***
Дом находился на берегу озера, в отдалении от других дачных домиков. К удивлению Руслана, он не являлся стереотипным «домиком в деревне» синего цвета, с печкой, старыми диванами и белыми занавесочками на окнах. Деревянный двухэтажный дом с камином, уютными комнатками и с туалетом не на улице вызвал доверие. Рядом с озером было небольшое поле, никем незанятое, окруженное с трех сторон деревьями и с другой стороны озером. Руслану тут понравилось. В округе было тихо весь день, нарушалась эта тишина разве только мерным шумом деревьев, пением птиц, колыханием легких волн озера да тихими переговорами. Вдохновение на молодого писателя налетело тут же, поэтому он сел на пристани со своим блокнотом и дописал наконец-то пару стихов, которые еще с середины лета мозолили глаза. И еще написал новый, короткий, и маленькими буквами снизу подписал «для Кости». На даче до вечера они сделали все «дачные дела». Пожарили шашлык и каких-то овощей на мангале, пропололи грядки, которые были «чисто для галочки», уложили вещи и поужинали тем самым шашлыком. Ближе к закату Костя и Руслан ушли в небольшое поле с телескопом, пледом, чаем, бутербродами, Фордом и гитарой. Кота Соколовский в итоге оставил дома, потому что боялся, что последний убежит. Их родители расположились чуть повыше, чтобы видно их, если что, не было, но и за детьми приглядеть можно было. Дмитрий уже успел рассказать Руслану про своего сына и Костю, которому он написал стихи, а Руслан Дмитрию про их странное знакомство и про огромное количество времени, которое они проводят вместе, да и, скорее всего, проводили, пока они были по разъездам. Сложив в голове два и два, они лишь только улыбнулись, добродушно посмеялись и решили посмотреть, что мальчики будут делать. Усачев почувствовал себя снова моложе на 12 лет, как будто они с Лариным сидят на скамеечке и приглядывают за своими сыновьями, играющими в песочнице. Дмитрий чувствовал себя точно также.***
Тишина вечера нарушалась только дыханием и разговорами. Солнце медленно садилось за горизонт, небо было приятно-розового цвета. В воздухе висел туман. В середине августа уже было прохладно, поэтому Руслан накинул на них с Костей плед. Они молча смотрели на закат. Солнечный круг тонул в озере, окрашивая не только небо, но и воду в розовый цвет. Костя положил голову парню на плечо и задумался о чем-то. О том, что он мог бы весь день и всю ночь сидеть вот так, головой на плече у Руслана, рассматривая небо и озеро, завернувшись в плед и сбежав от всех забот. Не хватало только какого-то тактильного контакта, за руку, например, взять, или обнять друга, почему бы и нет. Скоро ведь вся эта безмятежность пропадет, опять начнется учеба, тупые одноклассники будут ныть про свои тупые экзамены, готовиться, все-таки, надо будет, решать, что сдавать, да и у Раванны вроде как концерты будут, надо выступать, потом альбом записывать. Поэтому Костя решил, что хуже будет позже, и взял Руслана за свободную руку, прижимаясь еще сильнее. Парень не отдернул, а, наоборот, улыбнулся и поправил плед. Большим пальцем Соколовский поглаживал ладонь Прекрашева, но его взгляд был направлен куда-то вперед, в бесконечность. — Кость, — как-то робко сказал Руслан. — Я тут... Стихи написал. Тебе. Хочешь послушать? — Костя поднял голову и посмотрел на Соколовского, который отвернулся и смотрел куда-то вниз к траве. — Конечно, — Прекрашев улыбнулся и сжал руку Руслана сильнее. Парень открыл свой черный блокнот и начал медленно читать свои стихи. С каждым словом Костя лишь больше улыбался, еще сильнее прижимался и сжимал его руку. Это было... Так мило. Прекрашеву еще никто никогда стихов не писал, а особенно таких. Про любовь, про звезды, про космос. Руки сами потянулись к гитаре. — Можно мне блокнот? — Костя перекинул через себя гитару, положил перед собой блокнот и на ходу начал сочинять музыку, тихо напевая строчки. Руслан замер, вслушиваясь. — Руслан, это здорово! Правда, очень! — Костя вновь забегал глазами по строчкам, перелистывал страницы и снова вчитывался. — Можно я напишу под это музыку? — Естественно, — Руслан сглотнул, потому что заметил, что Прекрашев пролистал на стих, который он не читал, он написал его сегодня, и успел сто раз подумать, читать его или нет, в итоге он решил оставить это на попозже. — Но пока отдай, — он взял блокнот, но Костя потянул его на себя. — Ну подожди, дай прочитаю, ты же его не читал. Эй! — Соколовский-таки выдернул блокнот из его рук. — Ну пожалуйста! — Нет, не сегодня, — Руслан и подумать не успел, как оказался придавленным к земле. Костя уселся ему на бедра и тянулся руками к блокноту, который он держал на вытянутой руке на безопасном расстоянии. — Чувак, ты всю романтику портишь, серьезно, — Руслан перекатился вниз, подминая Костю под себя. — Сам виноват, — Костя ехидно улыбнулся, протянул руку, выхватил блокнот из рук парня и перекатился, вновь оказываясь сверху. А до озера оставалось немного. — Отдай, давай я прочитаю, ну Костя, твою мать, — Руслан дернул свой блокнот к себе и вновь оказался сверху. А Прекрашев спиной в озере. — Лох. — Э! Ну слезь тогда! — вода была холодной. Костя кое-как вылез из-под Руслана и пошел к месту их импровизированного пикника, — Идиот. — Сам такой! — улыбнулся Соколовский, накидывая на них плед. Костя быстро из озорной и веселой атмосферы вновь переключился на романтичную. Устроил свою голову у Руслана на плече, вновь взял его за руку. Соколовский откашлялся, открыл блокнот и сказал: — Короче, вот те стихи, это была подводка к кое-чему очень важному. Я написал это сегодня, там не особо много, но считай этот текст... Короче, чем хочешь, тем и считай. Если что — разрешаю тебе утопить себя в озере. — Руслан замялся, вновь откашлялся и начал:Этот мир, он ведь ничего не значит. Без тебя я никому ненужный мальчик, Без тебя мне не нужен рассвет, Другой жизни без тебя нет. Целуй, целуй меня прямо в губы, Целуй меня так, будто завтра этого не будет. Мы прошли огонь, остались медные трубы, Просто держи мои руки... Ночь за окном, мы с тобою вдвоём, Никому не понять то, о чём мы поём. Сердце твоё загорится огнём, Ты можешь сказать, почему я влюблён?
Соколовский дочитал это, одним движением закрыл блокнот и выдохнул, ожидая какой-то реакции. А Костя просто замер, уставившись на уже совсем зашедшее солнце. На небе медленно прояснялись первые звезды. Тишина ночи нарушалась лишь тихим дыханием Руслана, которое как-то сбилось. Костя задумался. Так, ему только что признались в любви... Ждут реакции. Так, надо что-то ответить. Но что? — Скажи мне эти три слова, чтобы я полюбил тебя снова, — прошептал он Руслану на ухо поэтическую строчку, которая внезапно пришла на ум. — Я люблю тебя, — пропел Соколовский. Если бы было достаточно светло, Костя заметил бы, что парень покраснел. Но то, как он сжал его руку, не заметить было сложно. — Волнуешься? — Костя улыбнулся. — Чувак, это самый тупой вопрос, который можно было задать после признания в любви, серьезно, — Руслан выдохнул и повеселел. Ну, топить в озере его никто не собирался. — Я тоже, наверное, люблю тебя, если это можно так назвать, — Костя прижался к нему и выдал это куда-то в шею громким шепотом. Пару минут они просидели молча, прижимаясь друг к другу. Весь небосвод к тому времени был усыпан звездами, которые переодически двигались. До Прекрашева дошло, что сегодня же тринадцатое августа, звездопад, точно. — Сегодня звездопад, Руслан. Посмотри на небо и, давай, загадай желание, как в тех сопливых сериалах, чтоб мы жили долго и счастливо. — Слышу смех мертвых звезд, ничто не вечно под их неверным светом, — выдал Соколовский, улыбаясь. — А что еще в сопливых сериалах делают после признания в любви? — Целуются. Но я не умею. — Мы только что признались друг другу в любви, почему мы ведем себя, как идиоты? — Любовь делает из людей идиотов, бро, — Костя снова улыбается, прикасаясь губами к щеке Руслана. Буквально на секунду, тут же отстранясь. Соколовского прошибает, как ударом молнии. Он разворачивается к Прекрашеву и смотрит ему прямо в глаза, улыбаясь.***
Среди тысяч мерцающих звёзд, Миллионов бездушных планет Мы пытаемся выйти на след, Ведь человеку нужен человек.