Carpe mori

      Ацуши замерзал. Он кутался в несколько мягких и теплых пледов, сидя за своим стареньким компьютерным столом, поглощал пряную лапшу и запивал ее зеленым чаем с мятой, просматривая очередную серию аниме, которое по какой-то причине его зацепило. Оно было глупым, фансервис почти что резал глаза, но Накаджима старался не обращать внимания на обилие крупных планов девичьих трусиков, больше сосредотачиваясь на персонажах, и желание узнать, какой же будет предсказуемая концовка, невольно трепыхалось в его груди.       Было... хорошо. Немного холодно и одиноко, но определенно хорошо, как бывает только непогожими осенними деньками, когда холод вынуждает искать тепло, а влажность подгоняет болезни. Только вот за окном цвела весна, а небо хмурилось, тихо плача крупными каплями дождя; впрочем, имеет ли значение, какое время года пестрит в календаре? Погода может испортиться когда угодно, как и настроение, и если первое кое-как могли предсказать метеорологи, то со вторым было намного тяжелее.       Проверив время, Ацуши тяжело вздохнул — скоро нужно было уезжать. Выключив ноутбук, он с неудовольствием поднялся со своего нагретого кресла и принялся собираться — пропуск, документы, деньги на проезд, ключи с брелком-тигренком, телефон да тетрадь с ручками. Пачка сигарет. Накаджима действительно мерз, поэтому оделся потеплее, кутаясь в плотный большой свитер, по дороге к остановке покурил, и клубящийся в легких горчащий дым немного согрел его изнутри, срываясь с губ вместе с выдохом.       Сегодня было последнее занятие курсов. Ацуши про себя порадовался, что у него не обнаружилось никаких долгов по оплате обучения, и час пролетел незаметно за решением сложной, но действительно интересной задачи, которую не жаль было подробно расписать на последних страницах пухленькой тетради. Прощание с полюбившимся преподавателем, лестница на первый этаж и серые размышления, идущие фоном на периферии сознания просто чтобы было не так... пусто. Последние дни были особенно непримечательными, Накаджима даже не мог припомнить, что он делал вчера, где был и с кем, о чем думал. Парень словно блуждал в молочном тумане — ни прошлого, ни будущего не разглядеть, а настоящее расплывчато и переменчиво, слишком неуловимо. Только им он мог жить. Какой смысл терзать душу, раз за разом перечитывая старые письма, какой смысл терзать разум, разбегаясь в предположениях, что будет дальше и куда его занесет старушка-жизнь? «Здесь и сейчас» приносило меньше проблем и тревог. Мгновения песком скользили сквозь пальцы, но их текучесть обволакивала, обнимала маленькими радостями и приводила в чувство неожиданными потрясениями.       Ацуши чуть не врезался в какого-то парня, перегородившего ему дорогу, а, попытавшись отступить, встретился лицом с его грудью — тот словно нарочно шагнул именно в ту сторону, в которую Накаджима повернул.       — Ой!.. П-про...       Не успел Ацуши пробормотать извинения и вообще отстраниться, как он... почувствовал. Этот запах. Знакомый, похожий на его собственный, но все равно другой — они пользовались одинаковым дезодорантом и гелем для душа, но курили разные сигареты. Широкая теплая грудь, знакомый темно-коричневый свитер и бежевый плащ поверх него; Накаджима отстранился, поднимая глаза, и спустя мгновение его глаза засияли трепетным счастьем.       Дазай улыбался тепло и нежно, словно не было тех месяцев порознь, словно он, как и раньше, пришел его встречать, чтобы утянуть по аллеям, проспектам и улочкам на прогулку, чтобы с долгими-долгими разговорами, а потом домой, на постель и в объятия друг друга. Безмятежный, беспечный... дурак!       — О-осаму... — прошептал Ацуши, словно не верил, что этот мираж может быть действительностью, и Дазай крепко обнял его, радостно смеясь.       — Я тоже рад тебя видеть, тигренок!       Дурак. Но такой... любимый.       Накаджиме почти хотелось прыгать от счастья, теплые искристые чувства рвались из его груди, но он их сдерживал, прижимался тесно и доверительно, стискивал в пальцах лацканы чужого плаща, чуть оттягивая их, расплываясь в широкой лучистой улыбке. Множество мгновений канули в прошлое, скрылись за сизым туманом, как бы Ацуши за них ни цеплялся. Но именно это... Родной запах, хрупкое тепло, ощущение чужих сильных рук на плечах, тихие смешки и ласковый шепот: «Я скучал».       Это мгновение он запомнит.