В которой бессмысленно плакать над пролитой кровью
***
— Ну же, ну же, ну, — повторяете вы, словно мантру, быстро перемещаясь вперёд и подхватывая Фриск до того, как малыш упал бы на каменистую почву Хотленда. — Держись, держись… — не переставая отчаянно бормотать, вы разрываете ткань своей футболки, чтобы соорудить импровизированную перевязку. — Тебе не придётся снова умирать… Никому не придётся умирать! Видимо, в итоге ребёнка всё-таки настигло одно из копий Андайн, хотя вы и не понимаете, как вы умудрились не заметить этого раньше. В данный же момент вы не можете заставить себя даже взглянуть на рану, обматывая полосу ткани вокруг детского тельца поверх порванной кофты. Вы и без этого едва справляетесь с осознанием того факта, что ваши руки покрыты кровью. Ваши знания в области оказания первой помощи весьма ограничены, но здесь просто должен быть кто-то, кто сможет помочь, поэтому вы обращаетесь к Сансу: — «Куда нам пойти?! Ты знаешь кого-нибудь, кто умеет исцелять?» «гм… да. но док может узнать в нашем дружке человека. однако, есть один вариант…» — его голос звучит неуверенно, словно он не знает, стоит ли говорить вам об этом. Вы стискиваете зубы и шипите. — «У нас НЕТ ВРЕМЕНИ! Говори уже!» «это папирус. он знает, как пользоваться целительной магией. в какой-то степени…» Промедление – это не то, что вы можете себе сейчас позволить, поэтому вы хватаетесь за эту возможность и наклоняетесь к ребёнку, шепча: — Слушай. Я отнесу тебя к себе домой, хорошо? Ты последуешь за мной? Дитя шевелит головой в слабом намёке на кивок, и вы надеетесь, что этого достаточно. Даже имея согласие, тащить Фриск по короткому пути едва ли легче, чем толкать полную валунов тележку вверх по склону холма. Вероятно, это обусловлено состоянием малыша, которое ухудшается с каждой минутой. Вы понятия не имеете, сколько прошло времени, пока вы перемещались через пустоту, но вам кажется, что целые годы. Едва лишь оказавшись в гостиной, вы замечаете, что лицо Фриск стало совершенно бледным. Уложив ребёнка на диван так аккуратно и так быстро, как только это возможно, вы пулей выбегаете из дома. К счастью, Папирус крутится неподалёку от крыльца, как вы и надеялись. — Бро! Сюда! БЕГОМ! Папирус подскакивает и таращится на вас выпученными глазами. — САНС! ТЫ НАПУГАЛ МЕНЯ! В ЧЁМ ДЕ… ОХ… ОХ, БОЖЕЧКИ, — как только он заходит в дом и видит ваше звездецки встревоженное выражение лица, дитя на диване и кровь, покрывающую вас обоих, он медленно произносит: — ЧТО-ТО МНЕ ПОДСКАЗЫВАЕТ, ЧТО У ЛЮДЕЙ НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ТАКИХ ПРОТЕЧЕК… — Н-нет… Нет, не должно быть. Ты… ты знаешь, как пользоваться целительной магией, так ведь? — ЗНАЮ, НО… — Тогда используй её! Пожалуйста! — Н-НО, БРАТ! Я ЗНАЮ, КАК ИСЦЕЛЯТЬ СЛОМАННЫЕ КОСТИ, А ЭТО СОВЕРШЕННО ДРУГОЕ! — Попробуй ЧТО-НИБУДЬ! Ты разве не видишь, что человек умирает?! — Я… Я ПОПЫТАЮСЬ. Он стягивает перчатки, оголяя тонкие, длинные пальцы и концентрируясь. Зеленоватое свечение охватывает его фаланги, и в тот же миг между ними возникает маленькая косточка цвета шкурки лайма. Затем он вытягивает душу ребёнка из лихорадочно вздымающейся грудной клетки и поспешно толкает к ней целебный снаряд. Косточка исчезает в небольшой вспышке со знакомым вам по игре звуком. Ничего. Фриск по-прежнему жалобно хрипит, из раны продолжает толчками вырываться кровь, потихоньку пропитывая старый диван. Видимо, уже слишком поздно, но вы отказываетесь сдаваться. — Ну же! Попробуй ещё раз! Папирус молча кивает с сумрачным выражением лица. Вы никогда прежде не видели его настолько сосредоточенным и можете быть только благодарны, что он воспринял эту задачу столь серьёзно. Сеанс исцеления растягивается на часы. Один за другим зелёные снаряды исчезают внутри души Фриск. В магии монстров ли тут дело, или же в чистой человеческой решительности, но, несмотря на боль, которую приходится выносить этой мелюзге, она, всё же, крепко цепляется за жизнь. Не ограничившись простым просиживанием и наблюдением, вы откапываете чистую простыню, чтобы сменить повязку. Когда вы возвращаетесь на первый этаж, то обнаруживаете Папируса сидящим на полу, привалившись к стене. Вопросительно кивнув ему, вы бросаете взгляд в сторону дивана. — Я СДЕЛАЛ ВСЁ, ЧТО СМОГ, — отвечает он, утирая капли пота со лба. По сравнению с его обычной манерой общения сейчас казалось, будто он шепчет. Вы подходите ближе, и тут у вас на душе становится в десяток раз легче. Лицо Фриск уже не кажется таким бледным, как прежде. Грудь, укрытая плащом Папируса, медленно поднимается и опадает, вторя размеренному дыханию спящего ребёнка. В ваше отсутствие он даже успел принять более удобное положение. — Ты проделал отличную работу, бро. Я уж было… — тихо произносите вы, сдерживая свои эмоции. — Что ж, это уже не важно. Спасибо тебе. — АХ, НЕ СТОИТ БЛАГОДАРНОСТИ, — он потирает плечо и встаёт, ещё раз бросив взгляд на диван и жестом показав вам проследовать за ним на кухню. Фигура Папируса, находящегося на кухне без его фирменных перчаток и шарфа, предстаёт перед вами в виде вызывающего тревогу и чувство дискомфорта силуэта. Он барабанит пальцами по столешнице и задаёт всего один простой вопрос: — КТО? Ваши плечи передёргивает неконтролируемой, нервозной судорогой. — КТО ЭТО СДЕЛАЛ? Вы отводите взгляд, не зная, что ему ответить. — ЭТО БЫЛА АНДАЙН, НЕ ТАК ЛИ? — Э-э… Да… — НУ РАЗУМЕЕТСЯ. Я УЗНАЛ ЕЁ… СТИЛЬ, — он смотрит на вас с печальным и усталым выражением, которое кажется совершенно чуждым его лицу. — САНС… Я ПЛОХОЙ ДРУГ? — Нет! Конечно нет… — НО Я НИЧЕМ НЕ ПОСОДЕЙСТВОВАЛ АНДАЙН И ПРОВАЛИЛСЯ В ТОМ, ЧТОБЫ ПОМОЧЬ МАЛЕНЬКОМУ ЧЕЛОВЕКУ, А ВЕДЬ ОНИ ОБА МОИ ДРУЗЬЯ. — Нет, Папс. Ты изо всех сил старался. Просто это… Это очень сложно. — МНЕ ДОЛЖНЫ НРАВИТЬСЯ СЛОЖНОСТИ! — с жаром восклицает он. — Я ЦЕНЮ ЗАКОВЫРИСТЫЕ ГОЛОВОЛОМКИ, ЧЕМ СЛОЖНЕЕ – ТЕМ ЛУЧШЕ! ТАК ПОЧЕМУ К ЖИЗНИ Я ДОЛЖЕН ПОДХОДИТЬ ИНАЧЕ? — Правильно мыслишь! Еще ничего не кончено, и ты, фактически, только что спас малышню, верно? — ДА… НАВЕРНОЕ, — кажется, эта мысль приободряет его. — ДА! Я НАЙДУ ЭТОМУ РЕШЕНИЕ! Я ЗАСТАВЛЮ МОИХ ДРУЗЕЙ ПОДРУЖИТЬСЯ ДРУГ С ДРУГОМ, И ПОДОБНОГО НЕСЧАСТЬЯ НИКОГДА НЕ СЛУЧИТСЯ ВНОВЬ! ХОТЯ… ВОЗМОЖНО, ОНИ НЕ СТАНУТ ДРУЗЬЯМИ СРАЗУ ЖЕ, НО Я СДЕЛАЮ ВСЁ, ЧТО В МОИХ СИЛАХ, ЧТОБЫ СКОВАТЬ ИХ НЕРУШИМЫМИ ОКОВАМИ ДРУЖБЫ! — Если и есть кто-то, кто способен это провернуть, то это ты, — вы улыбаетесь искренне, видя, что Папирус вновь стал обычным собой. — Ведь ты велик. — ЭТО ТОЧНО! НЬЕХ-Х-Х-ХЕХ! Полный вновь обретённой энергии, Папирус вылетает из дома по направлению к ожидающим его интригам. Вы можете только догадываться, что же у него на уме. «спасибо. моему бро и впрямь нужна была эта поддержка. по правде говоря, я был уверен, что он долго не сможет отойти, увидев мелочь в таком состоянии». «Поэтому ты не хотел приносить Фриск к нему?» «гм… типа того. проехали. сейчас уже всё хорошо». Будучи единственным не спящим существом в доме, вы понимаете, что вам нечем заняться. И тут вы вспоминаете о состоянии своего внешнего вида. Нехотя поднимаясь по ступеням, вы хватаете сменную одежду прямо оттуда, где она была в предыдущем таймлайне, и бредёте в ванную. Бегущая из крана вода, попадая на ваши трясущиеся руки, медленно становится красной. Вы чувствуете, как, пока вы смотрите на поток крови, ужас постепенно поглощает ваше сознание, и всё же не можете отвести взгляд. «эй. не вынуждай меня снова отвешивать нам затрещину». Встряхнув головой, вы закрываете глазницы. — «Прости… Прости… Это… Это всего лишь к-кровь… Ах, да что тут такого, верно?! Да! Она красная, а я люблю красный! Клубника, вон, тоже красная! А я люблю клубнику! Ч-что ещё есть красного…» «кетчуп», — охотно подыгрывает вам Санс. «Ха-ха, да, это тоже хо…» «и твоя душа». Это заставляет вас улыбнуться. — «Да, — собирая всю имеющуюся в вас храбрость, вы открываете глазницы. — Я пройду через это и не позволю страху одержать надо мной верх». Легче сказать, чем сделать. Сейчас даже ваша красная куртка заставляет вас испытывать дискомфорт. Однако, надев её, вы ощущаете чуть большую уверенность, словно бы слившись со своим страхом. Переодевшись и собравшись уже выбросить старые, порванные и запятнанные вещи, вы чувствуете укол совести. «Прости за испорченную одежду». «о чём ты? с моей одеждой всё в порядке, — иллюзорный образ Санса появляется рядом с вами, вытаскивая руки из карманов и демонстрируя, что с его нарядом и впрямь «всё в порядке». — видишь?» «Пффф… Ты невозможен, — вы вздыхаете и усмехаетесь. — Ты решительно настроен не позволять мне расстраиваться из-за чего-либо, так?» «ага. тебе это запрещено». «Спасибо. Правда. Я… Как же хорошо, что мне не пришлось оказаться здесь в одиночку, в этой ситуации, — вы смотрите на него с тоской во взгляде и с душой, полной радости и боли. Из вашего рта вырывается горький смешок, когда вы вытираете своё влажное лицо. — Я знаю, что ты и при желании не сможешь уйти, но…» «чшш. всё хорошо. знай, я бы не оставил тебя, даже если бы мы были разделены. в конце концов, я же часовой. кому как не мне приглядывать за всеми этими пронырливыми людишками?» — игриво подмигнув, замечает он, заставляя вас снова рассмеяться. Следующие несколько часов вы проводите, охраняя сон Фриск. Вы сидите на полу возле дивана, слушая, ожидая, раздумывая. Какое-то время спустя вы замечаете, что ритм дыхания малыша изменился, поэтому вы поднимаетесь, чтобы проверить его состояние. Пусть даже его глаза остаются закрытыми, вы видите, что он проснулся. — Тебе лучше? — спрашиваете вы, и ваш взгляд против воли перемещается ниже, туда, где должна быть рана. Дитя морщится, потирая живот, но всё же слегка кивает вам. — Я могу взглянуть? Фриск кривит лицо, однако руку отводит, так что вы можете подобраться к повязке. Вы разматываете и аккуратно убираете ткань, набираясь храбрости, чтобы заглянуть через прореху в кофте. Там ничего нет. Рана исчезла! Всё, что осталось, так это что-то вроде белого шрама на, в целом, чистой коже. Вы изумлённо качаете головой, думая про себя: — «Ну ты даёшь, доктор Папирус!» Малыш садится, несмотря на ваши попытки настоять на том, что ему нужно лежать. Пока вы наблюдаете за тем, как он с любопытством тыкает пальцем в белый круг на своём животике, бродит по комнате и надевает один из свитеров Санса, совсем немного великоватый для него, вы осознаёте кое-что важное. Этот маленький храбрый пройдоха, что благодаря своей взъерошенной каштановой шевелюре и довольно кустистым бровям над закрытыми глазами так сильно похож на нахохлившегося воробушка, является для вас абсолютной загадкой. Игра или нет, вы ничего не знаете об этом ребёнке. Вообще ничего. И сейчас вы намерены это изменить. — Знаешь… — начинаете вы, кладя ладонь на маленькое плечико. — Я думаю, нам нужно как следует поговорить. Всё не может так продолжаться. Мне необходимо услышать твою историю. Дитя какое-то время обдумывает ваши слова, а затем осторожно и задумчиво кивает. — Что ж, тогда… Давай сделаем это сразу же, как только приведём тебя в норму. — Гриллби? — просто спрашивает Фриск, заставая вас врасплох. — У тебя совсем недавно была дырень в животе, как ты вообще можешь думать о еде?! — вы смеётесь, но это вовсе не означает, что вы собираетесь отказать. — Конечно. Айда. Вас немного беспокоит то, что ваша паранойя касательно этой мелочи взяла и выпорхнула в окно после сегодняшнего происшествия. Она ковыляет по снегу совсем рядом с вами, но вы не чувствуете страха. Более того, вы готовы подхватить ребёнка, если ножки вдруг подведут его. Видимо, трудновато видеть угрозу в том, кто едва не умер, помогая парочке незнакомцев. На вашем неспешном пути к бару вы встречаете того, кого уж совсем не ожидали увидеть. Его зловещая тень накрывает вас обоих. Два рога, венчающие её верхушку, не оставляют места для сомнений в отношении того, кому принадлежит эта тень. Быстрый поворот головы подтверждает вашу правоту. Над вами маячит король монстров во всём его величии. Огромный, особенно по сравнению с вами и Фриск, в полном комплекте брони, выкрашенной сияющей жёлтой краской, что заставляет её сверкать подобно золоту. Пахнет чаем из золотых цветов и неприятностями. — Приветик, Санс! — добродушно рокочет Азгор, ещё не заметивший Фриск, но как только это происходит, выражение его лица быстро меняется от сдержанного дружелюбия к шоку. Сомнений нет – он узнал человека. — Ох… Я вижу, у тебя дела с твоим… другом. Вы напрягаетесь, морально готовясь к бегству или бою, но… он не выглядит разозлённым. Даже наоборот, его лицо выражает… понимание? Понимание, но при этом и боль. — Хороший сегодня денёк, не так ли? — Азгор закрывает глаза и глубоко вздыхает. Внезапно он разворачивается, бросая последнюю фразу уже через плечо: — Когда я тебе понадоблюсь, ты найдёшь меня в моём тронном зале, — с этими словами он медленно идёт в сторону Вотерфолла, оставляя ваш дуэт стоять в полном замешательстве, переваривая то, что сейчас произошло. — Что ж… Одной королевской взбучки удалось избежать, — подытоживаете вы дрожащим из-за взведённых нервишек голосом. — …пока что. Фриск взволнованно смотрит на вас и на удаляющийся пурпурный плащ, очевидно, не понимая, насколько везучим должен быть человек, сумевший пережить такую встречу. — Это был король Азгор. Уверен, тебе доводилось слышать о нём. И, наверняка, ты встретишься с ним снова. Последний рывок, и вот вы уже в баре. В настоящий момент здесь нет большинства завсегдатаев. Заведение практически пусто, но для вас это даже хорошо. Чем меньше вокруг чужих ушей, тем лучше. Однако вас всё же приветствует собачья парочка, поднимающаяся из-за своего стола, чтобы подойти поближе. — (Здравствуй, Санс), — кивает вам Догаресса, подозрительно нюхая воздух. Её взгляд перескакивает на Фриск, и она заявляет: — (О, гляди, это же тот странный щенок! Санс, мы и не знали, что у тебя есть щенок!) — Э-э… — вам становится неуютно, но, похоже, они не желают вам навредить. Догами опускается перед ребёнком. — Прости, что нам пришлось убежать. Но мы нашли это! — он выуживает откуда-то ту самую пищащую кость, что ранее вы бросили с целью отвлечь этих собак. — Это восхитительно! …что бы это ни было. — (Возьми это себе, странный щенок), — Догаресса забирает игрушку из лапы своего мужа и протягивает её Фриск. — (Это приносит много веселья). Фриск с благодарным кивком принимает предложенную пищалку, правда, не знает, куда её положить. Все имеющиеся карманы забиты до краёв, а остановиться возле сундука у малыша возможности не было. — Я потаскаю её за тебя. Как только вы двое остаётесь в относительном одиночестве, вы облокачиваетесь о стойку. Сложив руки вместе, вы соединяете пальцы домиком у себя перед лицом и вздыхаете. — Ладно… Рассказывай. В ответ Фриск смотрит на вас с ничего не выражающим лицом. — Верно… — ваш пафосный тон исчезает без следа, смытый вашим же смущением. — Ты не из болтливых. Это может быть проблематично. Ребятёнок скребёт макушку и оглядывается по сторонам, и тут его лицо озаряет идея. Он показывает вам свою ладошку и проводит по ней несколько окружностей пальцем второй руки. — Э-эм… — вы добрую минуту смотрите за тем, как Фриск раз за разом повторяет этот жест. Фриск ёрзает на стуле, глядя на вас. В конечном счёте осознав, что вы ни в какую не собираетесь понимать его, дитя тихо вздыхает. — Бумажку, пожалуйста, — просит кроткий голосок. В этот же самый момент Гриллби пугает всех, уронив на барную стойку стопку листков меню. — Ох! — восклицает его де-факто переводчик – красноватая утка, сидящая чуть дальше вдоль бара. — Гриллби говорит: берите, сколько нужно, он запишет всё на счёт Сансу. Вы заезжаете себе по лбу с громким клацающим звуком кости, ударившейся об кость, и думаете: — «Что ж, ладненько, это было тупо…» — разумеется, просто написать свою историю этой мелочи будет проще. Чтобы развлечь её, вы быстренько придумываете кое-что простенькое. — Хочешь увидеть немного магии? Фриск охотно кивает, и вы распахиваете свою куртку, чтобы продемонстрировать, что там у вас ничего нет. Затем вы закрываете её, оставляя внутри руку и засовывая её в пустотный карман, дабы убедиться, что поблизости парит что-то из пишущих принадлежностей. — Та-да! — вы заводите руку за голову малыша и вытягиваете из-за его уха ручку, что заставляет того радостно захихикать. Какая же забавная мелюзга. Различные монстры? Опасная магия? Воскрешение из мёртвых? Да ничего удивительного. А вот когда из-за уха вытаскивают ручку – вот где полнейший восторг! Вы неспешно прихлёбываете своё питьё, слушая царапанье ручкой по бумаге. Сосредоточенно высунув кончик языка, Фриск медленно, но уверенно излагает свою историю. Иногда малыш яростно зачёркивает что-то, иногда приостанавливается, чтобы подумать, иногда бросает на вас обеспокоенные, извиняющиеся взгляды. Это зрелище превращает вашу душу в сентиментальную жижицу, и только каким-то чудом ваше тело не следует её примеру. Вам приходится держать себя в руках и не поддаваться этому милому личику, потому что вы должны быть на все сто уверены, что вы действительно можете доверять ему, прежде чем сможете расслабиться. Если такое вообще произойдёт. В очередной раз просмотрев листок, дитя закусывает губу, кивает своим мыслям и протягивает его вам, моментально начиная писать уже на следующем листе. Не теряя времени, вы приступаете к чтению. Ваш взгляд спешно скачет от строчки к строчке. Почерк оказывается на удивление разборчивым и лёгким для чтения, хотя вы не можете сказать этого же о стиле написания. Изучая бумагу, вы составляете воедино историю восьмого упавшего человека. Подземные злоключения Фриск.