***
— Моя младшая сестра может умереть! — прошипел Ирминрик, оглядываясь, нет ли в центральном Соборе лишних ушей. — Мы помолились Создателю за неё, — успокоил его Отто. — Это всё, что мы сейчас можем для неё сделать. А теперь стой и смотри. Воины Церкви сейчас настороженно следили не только за событиями, разворачивающими снаружи. Гул голосов растекался по всему собору сверху донизу, прерываемый резкими криками боли и ярости. Почтенная мать Гертруда заявила, что находящиеся в Соборе вне опасности. Королева здесь, магическое влияние на неё тщательно изучается. Эрл Брайланд снаружи, его разум в смятении от ужаса произошедшего, но он с уважением отнесётся к святости Церкви. Не все согласились с этим мнением, но публично его никто не оспаривал. Пока. Сэр Ирминрик, старший брат банна Альфстанны из Недремлющего моря, и до недавних пор преданный храмовник, теперь был среди сомневающихся. Его веру поколебали бессердечные действия рыцаря-командора Тавиша, приказавшего своим людям силой пробиваться через толпу гостей на свадебном пиру эрла Денерима, раня их и калеча. Храмовники могли бы остаться и вступить в бой с наёмными убийцами, они могли защитить слабых и беспомощных. Тавиш, однако, считал, что это дела политики и мирского света, а его главная задача — безопасность её милости. Конечно, это всё слухи. Ирминрик в тот день обнаружил, что его не включили в почётный караул Владычицы Церкви на свадьбе. Он думал, что его назначение очевидно — ведь он высокого происхождения. Он даже с нетерпением ждал церемонии, предвкушая провести время с сестрой. Вместо этого Ирминрик получил приказ оставаться днём в Соборе. Альфстанна — замечательный банн: сильная, справедливая, разумная. Ирминрик признавал это. Он никогда не протестовал против решения отца относительно неё, даже когда это повлекло за собой уход Ирминрика в Церковь. Он не хотел становиться храмовником, но покорился воле отца и воле Церкви. Почему же сейчас он колеблется? — Может быть, Тавиш знал, что что-то случится, — прошептал один из молодых храмовников. — Может быть, это всё было спланировано. — Стэннис, — шепнул в ответ один из друзей юноши, — если будешь болтать об этом, у тебя будут неприятности. Парочка молоденьких недавно рукоположенных жриц прошла мимо храмовников, с румянцем на строгих лицах. Они спешили найти место поукромнее для разговора наедине. Ирминрик всегда ненавидел политику. Это была одна из главных причин, по которой отец назначил Альфстанну своей наследницей. "На Собрании земель тебя съедят живьем, мальчик". Бедный отец. Он, подобно многим другим, не подозревал, что по сравнению с тем, что творится в Церкви, политика на Собрании земель — невинная детская забава. В Церкви все согласились, что есть только один Создатель, и Андрасте — Пророчица Его. Все согласились с важностью надзора и контролем за магами. Всё, что было вне этого, представляло змеиный клубок борющихся фракций, яростных обвинений в ереси, нечестивости, святотатстве, догматических искажениях и вероотступничестве. Бушевали дебаты о божественной природе Андрасте, о числе детей, рождённых ею от Маферата, о наличии души у гномов, эльфов и кунари в прямом смысле этого слова. Перенесло ли смертное тело Андрасте физическую смерть или преобразилось до того, как Гессариан нанёс удар милосердия? Была ли Андрасте действительно смертна в обычном понимании этого слова? Из-за этих вопросов высокопоставленные жрицы яростно спорили и подсылали друг к другу наёмных убийц. И это было подтверждением того, что в этих жрицах и храмовниках, братьях и сёстрах было слишком много людского. Преподобные матери заводили любовников и расхищали церковные богатства; храмовники злоупотребляли своей властью над магами в постыдных целях; и те, и другие после рукоположения сбегали с торговцами, наёмниками или кем-либо еще. Несколько лет назад случился ужасный скандал, когда обнаружилось, что в отдаленной части северного Орлея весь монастырь погряз в разбоях и вымогательствах. Попытки замять это потерпели неудачу — по крайней мере внутри самой Церкви. Рыцаря-командора казнили, монастырь расформировали. Женщинам и мальчикам, которых там удерживали, заплатили за молчание, а затем выслали за границу, чтобы соблюсти благопристойность. В Ферелдене наиболее острой проблемой были связи Церкви со светским правлением Орлея. Ведь Церковь была основана в Орлее, и Вал Руайо и его Великий Собор были сердцем Церкви. Храмовники, после того как лириум истощал их тела и разум, размещались там в приютах. Жрицы мечтали получить там денежную управленческую должность поблизости от самой Верховной Жрицы. Чтобы достичь этого, им требовалось придерживаться ортодоксальных взглядов и строжайшего послушания. Конечно, ни одна ферелденская жрица не могла даже и мечтать о том, что её нарекут Верховной Жрицей. Этот пост с самого начала занимали исключительно орлесианки. Из-за этой исключительности иногда возникали обвинения в том, что Верховная Жрица благоволит Орлею в делах, не относящихся к Церкви. Во время Оккупации — которую любая жрица или храмовник, рассчитывающие сделать карьеру, называли "Восстанием" — Владычица Церкви Ферелдена громогласно обличала изгнанных Тейринов и заявляла о своей поддержке назначенным королям-орлесианцам. Мать Броннах поддерживала Мегрена вплоть до того момента, пока армии Мэрика не подошли к Денериму. Члены ордена, выросшие как дети Церкви, могли бы проглотить официальную версию Церкви недавней истории, но Ирминрик воспитывался в благородной семье и слышал о жестокости безумного Мегрена, и о том, что члены Церкви шпионили и доносили — назовём его настоящим именем — узурпатору и его прихвостням. Невозможно не признаться хотя бы самому себе, что Церковь сыграла постыдную роль в завоевании и последующем угнетении его родины. По очевидным причинам говорить об этом вслух неосмотрительно, если не хочется на долгое время оказаться в тюрьме Эонар. Тем не менее, часть про-ферелденски настроенных жриц заявляли об этом: например, мать Пертупея и мать Боанн. Мать Боанн, конечно, многие не одобряют из-за её радикальных взглядов и служения в эльфинажах. Ирминрик возможно, тоже осуждал её, если бы сэр Отто, его лучший друг и товарищ, не заставил увидеть ценность её работы. Он всегда мог довериться сэру Отто. Отто пылко любил Церковь, но любил Церковь Торжествующую, а не Церковь Наставляющую. Другими словами, он любил ту Церковь, какой она была задумана Создателем, а не её бледное мирское воплощение. В этом было много мистического, и Ирминрик не всегда понимал, о чём говорит Отто, но был уверен, что все слова Отто правдивы, потому что звучало это прекрасно. Юный Стэннис тихо отошёл и вернулся с жрицей, сестрой Джустинией. — Расскажи им, что ты подслушала! — потребовал юноша. Ирминрику нравилась сестра Джустиния. Эта милая, благонравная женщина заведовала архивом рукописей и реликварием денеримского Собора. Владычица Церкви благоволила к ней, и по этой причине сестра Джустиния имела право подходить к ней. Но не сегодня. — Я полагаю, что её милость опоили, — обеспокоенно прошептала Джустиния. — Она была невредима, когда вернулась, но ей дали немного вина для успокоения нервов. Я слышала, что мать Элоиза говорила об этом сестре Коллете. Им было нужно, чтобы она заснула, потому что им "надо сделать то, что нужно". Они решили, что будет лучше, если управлять будет почтенная мать Гертруда. Я знаю, что они всегда находили её милость слишком... умеренной. — Взгляд Джустинии на миг опечалился. — До всего этого не дошло бы, если бы это зависело от её милости! Сэр Стэннис полностью её поддерживал. — Кроме того, половина охраны королевы слышали её спор с почтенной матерью. Она почти открыто обвинила почтенную мать в осведомлённости о нападении. Что-то связанное с волшебницей, которую сэр Готье и его отряд взяли тем утром. Королева заявила, что та волшебница прислана в Денерим по распоряжению Серых Стражей, и не слишком ли удобно, что единственная целительница была арестована всего за несколько часов до нападения, после которого осталось столько раненых? Ирминрик облизнул сухие губы, думая о своей сестре и об исцеляющей силе магии. — Это очень серьёзное обвинение. — Если маг действует по распоряжению Серых Стражей, — рассудительно сказала сестра Джустиния, — то иметь с ним дело, как с обычным отступником — это явное нарушение древних договоров. Обычные законы не действуют во время Мора. — Конечно, — сказал Ирминрик, пытаясь обдумать сказанное, — о таком знают только учёные вроде тебя. С прошлого Мора минуло четыреста лет. Сестра Джустиния ненавидела, когда её называли, пусть даже косвенно, хранительницей малоизвестных и бесполезных фактов. — Я совершенно уверена, — отрезала она, — что Владычица Церкви, все почтенные матери и все рыцари-командоры осведомлены об этих договорах. Я подняла церковные копии и предоставила соответствующие выдержки им всем! — Эх, но прочли ли они? — вздохнул сэр Отто. Ирминрик отважился произнести слова, тяжёлые как свинец: — Есть ли возможность, что некоторые члены Церкви могут быть на самом деле... — он замялся, — быть... — Агентами Орлея? — закончил его мысль сэр Отто. — Не напрямую, полагаю. Однако, мать Гертруда и мать Элоиза родом из Орлея, и любят свою страну. Это естественно. Они привезли с собой из Орлея много старых сподвижников. Возможно, они искренно считают, что союз между нашими странами — это лучшая надежда на мир. — И действуют исключительно в этих великодушных мотивах, — сердито отозвалась сестра Джустиния. — Многие злодеи считают себя добродетельными, а своих противников — порочными, — мягко ответил Отто. — Разве Создателя заботят границы и деление на нации? Думаю, нет. Не больше, чем порождений. Повисла тишина. Затем Ирминрик сказал: — Создателя, может, не заботят, а императрицу — даже очень. Мы живём в том мире, который есть, и Анора — королева этой страны. Я не думаю, что намерения преподобной матери честны. — Что тогда? — Отто с безмятежным выражением лица поднял брови. — Что ты собираешься делать с этим?***
Столпившиеся на денеримской Рыночной площади горожане не видали подобного представления многие годы. Эрл Брайланд созвал городскую стражу и свои отряды, и приказал выстроиться перед Собором, требуя, чтобы Владычица Церкви освободила королеву. Поговаривали, что эрл послал в Форт Драккон за тараном и будет штурмовать Собор, если Владычица Церкви пренебрежет его требованием. — Андрасте благословенная! — воскликнул рыжий вор, в восторге от наглости Церкви. — Никогда не думал, что увижу тот день, когда Церковь засадит под замок королеву! Полагаете, они собираются удерживать её ради выкупа? — Зачем они это сделали? — удивился гном-торговец. — Они сошли с ума? — Люди и их религия! — тихо сказал ему его тесть. — Большинство из них сделают всё, что скажут им жрицы. Церковь открыто убила Наместника Киркволла и завладела городом. Может быть, они думают, что смогут провернуть это и здесь. — Я уверена, что у Владычицы Церкви есть важные причины так поступить, — раздражительно шептала старуха. — Может, те наёмные убийцы там всех захватили, — предположил мужчина. — Раньше они были одеты как менестрели. Может, они переоделись жрицами и храмовниками и пробрались внутрь. — А может Церковь в союзе с Орлеем, — мрачно отозвался старый ветеран-калека. — Мы уже раньше такое проходили. Всё гудело от беспокойных разговоров. — Как полагаете, она могла быть магом? Может, они её раскрыли... — прошептал нервный мужчина с плаще с капюшоном. Он опирался на тяжёлую трость с затейливой резьбой. Эрл Брайланд провозгласил, что любой, кто обладает навыками целительства, получит амнистию от короны, но нервный человек отказывался быть пойманным на эту уловку. — Королева Анора? Дочь тэйрна Логэйна? — фыркнул наёмник. — Никогда! — Гляньте! — раздался крик. — Там Серые Стражи! Все сбивчиво загомонили , стремясь хорошенько рассмотреть легендарных героев. — Ой, а это там Девчонка-Страж? Та, рыжая? Хорошенькая! Я и не знал, что она рыжая! — Да не она это. Мелковата. — Проклятье, я так хотел на Девчонку-Стража посмотреть... — Прекрасно выглядят, верно? Смотри, какой потрясающий меч у того здоровяка. — А кто второй здоровяк? — Это тэйрн Хайевера! — заявил какой-то зевака. — Я его в "Покусанном дворянине" видел! Он дал мне три серебряных за то, что я подержал его коня. А что он делает? Люди сгрудились вокруг стражников со щитами. Крепкий мужчина поднялся на невысокую, примыкающую к собору стену и принялся медленно раскручивать веревку, с каждым кругом чуть больше высвобождая её. На конце веревки был закреплен крюк-кошка. На блёклом лице женщины с красными руками прачки расцвело романтическое выражение: — Я знаю, что он собирается делать! Он собирается спасать королеву!***
Крюк зацепился с первой попытки. Фергюс с облегчением хмыкнул, довольный, что не выставил себя на посмешище на глазах всего Денерима. Он может подняться по верёвке до средней опоры, а уже оттуда до вершины башни. Закинуть крюк на вершину башни будет проще и безопаснее, чем пытаться зацепиться за подоконник. Карабкаться в броне было нешуточной задачей. Перебирая руками, он с усилием подтягивался, опираясь ногами на стену. Окна на его пути не попадались, так что можно было не бояться, что они откроются, даже несмотря на поднявшиеся крики толпы. "Спасение! Спасение!" Он надеялся на это. Если жрица солгала, и Анора в другом месте, Фергюс будет очень, очень зол на тех, кто окажется в часовенной башне. Любопытно, что толпа не слишком расположена к Церкви. Впрочем, это не так уж удивительно. Как бы ни твердила Церковь про опасность магии, кровные узы от этого не слабели. Почти каждый ферелденец сталкивался с тем, что храмовники забирали детей, и о них никто больше не слышал. Кому-то эти дети приходились сыновьями и дочерями, племянниками и племянницами, иногда это были дети дальних родственников и соседей. Конечно, были места, где магов могли забить камнями до смерти. Но куда больше отступников находили пристанище по деревням, где местные власти и фермеры терпели их в обмен на исцеление, или помощь в бою, или услуги по обработке почвы, или в разбивании камней. Фергюс знал, что отец неоднократно закрывал глаза на убежища магов в Хайевере. Неужели поэтому церковники в Хайевере столь благодушно отнеслись к убийству Кусландов? Старые счёты забываются с трудом. Во времена Оккупации орлесианцы душили обывателей налогами и десятиной в пользу Церкви. В последующие годы Церковь обрела не много друзей благодаря непрестанным требованиям денег и вмешательством в светские дела. Фергюс мрачно улыбнулся. Наконец-то они переусердствовали. Не рыли бы другим яму — сами бы в неё не попали. Ветер был холоднее, чем у земли. Фергюс слегка пожалел, что он не маг навроде того слащавого приятеля Бронвин, что умел оборачиваться птицей и летать куда вздумается. Тогда всё было бы куда проще. За исключением части "спуститься вниз вместе с королевой". У Фергюса имелось несколько идей на этот счёт. Разумеется, самым простым и приятным для всех стало бы выйти через главные ворота. Церковники тогда могли бы сохранить лицо, сказав, что всё это — огромное недоразумение, и Анора позволила бы некоторым из них убраться прочь, после тайного ареста зачинщиков. Владычица Церкви, вероятно, могла бы вернуться в Вал Руайо "по состоянию здоровья", туда же могут катиться и другие крупные чины. Но через несколько лет всё, увы, вернётся на круги своя. Впрочем, они могут выйти и не через главные ворота — Фергюс допускал такую возможность. Вокруг его талии обвязано крепкое льняное полотнище. Если королева слишком слаба, чтобы уцепиться за него, то он мог бы привязать её к себе. В этом случае управляться с верёвкой будет очень трудно, но выбора у него нет. Если королева будет без сознания, то он обвяжет её и сначала спустит на веревке. Основная сложность — не расшибить королеву о стены Собора. Так или иначе, её нужно доставить к Йовану и его исцеляющей магии. Фергюс качнулся к контрфорсу и забрался на него. Здесь крики были уже почти не слышны и смешивались ветром. Он помахал толпе, затем осторожно встал на верхушку контрфорса и снова начал раскручивать крюк. Он хотел зацепить крюк прямо над окном. В нём был витраж, оно не открывалось, и Фергюс надеялся, что верёвку никто не заметит. Снизу снова раздался шум, он нахлынул, подобно волнам на скалах Конобара. Это прибыл бронзовый таран с головой рычащего мабари, влекомый двумя десятками волов. Толпа бросилась помогать солдатам, и таран, словно на крыльях, переместился на нужное место. Там была каменная стена, защищавшая внутренний двор Церкви, но вряд она могла долго простоять. Фергюс разжал руку как раз перед тем, как крюк оказался на вершине дуги, уповая, что крюк с веревкой полетят куда надо. Крюк со скрежетом заскользил по крытой металлом крыше и зацепился за край. Фергюс подергал верёвку, помолился Андрасте, глубоко выдохнул и снова полез вверх. Радуясь, что башня облицована не полированным мрамором, а грубо обтёсанным камнем, он крепко упёрся ногами о стену башни, и осторожно двинулся в сторону. Ему пришлось немного отклониться, прежде чем он смог опять подниматься прямо вверх. Интересно, чем там занят кузен Леонас, но сейчас лучше вниз не смотреть. Он должен забраться в окно и воспользоваться элементом неожиданности. Возможно, этого окажется достаточно.***
На каменной стене в парных подсвечниках ослепительно горели свечи. Пол заливали пятна красного и синего света. Анора смотрела на них, обессиленная настолько, что была не в состоянии повернуть голову. Её пальцы потянулись к свету, но не смогли преодолеть последние несколько дюймов. Она лежала на тюфяке перед маленьким алтарём. Андрасте возвышалась над ней на стене, воздев руки и устремив взор к Создателю. Было совершенно невозможно привлечь её внимание. Голоса жужжали, подобно кружащим вокруг слепням, но Анора не обращала на них внимания. Никто сказал ей ничего толкового, и она перестала слушать. Зрение подводило её: Анора не была уверена, одна ли жрица стоит на коленях возле алтаря, или две. Что стало с её одеждой? Она с удивлением нащупала на себе тонкую сорочку из белого полотна. Кто-то осмелился раздеть её без разрешения? Раньше на неё взирали множество глаз столпившихся вокруг людей: обеспокоенных, хитрых и самодовольных, враждебных, боязливых, смущенных. Сейчас все ушли, и кроме отдаленного жужжания о них ничего не напоминало. Анора не помнила, видела ли Владычицу Церкви, но полагаться на точность своей памяти она бы сейчас не стала. Там был храмовник, в этом она уверена — его голос гудел в куда более низком тоне, и его лицо было сурово и сердито. Анора обрадовалась, что он ушёл. Теперь она твердо уверилась в том, что ей не нравится сэр Тавиш. "Я не обнаружил никакой магии, но..." "Это должно быть магией! Нет другого объяснения!" "Да? А разве она не может быть просто больной? Как мы объясним, что королева умерла, пока мы её опекали? Её отец решит, что её убили по приказу императрицы. И мы будем завидовать тем, кого он просто убьет...." "Се бездонная бездна, колодец всех душ. Из сих изумрудных вод рождается новая жизнь. Приди же ко мне, дитя, дай тебя обнять. В моих объятьях ― Вечность..." Биение сердца, неровное и слабое, звучало громче жужжания. Анора слушала его с отстранённым интересом. Её состояние, определённо, ухудшалось. Со стороны окна послышалось поскребывание. Анора представила себе ворона с чёрными блестящими перьями и нахохлившейся головой, зорко разглядывающего осеннее небо. Собравшись с силами, он распахнет крылья и... Сине-красное окно с грохотом разбилось, и осколки влетели внутрь, переливаясь радугой. Анора подумала, что это очень красиво. Жужжание рядом с ней превратилось в визги. Неужели тот ворон, которого она себе представляла, разбился о стекло? Там стоял кто-то чёрный, купающийся в лучах солнечного света, текущего в часовню. Мужчина? Мужчина, который пролетел сквозь окно. Это было... необычно, не так ли? Высокий воин в доспехах. Сперва Аноре подумалось, что должно быть, это отец пришёл за ней. Горячие слёзы облегчения заволокли её глаза. — Что вы с ней сделали? — крикнул мужчина. — Вернитесь! Но испуганные жрицы попятились. Одна побежала к двери, и воин с проклятиями бросился ей наперерез. — Я ни разу в своей жизни не ударил жрицу, поэтому не заставляйте меня учиться новому. Вы двое, забирайтесь в шкаф, и чтобы я от вас не слышал ни звука! Раздались всхлипывания, шорохи, затем звук затворяемой дверцы. После — звук задвигаемого засова и довольная усмешка. — Это их удержит, — пробормотал мужчина. Его доспех слегка звякнул, когда он опустился на колени возле неё. Не отец. Молодое лицо с мягкой коричневой бородкой и добрыми тёмными глазами. — Ваше величество... Анора... — мягко произнёс Фергюс Кусланд. — Я собираюсь вызволить вас отсюда. С вами всё будет хорошо. Бронвин отыскала Священный Прах, как и обещала. Он у Стража Йована, здесь. Кто-то забарабанил в дверь, крича: — Что здесь происходит? Фергюс успокаивающе погладил Анору по плечу, затем встал и подошёл к запертой двери. — Происходит то, что вы собираетесь освободить королеву! Я Фергюс Кусланд, тэйрн Хайевера, а вы будете отвечать за похищение королевы Ферелдена, не важно, служите вы Церкви или нет. Что бы ни собирался ответить человек по ту сторону двери, его слова потонули в сотрясшем Собор грохоте. Затем внизу, в святилище, раздались крики. Фергюс усмехнулся. — Судя по звукам, моему кузену Леонасу в итоге всё удалось! Это он, ваше величество, постучал во врата Собора! Из-за двери донеслись крики и звон стали. Разразился яростный спор. Фергюс ожидал, прислушиваясь к происходящему снаружи. Там раздалось жуткое чавканье, затем звук падения и шорох, как будто что-то оттащили прочь. — Мне жаль, что пришлось пойти на это, — произнёс мужской голос, — но если мы сейчас не выпустим королеву, это будет концом Церкви в Ферелдене. В замке провернулся ключ, и Фергюс шагнул назад, извлекая меч. С огромным усилием Анора повернула голову. Дверь отворилась, и в часовню проникли приглушенные расстоянием крики. В коридоре стояла группа храмовников и бледная жрица со светлыми волосами, держащая в руке подсвечник. Стоящий впереди мужчина воскликнул при виде Фергюса: — Милорд Хайевера! Мы не... — Он взял в себя в руки. — Мы пришли, чтобы сопроводить королеву во дворец. Возможно, ты меня помнишь, я Ирминрик, брат банна Альфстанны. — Конечно, я тебя знаю, — проворчал Фергюс. — Что за безумие вы тут устроили? — Мы к этому непричастны, милорд, — кротким голосом ответил другой храмовник. — Как и Владычица Церкви, которую мы тоже считаем пленницей. — Сестра Джустиния нашла ключ, — быстро сказал Ирминрик. — Мы знали, что удерживать здесь королеву против её воли было бы непростительной глупостью. Давайте мы поможем вам и прекратим насилие внизу. Фергюс помолчал, колеблясь, затем принял решение. Вложив меч в ножны, он вернулся к Аноре и наклонился, чтобы взять её на руки. — Показывай дорогу, — приказал он храмовнику. У Аноры сбилось дыхание от такой вольности. Она не могла вспомнить, чтобы её носили на руках с тех пор, как она была маленькой девочкой, бежавшей навстречу вернувшемуся в Гварен отцу. Всё было точно так, как много лет назад в руках отца — доспех Фергюса причинял ей небольшие неудобства, но ничего не значило по сравнению с тем счастливым ощущением безопасности и радостью снова вернуться в объятия закованных в сталь рук. Она мечтательно смотрела на потолок — как он поворачивался вслед за движениями Фергюса, когда они спускались всё ниже и ниже по длинной спиральной лестнице. Нарисованные фигуры на стенах проплывали мимо неё, словно толпа во время процессии. — Милорд! — раздался громкий голос, сопровождаемый топотом поднимающегося по лестнице человека. И, судя по фырканью, рядом находился мабари. Анора слабо улыбнулась, представив себе мабари, носящегося по Собору. — Всё в порядке, Хоук, — отозвался Фергюс. — Они с нами. Анора увидела высокого и красивого сэра Адама Хоука, держащего меч наготове и прикрывающего Фергюса. Они продолжили спуск. Над ней раскинулся сводчатый и вытянутый потолок. Они вошли в святилище. Фергюс изменил положение рук, чтобы ей было легче поднять голову и оглядеться. Святилище было полем битвы. Люди Брайланда пробивались через главный вход, и часть их лежала на полу. Но судя по доспехам, храмовников с собой они забрали больше. Жрицы сбились в кучки тут и там: одни проклинали солдат, другие дрожали, третьи пытались поспешно оправдаться, четвертые начали оказывать помощь раненым. Очаги сопротивления ещё имелись, но они были рассеяны и подавлены. — Ферелденцы! — закричал Фергюс. — Ваша королева здесь! Поднимите свои мечи и воздайте ей уважение! — Королева! — поднялся хор криков. Затем последовала долгая, прочувственная пауза, и оставшиеся храмовники сдались, побросав оружие. Брайланд, залитый кровью из сочащейся раны над ухом, подбежал к ступенькам. —Ваше величество! — Он взглянул на неё и ужаснулся: — Что они с ней сделали? — Она давно больна, — понизив голос, ответил Фергюс своему кузену. — Её поддерживала исцеляющая магия. Церковь лишила её этой магии, но Стражи доставили лекарство. — Лекарство? — с надеждой повторил Брайланд. Королева Анора выглядела полумёртвой, или даже хуже, будто её подвергли пытке. Если бы не слова Фергюса о её болезни, Брайланд приказал бы предать мечу всех церковников в этом месте. Стражи тоже здесь были: Карвер буравил взглядом жриц, опираясь на свой меч, Йован нервничал и морщился, Лелиана отчаянно пыталась успокоить и примирить обе стороны. Анора попыталась заговорить, но голос её подвёл. Ей удалось лишь еле слышно прошептать на ухо Фергюсу: — Не здесь. Наружу. Он опустил взгляд на хрупкую женщину, на её спутанные волосы и болезненно-жёлтое лицо. — Ты хочешь выйти на улицу? — Наружу, — прошептала она. — Отсюда. После всего случившегося это было ожидаемо. Он поудобнее перехватил её в своих руках и понёс вниз к выходу. — Мы уходим. Стражи, приготовьте Прах на улице. — Прах? — не понимая, переспросил Брайланд, но последовал за кузеном, распорядившись напоследок запереть пленных. До сих пор никто не видел Владычицу Церкви, и он послал ещё людей на её поиски. Таран уже откатили в сторону, и они вышли из пролома на дневной свет. Уже перевалило за полдень, и солнце ярко освещало всё вокруг. Зеваки заняли все крыши близ Собора. Когда выходящих из Собора людей узнали, поднялся крик облегчения и ликования. — Там королева! — закричал кто-то. — Я узнаю её светлые волосы! — Смотрите! Она на руках у тэйрна! — Я знала, что он спасёт её! — закричала прачка. — Создатель благослови тэйрна Кусланда! — Она ранена? — Что они сделали с её одеждой? — возмутилась одна из женщин. — И она босиком! — Прах! Быстрее! — приказал Фергюс. Йован, держа маленький кисет наготове, перебирал в уме варианты, как лучше им воспользоваться. Вариант поместить Прах королеве на язык своим пальцем он отмёл, как грубый и неделикатный. Можно бы применить ложку, но сейчас от них требовалось больше зрелищности. — Лелиана, — сказал он торопливо. — Найди тот подарок, который Бронвин передавала для своей кузины, и налей туда немного воды. Лелиана, которая с неохотой покинула Собор, подавленная произошедшим там, обрадовалась, что может сделать хоть что-то. Она опрометью кинулась к своей лошади и достала золотую чашу. Её пальцы на миг любовно задержались на холодном чеканном металле. Это был подарок, действительно достойный тэйрны. Не слишком большой потир из чистого золота, с чашей в виде цветка. Лелиана поморщилась, когда отразившийся солнечный свет ослепил её. Она быстро наполнила чашу водой из своей фляги и протянула Йовану. Йован открыл кисет со Священным Прахом и высыпал его в чистую воду. — Что это? — спросил эрл Брайланд. Йован знал, что Бронвин хотела сохранить Прах в тайне, но чувствовал, что сейчас не время для тайн. То, что Церковь сделала, она сделала открыто и во всеуслышание. Исцеление королевы тоже должно быть таким. Кроме того, как тут сдержаться и не ткнуть пальцем в Церковь и её храмовников, указав на их злобу, тупость и бессмысленность? Вряд ли ему ещё когда-нибудь выпадет такой шанс. Он ответил эрлу, достаточно громко, чтобы его расслышала толпа: — Несколько месяцев назад королеву отравила орлесианская шпионка. Яд не удалось преодолеть магическим исцелением, несмотря на все мои усилия и усилия старшей чародейки Винн, той самой, которую вчера арестовала Церковь. Леди Бронвин Кусланд, Страж-Командор Ферелдена, отправилась в опасное путешествие на поиски лекарства, которое может исцелить всё: Священного Праха Андрасте. Она преуспела, и Прах сейчас здесь, перед вами, в этой золотой чаше! Он поднёс чашу к губам Аноры, стараясь не пролить ни капли. Она подняла на него усталые глаза и выпила до дна. На вкус содержимое было... как растворённый в воде пепел. Слегка скрипело на зубах и было довольно противное, но она очень жаждала этого лекарства и выпила, даже если бы оно было еще отвратительнее. Она глотала и глотала, пока ничего не осталось, и вскрикнула в основном от удивления, а не от боли. Фергюс быстро подхватил её, его надежды таяли с сотрясающими Анору спазмами. Неужели это закончится бедствием? Спазмы усиливались. Анора не понимала, больно ей или нет. Слабые судороги пробегали по её телу, взвинчивая нервы и ускоряя бег крови. Но вот в приступах появились промежутки, и она напряглась, со смущением вслушиваясь в то, что происходило с её телом. Сердце так сжималось, будто его стискивала чья-то рука. На правую сторону головы что-то странно давило, а затем спину ниже рёбер словно пронзили острые шипы. Низ живота свело, как если бы у неё начинались кровотечения. Судороги сотрясали её с головы до пят и вдруг резко прекратились. И всё в ней стало ощущаться совершенно иначе. Стояла звенящая тишина, и Анора негромко сказала: — Всё хорошо. Посади меня на лошадь, пусть все увидят, что со мной всё в порядке. — В порядке? От удивления Фергюс едва не задохнулся. Ещё удивительней стали происходившие во внешности королевы перемены. Желтушная кожа приобретала цвет розы и слоновой кости, голубые глаза — чистоту и сияние. Она больше не выглядела усталой. Анора задалась вопросом, что будет, если она рассмеётся. Такие непривычные ощущения. Она и понятия не имела, насколько прежде была больна. Теперь она чувствовала себя прекрасно. Она могла сделать что угодно. Бронвин отыскала Священный Прах Андрасте и вернула Аноре жизнь. Это чудо. — Со мной всё хорошо. Я чувствую себя изумительно. Дай мне сесть на лошадь — на ту милую серую лошадь, — и пусть все увидят и услышат меня. Нам многое предстоит сделать. Изумлённый и успокоенный, Фергюс улыбнулся ей в ответ, и она снова улыбнулась ему. Сердце Аноры снова застучало сильнее, но она подумала, что на этот раз Прах ни при чём.***
— Ну... — Хоук поднял брови и сказал брату: — Это было... впечатляюще. Погоди, Прах Андрасте? — Да, — сказал Карвер. — Самый настоящий. Бронвин нашла его в Морозных горах. Она сказала нам никому не говорить об этом, но, полагаю, Йован хотел подчеркнуть, что Церковь не является единственным путём к Создателю. В любом случае, похоже, с королевой всё в порядке, и это единственное, что важно. Нас с Йованом и Лелианой за тем и отправили в Денерим: чтобы мы доставили Прах королеве. Правда, мы не ожидали, что это произойдёт так... прилюдно. — Проклятье, прилюдно — это не то слово, — фыркнул Хоук, направляясь к своей лошади. Он открыл одну из своих сумок и достал оттуда плащ. — Кажется, королеве прохладно, милорд, — тихо сказал он Фергюсу. Одарив Хоука благодарным взглядом, Анора закуталась в его лучший синий плащ. Хоук задумался, увидит ли он его когда-нибудь снова, но возможно, это будет хорошим вложением в его будущее.***
Оставив значительный отряд для охраны Церкви, Брайланд сел на коня и подъехал к оставшимся Стражам. Неважно, что там с Владычицей Церкви, он должен вернуться к своим мальчикам. Йован задумчиво разглядывал удивительную золотую чащу, в которой развёл Прах, и эрл с лёгким сожалением спросил: — Полагаю, там ничего не осталось? Йован поднял на него взгляд и почтительно наклонил голову. — Нет, милорд. Но я очень хороший целитель. Я осмотрю твоего сына в первую очередь. — Мне придётся поехать с тобой, Йован, — прошептала Лелиана. — Королева забрала мою лошадь. Йован вручил ей золотую чашу и забрался в седло. Лелиана со вздохом стиснула чашу. После того, как её коснулся Прах Андрасте, казалось кощунством относиться к этой чаше как к обычному свадебному дару. Она взяла руку Йована и забралась позади него, позволив солнечному свету играть на золоте, сиявшему, как любое доброе дело в этом злом мире.***
— Твоя семья куда интереснее нашей, — заявил Корбус Бетани. У его новой подруги был брат-близнец, да ещё и Серый Страж! А старший брат посвящён в рыцари королём Кайланом. Так что в её семье был рыцарь, маг и Серый Страж. Корбус слегка завидовал. Они с Лотаром — лорды, но они просто мальчики и не совершили ничего выдающегося. Хайбрен ничем не занималась, только ходила на Рыночную площадь и тратила отцовские деньги. Бетани была потрясающей. Она могла испускать из пальцев синий свет, и она вылечила всех в комнате. Она могла бы вылечить и эрла Уриена, но его охранникам маги не нравились, и они угрожали ей, когда она попыталась увидеть эрла. Она разбиралась в мабари, ведь у её брата тоже был такой пес. Убийце она очень понравилась, потому что помогла Лотару поправиться. Она сильно устала и растянулась на полу возле кровати Лотара. Корбус галантно предложил ей подушку. Все в комнате выглядели намного лучше. Банн Альфстанна теперь сидела и тихо разговаривала с группой дам. Слуги принесли для всех суп и хлеб с сыром. Это было похоже на вечеринку для раненых. Старая леди Серия Мак Ку, осторожно держась за стену, подошла поблагодарить Бетани. — Вам не стоит вставать, миледи, — устало сказала Бетани. — Моя дорогая, я должна поговорить с тобой! Я не могу не поблагодарить тебя! Я думала, что так и умру в этом ужасном месте. А ты не только исцелила мои раны, но и совершенно убрала боль в моих суставах! Корбус вежливо уступил ей место на краю кровати, и пожилая женщина осторожно села и продолжила, понизив голос: — Жизнь может оказаться не слишком добра к тем, кто обладает магическим даром. Я хочу, чтобы ты знала: если тебе когда-нибудь понадобится крыша над головой, ты можешь прийти и остаться у меня. — Это очень любезно с вашей стороны, миледи, — поблагодарила её Бетани, — но я не могу оставить свою мать. Эрл Брайланд обещал магам прощение от имени королевы, и я не думаю, что он нарушит своё слово. — Отец говорил, что благородный человек всегда должен держать своё слово! — горячо поддержал её Корбус. Леди Серия с ласковой грустью посмотрела на мальчика. — Благородные люди часто хотят сделать многое, но затем на их пути возникают препятствия. По крайней мере, скажи, где ты остановилась, дорогая. Я хочу вознаградить тебя за всю ту помощь, что ты оказала сегодня. — Я сделала это не ради денег, — смутилась Бетани. — Конечно нет, — ответила пожилая леди. — Никто не будет так поступать только ради денег. Что-нибудь на память, как знак моей признательности. Может быть я стара, но жизнь по-прежнему притягательна для меня, и я не готова покидать моих детей и внуков. — Я остановилась в Доме Хайевера, — медленно ответила Бетани. — Мой брат, сэр Адам Хоук, служит тэйрну Хайевера. — О. — Леди Серия задумалась. — Так ты из хорошей семьи. Я так и думала. Хорошая речь, хорошие манеры. Тем больше причин принять тебя в моем доме, если тебе когда-нибудь понадобится убежище. Из коридора донёсся топот бронированных сапог и громкие возбуждённые голоса. Дверь открылась, и вошёл эрл Брайланд. Убийца тут же огласил комнату радостным лаем. — Лотар! Эрл остановился, поражённый видом сидящего и улыбающегося сына. Мальчик был бледен, с перевязанным плечом, но больше не выглядел умирающим. — Отец! Корбус подбежал к нему и обнял, не обращая внимания на испачкавшую доспех кровь, и зачастил: — С Лотаром всё в порядке! Бетани помогла ему поправиться! Познакомься с ней! У неё брат Серый Страж! Бетани мысленно застонала, но заставила себя встать и поприветствовать эрла. Карвер и его друзья говорили, что он хороший, но никогда не знаешь, как "хорошие" люди будут относиться к магам. Леди Серия улыбнулась ей. — Я подозреваю, что ты получишь и другие знаки благодарности. Брайланд обнял Корбуса и позволил ему увлечь себя вперёд. Затем он с осторожностью обнял Лотара, и взглянул на хорошенькую темноволосую девушку в дорожной одежде. Другие раненые в комнате заговорили, восхваляя усилия Бетани. Сама банн Альфстанна приподнялась с кровати и сказала, что её ранение в живот было смертельным, но эта девушка спасла её. Магия опасна, это так, но как говорила Пророчица, должна служить людям. — Мы все обязаны этой девушке, Леонас. Многие из нас были бы уже мертвы, если бы не она. Корбус с некоторой ревностью поймал руку Бетани. Она была его другом, а все эти люди пытались её увести. Пришло время заявить о себе. — Её брат рыцарь, так что она леди, отец. Её зовут Бетани Хоук. Теперь Брайланд понял, кто она: он познакомился с обоими братьям Хоуками, но, разумеется, они оба держали рот на замке о том, что их сестра — маг. Отважная и смелая девочка, вышла вперёд и рискнула открыться, и сделала это не ради материальной выгоды. Он поклонился ей, полный искренней благодарности и облегчения. — Миледи, примите мою благодарность. Вы совершили сегодня великое дело. Знайте, что я в вечном долгу перед вами, и эрл Южного Предела сделает для вас всё, что будет в его силах. — Я... я так рада, что смогла что-то сделать... — краснея и запинаясь, ответила Бетани. — Случившееся так ужасно... Охранник крикнул: "Королева!", и вошла Анора, по прежнему босая и в синем плаще Адама Хоука. Рядом с ней был Фергюс Кусланд, позади — братья Хоуки. Увидев, что Бетани говорит с эрлом Брайландом, они одновременно из отчаянья хлопнули себя ладонями по лбу. Дар Бетани больше не был тайной. Хуже того, её представили королеве. — Да уж, сегодня все благодарны, — прошептал Карвер Адаму. — А что будет завтра? Бетани уже обращалась к Аноре. — Я не смогла пройти к эрлу Уриену, — смутившись, сказала она. — Его охрана прогнала меня. Эрл Уриен не хотел иметь ничего общего с магом. Прошу прощения, но я ничего не могла сделать. — Эрл Уриен сделал свой выбор, — холодно ответила Анора и повернулась к Брайланду. — С прискорбием сообщаю тебе, что твоя дочь отныне вдова. Сенешаль сказал нам, что эрл Уриен мёртв. Анора переждала поднявшиеся потрясённые возгласы. — Наши силы по-прежнему ищут убийц. Мы удерживаем церковников и проведём тщательное расследование их причастности к нападению. — Ваше величество, — мягко сказал Йован, — раз вы хорошо себя чувствуете, могу я отправиться туда и поискать Винн? Анора вздохнула. — Ты можешь туда отправиться, но я не думаю, что это к чему-нибудь приведёт. Мне сказали, что незадолго до нападения храмовники целительницу Винн убили. Это еще одна причина подозревать сговор между членами Церкви и наёмными убийцами. — Одна верная нам жрица сообщила мне, — сказал Фергюс, — что Владычицу Церкви опоили и заперли. Надо провести тщательный обыск Церкви, чтобы определить степень вины вовлечённых и отделить их от невиновных. — Со временем всё станет явным, — согласилась Анора. — Поэтому я призываю всех выживших членов Собрания Земель, присутствующих ныне в Денериме, присоединиться завтра ко мне в зале Собрания Земель. Мы вскроем сердце этого заговора, и враги Ферелдена заплатят за всё.