревали вечные повторения имени своей неспа. Просто, чтобы заставлять ту фиксировать диалог и учиться нормальному, не механическому общению. Со временем неспа учились самостоятельно разбираться где можно влезать, а где нет, что их касается, а что лучше тактично пропустить мимо операционки, не перегружая оную. И Валькирия тоже прекрасно это умела. Раньше. А потом её заклинило и пришлось отправить ядро в гибернацию. Теперь Валькирия вела себя даже не как нулёвка, осоловелым глазами смотрящая на хозяина в ожидании приказа, ещё не до конца понимая значение слов, которые исполняет. Хуже. Она вела себя как программа. Просто интерфейс с графическим дизайном. Велен зло дёрнул рукой, смахивая в сторону эмуляцию механических часов, и уставился в жёлтые глазищи своей неспа. Он сам моделировал эти глаза такими, большими и яркими, чтобы можно было легко видеть даже при дерьмовых очках, раздваивающих изображение. Остальное лицо он не прорабатывал, оставив настройки по умолчанию, включающие в себя стандартно-симпатичное лицо с правильными чертами. – Что случилось, Валькирия? Неспа моргнула, послушно фокусируясь на хозяине. Слишком механически, настолько, что по спине пробежали мурашки, а самого Велена передёрнуло. Что-то подобное он видел в старых фильмах, которые любил крутить им историк под настроение. Правда, там так двигались деревянные куклы, подвязанные за ниточки. В своё время Велена до глубины души поразили эти простые игрушки, и он перерыл всю Сеть в поисках чертежей. Нашёл. И даже смог сделать что-то очень похожее на небольшую лохматую собаку из куска дерева с мшистой корой, на кривых лапках-палках, скреплённую примитивными шарнирами из проволоки. Заставил её более или менее двигаться, подчиняясь ниткам. Конечно же, до тех игрушек, что показывали в фильме, этой было далеко. Валькирия сейчас очень напоминала ту собаку и это почему-то заставляло злиться. – Подождите, идёт генерация полного отчёта системы, – ответила неспа. Велена снова передёрнуло. Теперь – из-за непривычно-спокойного голоса и обращения на «Вы». – К чёрту полный, – буркнул Велен, засовывая руки в карманы. – Дай главную проблему, – и, вспомнив, мрачно добавил: – Валькирия. Перед очками раскаталось окошко с детальным отчётом о состоянии неспа. Всё, включая все мелкие ошибки и конфликты, что возникали едва ли не ежеминутно. Всё, кроме главной проблемы. Велен с раздражением отмахнулся от двоящегося текста: – Валькирия, мать твою! Я не могу читать в этих очках! – Увеличить размер шрифта? – с готовностью откликнулась неспа. – Нет! – Велен чуть не взвыл. – Ртом сказать! – Невыполнимо, – мгновенно поскучнела Валькирия. – Нет доступных андроидов для… – Молчи! Чёрт… – простонал парень, садясь обратно на скамейку и смотря на окно диагностики. По окну всё ещё плыли строчки отчёта. Ошибки, ошибки, ошибки… – Остановить выполнение. Окно свернулось. Со смесью злости и растерянности, Велен смотрел на замерший перед ним подрагивающий полупрозрачный силуэт. Ни грамма разума в пустых глазах. Вообще ничего. Просто программа. Валькирии там нет. Ядро личности отключено… спит, если быть точнее. В гибернации. А заместо привычного друга – всего лишь интерфейс с её оболочкой. Просто графическая оболочка. Просто неспа. Ты ведь не думал, что они как люди, правда? А чёрт его знает, может, где-то внутри и думал. По крайней мере о Валькирии, о своей милой Вальке – почти думал. Когда-то давно, на одном из уроков биологии, учитель обмолвилась, что люди не так уж сильно отличаются от неспа. Именно так: не неспа от людей, люди – от неспа. Просто такие же программы, только биологические. В чём-то посложнее. В чём-то попроще. В чём-то совершеннее… но в быстродействии точно проигрывающие. Как так, ведь неспа можно запрограммировать, отредактировать, сделать с ними что угодно, а с людьми… «А кто сказал, что с людьми нельзя?» «Законом запрещено», – выученным ответом в тон выдал Тёмыч. «Да всем насрать на законы, – встряла Берта, на тот момент лишь недавно влившаяся в класс заново. – Ещё скажите, вы не видите, что за окном творится». За окном не творилось ничего нового. С точки зрения Велена, по крайней мере. На этом тот разговор окончился и, прямо говоря, Велен вообще ничего не понял. Было такое чувство, что они говорят о чём-то своём, что он мог бы знать, если бы не прогуливал… что-нибудь. Он много чего прогуливал. Но сейчас тот момент отчего-то настойчиво крутился в памяти. В голове ворочалась какая-то странная мысль, натужно пытаясь оформиться. Будто шестерни скрипели, заклинив и не проворачиваясь. Валькирия, точнее, её аватар всё так же смотрел на него пустыми глазами. Хотелось включить её обратно. Но стоило вспомнить, как трясло бедную неспа в последние минуты перед отключением личности, как сразу вспоминалось и то, зачем её отключили. Ради её же блага. Чтобы не мучилась. Ну и, возможно, чтобы его самого так не колотило от вида сходящей с ума Вальки. Конечно, это была лишь иллюзия покоя. Теперь вместо друга была лишь программная заглушка, и оставалось только успокаивать себя тем, что Валька хотя бы не страдает. Над ними, конечно, всё ещё висел чёртов штраф, а сама неспа была не до конца починена. Но как-то пережить это, наверное, было можно. Где-нибудь там деньги найдёт. И Валю починит. А пока… пока будет так. Главное, ей сейчас не плохо… Велен поджал губы. Вот бы можно было так сделать, чтобы самому себя… отключить. Не реагировать на окружающих. Перестать бояться родственников. Механически иди вперёд, решать проблемы. Просто переждать, вдруг, жизнь когда-нибудь выправиться. Кому он врёт, ради бога! Никогда ничего не выправится. И штраф он, скорее всего, до конца жизни не выплатит. И отремонтировать Валькирию может только он сам. А Тёмыч… а что Тёмыч. Правильно Тёмыч сделал, наверное. Как обычно, не стал вмешиваться, просто дал хороший совет, чтобы ты остыл. Хрена с два ты от него помощи дождёшься, и за тобой он «присматривает» только потому что ему так сказали, а он порядочный. Какая помощь, честное слово. Одни угрозы. Вылетишь, за решётку загремишь и прочие «ты же понимаешь». Понимает. Что кроме Валькирии нет у него никого и не будет – прекрасно понимает. И что только ему самому с этим разбираться – тоже понимает. – Валькирия. Аватар моргнул. – Назови конкретную причину сбоя перед отключением. – Конфликты в ядре, – бесцветным голосом отозвался интерфейс. – Это я и без тебя понял, – устало повторил Велен. – Конкретнее. Что является причиной конфликта? – Ошибка NSP0619. Сбой в модуле A32-… – А сбой в модуле? – прервал Велен. – Ошибка NSP1809. Сбой в… – А он? Авось, по цепочке и доберётся до первопричины. Возможно, даже узнает, что именно поломалось. И, есть хрупкая надежда, что это можно починить… – Внешняя причина, – уже даже злиться не хотелось. Выгорело. – Первоисточник. Он думал, это будет что-то физическое. Может, Серафим что повредил. Может, Арена так неудачно схлопнулась. Может, ошибка какая не к месту вылезла. Но всё оказалось проще и, вместе с тем, сложнее. – Убийство чужой неспа.***
– На кой чёрт мне сдался ваш психотерапевт?! – окончательно потеряв терпение, рявкнула Берта. – У меня уже есть постановление суда, что ещё надо-то?! – По закону о защите людского населения от травмирующих последствий использования нейронных самообучающихся программ-спутников от двадцать второго января две тысячи… Берта с силой хватанула кулаком о стол. Зазвенели оставленные кружки, бряцнул футляр от очков, едва не разбившись о пол. Но, самое главное, это, наконец, заставило рабочую неспа-консультанта прерваться, хотя бы ненадолго. Безымянная неспа, на униформе которой значился только номер U-909, являлась одним из электронных представителей компании «Urbi et orbi» – «Город и мир», – единственного официального поставщика всего, что имело на себе операционную систему Dem. Сотрудник «Урби» без интереса смотрел на взбешённого человека, дожидаясь, пока Берта остынет достаточно, чтобы понимать, что ей говорят. В базу данных консультанта было внесено многое: тысячи возможных реакций, миллиарды слов и фраз на различных языках, огромный и необъятный опыт общения других неспа и людей с разными нестабильными личностями. Как и её коллеги по специализации, она работала с людьми, потерявшими своего неспа-помощника и видела действительно многое. Кто-то бился в истерике, кто-то – бросался с кулаками на бесплотную неспа в униформе «Урби». Иногда же встречали могильная тишина и холод, когда суд опаздывал с постановлением, и неспа приходила вызвать скорую и полицию. И уходила, оставив за собой не подсыхающий след из электронного равнодушия и человеческой боли. – Потеря своей неспа – очень тяжёлая травма для человеческой психики, – уже в который раз попытался объяснить работник «Урби». – Мы стремимся снизить урон вашей душе от потери нашего продукта, поэтому вам настоятельно предлагается бесплатный курс психотерапевтического обследования… Говорить ласково или дружелюбно с этим человеком было бесполезно. Говорить в той манере, что и он, точнее, она – категорически запрещено директивами. Все данные по Куликовой были у номера 909 перед глазами, в том числе и справка с интересным содержанием. Вопреки всякой логике, диагноз в справке был однозначным показанием на принудительным направление к психотерапевту – несмотря на очевидную бесполезность такой затеи. Видимо, кто-то, составлявший рекомендации, всё ещё был свято уверен, что это имело смысл. Обширная практика подсказывала, что единственный смысл этого мероприятия заключался в том, чтобы убедить психотерапевта дать отрицательное заключение и не подпускать таких людей к неспа вообще. Та же самая практика демонстрировала: в подавляющем большинстве случаев они получают-таки своё заветное «вменяем», и на этом история заканчивается. Не будь неспа сейчас на работе, она просто бы закрыла рукой лицо, дублируя человеческий жест. Но приходилось отдать всё на откуп программе, автоматически подбирающей и выстраивающей официальные реплики. Так было проще. – …и нивелировать последствия травмы. – Травма, ага… – обозлённо пробурчала Берта, с раздражением стирая глупую ошибку в коде, допущенную из-за приставучего посланца «Урби». Куликова сидела за планшетом, сосредоточенно занимаясь пересборкой кода-связки своего погибшего помощника, и консультант явно ей мешался. Но ничего не попишешь: инструкции есть инструкции, и выполнять их приходится и неспа, и людям. Хотят последние того или нет. – От ваших прог люди вешаются… – По данным экспертизы, смерть вашего отца… – Да завали уже! – процедила Берта сквозь зубы. Она попросту терпеть не могла слушать об этом досадном инциденте. – Прога тупая… Ну это уже хамство. – Попрошу вас не путать понятия. Для чёткого разделения основополагающих понятий был введён специальный термин «неспа». Этот термин обобщает все программы, в нормальном состоянии имеющие продвинутый, самосознающий ИИ с логикой, приравненной к человеческой. Обычные программы подобным не обладают, и использование в отношении неспа слова «программа» и её производных может ввести в заблуждение ваших собеседников… В стену полетели очки, разрывая связь с надоевшим консультантом и, заодно, с кодом-недоделкой. Девайс с честью выдержал знакомство со стеной, а вот запущенной следом кружке повезло меньше: её осколки сверкающим водопадом обрушились на пол. Зло пыхтя, Берта с ненавистью сверлила взглядом осколки. Это была любимая кружка, подаренная ещё когда-то давно отцом и одна из немногих, что пережила периодические истерики Берты, когда у неё в очередной раз что-то не получалось или её кто-то бесил. Ну? Что ещё эта тупорылая неспа заставит её разбить, прежде чем убраться в Сеть? Вдох, выдох. Кружек не так уж много осталось, лучше не переводить их на того, в кого нельзя попасть. Берта дотянулась до очков и с неохотой водрузила их обратно. Сразу же, только сев на скуловые кости динамиками, девайс с готовностью вернул типовой голос работника «Урби»: – …таким образом, постановление суда недействительно без заключения от психотерапевта. – Что?! Захотелось запустить в неспа чем-нибудь тяжелее чашки. Кодом на выдворение чужака, например. Да чем угодно, лишь бы только выместить злобу, в одно мгновение снова стиснувшую Берту в своих когтях. Куликова аж задыхалась от распирающей грудь злости, смотря на непрошибаемый покерфейс неспа-консультанта. «Я не могла этого не предусмотреть!» Могла. Более того, именно это и сделала, беспечно забыв о том, что по законодательству наследникам психически-неустойчивых личностей, как и счастливым обладателям справки, – а Берта относилась и к тем, и к другим, – приходится доказывать свою вменяемость, чтобы получить неспа. Любую неспа, даже самую задрипанную, глючную, рабочую тварь, которая только заваляется в закромах заводов. В её же случае, доказательства вменяемости влияли не на право держать Серафима – без дополнительных экспертиз и приказов отобрать его не могли, – но на право получить денежную компенсацию за, по факту, убийство Ареной личной неспа. Проще говоря, дебильные правила этой шарашки попросту оставили её без денег на обновление и дополнение кода Серафима. – Так… – тяжело дыша, прошипела Берта. – Так. Значит, чтобы мне получить компенсацию за убийство неспа, нужно пообщаться с терапевтом? – Пройти полугодовой бесплатный курс бесед со психотерапевтом на предмет выявления отклонений и вынесения соответствующих постановлений в случае обнаружения оных, – с готовностью подсказала неспа, заставив Берту скривиться. Конечно, а она-то обрадовалась! Казалось, осталось только пересобрать Серафима и обучить его с нуля. Долго, муторно, но теперь она хотя бы знала, что делать. Вот только Берта упустила из поля зрения тот небольшой нюанс, что… …правильно. Если что-то пойдёт не так, ей могут назначить и «дополнительную экспертизу». Ту самую, без которой не могут оспорить право на владение уже имеющейся неспа. Гребаные «Урби». Ещё и денег не дали. – И выплата будет через полгода? – После того, как вас признают вменяемой, – обтекаемо уточнила неспа. Берта молчала, мрачно разглядывая «внутренний мир» Серафима. Отлично. Просто отлично. Нет, суд, конечно же, оправдал их обоих – и Велена, и саму Берту, – и великодушно сняв из постановления штраф в пятьдесят тысяч единиц за организацию подпольного дезматча. Более того, даже постановил Велену выплатить своей противнице пятнадцать тысяч в компенсацию за смерть неспа, вот только… Вот только «Урби», с подозрительной готовностью согласившиеся компенсировать ещё почти десятку за каждую из пострадавших от проглюка неспа их хозяевам, неожиданно принесли условие с посещением психотерапевта. Что-то подсказывало Берте, что Велен, как родственник сидевшего, тоже не избежал подобного условия. Значит, никаких денег от «Урби» в лучшем случае до конца февраля. И это – не говоря уже о том, что тому же Велену банально нечем отдавать штраф. Если только натурой. Берта неожиданно фыркнула. Нужно будет предложить такой вариант придурку и посмотреть на его лицо. Это стопроцентно его взбесит. – Хорошо, – и Берта поднялась из крутящегося кресла, оказавшись на полголовы выше работника «Урби». – Давай сюда ваше направление, я, так и быть, схожу посмотрю, что там за псих принимает. Уже после того, как неспа в яркой вспышке исчезла в Сети, оставив, наконец, Берту в одиночестве, та опустила глаза на всученную виртуальную визитку. Потом улыбнулась. Ну что ж, даже из этого можно извлечь выгоду. И Берта даже знала какую…