***
Завеса уныния и беспокойства опустилась на Денерим. Возле городских ворот собирались в группы люди и, не поднимая голов, тихо и встревоженно переговаривались. Хоук и Винн проехали мимо одной из таких групп. — Но кто король? — спрашивал шёпотом какой-то мужчина. — Вот в чём вопрос! — Будет Собрание земель, — с надеждой ответил другой. — Там во всём разберутся. Надеюсь, это будет тэйрн Логэйн! — Он простолюдин... был им! — возразил сурового вида торговец. — В нём нет ни капли королевской крови. Нам нужен король старого доброго рода Тейринов. — Ну и где ты его возьмёшь, — сердито спросила женщина средних лет, — они все кончились. Король Кайлан был последним, и он должен был остаться дома, сделать наследника королеве и позволить сражаться тэйрну Логэйну. Вместо этого он мчится и дает себя убить! Как и мои бедные глупые мальчики... Женщина разрыдалась и убежала прочь по улице. Остальные политики с рыночной площади покачали головами. — У нас уже есть королева... — нерешительно проговорила другая женщина. — Вдовствующая королева, — поправил её мужчина, знающий больше других или просто лучше образованный. — Она была только королевой-консортом, а раз король мёртв, она не более чем вдова короля. Вдовствующая королева. Это означает, что её правление закончилось. Её просто оставляют вроде управляющего, пока Собрание выбирает. Маржит была права: жаль, что король не обрюхатил королеву перед тем, как отправиться на войну. — Эй, Йоргис, а разве Кусланды не следующие в очереди наследования? В них есть кровь Тейринов... Всадники проехали мимо, и звуки разговора постепенно затихли за их спинами. — Я никогда не бывал в Дворцовом районе, — сказал Адам наигранно веселым тоном. — Жду не дождусь этого. Винн покачала головой. — Я тоже. Жаль, что время неудачное. Королева, должно быть, убита горем.***
Бокал разбился с приносящим удовлетворение звоном. Осколки с мелодичным перезвоном посыпались на пол. Анора уставилась на красное, как кровь, пятно вина, стекающее по дубовой панели. Глупо. Что о ней подумают горничные? Она шлёпнула себя по губам и слегка прикусила ребро ладони, сдерживая рвущиеся из глубин сердца рыдания боли и крики гнева. Прошло два дня с тех пор, как она узнала новости, но боль от потери и нового предательства так и не утихла. О, Кайлан! Как ты мог так поступить со мной, помимо всего остального? «Вдовствующая королева». Кайлан умер: убит порождением тьмы. Мечты о славе повергли его в прах. Он никогда не вернётся к ней с триумфом, не будет её поддразнивать и глупо шутить, не положит ноги в грязных сапогах на её подставочку для ног с вышитой обивкой. Он никогда больше не займётся с ней любовью. И вот он написал завещание, по которому низвёл её до роли управительницы на следующие три месяца. После которых она превратиться в ничто... в нечто, не имеющее отношению к Ферелдену. Ей придётся покинуть дворец и поискать пристанище где-то ещё. Вдовствующая королева. Эти слова подходят толстой седовласой женщине, обременённой драгоценностями и помышляющей только о Церкви, благотворительности и рукоделии. Отец послал ей короткое сообщение с самым быстрым гонцом, предупредив о завещании. Невозможно ни скрыть его, ни умолчать о нем. Слишком многие рыцари Кайлана видели его. Эрлы Южного предела и Западных Холмов видели его. Все говорили о нём. Отправляли сообщения друзьям и управляющим. Новости пронеслись по всему Ферелдену: новости о том, что король Кайлан не счёл королеву Анору достойной править Ферелденом единовластно. Нет, хуже того, Кайлан ясно дал понять, что даже не рассматривал такую возможность. Корону будет носить кто-то другой. Её корону. Она так долго убеждала Кайлана официально сделать её соправительницей, даровав ей право «супружеской короны»!* Это позволило бы ей править в случае смерти Кайлана. Когда они только поженились, он почти согласился с этим, но затем этот проклятый Создателем его дядя, эрл Эамон, отговорил племянника, нудно и напыщенно ссылаясь на прецеденты. В начале войны она снова начала настаивать на этом, говоря о разумности и практичности подобного решения. Кайлан только посмеялся над ней, спросив, неужели она такого плохого мнения о нём, как о мужчине и о воине. Что же, теперь она понимала, почему Кайлан отказывал ей. Он собирался аннулировать их брак и стать мальчиком для забав императрицы Селины. Анора прижалась лбом к стене, борясь с обжигающими слезами боли и разочарования. Она должна быть сильной, но это так трудно... Йован старался, как мог, но её тело ослабло от болезни и, быть может, никогда не станет прежним. Возможно, она скоро не сумеет выполнять королевские обязанности, и эта мысль ранила сильнее остальных. Раздался слабый и нерешительный стук в дверь. Анора утерла глаза и выпрямилась. — Войдите! Это была её новая горничная, Рона, человеческая девушка. Анора испытала неуместную острую боль от потери Эрлины. Её волосы никогда не будут выглядеть так хорошо, как раньше. Роне не хватало сноровки Эрлины. Или это яд Эрлины виноват в том, что волосы Аноры утратили блеск? Ничего... Ничего и никогда не будет прежним. — Прошу прощения, ваше величество, но вас срочно хочет увидеть посланник из Остагара. Два посланника. Господин и дама. Капитан Муркок сказал, что всё в порядке, у них есть печать тэйрна. Отец говорил, что напишет более подробно. Должно быть, это прибыло письмо. Кто тогда эта женщина? Бронвин намекала, что отыщет более опытного целителя. В Аноре вновь проснулась надежда. — Я приму их в малом зале для аудиенций. Ты будешь прислуживать мне там, — сказала она, отпуская девушку. Затем Анора повернулась к зеркалу, пытаясь придать себе величественный вид. Через пару минут она поднялась, недовольная, но уже не в силах откладывать знакомство с новостями, какими бы плохими они ни были. Сенешаль Ревир провозгласил, когда она вошла: — Анора, королева Ферелдена! Слава Создателю, он не использовал этот отвратительный титул «Вдовствующая королева», но, должно быть, уже очень скоро ему придётся именовать её так. Она пересекла небольшое расстояние до простого трона, изучая своих посетителей: приятную женщину средних лет и поразительно красивого молодого мужчину в неплохом кожаном доспехе и в сапогах плачевного вида. Большой мабари благовоспитанно дожидался у двери. Молодой мужчина довольно грациозно поклонился, что свидетельствовало о том, что воспитан он лучше, чем одет. Любопытно. — Ваше величество, — сказал сенешаль. — Перед вами сэр Адам Хоук и госпожа Винн. Винн! То самое имя! Анора послала ей улыбку. Похоже, это обещанная опытная целительница. Анора наклонилась и прошептала Роне: — Немедленно пригласите Стража Йована. Затем она серьёзно кивнула молодому мужчине. Сэр Адам Хоук? Она никогда раньше не слышала о таком. Вероятно, он совсем недавно стал рыцарем. — Полагаю, у вас есть сообщение для меня. — Да, ваше величество. У него были хорошие манеры — или его загодя обучили этому — он вручил письмо не ей, а Ревиру, который потом передал послание уже ей. Да, оно оказалось от отца. Анора сломала печать и принялась внимательно его читать, сохраняя спокойное выражение лица. Итак. Этот доставивший письмо молодой мужчина недавно вошёл в свиту Кайлана, и отец счёл его более храбрым и находчивым, чем остальные. Этот мужчина сделал всё возможное, чтобы спасти Кайлана, и почти преуспел в этом, но Кайлан заразился моровой болезнью. Король даровал ему рыцарство, пребывая на смертном одре. Отец предложил наградить сэра Адама, но не удерживать подле себя на постоянной основе. Его брат Серый Страж, и отец полагал, что Бронвин направила сэра Адама на север, помогать её брату, которому пригодится человек с такими способностями. У сэра Адама имелись и другие письма, которые надо было доставить в Денерим, а затем его следовало отправить дальше на север. Мнение Аноры с мнением отца не расходилось. Того факта, что красавчик сэр Адам был приближённым Кайлана, хватало для желания убрать его с глаз долой. Пусть едет и очаровывает кого-нибудь другого. Конечно, она должна относиться к нему подобающим образом, до тех пор, как он отправится на встречу с тэйрном Фергюсом. Чем его вознаградить? Следует подумать об этом... Винн действительно оказалась старшей чародейкой. Она была рядом с Кайланом в его последние часы и пыталась совершить невозможное: исцелить его от моровой болезни. В благодарность за это преподобная мать обвинила её в убийстве короля. Бронвин тайно вывела чародейку и поручила её защиту сэру Адаму, который симпатизировал магам и на чье молчание о личности Винн можно было положиться. Винн считалась лучшим целителем в Круге и, возможно, во всём Ферелдене. Благоразумнее было не демонстрировать то, что она маг, но на крайний случай Бронвин сказала, что призовёт эту женщину в Стражи. Но лучше бы до этого не доводить. Анора могла договориться с Владычицей Церкви: та была не столь упёртой, как лезущая в не своё дело старая кляча, которую Владычица отправила в Остагар. В числе прочего Бронвин сообщила, что этих двоих с радостью примут в дворцовых покоях Стражей как гостей, и это позволит какое-то время избегать нежелательного внимания. Были подробности о смерти Кайлана. Отец выразил ей свои соболезнования, которые ей не были нужны, и поведал о собственном чувстве утраты. Анора быстро пробежала взглядом эти строки, не желая снова переживать из-за человека, который как выяснилось, вовсе не ценил её. Что касательно битвы, которую теперь все называли «Королевской горой», то это была убедительная победа. Несмотря на слухи, эльфы сражались чрезвычайно хорошо и преданно. Гномы тоже оказались весьма достойными союзниками. Их новая тактика была бы эффективней, если бы импульсивные юнцы не игнорировали их. Имеющиеся в Ферелдене Стражи делали всё от них зависящее. Бронвин удалось получить новых союзников-долийцев. Однако Стражи теперь опасались, что порождения тьмы вырвутся из Глубинных троп в другом месте, которое будет не так легко защищать, как Остагар. «Так что Собрание Земель действительно должно состояться, — гласило письмо, — хотя это затруднительно, учитывая, что половина знати находится в Остагаре. Может быть, лучше созвать его не в Денериме. Я не настаиваю, конечно, что это надо делать в Остагаре, но я обсужу это с Брайландом. Возможно, учитывая обстоятельства, Южный предел окажется более подходящим для этого местом. Лотеринг расположен в слишком опасной близи от порождений тьмы. Понимаю, тебе это причиняет боль, но возможно будет лучшим принять титул «Вдовствующая королева» с должной любезностью. Смерть короля в битве наполнила многие сердца нежностью к нему: сердца, которым не понравится любое пренебрежение его последней волей. В данный момент ты правишь Ферелденом. И это ты будешь возглавлять Собрание земель. Важно, чтобы все вспоминали твоё правление с уважением. Помни: не важно, какое решение примет Собрание земель, ведь ты молода и твоё время ещё придет. Твой любящий отец, Логэйн». Сейчас ей нельзя показывать свои эмоции. Она должна обдумать это в тишине и в одиночестве. Анора выдержала паузу, укрепляя голос, и сказала: — Мы благодарим вас за отвагу и добрую службу, сэр Адам. Мой отец сообщил о ваших деяниях. Госпожа Винн, мы рады приветствовать вас обоих. Вскоре к нам присоединится Страж Йован. Страж-Командор пригласила вас расположиться в их покоях, находящихся на территории дворца. Сэр Адам, у вас есть и другие поручения. И хотя мы понимаем необходимость спешки, мы надеемся, что вы достаточно отдохнёте перед тем, как присоединиться к нашему верному тэйрну Фергюсу, который, насколько мне известно, движется сейчас по дороге в Хайевер. Когда вы завтра или послезавтра отправитесь в путь, я хочу, чтобы вы сперва сообщили об этом мне, дабы я могла вознаградить вашу преданность. Хоук поклонился. — Как угодно вашему величеству. Итак. Королева Анора не нуждалась в его услугах. Кусланды по-прежнему были его лучшим и единственным вариантом. По крайней мере, королева упомянула про награду. Уже что-то. Скрипнула дверь. — Страж Йован, ваше величество, — объявил сенешаль. Хоук оглянулся и удивился. Он понял из разговоров, что Йован — маг. Но мужчина, вошедший в зал и поклонившийся с непринуждённым изяществом, выглядел как хорошо одетый аристократ. К тому же довольно приятный и молодой. А вовсе не как чудовищный и злокозненный маг крови. Однако его удивление не шло ни в какое сравнение с удивлением Винн, которая с недоверием уставилась на Йована. Молодой человек смотрел на Винн, словно глазам своим не веря, а затем густо покраснел. Его смущение не укрылось от королевы, которая, по-видимому, хорошо к нему относилась. — Подойди, Страж Йован, — сказала она мягко. — Ты хорошо служил короне, и это не будет забыто. Как и договаривались, чародейка Винн прибыла из Остагара в сопровождении сэра Адама Хоука, брата одного из Стражей. По приглашению Стража-Командора они остановятся в покоях Стражей. Пребывание чародейки Винн будет довольно длительным, а сэр Адам задержится только на день или на два. Надеюсь, место для них найдётся? — Конечно, ваше величество, — серьёзно ответил Йован. — Это не составит трудностей. — Тогда мы хотим, чтобы вы позаботились об их удобстве. После обеда вы и чародейка Винн явитесь ко мне. Сэр Адам, не забудьте сообщить о своём отъезде заранее. В дополнение к вашей награде я бы хотела отправить с вами личное письмо тэйрну Фергюсу.***
После окончания аудиенции Адам немедленно отдал Йовану письмо Бронвин. Тот его быстро прочитал, кивая. — Давай не будем говорить здесь, — сказал он мягко. — Следуй за мной. Я прикажу слугам забрать твои вещи. Хоук восторженно осматривался. Не многим уроженцам Лотеринга выпадал шанс посмотреть на королевский дворец в Денериме! Они прошли вниз по галерее, вышли во внутренний дворик, вошли в другую дверь... Путь был долгим, но интересным — ничего подобного Хоук раньше не видел. В конце концов они добрались до покоев Стражей, и Хоук с интересом огляделся, ведь это теперь было и законное пристанище Карвера. Хоуку здесь понравилось, и он решил написать брату до своего отправления на север и рассказать ему обо всём. Госпожа Ранелли и все слуги покоев Стражей были рады позаботиться о гостях Командора. Что ещё лучше, они быстро приняли к сведению приказ Командора никому не рассказывать о гостящей здесь госпоже Винн. — В этой зале мы трапезничаем, — сказал Йован, когда они шли через большую комнату с высокими, сводчатыми потолками. — Следующая дверь ведёт в зал, где Стражи совещаются и учатся. Я прошу вас не заходить туда. Почему бы нам не выбрать для вас спальни? Хоуку показали прекрасную комнату — отдельную, что немаловажно, — и сказали, что скоро в прачечной подготовят всё для омовения. — Мы поставим ширмы на кухне для дамы, — сказала ему домоправительница. — Вы почувствуете себя лучше после того, как освежитесь. Отдайте Нильде всё, что нуждается в чистке, и она неотложно этим займётся. Ужин будет через два часа, но я могу принести вам в комнату поднос с закусками. И, разумеется, еду и воду для вашей благородной гончей! Что ж, неплохо. Кровать, ванна, еда и чистка, и ни медяка не потрачено из собственного кармана. После омовения нужно доставить остальные письма от тэйрна: командующему Фортом Драккон и эрлу Денерима. Это недалеко от дворца, он успеет управиться до ужина. Остальные поручения могли подождать до завтра: заглянуть на рынок за бронёй и доставить ещё одно письмо, адресованное старосте эльфинажа, хагрену Валендриану. Это письмо сочинила Адайя, а писала Тара. Эльфийки дали Хоуку приблизительное описание эльфинажа и дома этого мужчины. Хоук понятия не имел, как будет его искать, но девушки были такими милыми, что он не стал изобретать повода для отказа, раз уж всё равно отправляется в Денерим. Естественно, они беспокоились, что их друзья и семьи могли пострадать от ужасных преступлений эрла Хоу и его прихвостней. Ванна была восхитительной. Хоук тщательно вымыл тело и волосы, а затем, пообещав Охотнику вкусненькое, приказал тому забраться в лохань после себя. Побрившись и переодевшись в чистое белье, Хоук ощутил себя готовым сразиться со всеми противниками в Денериме. — Вот это жизнь, да, старина? – С улыбкой сказал он своему другу-мабари. – Может, стоит потом присоединиться к Стражам? Пёс ухмыльнулся в ответ, фыркнул и хорошенько встряхнулся. Прогулка в Форт Драккон привела их обоих в хорошее расположение духа. Домоправительница подсказала им короткую дорогу, и вскоре они уже были там. Хоук показал письмо от тэйрна, и его без промедления отвели в кабинет командующего. Всё прошло по-военному быстро и четко. Мужчина взял письмо, вежливо поблагодарил Хоука, и тот отправился в поместье эрла Денерима. С доставкой этого письма возникли некоторые сложности, потому что эрл, как оказалось, развлекал гостей, в том числе свою будущую невесту. Хоук почувствовал, что его титул привлёк больше внимания, чем если бы он был простым гонцом. Похоже, в поместье было много важных людей. Из передней, где он сидел, Хоук слышал низкий, тревожный гул голосов. Очевидно, смерть короля беспокоила знать так же сильно, как и простолюдинов. Вскоре явился щекастый эрл и после короткого и раздражительного разговора принял письмо у Хоука. — От Логэйна, да? Что ж, вы выполнили свой долг, сэр. — Эрл Уриен внимательно посмотрел на Хоука, словно задаваясь вопросом, а не был ли его случайный гость кем-то важным, но, видимо, решил, что нет. — Хорошего вечера. И не наградил. Хм. Возможно, титул в этот раз сработал против него. Может быть, эрл не хотел ранить гордость рыцаря, предлагая ему деньги? Хоук фыркнул. Деньги вряд ли могут нанести вред его рыцарской гордости... Но, по крайней мере, они с Охотником успели вернуться к ужину. Были поданы превосходные кушанья. Хоук рассказал Йовану то немногое, чего не было в письме Бронвин. Винн проговорилась, что будет внимательно приглядывать за Йованом. Страж был, конечно, себе на уме, но к Хоуку относился дружелюбно. Он, конечно, хотел узнать о своих друзьях и даже спросил про Карвера. Однако царящая за столом напряжённость не располагала Хоука задерживаться за столом. Оба мага, очевидно, хотели поговорить наедине и затем отправиться на встречу с королевой. Хоук намеревался ещё раз осмотреть покои Стражей, может, раздобыть интересную книжку и расположиться на отдых в своей уютной комнате. Хоук пожелал им спокойной ночи, и Йован с Винн остались за столом друг напротив друга. Дождавшись, когда шаги рыцаря растают в тишине, они тут же начали обвинять друг друга. — Йован! — с упреком произнесла Винн, изобразив на лице неодобрение. — Магия крови! Как ты мог совершить подобную глупость и зло? — Они собирались меня усмирить! — мгновенно выпалил он в ответ, готовясь к атаке. — Это ничуть не хуже! Я имел право защищаться — защищать всё, что делает меня человеком! Вы все ведёте себя так, будто я теперь всегда буду использовать магию крови, а это не так! Это было только единожды. Я прибегнул к ней, чтобы спастись и бежать. Мне жаль тех, кого я ранил. Мне действительно жаль, что пострадала Тара. Но я не жалею о том, что я теперь свободный человек и Страж! Это было правдой. Слова вырвались у него невольно, но как только он их произнёс, то понял — это правда. Он не жалел о том, кем сейчас являлся. Магия крови купила ему свободу, а присоединение к Стражам дало второй шанс в жизни. Винн выглядела потрясённой. — Понятно, почему Церковь запрещает магию крови — та уравнивает шансы, – смягчившись, продолжил Йован. – Вот почему за все их Священные походы им не удалось покорить Тевинтер. И кунари это тоже не удалось! Если придется, я использую магию крови снова, чтобы спасти свою жизнь, чтобы спасти других, чтобы сражаться с порождениями тьмы. Серые Стражи не запрещают магию крови, знаешь ли. Они верят, что в убийстве порождений все средства хороши. И это так и есть. Винн печально покачала головой. — Послушай себя, Йован. Это противоречит всему тому, чему тебя учили... — Значит меня учили неправильно! Он резко встал из-за стола, загромыхав тарелками и чашками. — Нельзя заставлять королеву ждать. Идём. Что ты собираешься делать, Винн? Сообщишь обо мне храмовникам? Ах, да — если ты так сделаешь, они узнают, кто ты, и арестуют за убийство короля! Обиженная Винн хотела возразить и открыла было рот, но всё еще разгорячённый Йован прервал её: — Конечно, ты этого не сделаешь! Церковь ошибается на твой счёт. Уж в этом-то мы с тобой согласны. Может быть, когда-нибудь ты увидишь, что они во многом не правы. А сейчас пора идти. Королева и в самом деле неважно себя чувствует, тот яд пагубно сказался на ней… Винн собралась с силами и перевела дыхание. Она поднялась, задумчиво разгладила платье и вместо пререканий решила сосредоточиться на важном. — Расскажи мне об этом яде...***
Рассвело, небо было синим и чистым: прекрасный день для прогулки на Рыночную площадь. У Йована, как выяснилось, тоже было какое-то дело к мастеру Вэйду. Также он любезно согласился проводить Хоука и Охотника в эльфинаж. — Возможно, именно мне придётся везти ответ в Остагар, — сказал Йован. Хоук был рад компании Стража, хотя и немного удивлялся его внешнему виду. Изящный синий дублет исчез. Вместо этого Йован облачился как Страж и воин: на нём была отменной выделки легкая кожаная броня, превосходные сапоги, и довершала это великолепие туника с грифоном. Кроме того, к изумлению Хоука, Йован надел перевязь с длинным мечом и чем-то вроде очень тонкого кинжала. Неужели Йован настолько сильный маг, что вовсе не нуждается в посохе? Они пошли пешком, и Йован любезно указывал на достопримечательности вдоль Королевского пути. Охотник трусил впереди, принюхиваясь к земле. — Я надеюсь, королева хорошо себя чувствует, — заметил Хоук. — С появлением Винн она станет себя чувствовать лучше. Винн изумительно знает своё дело, — уклончиво ответил Йован. Хоук не стал настаивать. Очевидно, что последствия отравления так легко не рассеются. Королева Анора выглядела довольно здоровой, — на взгляд того, кто не слишком хорошо её знал, конечно, — но последствия могли быть куда серьёзнее. Бронвин сильно беспокоило здоровье королевы: необходимо, чтобы королева была в состоянии удержать страну от раскола до тех пор, пока не пройдёт собрание Земель. Хоук желал королеве добра: обидно, если такая молодая и красивая женщина безвременно покинет этот мир. — Как ты думаешь, что она станет делать после Собрания земель? — спросил Хоук. — Как бы там ни было, она наследница тэйрна Логэйна. Может, она вернётся в Гварен и станет там править от его имени? — Не знаю, — признался Йован. — Трудно представить королеву кем-либо ещё. Вдовствующей королевы не было уже несколько сотен лет — со времён короля Лохланна. Его королева, Гвенлиан Ворик, приняла церковные обеты и через несколько лет стала Владычицей Церкви. Однако я не представляю королеву Анору в подобной роли. — Я тоже! — Хоука впечатлило, насколько хорошо Йован знал королевскую генеалогию. — А кто, по-твоему, станет следующим королем? Йован задумчиво поджал губы. — Ну... исходя из кровного родства, лучшим выбором стали бы Кусланды. Вот почему после изгнания орлесианцев многие голосовали за то, чтобы последний тэйрн, Брайс Кусланд, стал королем. Кровное родство — и то, что Кайлан был слишком юн... Да, если учитывать только родство, полагаю, люди скажут, что королём должен стать Фергюс Кусланд... Глаза Хоука распахнулись, внезапно ему вспомнились вчерашние уличные разговоры. В Кусландах есть кровь Тейринов... Хоук вдруг ощутил пламенную верность брату Бронвин Кусланд. То, что тэйрн Кусланд может стать королем, превосходило все его самые смелые надежды. — ...разумеется, — продолжал излагать свои мысли Йован, — Бронвин имеет не меньше прав на престол, поскольку в подобном деле имеет значение не порядок рождения и пол, а количество проголосовавших за претендента на Собрании земель. Бронвин — Серый Страж, что в обычное время могло помешать ей стать королевой, но сейчас Мор, а она очень, очень популярна... — Некоторые люди хотели бы видеть на троне тэйрна Логэйна, — осмелился сказать Хоук. — Вполне возможно, — подумав, сказал Йован. — Его уважают, он настоящий герой. Все рассчитывают, что он спасёт Ферелден от порождений. Кровного родства с прежними правителями у него нет, но Ферелден ещё никогда не страдал от Мора — по крайней мере, с тех пор, как ферелденцы стали единой нацией. Сейчас прежние обычаи могут пошатнуться. Никто не захочет, чтобы командующая верхушка поменялась. Разумеется, было бы лучше, если бы он женился на знатной женщине, в жилах которой течет королевская кровь... — Например, на леди Бронвин Кусланд, — предположил Хоук. Йован моргнул и нервно покосился на Хоука. — Подобные предположения нужно высказывать очень, очень осторожно, — сказа он. — А вот и ворота эльфинажа... Их встретили подозрительными взглядами и испуганными шепотками, но не мешали. Эльфинаж казался малонаселенным, и Хоук вспомнил о предательстве Хоу. Сколько эльфов было навсегда увезено в далекие страны? Упоминание имени Валендриана и Стражеская накидка Йована помогли завоевать им толику доверия эльфов. Ни Йован, ни Хоук раньше не были в эльфинаже и теперь в смятении осматривались. — Как эльфы могут так жить? — пробормотал Хоук. — Почему эрл Денерима не сделает что-нибудь? Ведь чтобы тут немного подлатать дома, много денег не потребуется! Йован нахмурился. — Не думаю, что эльфам даётся большой выбор. И про эрла я тоже ничего доброго не слышал. По крайней мере, хорошо, что его прогнившего сынка больше нет. Бронвин сообщила об этом в письме. Он пытался использовать эльфинаж в качестве личного борделя. С эльфами обращаются так же плохо, как с магами. Трудно представить, каково приходится таким как Таре — магам-эльфам. — Йован быстро пожал плечами. — Иногда приятно помечтать, что новый король что-нибудь сделает с несправедливостью и угнетением в этой стране, но я знаю, что это не сбудется. Насколько я могу видеть, знать берёт у простолюдинов всё, что захочет; а Церковь закрывает глаза на причиняемые простолюдинам неприятности, раз убеждает их надеяться на лучшее в следующей жизни и заставляет молиться и платить десятину. — Не все благородные люди такие, — заметил Хоук. Йован высказал несколько толковых мыслей, особенно про Церковь, но справедливость должна быть справедливой. — Нет, но не уверен, что благие дела этих хороших могут перевесить зло плохих. Плохих господ всегда больше, чем хороших, точно так же как прогнивших храмовников больше, чем приличных. Хоук решил, что с этим не поспоришь. Рыцарь-Командор храмовников Лотеринга, сэр Брайант, был весьма достойным человеком, но он был всего лишь винтиком в церковной машине. Хагрен Валендриан приветствовал их вежливо, а разглядев на накидке Йована грифона, проникся к ним расположением и пригласил людей войти в свой небольшой дом. Находившиеся внутри женщины сразу ушли в дальнее помещение и столпились возле дверного проёма, настороженно посматривая огромными и прекрасными глазами. Охотник чихнул, Хоук тоже почуял незнакомый, но не вызывающий отвращение запах. Молодые люди приняли предложение угоститься чаем и печеньем и тихо сидели, пока старый эльф читал письмо. Хорошенькая эльфийская девочка осторожно подошла и уставилась на них поверх стола. — Вы знаете Тару? — спросила она. — Она моя лучшая подруга, — ответил Йован, улыбаясь малышке. Женщина отчаянно зашипела: — Аметин, вернись! Девочка посмотрела на последнее оставшееся печенье. Хоук усмехнулся и подтолкнул одним пальцем тарелку в её сторону. Через мгновение печенье уже было в ладошке, ещё через одно — во рту, и малышка юркнула обратно под защиту юбок. Валендриан со снисходительной нежностью посмотрел на девочку и вздохнул. — Немногих оставшихся родственников это известие порадует. Я должен написать им ответ, перечислить потерянных и спасённых. Вы можете подождать? Я не задержу вас надолго. — Никаких проблем, — заверил его Йован, потягивая чай. Вполне приличный, кстати. Хагрен сел за грубый письменный стол, тщательно очинил перо, достал чернила и выскобленный кусок пергамента. Хоук посмотрел на пергамент с любопытством. Матушка гордилась тем, что они не настолько бедны, чтобы выскабливать пергаменты для повторного использования. Валендриан, видимо, был более рачительный. Старый эльф сверился со списком и, покачав головой, принялся писать. Очень скоро они получили своё письмо, поблагодарили за угощение и ушли, направившись к воротам на другом конце эльфинажа, которые выходили на Рыночную площадь. Йован забрал письмо себе, рассудив, что в скором времени отправится в Остагар. — Не знаю, может быть, Таре повезло, — сказал он, встревоженный новостями. — По крайней мере, в Круге у неё была приличная еда и хорошее обучение. — Магов нельзя запирать. Как и эльфов. Хоук не мог поддерживать разговор: его слишком волновало предстоящее посещение денеримского рынка с золотом в кошеле. Хотя бы в этот момент весь мир принадлежал ему.***
Ранним утром, едва забрезжил рассвет, Хоук выехал из Денерима навстречу своим безграничным возможностям на севере. Он ехал на лошади, позаимствованной у Стражей — про возвращение которой никто ничего не говорил, — в хороших доспехах, в великолепнейших новых сапогах и сияющем сильверитовом шлеме, и наконец-то чувствовал себя настоящим рыцарем. Херрен, компаньон Вэйда, занялся им напрямую, позволив осмотреть все имеющиеся в их лавке доспехи. Мастер Вэйд и Йован в это время обсуждали какие-то странные новые виды оружия и брони, которые Вэйд создавал для Стражей. Они вышли из магазина, и Вэйд в качестве демонстрации сделал что-то ужасное с коровьей тушей. Йован обрадовался и сказал, что отвезёт образец в Остагар. Тем временем Хоук вцепился в доспехи, достойные именитого лорда — то есть созданные для людей, равных по положению семье его матушки. Йован оказался добрым малым и показал ему лучшие магазины. Теперь в седельной сумке Хоука лежали туго свернутые парчовый дублет и бархатные бриджи, купленные у старьевщика. Еще он приобрел красивый плащ, так как погода грозила испортиться. Прачка по соседству с Вэйдом продала Хоуку пару рубашек самого тонкого льна, удержанных ею у не сумевшего расплатиться заказчика. Получив оплату золотом, сапожник за несколько часов стачал Хоуку пару великолепных сапог из мягкой кожи, завершивших его изящный наряд. Затем Хоук позаботился о подарках для своей семьи, взяв с Йована обещание, что по пути в Остагар тот заедет в Лотеринг. Он улыбнулся, представляя матушкину радость от орлесианского шёлка... А королева на прощанье вручила ему великолепный подарок: принадлежавший королю сильверитовый кинжал с рукоятью из слоновой кости и с ножнами, украшенными серебром и малахитом. Это было оружие настоящего благородного человека, и Хоук с гордостью носил его на поясе. Он послал лошадь в галоп и крикнул псу: — За мной, Охотник! Не будем заставлять тэйрна Фергюса ждать!***
Смерть эрла Хоу поставила его бывших вассалов и сторонников перед непростым выбором. Фергюс размышлял над этим вопросом несколько дней, во время долгой и опасной поездки по Хайеверу. Некоторые из них, например, защитники Башни Бдения и города Амарантайна, сдались тэйрну Фергюсу и принесли присягу. С этими всё было просто. Оставалось разобраться с теми, кто участвовал в Хайеверской резне – тех, кто пришел к Фергюсу по собственной воле, оказалось ничтожно мало. Не найдя милосердия в себе, мятежники не рассчитывали получить его от других. Зная, что их нетерпеливые друзья уже присягнули новому режиму, они могли рассчитывать на получение сведений в кратчайшие сроки. Большинство убийц бежали, кто-то отправился через море в Вольную марку, кто-то на восток, кто-то, сменив в Хайевере имя, затерялся в народе. Всех, сдавшихся в те первые, полные забот недели, получилось так или иначе использовать. Сенешаль Вэрел, долгое время управлявший Башней Бдения, остался на своем месте и стал представителем Фергюса в управлении эрлинга. Он осуждал отвратительные поступки Хоу, за что был разжалован. Фергюс полагал, что по большей части ему можно доверять. Разумеется, у него будет независимый проверяющий, который для надёжности позже ознакомится с книгами эрлинга... Хотя некоторые из приверженцев Хоу уплыли с банной Эсмерель на её корабле, другие землевладельцы сдались на милость Фергюсу. Если не найдется доказательств того, что они содействовали ужасным замыслам Хоу, то он разрешит им остаться, хотя бы для того, чтобы избежать смуты и волнений, вызванных повальным лишением прав на земли. Остальным велели уйти. Теммерлеи были настолько глупы, чтобы оказать сопротивление и вступить в битву. Она оказалась короткой и неприглядной, и дети погибли вместе с родителями, когда крыша обвалилась под обстрелом требушетов. Фергюс жалел детей, но бомбардировка означала, что его собственные люди, многие из которых тоже имели детей, выживут, не рискуя жизнями в упорном бою на поле защитников. — Самой серьёзной проблемой, конечно, являются изменники, — размышлял он вслух. Его оруженосец согласно кивнул. Несколько дней назад Сейтон получил серьёзное ранение, когда его выбили из седла во время неприятной стычки с отрядом солдат, бандитствующих на Северной дороге. Часть людей Хоу решила поправить свои дела: особенно из тех подразделений, которые принимали участие в нападении и оккупации Хайевера. Именно поэтому Фергюс двинулся на Хайевер. «Банна» Норрела Хаглина Хоу назначил управлять городом. Он долгое время был управителем Амарантайна и преданным псом Рендона. Его титул, конечно же, был фальшивкой, поскольку Хоу не имел права раздавать хаейверские земли и титулы. Однако Хаглин мог доставить неприятности, если решится бросить вызов Фергюсу. Фермеры по обе стороны дороги останавливались и махали шляпами, завидев молодого тэйрна. Некоторые даже бросались к нему, чтобы выразить своё уважение. — Народ вас любит, милорд, — усмехнулся Сейтон. Фергюс с горечью рассмеялся. — Как и моего отца. И много добра это ему принесло? Вернулся отряд разведчиков. Фергюс поднял руку, приветствуя сэра Науза. Бородатый, угрюмый и надёжный, сэр Науз Гилмор знал своё дело. Его молодой племянник погиб в резне, защищая семью Кусландов. Науз не был склонен нежничать с приверженцами Хоу. — Милорд! — сказал он. — Не всё так плохо. Часть предателей ушла из города. Большой отряд под командованием Родерика Крю, называют себя «Белой ротой». Они взяли корабль до Камберленда и хотят предложить себя неварранцам. — Что ещё? — спросил Фергюс. — Они довольно сильно пали духом, — сказал ему Науз. — Даже те, кто поддерживают Хоу, признают, что эрл мёртв. Хаглин твердит о своём долге перед «эрлом Натаниэлем», но на это мало кто покупается. Думаю, Хаглин уйдёт из Хайевера и отправится по суше на запад. Возможно, он надеется на королевское помилование. Если он полезет в драку, то помилования не получит. Фергюс кивнул, думая о своём старом друге Натаниэле Хоу. Натаниэль, к облегчению Фергюса, не появился. Предположительно он находился где-то в Вольной Марке. В Башне Бдения искали завещание Рендона Хоу, но безрезультатно. Казалось странным, что Рендон его не написал, но может быть, он предпочитал не ограничивать себя и дождаться определенности, чтобы привести дела в порядок. Он даже не выделил имущество или деньги на приданое Делайлы. Сейчас, это, конечно, уже не важно. Откликнется ли Натаниэль на зов королевы? Если он это не сделает, то род Хоу в Ферелдене официально пресечётся. — Мы выдвинемся к Хайеверу, но не будем изнурять людей, — решил Фергюс. — Если Хаглин сбежит, мы сможем сразу занять город. Всё к лучшему. Посмотрим, что будет дальше. Если Хаглин и его люди решат заняться грабежами, мы их выследим. Если он будет сидеть тихо, лучше решить дело мирным путём. Науз, нахмурившись, посмотрел на него, и Фергюс нетерпеливо пояснил: — Ферелден всё ещё охвачен Мором! Это важнее всего остального. Хоу не дожил до вкушения плодов своей победы. Я смог отомстить, но больше всего я желаю, чтобы вместо этого моя семья была со мной. Он не получал вестей из Денерима уже несколько дней. Это было в порядке вещей, с учётом нынешних беспорядков — гонцу могло не повезти в пути. Фергюс надеялся, что в остальной части Ферелдена всё под контролем. На данный момент его единственной заботой должен быть Север.***
На следующий день они достигли последнего северного рубежа, там, где хайеверская дорога полого спускается к морю. Миновав последние холмы, они увидели подернутые дымкой башни замка, нависающие над городом. Возвращались разведчики, последний из них прискакал бешеным галопом, поднимая облако пыли. — Милорд! — взволнованно закричал разведчик. — Знамени Амарантайна над замком больше нет! И какой-либо охраны тоже! Думаю, они ушли! — Юноша перевёл дыхание, рассеянно поглаживая коня меж ушей. — Над западной дорогой поднимается дымка. Может быть это их колонна. — Скатертью дорожка! — проворчал Науз. Другие командиры его поддержали. — Посмотрим, — коротко сказал Фергюс. — Нам нужно вначале взять замок, затем завладеть городом. Лишь Создатель знает, что мы можем там обнаружить.***
Замок Хайевер видал дни и получше. Всё, что хоть чего-то стоило, украли. Это могло произойти и сразу после предательства Хоу, но некоторые повреждения выглядели свежими. Везде царил беспорядок: двор покрывали мусор и нечистоты вперемешку с разорванным тряпьем и черепками разбитой посуды. Гарнизон уходил в спешке, не заботясь о том, что подумают следующие владельцы замка. Часть узких окон в башне были выбиты. Место выглядело заброшенным. Несколько рыцарей настаивали на том, чтобы первыми пройти через открытые ворота. Они постучали, и медленно, по одному или по двое, люди стали выходить из боковых дверей и выглядывать в окна. Фергюс в нетерпении вошёл во внутренний двор, желая лично увидеть свой дом. — Это тэйрн Фергюс! — воскликнула какая-то женщина. — Создатель благослови вас, милорд! Похоже, люди ему обрадовались. Прозвучали нестройные приветствия. Некоторых мужчин и женщин Фергюс узнал в лицо, они жили в городе. После того, что Бронвин рассказала ему, он не надеялся найти в живых хоть кого-то из старых слуг. Так и оказалось: их убили всех до единого, мужчин, женщин, детей. Фергюс тихо поклялся, что ни одному из тех людей Хоу, кто запятнан кровью хайеверцев, не будет дозволено остаться здесь. Не то, чтобы он их здесь видел. Они знали, что от него им нечего ждать, кроме кровавой мести... Фергюс на миг стиснул челюсти и начал отдавать приказы. — Науз, возьми отряд разведчиков и спустись в город. Посмотри, остался ли там кто-нибудь из людей Хоу. Сейтон... мы обыщем замок сверху донизу и посмотрим, что найдётся! Мало что из увиденного им понравилось. Жители Хайевера, вынужденные прислуживать командирам Хоу, кипели от негодования и стремились показать Фергюсу всё. — Они пришли в мой дом, милорд, и сказали, что я должна готовить и убирать за ними! — яростно кричала жена одного из торговцев. — И ещё они забрали моих дочерей, сказав, что им нужны шлюхи! Трусы, насильники, воры, большинство из них! Конечно, сокровищница была пуста. Этого следовало ожидать. Бронвин удалось спасти старинный меч и щит Хайевера. Остальное можно заменить, учитывая, какое огромное состояние удалось взять Фергюсу из казны Хоу – писарям потребовалось несколько дней, чтобы сосчитать всё золото. Хоу разбогател на злодеяниях: в распоряжении Фергюса сейчас находилось десять тысяч соверенов. Кровавые деньги от продажи ферелденских граждан. Огромная сумма – у его отца в сокровищнице и близко таких денег не было. Если он использует их с умом, то сумеет исцелить часть ран, нанесённых Хайеверу, и помочь нуждающимся. Относительно судьбы эльфов Фергюс не питал надежд. Королева может задействовать дипломатические связи и потребовать возвращения похищенных ферелденских граждан, но тевинтерцы, скорее всего, только посмеются над этим. У Ферелдена нет никаких рычагов воздействия на далёкую Тевинтерскую империю. Наверное, можно предложить деньги, но на тевинтерском рынке эти эльфы будут стоить в пять раз больше, чем работорговцы заплатили Хоу. Да и само предложение о выкупе может породить неприятные последствия. Ферелден не так сильно страдает от тайных банд ловцов рабов, в отличие от Антивы или Вольной Марки, которые пронизаны этой порчей, словно пшеница в мешке – гнилью. Если тевинтерцы узнают, что могут похищать ферелденцев ради выкупа, страну захлестнёт новая волна преступности, которая вцепится в и без того невеликое состояние Ферелдена и вытянет его до последней монетки. Он заглянул в библиотеку. Похоже, мародёры намеревались украсть часть книг, но в последний миг передумали. Книги были сброшены с полок и грудами свалены на полу. Карты тоже разворошили, Фергюс подозревал, что многие из них украдены. Запирающийся ящик для учётных книг был открыт, а записи исчезли. Фергюс поморщился. Теперь трудно будет выяснить, кто заплатил налоги, а кто нет. — Впрочем, — пробормотал он себе под нос, — я могу дать тэйрниру налоговый отпуск на год... и, может быть, на следующий. Создатель свидетель, золота у меня достаточно. — Народ будет вам благодарен за это, милорд, — поддержал его Сейтон. В буфетах не осталось столового серебра, со стен сорвали гобелены. Женщина по имени Вельда, которая была среди этой разрухи кем-то вроде управительницы, показала ему несколько вещей, которые бросили в пустой кладовке. Именно там нашлись портреты матери и отца. Портрет матери был насажен на железный держатель для факела, отцовский повредила плесень и сырость. Их можно было восстановить, до некоторой степени, конечно, но это не являлось первоочередной задачей. Захватчики забрали с собой почти всю еду из кладовой, но Вельда показала, где спрятала немного продуктов в подземельях, неизвестных «этому банну Норрелу или кем он там себя возомнил». В подвалах вино и эль растеклись из разрубленных назло бочек по полу, словно кровь. Фергюс приказал Вельде и её помощникам убраться здесь, сохранить, что удастся, и начать готовить еду для всех. Нужно обдумать, что ещё потребуется сделать в ближайшее время. Затем он спустился в подземелья с пленниками. Никаких ключей не было. Людям Фергюса придется отыскать замочных дел мастера или кузнеца с долотом и очень большим молотом. — Милорд, их оставили здесь без воды и пищи, — доложил рыцарь. — Некоторые из них мелкие преступники, а остальные — честные горожане, впавшие в немилость у узурпатора. И они упорно придерживаются этой легенды. — Проследи, чтобы их накормили и не обращались жестоко, — тут же ответил Фергюс, — но не выпускай, пока не разберемся, кто из них кто. Прежде чем заняться этим, он должен ещё кое-что увидеть в замке, и долга этого он страшился. Фергюс поднимался всё выше и выше, его люди в молчании следовали за ним. Он должен подняться наверх и посмотреть, не осталось ли здесь кое-чего... Конечно, комнаты были пусты. Здесь разместились командиры Хоу, и поэтому стены пострадали от небрежного обращения, а мебель несла на себе следы ударов. Одна из комнат была очень аккуратно убрана. Тот, кто в ней жил, был человеком строгих привычек. Остальные комнаты такой чистотой не отличались. Сейтон взглянул на него с выражением тревоги и сочувствия на лице и открыл дверь, ведущую в личные спальни членов семьи. Два рыцаря, которые шли впереди на случай засады или ловушки, проскользнули внутрь и осмотрели квадратную каменную переднюю. В самом деле, пусто. Голые стены — вот и всё, что осталось от этой части его родного дома и от людей, которых он любил и которые когда-то здесь жили. Фергюс закусил губу. Сначала он зайдет в комнату Бронвин — это причинит ему наименьшую боль. Трусливо? Может быть. Но всему есть предел, и тому, что человек в силах вынести — тоже. Из открытой двери падал холодный свет. Ставни были широко распахнуты, и одна половинка небрежно билась о каменную стену. Жильцы покидали комнату в спешке. Сундуки и буфеты зияли пустым нутром, книжный шкаф лежал торцом на полу, книги в беспорядке рассыпались. Фергюс подобрал одну, разгладил страницы и положил на покрытый винными пятнами стол. Эта комната лишь отчасти походила на ту, в которой жила Бронвин. Та же самая тяжёлая кровать стояла на том же самом месте, где она стояла на протяжении нескольких поколений. Кто-то в этой комнате жил — и не особенно заботился об этом месте. Грязная тарелка с крошками и обглоданными косточками свидетельствовала о последней поспешной трапезе перед уходом. Белье было смятым и несвежим. Зелёное бархатное одеяло, любовно вышитое их бабушкой, валялось, скрученное, порванное и грязное, в изножье кровати. Маленькие безделушки, принадлежавшие лично Бронвин, исчезли: забавные камни и ракушки, бронзовая шкатулка для украшений, завещанная ей внучатой теткой Адой, её набор фигур для игры в «Королев» из горного хрусталя и оникса.... Тем не менее, после уборки и ремонта это снова может стать комнатой Бронвин. Фергюс вздохнул и вышел. Собравшись с духом, он указал в конец зала и через несколько шагов вошёл в личную спальню родителей. Скорее всего, этой комнатой пользовался Хаглин. Она была прибрана, поскольку по всем сообщениям этот человек последние несколько дней находился где-то в другом месте. Эта спальня тоже изменилась. На туалетном столике матери всегда царила такая красота и порядок, что он напоминал алтарь: с такой любовью и заботой на нем были расставлены милые её сердцу штучки. Её сокровища из серебра, янтаря, слоновой кости, горного хрусталя и черепахового панциря исчезли: украденные и проданные, или раздаренные женам, матерям и сёстрам... женщинам, которые теперь гордятся тем, что завладели трофеями из Хайевера. Излишне говорить, что матушкина шкатулка с драгоценностями тоже пропала. Фергюс нашел какую-то их часть в Башне Бдения и приказал Вэрелу быть настороже – вдруг попадётся что-то ещё. Драгоценности отца тоже исчезли, но Фергюс носил на пальце перстень-печатку Хайевера, это было гораздо важнее. Разумеется, в шкафах не осталось одежды: ни шелков, ни бархата, ни мехов... Осталась только одна комната: самое худшее, самое невыносимое из всего этого.***
В комнате пахло рвотой, сексом, скисшим вином и застарелой мочой. В углу сжалась девушка, испуганная, со спутанными волосами. Она была одета в одно из платьев его жены, сильно истрепавшееся к этому времени. — Не бейте меня, — всхлипнула она, заслоняясь руками. Фергюс потрясённо уставился на нее. Ориана надевала это платье на Перводень. Он хорошо помнил этот бледно-голубой лиф, белые цветы, вышитые по краю золотой нитью, юбку из тончайшего бирюзового шёлка, теперь обтрепавшуюся до бахромы и с грязным подолом. Теперь из-под платья торчала грязная, некогда белая сорочка. Не зашнурованные и не подпоясанные украденные наряды висели на девушке, как тряпки. На полу валялась одна из орианиных больших шёлковых шалей. Посреди комнаты возвышалась груда одежды и безделушек. — Что ты тут делаешь? — выдавил Фергюс. — Кто ты? Девушка, взвизгнув, отпрянула. — Отвечай его милости, девушка! — повысил голос Сейтон. Она взглянула на них, дрожа от ужаса. — Я Виолетта, милорд. Капитан Фенвик привёз меня сюда из Амарантайна. Он хотел сделать меня леди. А когда я проснулась сегодня утром, он исчез! — Воровка и шлюха, — усмехнулся один из рыцарей. — Припозднилась ты собрать свою добычу, да? — Это моё! — тонким голосом взвизгнула она, протестуя. — Фенвик дал мне это. Он сказал, что я могу забрать всю эту одежду и эти украшения из серебра! Они мои! Фергюс обвёл тупым взглядом разбросанные вещи и шали, узнавая слишком многие из них. — Что сделал Фенвик с остальными украшениями? — спросил он. — Послал домой своей мамаше, — хмуро ответила Виолетта. — Это из-за неё он на мне до сих пор не женился. Боялся, что скажет его старуха-мать! Ощущая неимоверную дурноту, Фергюс повернулся к Сейтону. — Выведите её отсюда. Выведите её прочь из замка. Отберите у неё украшения моей жены, а одежду пусть оставит. Я не желаю её больше видеть. — Наряды дорогие, милорд. — Я не желаю больше их видеть! После того, как девушку вывели, а её крики и проклятья стихли за каменными стенами, Фергюс быстро огляделся. — Приведите женщин, чтобы они вымыли это место. Постельное белье сжечь. Затем... Закройте двери. Я буду спать в комнате моих родителей. — Теперь это ваша комната, милорд, — мягко напомнил ему Сейтон. — Верно. Прежде, чем он смог поесть, пришлось посетить ещё одно место. Неожиданно он обнаружил пожилого слугу, который на вид казался довольно ответственным. — Что они сделали с телами? Фергюс настоял, чтобы слуга вывел его наружу и показал то место. Одна из старых компостных ям была использована для уничтожения оставшихся от бойни тел. Над небрежно сваленной кучей трупов накидали брёвен и зажарили хайеверских мертвецов, как свиней; они и сейчас лежали здесь, полусгоревшие, полупогребенные. Теперь уже вряд ли удастся кого-нибудь узнать. Фергюс прошелся вдоль выжженного, дурно пахнущего места и задумался — сотворившие это злодеи бездумно повиновались приказам, или считали, что действуют из благих побуждений? — Ты уверен, что убили всех? Знаешь что-нибудь о моей матери? — требовательно спросил он у слуги. — И как тебя зовут? — Койл, милорд. Думаю, их всех убили, милорд. Мне очень жаль говорить вам об этом. Я сам тела не видел, но один из капитанов, его Чейзом звали, сказал, что и тэйрн, и тэйрна оба тут. — Он склонил голову, не желая рассказывать молодому человеку всё то, что этот ублюдок-капитан говорил о них. — Тэйрна отважно сражалась, сказал он, и не далась им живой. Эрл Хоу был недоволен, что так вышло. Он был здесь и осматривал тела. Если бы их здесь не было, он бы рвал и метал, тут уж без ошибок. Он и так был зол, что юная леди сумела уйти. — Завтра с утра, — медленно сказал Фергюс, — я распоряжусь, чтобы здесь начали возведение кургана из хорошей свежей земли, чтобы он порос травой и цветами. Тут будет ограда вокруг и камень. Я хочу, чтобы покойным отдали последние почести. Кто-нибудь из Церкви проводил здесь обряды? — Если такое и было, то я не слышал об этом. — Хорошо. Тогда, возможно, я нанесу визит и преподобной матери тоже. Церковь даже не заикнулась об убийстве своих хайеверских покровителей. Возможно, Хоу и его ставленники угрожали им. Возможно, им попросту было всё равно, кто наполняет церковную казну — главное, чтобы наполняли. Трапеза прошла в мрачном молчании. Фергюс был обязан не показывать своим людям ту боль и ужас, что он испытывал, находясь в месте, в которое превратился его дом. Так будет не всегда. Он рассуждал, что раз хуже, чем сейчас, быть не может, то завтрашний день будет лучше. Несправедливо пленённых освободят и дадут им работу по ремонту и восстановлению замка. Виновных накажут, а не вознаградят за их злодеяния. Замок отчистят, а мёртвым воздадут последние почести. В зал вошёл солдат с решительным выражением лица. — Милорд, у меня срочные новости от сэра Науза. В городе проблемы. Значительный отряд захватчиков укрепился возле старого эльфинажа и, похоже, не собирается уходить или сдаваться. Их возглавляет некий капитан Лован, и они говорят, что если вы хотите получить город Хайевер, вам придётся сражаться.***
Значит, всё завершится отчаянной уличной бойней. От старого эльфинажа осталось не так много. Моряцкий район исчез, на его месте стояли полуразрушенные фундаменты. Наверное, Рендон Хоу планировал построить на этом месте роскошную резиденцию с прекрасным видом на море. Низкие каменные стены давали врагам укрытие, из-за которого они могли отстреливаться из луков и арбалетов. Однако эти стены не могли защитить от метательных снарядов из требушетов, которые Фергюс собирался использовать против них. — Мне не важно, останется ли от этого уродства хоть что-то, — сказал Фергюс гномам-инженерам. — Если нужно, разнесите эти проклятые руины по камешку. Я хочу, чтобы эти ублюдки сдохли так или иначе. Мне всё равно, как. Кеньон, готовь своих лучников. Если враги пойдут на прорыв, перестреляй их. Я хочу покончить с этими крысами. Это было не единственное столкновение в Хайевере. Науз возглавил нападение на другую банду. Сильные, пьяные и отчаянные солдаты заперлись в таверне «Высший дракон». Жаль. Это было хорошее место для попоек, наверняка его полностью разрушат. Были и другие стычки по всему городу: небольшие группки амарантайнцев там и сям убивали, грабили и насиловали, слишком недалёкие, чтобы бежать, и слишком привыкшие к своей сытой жизни захватчиков и паразитов, чтобы отдать её без боя. Фергюс выслал вперёд глашатая, потребовать, чтобы они немедленно сложили оружие и сдались, если рассчитывают на милосердие. Но лишь немногие пошли на это. Фергюс почувствовал удовлетворение, получив полное право убить всех остальных. Солнце неумолимо катилось по небу; собирались привезенные требушеты. Лучники начали стрелять по крутой дуге, и стрелы почти отвесно падали по ту сторону стен. Другая часть отряда двигалась вдоль северного дока, чтобы напасть на противника с тыла. Фергюс хотел покончить с этими отщепенцами до темноты, чтобы не дать им сбежать под покровом ночи. Наконец, одну из машин изготовили к стрельбе. Она заскрежетала, грохнула, и тяжёлый каменный снаряд врезался в верхнюю часть стены, снося её и осыпая спрятавшихся за ней дождём каменных обломков. Фергюс мрачно ухмыльнулся, услышав приглушённые крики. — Ещё! — крикнул он. Остальные два требушета были почти готовы, когда за стеной послышались звуки драки. Неожиданно два десятка мужчин вырвались из-за укрытия, бросившись в сторону улицы, идущей от эльфинажа на восток. Те, кто поумнее, подняли над собой щиты. Остальных сбили стрелы, и они упали наземь, крича и корчась на мостовой пустой площади эльфинажа. Последовала отчаянная рукопашная схватка. Фергюс повёл своих людей в контратаку, но некоторые беглецы уже вырвалась вперёд. Многие из них пали от стрел и мечей, но шестеро достигли извилистого переулка, где могли держаться стен и закрываться щитами от стрел. Вёл их крупный мужчина в хорошей броне, выкрикивающий приказы, и Фергюс догадался, что это и есть Лован. — За ними! Они идут к Церкви! – взревел Фергюс и махнул Сейтону. — Ты! Бери своих людей и добей тех, кто остался за стеной! Я иду за Лованом! Он бросился в погоню, жаждая облегчения, обещанного физическим актом мести. Его взгляд не сходил с блестящей сильверитовой брони Лована. Враг теперь бежал. Двое отбросили щиты в сторону, и кто-то взвыл: — Убежища! Фергюс выругался. Проклятая Церковь, вероятно, предоставит им это право, и покачает своим благочестивым пальчиком перед его носом, если он посмеет вытащить убийц вон и вздернуть. Стиснув зубы, он напряг все свои силы и вырвался вперёд, на площадь перед воротами хайеверского собора. Пара храмовников стояла на посту у дверей. Один из них шевельнулся, чтобы открыть беглецам дверь. — Нет! — проревел Фергюс. — Вы не спрячете от меня этих ублюдочных убийц! Он был уже близко. Один из людей Лована запыхался и споткнулся. — Взять его! — приказал Фергюс, и двое рыцарей налетели на мужчину и вонзили в него мечи. Крик агонии разорвал воздух, но Фергюс бежал дальше. Мимо просвистела стрела и поразила ещё одного врага. Мужчина, вопя, покатился, выгибаясь и пытаясь выдернуть стрелу, торчавшую с обратной стороны колена. Двое повернулись, чтобы принять бой, и их быстро убили. Лован и еще один солдат сделали последний отчаянный рывок, чтобы укрыться в Церкви. Двери распахнулись, придерживаемые безликими храмовниками. — Я тэйрн Хайевера! — закричал Фергюс. — И я приказываю вам закрыть эти проклятые двери! — Убежища! — взвыл Лован. — Убежища! Раздался грохот копыт, лошадиный взвизг, грозное рычание мабари – и огромное тёмное пятно сбило Лована с ног. Его спутник отшатнулся, прикрывая голову руками. Фергюс, не обратив внимания на лошадь и всадника, направился к Ловану, и его меч стал орудием правосудия. Он полоснул по левой руке Лована, перерубая её. Мужчина взвыл и с трудом поднялся на четвереньки, пытаясь ползти по ступеням собора. Фергюс сорвал с него шлем, схватил за шиворот и потащил назад. Он был зол, очень зол, и если бы эти храмовники сказали ему хоть слово против, наверное, он зарубил бы и их тоже. Лован в отчаянии протянул правую руку к лестнице. И Фергюс отрубил её. Он немногое запомнил из того, что случилось потом. Главное, что Лован был окончательно убит в дюйме от ступеней собора. Фергюс зло посмотрел на храмовников, которые прошли половину лестницы, готовясь вмешаться; на столпившихся в дверях жриц и сестёр, потрясённых, возбуждённых, осуждающих или борющихся с тошнотой. Потом он перевел взгляд на спутника Лована. Тот тоже был мёртв: его тело распласталось по булыжникам, изо рта текла кровь. Красивый молодой воин, которого Фергюс не знал, вытирал свой клинок. Рядом сидел крупный мабари и облизывался с довольными видом. Лошадь незнакомца отбежала в сторону на несколько ярдов, но похоже, она была приучена к сражениям. — Благодарю, — отрывисто сказал Фергюс. — Этот ублюдок почти ушёл. — Ну, этого мы не могли допустить, — усмехнулся красивый незнакомец. — Счастлив был помочь. Я так понимаю, ты — тэйрн Фергюс. У меня есть письма для вас от вашей сестры и от королевы Аноры. — Ну наконец-то, — сказал Фергюс, вытирая свой меч о разорванные штаны Лована. — У тебя хороший пёс. Как его зовут? И как зовут тебя, если на то пошло? — Этого замечательного парня зовут Охотник. — Мужчина поклонился. — Я — Хоук. Сэр Адам Хоук. Уж простите, имени лошади не знаю, хотя она и выполнила большую часть работы. Фергюс расхохотался, еще больше возмутив богобоязненных церковниц. — Пойдём чего-нибудь выпьем, и ты покажешь мне эти письма.***
Примечания автора: – «Супружеская корона» — юридический термин, используемый для описания права лица на совместное правление с супругом. Это отличается от концепции консортства, так как титул консорта просто указывает на то, что лицо состоит в браке с монархом. У консорта нет права на престол, и когда монарх умирает, овдовевший супруг править не будет. Франциску II Французскому, женившемуся на Марии, королеве Шотландии, была предложена супружеская корона Шотландии, что фактически делало Шотландию частью Франции, если бы у них не было детей и Франциск наследовал Марии. Однако он умер раньше неё. Тот, кто был коронован, как супруг-соправитель, мог править после смерти супруга-монарха. Можно было заключить повторный брак и завести детей, которые стали бы наследниками королевства, несмотря на то, что новый правитель взошёл на трон в качестве супруга монарха с более древней родословной. Вряд ли Анору сделали супругой-соправительницей. Будь это так, то не возникло бы вопроса о том, кому управлять государством. Кроме того, в этом случае для Кайлана было бы НЕВОЗМОЖНО развестись с ней и жениться на ком-либо ещё, потому что Анора была бы ему равна в правах на престол. – Поскольку пергамент куда прочнее бумаги, с него можно соскоблить написанное и использовать повторно. Такие пергаменты археологи называют палимпсест. Археологам иногда удается расшифровать ранее считавшиеся утерянными тексты под более поздними. – Лован — каноничный персонаж: он автор заметки в кодексе "Письмо Рендону Хоу". Он был одним из командиров, возглавивших нападение на Хайевер.