***
Прибывшая в ту же секунду Верочка не знала что и думать. Дмитрий Александрович выглядел нервным и несобранным. — Вы садитесь, Верочка, — отложив очки, предложил Ларин. Секретарша на это только кивнула и сказала, что она вся во внимании. — Мне тут нужно с вами проконсультироваться, — Ларин перебирал бумаги и старался не смотреть помощнице в глаза. — Угу, — понимающе кивнула та, — хотите ещё о ком-то собрать сведения? — М-м... да нет, собственно, как сказать, — Дмитрий Александрович встал и начал ходить по комнате, — ну, с-словом, что теперь носят? — В каком смысле? — ошарашенно спросила Верочка, никак не ожидавшая подобного вопроса. — В смысле одежды, — Дмитрий неловко повёл плечами и провёл рукой по пиджаку, — вот это. — А... зачем это Вам? — от шока переспросила Вера, но тут же отдёрнула себя, — Ой, извините меня, Дмитрий Александрович. — Да нет, ничего. Ко мне тут приехал родственник из маленького городка и вот... — Ларин присел, стараясь звучать убедительнее, — интересуется. — Ааа, ну всё понятно, — хитро улыбнулась Вера, — ну вот что, начнём с обуви. Именно обувь может подчеркнуть мужество в мужчине. — Разве? — удивлённо переспросил Дмитрий, но его реплика осталась незамеченной. — Ботинки с Югославии и Чехии*, например. Выглядят очень эффектно, но не так удобны в носке и пахнут резиной. — Погодите, Вера, не так быстро, дайте записать, — опровергнув все ожидания Веры, Дмитрий Александрович действительно взял ручку в руки и принялся записывать. — Что вы говорите? — У вашего родственника телосложение какое? Он высокий, накаченный? — проходя по комнате взад-вперед, поинтересовалась Вера. — Ну, кхм, в общем-то телосложение как телосложение. Среднее, — Ларину было очень неловко говорить это, но очень уж хотелось утереть нос своему работнику. Показать, что он может быть привлекательным. — Та понятно. Значит неудачное телосложение, Дмитрий Александрович, надо прятать. — Как прятать? Куда? — с таким удивлением переспросил Ларин, что даже Вера растерялась на секунду. — Под пальто. Элегантность, простота и строгость. Популярны также вельвет и замша, кардиганы, — Ларин тут же принялся записывать всё слово в слово, как вдруг в кабинет вломилась группа людей, смеясь и переговариваясь. — Что здесь происходит? — в недоумении спросил Ларин, и пока все его вещи лапали и записывали в блокнот, он то и дело говорил " Товарищи в чём дело?" или "Какая бестактность". — Инвентаризация*, — догадалась Вера и поспешила успокоить разгневанного начальника, — Пойдёмте в зал заседаний. — Какая бестактность, — возмутился в последний раз Ларин и поспешил за своей помощницей. — Понимаете ещё тут, Дмитрий Александрович, важна такая вещь как комбинаторность, — продолжила Вера, заходя в зал заседаний, — ну, эм, сочетания. В нашем случае комбинаций не так много, но можно много всего подобрать и из того, что мы имеем, — секретарша с ноткой умиления наблюдала за Лариным, тщательно записывающим каждое её слово, — Но вот если есть выход к зарубежному поставщику, то Вам равных не будет в плане одежды, ну это я так, к слову. Хотя это и главное. Вот что отличает делового мужчину от мужчины? — Что? — Ларин оторвался от бумаги и приподнял одну бровь. — Походка. Ведь, вот как вы ходите? Ведь это уму непостижимо! — Вера тут же принялась показывать всю плачевность походки начальника, — весь отклячится*, в узел завяжется, весь скукожится, как старый рваный башмак, и вот чешет на работу! Как будто сваи вколачивает! — Ой, неужели я так хожу? — неловко посмеиваясь, переспросил Ларин. — Мужчина должен быть уверенным. Голова чуть-чуть приподнята. Глаза смотрят вперёд. Здесь, — Вера указала на область грудной клетки, — всё свободно. Плечи назад. Женщины такого мужчину не пропускают, — уверенно заявила Вера напоследок. — А можно научиться так ходить или это недоступно? — восхищённо поинтересовался Дмитрий. — Ну, понимаете, можно, конечно, и зайца научить курить. В принципе ничего нет невозможного. Для человека с интеллектом. Ну вот встаньте-ка, — Вера подошла и продолжила направлять мужчину, — Оправьтесь, голову вверх, грудь вперед, сзади подберитесь, спереди в себя живот. — Как? Или там, или там? — переспросил Ларин. — Всё в себя, — категорично разъяснила Вера, — Делайте, что Вам говорят. И идите на меня. Нога свободная от бедра. Пошёл. Дмитрий Александрович, где вы набрались этого? Вы болтаетесь, как будто только что выпили.***
Тем временем Юрий Михайлович Хованский познавал все прелести бытия мужчины в женском коллективе. В руках у него была огромная бронзовая статуэтка какого-то Аполлона с Пегасом. Она была такая огромная, что издалека казалось, что у статуэтки выросли ноги и она решила ходить сама по себе. — Красиво, да? — переспросила Шура, встретив Рыжову. Юра бросил на неё убийственный взгляд, стараясь поудобнее схватить статуэтку. — Да, хорошая лошадка, - как на зло ответила Оля, улыбаясь. — Это не лошадка, это мамонт какой-то, — хрипя, произнёс Юра. Весь лоб Хованского был покрыт испариной, из-за чего пару кудряшек образовали на его лбе забавные волны, — Давайте приедем уже, а? — А кому? — не обращая на его мучения ни малейшего внимания, переспросила Оля. — Баровских. Юбилей — пятидесятилетие, — с радостью поделилась Шура, и в конце пригрозила, — Только ему ни слова! Ни слова ему! Наконец Юра продолжил свой курс в зал заседаний. Сейчас его не волновало ничего: ни квартира, ни повышение. Единственная мечта, поселившаяся в его голове была "Положить эту чёртову лошадь", но как только он увидел в зале Ларина, красивой походкой проходящего по холлу, вдруг остановился, забыв о весе. Первое время Дмитрий Александрович не замечал новоприбывших, но как только повернулся к двери лицом, чтоб сделать "контрольное дефиле", остановился как вкопанный и залился румянцем. — Дмитрий Александрович! Разрешите нам спрятать эту лошадь за сцену, в шкаф, — попросила Шурочка, жестом показывая место, где лучше всего будет припрятать подарок. — А за-за-зачем спрятать? — заикаясь, переспросил Ларин. Ему было жутко неловко и он понимал, что львиная доля смущения пришла к нему с пониманием, что один конкретный работник увидел, чем он тут занимается. — А от юбиляра, чтоб он не обрадовался раньше времени! — учтиво объяснила Шурочка. — А-а ну д-давайте спрячем. А-а-а влезет? — недоверчиво переспросил Ларин. — Впихнём, — самонадеянно ответила та. Тут в комнату зашла женщина и сказала, что Шуру срочно вызывает местком*, — Местком? Хованский, спрячьте лошадь. Щас, иду-иду! — Я больше не нужна, Дмитрий Александрович? — переспросила Верочка и, получив утвердительный ответ, поспешила скрыться. Как только секретарша покинула зал, разговор тут же начал Хованский. — Дмитрий Александрович, а что вы тут сейчас такое делали, а? — поинтересовался Юра, забыв о тяжести, которую держал. — Положите лошадь, — постарался перевести неловкую тему Ларин. Юра это сразу заметил. — Мне не тяжело, — с явным усилием проговорил Юра, стараясь взять тяжесть поудобнее. Не хотелось казаться слабаком перед начальником, — Я сильный. Вы как провели вчерашний вечер? Не заболели, нет? — А что это я вдруг должен болеть? — в недоумении переспросил Ларин, — У меня что, нездоровый вид? Я прекрасно провёл вчерашний вечер. За мной заехала приятельница на собственной волге. — Ну да, — пыхтя от тяжести, подтвердил Юра, — откуда же у неё столько денег? — А, деньги для неё не проблема, она дочь крупного авиаконструктора. Мы поехали в ресторан, — с этими словами Ларин собрал все бумаги, которые лежали на столе и сгрёб их в одну кучу. — В какой это? — по голосу было слышно, что Юра немного напрягся. Он ещё один раз предпринял попытку схватить лошадь поудобнее, но когда его попытка не завершилась успехом, он просто с остервенением прижал её к себе. — Хах...Ффф, ну... поставьте лошадь, она же тяжёлая, что вы в неё вцепились, — не вспомнив названия ни одного ресторана, Ларин снова постарался переключиться на другую тему, что получилось у него весьма неважно, — В какой ресторан? Мы поехали... в "Арагви". Мы там ели, пили... что ещё?... угощались. Цыплята табака... сациви*... купаты*, шаш-шш-шлЫки... чебуреки... — ЧебурЕки? — переспросил, недоумевая, Юра. — ЧебурекИ, — поправил его Ларин. От волнения он нёс всякую чушь, не понимая почему этот работник на него так действует. — А-а, — не стал вдаваться в подробности Юра, — А что вы пили? — Пили? "Хванчкару"* пили, "Боржом" пили... — продолжил сочинять Ларин. — Вы же непьющий! — в изумлении и с долей ехидства воскликнул Юра. — Как это непьющий, очень даже... почему же... От хорошего вина не откажусь, тем более в хорошей компании, — в эту секунду Ларин заметил потуги своего работника и в который раз заострил на статуэтке внимание, — Что вы прилипли к этой лошади, поставьте, вы же надорвётесь! — Ничего, не надорвусь. Она лёгкая, это маленькая лошадь, это пони, — с уже более явным усилием проговорил Хованский, и тут же решился на очень рискованный вопрос, — Ну, и что же было после ужина? — Вы забываетесь, товарищ Хованский, —Ларин зло посмотрел на своего работника, резко поднялся со стула и начал подходить к Юре, — Поставьте, наконец, лошадь. Что вы её держите как родную? — А я люблю животных, — поделился "секретом" Хованский, получив от Ларина кивок. — Ну а как вы провели вчера свой вечер? — спросил Ларин и, достав из кармана платок, начал вытирать им статуэтку. — Я скромно. Я доехал домой на троллейбусе, потом помог жене с уборкой и приготовлением ужина, — с радостью поделился своим вечером Хованский. — Угу, вашу жену зовут Лиза? — получив короткое "угу", Ларин взял статуэтку за нижний край, — Может быть, Вам помочь? Я ведь вижу, что Вам тяжело. Это такая беленькая, с косой? — Да, беленькая, с косой, — ответил Хованский. — Ага, нет у вас никакой жены, Юрий Михайлович, и мне это известно, — категорично резюмировал Ларин, — Почему вы всё время врёте? — Потому что я беру пример с Вас, Дмитрий Александрович, — на последних словах Юра уже еле стоял на ногах и решил поставить лошадь на стол, — Я ведь тоже знаю, что у Вас нет никакой дочери авиаконструктора, — после этой реплики Хованский взгромоздил статуэтку на стол, но немного не рассчитал расстояния и одна ножка сломалась, отчего и стол, и лошадь, и Юра полетели на пол. — Зачем вы? Зачем вы бросили лошадь? — в недоумении спросил Дима, — Что это вы с ней вдруг улеглись? — Нет, это мы не улеглись, мы упали, — с этими словами Юра пристроил свою голову на статуэтке и расслабился. — Вы упали? — получив краткое "Да, с лошади" от Юры, он встал со второго, ещё целого стола, и поспешил к своему работнику, — Перестаньте симулировать. — Нам плохо, — скорчил мину Хованский и повернулся к начальнику, — правда. — Вы, соизвольте встать и выйти вон вместе с лошадью, — искренне попросил Ларин. — Нам больно, у нас тут шишка, — страдальчески скорчился Юра и показал на середину лба. — Шишка? — переспросил Ларин, и, получив утвердительный ответ, только вздохнул и намочил свой платок водой с рядом стоящего графина, — Тогда надо приложить что-нибудь холодное, — став на колени рядом с Хованским, Ларин приложил к его лбу мокрый платок, — И нет у вас никакой шишки. — Вы красивый, — вдруг произнёс Ховаский, глядя прямо на начальника. От такой бестактности Ларин сразу же отдёрнул руку от лба своего работника и покраснел. — А вы ударились. И, видимо, сильно. Что вообще твориться в вашей голове? — спросил Ларин, заменяя свой платок донышком графина с водой. — Зачем вы занимаетесь мной лично? Поручите меня вашему секретарю, — вдруг произнёс Хованский, чем здорово расстроил своего начальника. — Когда вы перестанете видеть во мне только директора? — с долей грусти спросил Ларин, и кто знает, сколько бы продлилось то неловкое молчание, воцарившееся между ними, если бы в помещение не забежала Шурочка. — Дмитрий Александрович, представляете, Бубликов умер, — проговорила запыхавшаяся женщина. — Почему умер? Я не давал такого распоряжения... — по инерции проговорил Ларин, пока до него не дошла суть сказанного, — Как умер? Почему умер? Зачем умер? — Я ещё не выясняла, — грустно проговорила Шурочка, — Сдайте, пожалуйста, деньги на венок. — По чём? — донёсся до Шуры слабый голос еле живого Хованского, лежащего в ногах Ларина. Дмитрий в это время рылся одной рукой в кармане, ища мелочь, а другой держал графин на лбе своего сотрудника. — По пятьдесят копеек, Хованский. Сдавайте деньги на венок и на оркестр, — Шура опустилась на колени рядом с Юрой, ожидая, пока он сдаст деньги и распишется. — Ну да, если сегодня ещё кто-то умрёт или родиться, я останусь без обеда, — Хованский протянул Шуре деньги и расписался. На секунду ему даже подумалось, что Шура смогла бы достать его и из того света, лишь бы он сдал на что-то и расписался. — Хованский, почему вы не поставили лошадь в шкаф? Поставьте, тоже мне, нашли время отдыхать, — уходя причитала Шурочка. — До шкафа мы с ней не дотянули, — крикнул Юра удаляющейся Шуре. Как только женщина исчезла из виду, к нему обратился Ларин: — Ну Вы что, Вам как? — в голосе Дмитрия можно было услышать заботу и тревогу, — Шишки нет, всё хорошо. Вставайте. Вам помочь? — Да, спасибо, — приняв руку помощи от своего начальника, Юре наконец удалось подняться и он, шатаясь, побрёл к выходу, — Фух, простите нас, что мы так вот с лошадью. — Ну Вы всё-таки как себя чувствуете, Юрий Михайлович? — переспросил Ларин, прикладывая графин к виску. — Вы знаете, я Вам скажу честно. По сравнению с Бубликом — неплохо, — ответил Хованский, вытирая со лба пот. Последний раз взглянув на Ларина перед уходом, Юра кивнул каким-то своим мыслям и поспешил удалиться. Выходя из зала он наткнулся на Самохвалова. — Что-то ты зачастил в район дирекции, — отшутился Толя, — Внедряешь в жизнь мой план? — Нет, это мы тут с лошадью выполняли общественные поручения, — неловко улыбнулся Юра. — Смотри-смотри, — засмеялся Самохвалов. Он уже собирался уйти, как тут его остановил Хованский. — Да, и Толя, ты не говорил по поводу назначения? Нет? Вот и хорошо, что не говорил. И не говори. Пусть всё останется как было. Я не хочу эту должность, — и ничего больше не сказав, Юра повернулся в другую сторону и ушёл, улыбаясь. «Странный какой» — подумалось тогда Самохвалову, и он пообещал себе, что в скором времени во всем разберётся.