***
Наступил назначенный день, седьмое жнивня. Возвращение целей ожидалось после полудня. Всё необходимое снаряжение подготовили ещё вчера, болты наточили до бритвенной остроты, арбалеты и отраву припрятали в тайниках. Их никто не мог заподозрить. Они уже нашли место, где могли незаметно проскользнуть через заграждение. Они были безоружны и казались совершенно безобидными. При себе у них имелись лишь свежие сухие тетивы, спрятанные на дне фартучных карманов. Если бы цели обнаружились в одном помещении, было бы проще, но в планах учитывалось и то, что придётся подстраиваться под известный распорядок целей. Удар надо нанести одновременно, чтобы цели не смогли предупредить друг друга. Если всё пройдёт гладко, то им удастся уйти незамеченными до того, как начнётся суматоха и крики. Яд был бы надежнее, но еду для целей не готовят персонально, как положено особам их ранга. Они едят из общих котлов, а значит, потребовалось бы отравить всех. Нельзя рисковать тем, чтобы яд первым подействовал на случайную жертву и покушение сорвалось. Подобраться вплотную к целям тоже не удалось — они никогда не оставались в одиночестве, и даже в своих покоях редко находились одни. Пока цели были там, туда допускались только несколько доверенных слуг. Обычными способами попасть туда не получалось. Единственная возможность — атака на расстоянии, очень точным оружием. Даже если цели окажутся в доспехах, всегда имеются уязвимые места, особенно учитывая силу яда, который будет нанесён на болты. Интересная задача, и способ верный. Но что потом? Верхний лагерь плохо подходил для предприятия: слишком просматривается и слишком переполнен. Долина под ним — другое дело. Там можно укрыться за деревьями и обрушенными колоннами. Прямо за воротами лагеря находится заросший лесом участок, через который должны проезжать цели. Они будут разговаривать на обратном пути, они будут уставшими, и не станут ожидать какой-либо опасности так близко от лагеря. Остальной отряд будет общаться. Да, без шума не обойтись. Конечно, арбалеты шумят, но недолго. На расстоянии их легко спутать со звуком рубки дров, а возле лагеря дрова рубят постоянно.***
Анора смотрела вокруг с тщательно скрываемым отвращением. Верберга и Хайбрен приложили руку ко всему на этой свадьбе. Гигантские, точно огры, букеты осенних цветов торчат из каждого уголка собора, предназначенные для почётных гостей места задрапированы розовым атласом. Анора прекрасно знала, что розовый — любимый цвет Хайбрен. Однако такое засилье розового в соборе выглядело неуместным легкомыслием. Огромная статуя Андрасте, казалось, поддерживала это мнение. Обычно Анора воспринимала возвышенное выражение позолоченного лица Пророчицы как знак самоотречения, но в нынешних обстоятельствах Аноре виделось в нём некоторое отвращение. По крайней мере, Владычица настояла на подобии сдержанности здесь, в соборе. Анора заранее содрогалась от ужаса, представляя тот кошмар, в который наверняка превратился особняк эрла Денерима, где должно состояться празднество. Она почти жалела, что надела прекрасное синее платье и корону и тем самым добавила торжественности этому дню. Все, кто имел хоть какой-то вес в Денериме, все титулованные особы, и все те, кто смог посулами и взятками заполучить приглашение, находились сегодня в соборе. Никакие букеты и драпировки из розового атласа не могли заставить эрла Уриена выглядеть не тем, кем он был: уже немолодым мужчиной с жестоким взглядом, проблемами с пищеварением и заметным брюшком от неумеренного потакания себе за столом. Он выглядел куда лучше, чем первое время после возвращения из Остагара, но всё равно осунувшимся. Возможно, он так изменился, потеряв сына. Все остальные могли презирать Вогана, но для отца он был солнцем, луной и звездами, вместилищем всех надежд и планов. Теперь Уриену приходилось начинать всё заново, и попытаться придумать новые планы и зачать нового наследника. Он со всей очевидностью не наслаждался этим днём так беззаботно, как Хайбрен и её тётя, и, слава Создателю, не был облачён в розовый атлас. Зато, конечно же, в него облачилась Хайбрен. На взгляд Аноры она выглядела очень счастливой и весьма милой. Сочетание тёмных волос и светлой кожи — родовая черта Пенгаллонов — приводило в восхищение многих людей. У Бронвин тоже такой тип внешности, но с Хайбрен они походят только лицами. Бронвин выше ростом и не обладает такими соблазнительными изгибами, как кузина. О, Создатель! Отец с Бронвин собираются пожениться. То еще представление может получиться... Анора надеялась, что они хотят устроить что-то простое и спокойное, не настолько лишённое достоинства, как творящийся вокруг карнавал, но политические нужды могут потребовать обратного. Владычица Церкви читала свадебную молитву. Уриен ни разу не улыбнулся. Анора вздохнула. Хайбрен без конца всем улыбалась, но Анора подозревала, что это продлится недолго. Первое время её замужества за Кайланом было радостным и счастливым, но Кайлан был юным красавцем, любящим жизнь и любящим Анору, хоть и чуть меньше. От воспоминаний нахлынула грусть, и выступившие на глазах слёзы заставили огоньки свечей заплясать размытой радугой. Аноре стало жаль Хайбрен, которой наверняка не понравится ночь, что последует за днём её свадьбы. Уриен будет выполнять свой долг по зачатию наследника и вряд ли озаботится угодить молодой жене чем-либо, выходящим за пределы этого долга. Все знают, каким нелюбезным он был по отношению к своим жене и дочери. Хайбрен, однако, станет эрлессой. Кажется, больше ни о чем эта дурочка не думает. В этот день она в центре внимания, великолепно одета и получит множество дорогих подарков. Неужели она действительно не задумывается о том, что будет дальше? Или представляет, что Уриен распахнет для неё свою сокровищницу, как некогда делал её отец? Она воображает, что и сама будет влиятельной? Присутствующий на церемонии эрл Брайланд отошёл назад и сел вместе со своими замечательными сыновьями. Анора всегда считала его довольно привлекательным мужчиной. Казалось, он испытывал облегчение. Ему было трудно справляться с Хайбрен. Он любил её, но не знал, как направить или улучшить её характер. Эта свадьба, наверное, обошлась ему в целое состояние, а ведь они еще не видели сам праздник. Леонасу Брайланду пришлось сильно потратиться, хотя праздник будет идти в особняке жениха. Столичный дом эрла Южного Предела был велик, но не настолько, как особняк эрла Уриена, служащий тому главной резиденцией. Для праздника наняли всех, кого только можно: менестрелей, лицедеев, жонглёров, дрессировщиков зверей, танцоров, и прочих умельцев в Создатель-знает-в-чём. Запел хор. Церемония почти закончилась, остались завершающее благословение, еще немного пения — и процессия, раздавая милостыню беднякам, двинется из собора к роскошному особняку эрла Уриена. Анора, конечно же, была в ней важнейшей персоной, даже в день свадьбы другой женщины. И, что ещё лучше, раз она недавно овдовела, то она могла позволить себе не изображать веселья и одобрения происходящей вокруг глупости. Анора пошла по проходу к дверям, осторожно разглядывая зрителей. Огромное количество людей собрались здесь, чтобы поглазеть на грандиозную свадьбу, но большинство присутствующих, подобно Аноре, были здесь по делу: заводили связи, наблюдали, выявляли политические течения. Выставленные напоказ прекрасные наряды, кареты и великолепные лошади вызывали восторг толпы. Анора испытала некоторую озабоченность этим вопиющим проявлением богатства и роскоши в то время, когда большинство ферелденцев скорбят о близких, потерянных в войне с порождениями тьмы. Её слегка удивляло, что не возникло никаких признаков общественных волнений. Вероятно, расположение толпы большей частью связано с щедрой милостыней, раздаваемой эрлами. Раз сегодня у Уриена день свадьбы, а оплатил её Брайланд, то Уриен, наверное, расщедрился на милостыню. По крайней мере, должен был. Анора внимательно вгляделась в толпу. Улицы заполнены одними людьми... нет, подождите-ка... вот там пара гномов с детьми на руками. Эльфов нет. Конечно, ведь в Денериме эльфов теперь немного, да и нет у них оснований выказывать эрлу Уриену какое-либо почтение. Медленно и утомительно кареты катились на другой берег. Особняк Уриена располагался недалеко от дворца, что под конец этого долгого, долгого дня будет благословением. Пока они ехали по Привратной улице, Анора взглянула на величественный и элегантный столичный дом Кусландов. Анора часто навещала Элеонору, и особенно любила разбитый на крыше сад. Её совершенно не удручала перспектива возможного переезда в этот дом. По прибытии возникла небольшая заминка, когда эрл Уриен и молодая эрлесса вышли из своей кареты и затем официально поприветствовали гостей. — Я желаю вам и вашей леди всевозможного счастья, милорд эрл. Это прекрасная свадьба, — сказала Анора. Новобрачные поклонились. — Благодарю, ваше величество, — просто ответил Уриен. — О, ваше величество! — добавила Хайбрен. — Разве она не идеальна? Анора вошла в приёмный зал и поразилась, но отнюдь не приятно. На её взгляд, одни только свечи на празднике обошлись в целое состояние. В воздухе сильно пахло духами. Разодетые танцоры в масках носили помандеры и стеклянные сосуды с цветной душистой пудрой, которую они выдували в воздух через маленькие трубочки. Анора слышала, что так заведено в Орлее. Слава Создателю, что отца тут нет и он этого не видит! Ароматы стекались по коридору в зал, предназначенный для пиршества, где смешивались с запахами жареного мяса, и мясо побеждало. "Полагаю, мы будем есть весь оставшийся день, — вздохнула она про себя. — За исключением тех из нас, кто будет всё время пить". Её усадили между двумя эрлами. Что ж, могло быть хуже. По крайней мере, ей не пришлось сидеть рядом с Хайбрен, которая так прихорашивалась и усмехалась, словно никогда не слышала о супружеской несовместимости. Непосредственное соседство недавней вдовы и новобрачных на взгляд Аноры слишком уж привлекало бы внимание. Два телохранителя Аноры незаметно встали за ее креслом, почти вне поля её зрения. Леонас Брайланд был слишком хорошо воспитан, чтобы хвалиться или извиняться за излишества этого дня. Двух его маленьких сыновей усадили между ним и леди Вербергой, которая, как понадеялась Анора, сумеет уследить, чтобы они не выпили крепкого вина и не объелись. — Мне пришлось оставить Убийцу дома, — пожаловался старший мальчик, Корбус. — Хайбрен его ненавидит за то, что он больше любит меня. Это несправедливо. — Довольно, Корбус, — упрекнул его отец. — Сегодня день Хайбрен. Ты увидишься с Убийцей этим вечером. Большая группа музыкантов, стоя на специально сооружённой для них галерее, играла слащавую мелодию. Кто-то пел, но Анора не могла разобрать ни слова из-за выкриков, здравниц, глупых шуток гостей и пронзительных взвизгов перевозбуждённых титулованных дам. Столы были составлены полукругом, давая достаточно места для представления. У дальней стены, под охраной двух внушительных охранников, стоял большой стол, на котором разложили свадебные дары. — Конечно, ещё не все они прибыли, — громко заявила Хайбрен, ни к кому особо не обращаясь. — Из-за этой ужасной войны такая путаница... Я не получила ничего от Бронвин, хотя Фергюс прислал мне весьма очаровательное серебряное блюдо. Пёстрая труппа акробатов в масках животных и смеющихся личин оживляла тянущуюся рутину. Они прыгали, вертелись в пируэтах, и кувыркались самыми разнообразными способами. Помощник установил обручи, и акробаты прыгали сквозь них и обратно, вверх и вниз. Это было весьма странным зрелищем. Подали первую перемену блюд на серебряных тарелках — суп и заграничные деликатесы. Не все знали, как есть артишоки, и Анора ощутила на себе множество взглядов, пока она спокойно его разбирала. Владычица Церкви сидела рядом с Хайбрен. Пожилая женщина с иронической добротой слушала непрерывные щебетания Хайбрен о великолепии этого дня. Возле её преосвященства сидел рыцарь-командор Денерима, сэр Тавиш, высокий и внушительный мужчина, хоть и не замеченный в искусстве вести беседу. Он вытащил из-за пояса нож и добрался до сердцевины артишока, бесцеремонно его разрезав, а после съел её целиком. После первой перемены блюд начались танцы, так как дамы хотели потанцевать до того, как все упьются и не смогут стоять ровно. За несколько дней до праздника у Аноры деликатно вызнали, пожелает ли она танцевать в сложившихся обстоятельствах. Конечно да! У неё не так много поводов для танцев. Да, Кайлан мёртв всего месяц, но жизнь продолжается, а Анора любит танцевать. Она всё ещё знатнее всех в Ферелдене, по крайней мере, до Собрания Земель, и поэтому она откроет первый танец. Возможно, больше такого шанса не представится, так что она ответила, что действительно не против потанцевать. Таким образом, по строгим правилам старшинства она и эрл Брайланд возглавят павану, за ними последуют новобрачные, а дальше — остальные гости, в зависимости от знатности. Забавно будет посмотреть, как они соперничают из-за очередности. Леонас Брайланд, шёпотом сделав короткое, но строгое внушение сыновьям, поднялся и препроводил Анору к танцорам, быстро занявшими свои места позади неё. Анора слегка улыбнулась, услышав вежливые — а иногда и не очень — споры о занимаемых местах в дальних рядах. После того, как вино ударит гостям в голову, могут возникнуть стычка-другая... и не только между мужчинами. Что за чудесная музыка! Уриен озаботился наймом отличных менестрелей. Надо будет потом спросить о них. Аноре время от времени приходила в голову мысль, что неплохо бы завести при своём дворе одного или двух менестрелей. Эрлина хорошо играла, но теперь её больше нет... Девушка из людей, возможно, будет идеальным решением, пресекающим неизбежные сплетни: девушка, хорошо играющая на инструментах и с приятным голосом. Даже отец не возражал бы — если эта девушка не будет орлесианкой. К тому же Анора сама пришла к выводу, что больше не желает держать при себе орлесианцев. Эрл Южного Предела был из тех людей, которые умели поддерживать приятную беседу, не сбиваясь с танца, что встречалось не часто. Его ладони были тёплыми и сухими, без присущим многим липкости. Он мог бы просветить её о недавних событиях в Остагаре, но эта тема мало подходила для праздника. Она хотела больше узнать о людях, играющих важные роли на этой войне, и, улучив подходящий момент, расспросила его о Серых Стражах, начиная со Старшего Стража Алистера. Её интриговал Алистер. Кайлан однажды признался в существовании брата-бастарда. Бронвин мимоходом упоминала его, но казалось, никто не воспринимал его как угрозу. — Алистер? — улыбнулся Брайланд. — Весьма приятный молодой человек, к тому же выдающийся воин. Логэйн пытается наставлять его на стезе лидера. Однако Алистер слишком уж скромный. Правда, он неплохо справлялся, пока Бронвин была в отъезде. Родом он из Рэдклиффа. По крайней мере, я так думаю. А теперь, когда с ним Астрид, она стала главным наставником по лидерству, если можно так сказать. — Я встречалась со Стражем Астрид, — сказала Анора. — Она производит впечатление умной женщины. Она и Страж Алистер... увлечены друг другом? — Так мне показалось. Это... хорошая новость. Если Алистер связал себя с гномкой, неважно, принцессой или нет, значит, он не позиционировал себя как претендента на корону. Это казалось для Аноры странным и неестественным, но некоторые люди действительно не амбициозны. Возможно, ему действительно нравилось быть Стражем, и он не хотел рисковать жизнью в борьбе за отцовский трон. Значит, одним осложнением меньше, что приятно. Тем не менее, она хотела бы с ним встретиться. Чтобы посмотреть, похож ли он на Кайлана. Танец закончился, начался другой. На этот раз её партнёром оказался эрл Уриен, ненавидящий танцевать, что было заметно. Затем его сменили банн Сигард, его очаровательный юный сын Освин, затем банн Муркок и банн Сеорлик, и, наконец, банн Франдарел. После этого объявили вторую перемену блюд. Гости расселись, чтобы предаться чревоугодию и развлечениям, а затем снова танцевать, снова развлекаться, пока не настанет время для наилучшего развлечения: отправлять новобрачных на супружеское ложе. Аноре не хотелось этого — она считала всё это весьма неприятным и утомительным. Она хорошо помнила эти жадные взгляды и похотливое любопытство на собственной свадьбе. Опыт Хайбрен будет практически таким же. Захмелевшие гости станут выкрикивать нелепые шутки, пока самые почётные гости провожают новобрачных к супружескому ложу. Аноре, увы, придётся принимать в этом участие, улыбаться и изображать радость. Владычица Церкви благословит брачную постель, леди Верберга усыплет кровать цветами, которые, по воспоминаниям Аноры, могут причинять неудобство, если окажется, что не у всех роз срезаны шипы. Как они с Кайланом смеялись... Слёзы снова навернулись на глаза и быстро сбежали вниз при виде неравной пары, которой скоро предстоит спать вместе. По крайней мере, никто уже не следует древнему обычаю выставлять напоказ окровавленные простыни. Хотя в Орлее почётные гости ожидают в спальне, потягивая вино, пока кроватные занавеси не раздвинутся, и не будет объявлено, что брак консуммирован. И эти орлесианцы называют Ферелден варварским! Анора размазывала по тарелке еду, больше интересуясь представлением. Оно было довольно захватывающим, даже для пьяных гостей... и даже для Аноры. Раньше они никогда не видала метателей ножей. Он был невероятно умел, и хотя Анора боялась, что он убьёт свою хорошенькую эльфийку-помощницу, с ней ничего не случилось. Мужчина безошибочно метал ножи в раскрашенную панель за девушкой, очертив её силуэт, и с поразительной точностью срубил перо на её головном уборе. После этих подвигов появилась женщина, которая шла на руках, а три её собачки шли за ней на задних лапах. Зрители приняли её довольно холодно — им не понравилась идея одевать собак, хотя маленькие красные и синие атласные пелеринки в цвет костюму женщины выглядели умилительно. Но в конце концов собачки начали танцевать под веселую мелодию, и это зрелище всех покорило. А кушанья всё продолжали прибывать. В зал внесли кабанов, зажаренных целиком, затем огромный пирог в форме особняка эрла Денерима. Затем последовал гусь, начиненный яблоками и каштанами, и утки, начиненные черносливом и приготовленными целиком утиными яйцами. Подали бараньи и бычьи окорока, и многие перебравшие вина гости вгрызались в них, словно это была последняя еда в их жизни. От такого обилия мяса Анора испытывала легкую тошноту, и когда менестрели снова заиграли танцевальную мелодию, с благосклонностью приняла просьбу лорда Освина оказать ему честь и потанцевать с ним. Лучше танцевать, чем пить и есть до тошноты, подобно большинству гостей. К тому же Освин красив, довольно трезв и хорошо танцует. Если Анора слишком утомится к окончанию праздника, то когда она вернётся во дворец, Винн примет меры. Анора надеялась, что протанцует до начала следующих представлений. Эрл Брайланд не мог танцевать с ней сейчас. Его сыновья испытывали понятную скуку и вертелись, дожидаясь возвращения акробатов, а младший невинно злорадствовал по поводу того, что Хайбрен сегодня отправится спать раньше него. — Она плохо себя вела, да? Но она всегда такая. Затем старший мальчик, Корбус, по всей видимости, поделился своим мнением о том, что эрл Уриен собрался делать с его сестрой, в жестах, которых он почерпнул, наблюдая за поведением мабари. Лотара это впечатлило и ужаснуло, и мальчики зашлись в неудержимом хихиканье. Леди Верберга громко умоляла брата остановить их, и эрл пригрозил, что их сейчас же отправят домой. — Я не против, — пробурчал Корбус. — Смогу поиграть с Убийцей. — Я хочу посмотреть, как Хайбрен рано отправляется спать! Гости напились и стали вести себя разнузданней, и Анора понадеялась, что новобрачных вскоре поведут в постель, и после этого она сможет уйти. Банн Лорен довольно вежливо попросил её о танце, и Анора решила не отказывать ему в привилегии, которую позволила остальным. За окнами темнело, свет больших костров добавлял зале мрачности. Тени на стенах повторяли движения танцоров и снующих между ними лицедеев в масках. Пройдя под рукой банна Лорена, Анора увидела медведя, поразительно похожего на настоящего. Лицедей зарычал на неё, а потом упал на четвереньки и враскоряку побрел мимо танцующих. Один из танцоров, одетый в тонкий шелк, оседлал медведя и под рукоплескания поехал на нём по зале. Это уже слишком. Анора натянуто улыбалась, желая оказаться подальше отсюда. Уриен разговаривал с сенешалем. Скорее всего, новобрачные удалятся после того, как окончится этот танец. Музыканты эффектно завершили мелодию, и гости принялись аплодировать. Менестрель, игравший на флейте, поклонился и снял свою полумаску. Выглядел он впечатляюще: черные волосы, черные усы, и улыбка на красивом лице. — А теперь вы станцуете под другую мелодию! — заявил он с очаровательным орлесианским акцентом. И тут же все менестрели отбросили музыкальные инструменты и достали арбалеты. И начался кошмар. Позже Анора вспоминала, что лишь её собственные телохранители и Леонас Брайланд сразу же поняли, что на них напали. Они догадались об этом ещё когда музыканты бросили инструменты. Брайланд крикнул сыновьям "Ложитесь!", достал из сапога кинжал и отшатнулся от кинувшегося к нему акробата. С другой стороны на эрла тут же набросился со стилетом мим в маске. Один из телохранителей криком отвлек его, и Брайланд ударил мима стулом. Анора так долго жила под угрозой убийства, что при виде арбалетов сразу всё поняла. Большинство знатных гостей стояли, разинув рты, будто полагая, что убийцы были частью представления. Анора выдернула руку из хватки банна Лорена и поспешила под прикрытие главного стола. Краем глаза она заметила, что к ней повернулся метатель ножей, и миг спустя услышала глухой стук двух ножей, вонзившихся в колонну, у которой она только что была. Банн Лорен хватался за арбалетный болт, торчащий из его груди. Анора знала, что целью была она, но порадовалась, что попали в Лорена, а не в неё. Нырнув под стол, она села на пол, подтянув к груди ноги. "Орлесианцы! — подумала она. — Не захоти они поиграться с нами, то могли пристрелить меня, пока я танцевала!" В золотистом корсаже у Аноры прятался кинжал, и она лихорадочно принялась извлекать его, при этом чуть не отрезав палец. Одна из маленьких собачек вбежала под стол и прижалась к ней. Её атласная одежка была выпачкана кровью. Анора осторожно выглянула из-под скатерти. Большинство гостей кинулись к южному выходу, в исступлении крича и давя тех, кто падал. Из-за этой давки стражники эрла Денерима, стоявшие на постах в коридоре, не могли попасть в залу и сразиться с убийцами. — Остановитесь! Прекратите насилие! — взывала Владычица Церкви, пытаясь перекричать воцарившийся вокруг хаос. — Ваша милость, это не наше дело! — выкрикнул сэр Тавиш, потащив пожилую женщину прочь. — Отпустите меня, сэр! Вы переступаете свои... Её возражения канули втуне, храмовники сомкнули ряды и, обнажив мечи, бросились к дверям, спрятав Владычицу в центре своего построения. Крики только усилились, когда они пробивались через толпу. Банн Сеорлик возмущённо запротестовал и упал, мёртвый или оглушённый. Свита эрла Уриена опрокинула один из столов и он укрылся там, притянув к себе Хайбрен, а из-за гобелена появилась часть его телохранителей с поднятыми щитами. Анора наблюдала за ними, пытаясь разобраться в происходящем. Видимо, за гобеленом была потайная дверь. Раненый и истекающий кровью Уриен попятился к двери, крикнув Хайбрен следовать за ним. Анора выругалась: расстояние между её столом и потайной дверью было слишком большим. Она не успеет преодолеть его, если попытается последовать за ними. — Хайбрен! — закричала леди Верберга при виде племянницы, и Хайбрен закричала в ответ. Эрл Уриен без церемоний ударил Хайбрен в челюсть, и девушка потеряла сознание. Стражник подхватил её, другие сомкнули щиты, закрывая эрла Уриена. Один из них упал, а оставшиеся ринулись в потайной ход и захлопнули за собой дверь, бросая гостей на произвол судьбы. Верберга снова издала крик, оборвавшийся, когда стрела вонзилась ей в грудь. Тела убитых и раненых лежали меж опрокинутых столов. Банн Лорен, всхлипывая, сидел в луже крови, дергая торчащий из груди арбалетный болт. Банн Реджинальда осела на стул — её горло было перерезано одним из акробатов. Метатель ножей с победным возгласом вогнал нож в глаз банну Грэйнне. Танцоры швырнули порошок в глаза гостей, ослепив их, и убрались подальше от бойни, на галерею музыкантов. Но первое замешательство прошло, и ферелденцы вступили в бой. Брайланд поднял с пола большое серебряное блюдо, стряхнул с него сладости и, пользуясь им как щитом, выхватил из жаровни горящую головню и бросил её под опору лесов галереи музыкантов, откуда стреляли арбалетчики. Остальные последовали его примеру. Болты со звоном отскакивали от импровизированного щита Брайланда, и дрессировщица собак, высунувшись из-за драпировки, вцепилась в него. Брайланд разбил ей лицо блюдом, и она рухнула, как подкошенная. Кто-то из телохранителей банна Сигарда добил её. Одна из собачек дрессировщицы, скуля, принялась лизать лицо убитой. Вторая собачка, прижимавшаяся к Аноре, зашлась лаем и бросилась в бой. Шальной болт перебил ей спину, и она с жутким визгом задёргалась на полу. Брайланд и Освин теснили метателя ножей, и он отбивался, издавал дикие крики. Они боролись, клинки взлетали и падали, затем эти трое наткнулись на стол, заваленный подарками. Стол опрокинулся, усыпав пол серебряными сосудами, словно в каком-то святилище. Рулоны роскошных шелков и бархата покатились, разматываясь под ногами сражающихся, напитываясь текущими по камням кровью и вином. Анора увидела, что её телохранители пытаются одновременно искать её и сражаться. — Я здесь! — крикнула им она. — Борс! Далкет! Они услышали и побежали к её столу, прикрываясь щитами. — Нет! — закричала она снова. — Помогите эрлу Брайланду! Стол затрясся, и мужчина в костюме медведя обхватил Анору неимоверно сильными руками. Он зарычал на неё по-звериному, и Анора, не раздумывая, ударила его по маленьким человеческим глазам, видневшимися в прорези маски. Лицедей с проклятиями выпустил её, а затем его оттащили двое стражников. Медвежья шкура по прочности не уступала доспехам, и стражники кололи и кололи его до тех пор, пока он не затих. Анора вздрогнула и отвела взгляд, сжимая кинжал побелевшими пальцами. Воодушевление росло. Освин истекал кровью, но сорвал одну из драпировок и бросил её в огонь под галереей музыкантов. Ткань тут же занялась, и пламя охватило опоры. — Уходим! — заорал по-орлесиански стоящий наверху усач. Двое акробатов кувырком оказались у опор галереи и полезли наверх, опережая пламя на дюйм. Менестрели разбили окна, метнув в них футляры для инструментов. Поднялась суета, которую Анора не могла видеть, затем убийцы убрались прочь, спустившись из окон зала по веревочным лестницам. Их главарь раскланялся с усмешкой, как будто совершил нечто лихое и хитроумное, затем выстрелил на прощанье, швырнул арбалет в Освина и выпрыгнул в окно вслед за своими сообщниками. Раздался детский крик. К нему присоединился потрясённый и напуганный голос другого ребёнка. — Лотар! — воскликнул Брайланд. Мальчик поднялся, чтобы посмотреть на сражение, и усатый убийца всадил болт ему в плечо. Лицо мальчика побледнело, туника окрасилась кровью. Корбус неверяще уставился на брата. — Папа... — захныкал Лотар. — Больно... Брайланд подхватил сына на руки, его лицо исказилось от ужаса. Анора вылезла из-под стола, чтобы взглянуть, чем можно помочь. Некоторые из нападавших были ещё живы, стонали или лежали без сознания. Но прежде всего надо спасти сына эрла и по возможности остальных раненых. Освин бросился к отцу, который вопреки всему остался в живых. — Далкет, приведи целительницу! — крикнула Анора своему телохранителю. — Найди госпожу Винн в покоях Стражей! Подними городскую стражу в погоню за убийцами! Борс! Проследи, чтобы люди не прирезали этих негодяев! Я хочу, чтобы их допросили!***
Данит и Мерриль молча возвращались в лагерь. То, что Данит увидела под землей, было слишком ужасным, ей не хотелось это обсуждать, но до долийских разведчиков всё равно дошли слухи о жутких созданиях, которых обнаружили и уничтожили Стражи. О чем-то подобном говорилось лишь в полузабытых легендах... теперь многое из этого стало понятным. Мерриль коснулась руки Данит. — Не слишком ли жестоко с моей стороны порадоваться тому, что один из Народа стал Серым Стражем? — Нет, — тут же ответила Данит. — О том, что мы увидели, нужно знать. А как иначе мы сможем защититься от подобного? Наши женщины должны знать, что делать, если их захватят в плен порождения тьмы. Если бы об этом говорили только шемлены, многие из Народа не стали бы их слушать. Но подобная судьба может ожидать женщину любой расы. Мужчины могут стать упырями, но такие ужасы им не грозят. Данит осеклась — к ней подошёл Тановир и предложил воды. Она с удовольствием приняла предложенное — её фляжка опустела ещё в пещере Маток: от дыма и вони всё время хотелось пить. — Бронвин говорила, что хочет завербовать ещё Стражей, в том числе долийцев, — сказала она. — Некоторым будет трудно покинуть клан, как это было трудно для меня, но я уверена, что это необходимо. Этих созданий нужно уничтожить, они зло во плоти. Они уже приближались к лагерю, и Данит страстно мечтала прилечь на свою узенькую кровать в Башне Ишала. Она никогда не думала, что будет так стремиться спать под каменной крышей. Эльфы прошли мимо рощицы лиственниц, с которой вдруг сорвалась стая громко орущих ворон. — Продолжайте идти как ни в чем ни бывало, но молча! — шепнул Тановир. — За нами кто-то наблюдает. Данит тут же поняла, что он прав. Это были не порождения тьмы, кто-то другой. Она краем глаза оглядела деревья по обе стороны тропинки, и на миг остановила взгляд на подлеске. В молчании они дошли до ворот, подмечая все признаки затаившегося охотника.***
Для сидевших в засаде время тянулось медленно. Сначала прошли долийские дикари, потом человеческие солдаты — они что-то бормотали и покачивали головами, за ними проследовала колонна коренастых гномов, потом появились Стражи — эти были особенно мрачными. Цели ехали на лошадях, немного позади, и разговаривали друг с другом. Время пришло. Всё было готово для нападения. Они слишком сосредоточились на своей цели и не поняли, что на них тоже охотятся. Слабое дуновение — это исчезли укрывавшие их ветки, и сильные руки вытащили наблюдателей и разоружили, и они очутились лицом к татуированным лицам.***
— Ручаюсь, долийцы не обрадовались, узнав, что это были эльфы. Логэйн сел в кресло, потирая лоб в надежде унять головную боль. — Ничуть, — сказала Бронвин. — Им было противно. Долийцы не особо хорошего мнения о городских эльфах, но подобные убийства считаются ими особенно бесчестными и подлыми. Она не находила себе места. Покушение! Снова! Отлично продуманное, оно могло удасться, если бы не выдающееся знание леса их долийских союзников. Бронвин злилась, и к злости примешивалась горечь от того, что кто-то может покушаться на жизнь Стража во время Мора. Этот поступок открыто заявлял о безразличии к благополучию всех в Тедасе. Четверым эльфийкам почти удалось совершить то, что в течении многих лет не удавалось великим воинам — удалить Логэйна Мак Тира с политической сцены. И Бронвин ненавистно было признаваться в том, что кроме злости она испытывала ещё испуг. Снаряжение убийц лежало на рабочем столе Логэйна: прекрасные арбалеты, легко собирающиеся и разбирающиеся, бритвенно-острые болты из сильверита, коллекция ядов, обещающих жертве не просто смерть, но смерть в долгих муках. Также на столе лежало другое оружие эльфиек, найденное в их комнате: превосходные кинжалы, метательные звёзды, ещё яды и коварные проволочные гарроты. Их наниматель не поскупился. — Мы даже до сих пор не знаем, кто был мишенью — ты, я или мы оба, — прорычала она. — Другой вопрос, кто их послал, — заметил Логэйн. — Скорее всего императрица. У неё больше всего резонов избавиться от нас обоих, хотя конечно же, у каждого из нас есть и другие враги. Ты никогда не узнаешь. Это могли быть Вороны, которым заплатил Рендон Хоу, и которые всё ещё пытаются добраться до тебя. Всё, что пока удалось узнать: что убийство должно произойти именно в этот день — седьмого жнивня. Агенты-эльфийки действовали чрезвычайно умно: не показывали, что знакомы друг с другом, появились в Остагаре разными путями и в разное время, и ко всему прочему отлично сыграли роли скромных служанок. Сейчас их держали раздельно, и Логэйн надеялся, что хотя бы одна из них в конце концов даст слабину и расскажет всё, что знает. — Я хочу поговорить с ними, — бросила Бронвин, не замедляя шага. — Я хочу, чтобы они знали, что я с ними сделаю, если они не станут сотрудничать. — И что же? — Я отдам их порождениям! Не надолго, конечно. Я не дам им стать полноценными Матками. Однако я подробно расскажу им об этом процессе. Какой ещё кары заслуживают те, кто мешают Серому Стражу выполнять его миссию? Логэйна это удивило и даже шокировало, он снова поднял взгляд на разгневанное лицо Бронвин. Она может заявлять о подобных угрозах, она может даже верить, что будет угрожать этим, но сделает ли так на самом деле? Логэйн сомневался. Однако это была довольно серьезная угроза. Бронвин стала жёстче, чем он думал. — Да, — продолжила Бронвин. — Я поговорю с ними и предоставлю их твоим людям. Затем мне надо заняться рекрутированием. Если это покушение — дело рук Орлея, то это явный сигнал, что они пойдут на всё, лишь бы Ферелден не смог защититься. Нам нужно больше Стражей, и прямо сейчас. Но я хочу, чтобы эти эльфийки заговорили и сказали нам, откуда ждать следующего удара. — Они заговорят, — заверил её Логэйн. — Пригрози им. Заставь их поверить, что мы не дадим им умереть чистой смертью. И в конце концов они заговорят. Хотя я, конечно, не гарантирую, что нам понравится то, что скажут.