***
Приготовления к Рождеству шли своим ходом. Свыкаясь с обязанностями хозяйки Пемберли, Элизабет взяла на себя подготовку дома к приезду гостей. Мистер Дарси же был вынужден по многу часов проводить с управляющим, так как в это время года накапливалось немалое количество дел, которые нуждались в его внимании. Часть работников просила разрешения уехать на праздники к своим родственникам, поэтому надо было проверить результаты работ, распределить оставшихся так, чтобы все обязанности отсутствующих исполнялись надлежащим образом, и оплатить их труд с учетом премии, которую каждый ежегодно получал к Рождеству. Кроме того, требовали участия просьбы и жалобы арендаторов, обязательные к рассмотрению до начала весны, которые мистер Дарси зачастую решал лично, а также судебные дела, к которым он относился с особым вниманием и щепетильностью, обладая повышенным чувством справедливости. Но, возвращаясь домой после очередного наполненного заботами дня, мистер Дарси с улыбкой стряхивал снег с воротника пальто, наблюдая, с каким воодушевлением прислуга внимает распоряжениям его жены. И как у Джорджианы, обычно более чем равнодушной к подобным мероприятиям, горят глаза в радостном предвкушении праздника, делая её похожей на маленькую девочку, которой она была когда-то, хвостиком следуя за старшим братом, приезжающим в Пемберли на каникулы. И, глядя на традиционные праздничные украшения арок и лестниц остролистом, плющом и омелой, впервые за долгие годы он чувствовал ту неповторимую атмосферу, которой был наполнен дом во времена их с Джорджианой детства. Когда до приезда четы Бингли оставалась всего пара недель, Элизабет обратилась к мужу с одной просьбой, которая, по её мнению, должна была разрешить проблему того, что гостей в этом году оказалось не так много, и комнаты, приготовленные для графа Мэтлока и его семьи, пустовали. Просьба заключалась в том, чтобы хоть и с опозданием, но отправить приглашение дядюшке и тетушке Гардинер, которых Элизабет очень любила, а мистер Дарси относился с большим уважением, считая, что отчасти благодаря им отношение Элизабет к нему изменилось на более тёплое, а потом и вовсе переродилось в сердечную привязанность. Ведь если бы Гардинеры не взяли племянницу с собой в путешествие по Озёрному краю и не предложили посетить Пемберли, она никогда бы не узнала, каким обходительным и благородным джентльменом является мистер Дарси. Обращаясь к мужу с подобным предложением, Элизабет осознавала, что просит многого, и из-за того, что, возможно, он уже пригласил кого-то из близких друзей, для которых его женитьба не стала шоком и причиной разрыва отношений, и из-за разницы в статусе их семей, ведь Гардинеры занимали куда более низкое положение, чем любые возможные из его гостей. Но более всего потому, что это могло ещё больше обострить отношения между мистером Дарси и его родственниками, которые вполне могли узнать о том, кто гостил в Пемберли вместо них. Но мистер Дарси сразу же ответил согласием, отвечая, что сам хотел предложить Элизабет такой вариант и сомневался только в возможности четы Гардинеров ответить согласием, ведь в преддверии праздника они могут быть уже связаны другими, более ранними приглашениями. Что касается его друзей, то встречи с ними уже запланированы на будущее, когда они отправятся в Лондон на открытие сезона, и, кроме того, на традиционное празднование Рождества в Пемберли всегда собирался только узкий круг близких родственников, что не повлечет для его лондонских друзей никаких обид. Элизабет тут же отправила приглашение, надеясь на положительный ответ. И в скором времени получила письмо от тётушки, в котором она выражала благодарность и с удовольствием соглашалась нанести визит к концу праздничной недели, так как канун Рождества и первые дни торжеств были ими уже обещаны. Эта новость очень обрадовала Элизабет, вытеснив из сердца тяжесть после унизительного отказа графа Мэтлока, и она с воодушевлением ждала приезда гостей, представляя, как замечательно они будут проводить время. Ведь компания подбиралась на редкость теплая: безмятежная и доброжелательная Джейн, обходительный мистер Бингли, любезные Гардинеры и их дети - дорогие сердцу Элизабет племянники, которые, она уверена, будут очарованы домом и огромным садом вокруг него, где можно подолгу предаваться многочисленным зимним забавам: от игр в снежки до катания на коньках***, для чего часть небольшого замерзшего пруда возле особняка тщательно расчистили и отполировали. Но как бы фантазия Элизабет ни рисовала идеалистические картины грядущего, реальность вдруг захотела остудить её пыл. Это случилось за обедом, когда мистер Дарси, Элизабет и Джорджиана мирно обсуждали последние приготовления к празднику, и, казалось, ничто не могло нарушить радостное предвкушение скорой встречи с друзьями, царящее на их лицах. Единственным крохотным огорчением служил снегопад, который усилился к полудню и обещал продлиться несколько суток, что могло помешать Джейн и мистеру Бингли приехать в Пемберли согласно намеченному плану. Дворецкий постучал в дверь и, извинившись за вторжение, вручил Элизабет письмо с пометкой «срочно». Она тут же посмотрела адресата и испуганно заметила, что письмо от Джейн. Извинившись за то, что намерена вскрыть его немедленно, она разорвала печать и вгляделась в содержание письма взволнованным взглядом, боясь, что случайные неприятности могли заставить гостей изменить свои намерения, и желая убедиться, что ничего страшного не произошло. Мистер Дарси и Джорджиана, видимо, разделяли её опасения, напряженно застыв и ища на лице Элизабет какие-либо знаки, служащие ориентиром к пониманию того, чего же им ожидать. Первым нарушил молчание мистер Дарси. - Элизабет, не томите нас, иначе мы сойдём с ума от догадок. Что случилось? Миссис Бингли здорова? - Да, - ответила Элизабет, наконец оторвавшись от письма, но по её сосредоточенному взгляду невозможно было понять, что она сама думает по поводу написанного. - Спешу заверить, что Джейн, мистер Бингли и все мои родные здоровы. Письмо, видимо, задержалось в пути, что немудрено при нынешнем снегопаде, так как отправляла его Джейн ещё в начале прошлой недели. Она пишет, что во время их с мистером Бингли сборов к нам в Пемберли произошло одно событие, к которому она просит отнестись с пониманием. Мистер и миссис Хёрст вместе с мисс Бингли нанесли Джейн визит перед отъездом, в дальнейшем намереваясь отправиться на север Англии к родственникам мистера Хёрста, чтобы там провести несколько недель до и после Рождества. Но неожиданно мисс Бингли заболела и совсем слегла, и они вынуждены отложить свой визит до тех пор, пока ей не станет лучше. Возможно, всего на несколько дней, так как доктор подтвердил, что это обычная сезонная простуда, что неудивительно при сыром лондонском климате, где мисс Бингли провела осень и начало зимы. - Значит, к счастью, ничего страшного не произошло, - с облегчением выдохнула Джорджиана. - Конечно, - согласилась Элизабет. - Я желаю мисс Бингли скорейшего выздоровления, но, должна признать, всё равно опечалена тем, что Джейн и мистер Бингли вынуждены задержаться. - Элизабет, расстраиваться совершенно не из-за чего, - спокойным тоном сказал мистер Дарси. - Уверен, что к тому моменту, как ваш ответ на письмо покинет границы Дербишира, мистер и миссис Бингли уже будут садиться в карету в направлении Пемберли. А несколько лишних дней ожидания только добавят радостного нетерпения, с которым мы встретим наших гостей. - Вы правы, дорогой мой супруг, - ответила Элизабет, аккуратно сложив письмо возле недопитой чашки чая. - Хорошо, если они успеют к самому Рождеству. Тогда к ощущению праздника добавится ещё и маленькое чудо, в которое я буду верить с усердием ребенка, ожидающего праздничный подарок. А теперь, если вы не против, я должна ответить, даже если ваше предположение, мистер Дарси, окажется верным, и Джейн не успеет получить моё письмо, к тому времени покинув Незерфильд. Тем же днём, уже отправив ответ сестре, Элизабет писала письмо Шарлотте, сидя в обставленной по своему вкусу гостиной, на чем настаивал мистер Дарси, желающий сделать супруге приятное и окружить вещами, выбранными исходя из её собственных представлений о комфорте и уюте. Она особенно любила бывать в этой комнате в те редкие моменты своей новой жизни, когда была предоставлена самой себе. Мистера Дарси вызвали на конюшни, так как вдруг захромал один из его лучших жеребцов, как шутила Элизабет, с родословной не хуже, чем у доброй половины придворных аристократов, а Джорджиана занималась музыкой, оставив миссис Дарси наедине со своими мыслями. Элизабет любила общество, но, тем не менее, наслаждалась временным одиночеством, дающим ей возможность полностью погрузиться в свои мысли. Но они упорно не хотели помогать ей в составлении письма, поскольку её отношения с Шарлотт уже нельзя было назвать, как прежде, доверительными. Особенно после приезда леди Кэтрин, решившей нанести визит Беннетам и выразить своё неодобрение слухам о помолвке своего племянника и Элизабет, которые, надо полагать, породил мистер Коллинз, черпая их из писем леди Лукас к своей дочери. Источник этих же слухов донес леди Кэтрин об унизительном побеге Лидии, и она не преминула напомнить об этом, приводя доводы о недостойности такого союза в глазах общества и родственников мистера Дарси. И теперь Элизабет не знала, о чем написать Шарлотт, которая, стремясь к практичной и необременительной заботами жизни, выбрала в мужья мистера Коллинза, пытаясь закрыть глаза на его глупость и подобострастие. Даже на то, что изначально его предпочтения были сосредоточены совсем на другом объекте. И хотя Шарлотт не выглядела несчастной, но такой, как прежде, она уже не была, раз позволила своему мужу узнать подобные откровения о семье Элизабет, имея представление о его характере и понимая, в каком незавидном положении они тогда оказались. Внезапно в дверь постучали, и, пригласив гостя зайти, Элизабет даже обрадовалась тому, что её уединение было прервано, давая временную отсрочку от обязанности дописать письмо. Вошедшая Джорджиана извинилась за вторжение, но была так тепло принята, что вскоре уже без смущения завела разговор с Элизабет, заметив, как ей жаль мисс Бингли, и надеясь на то, что больная в скором времени поправится. - Вы очень скучаете по сестре? - робко спросила мисс Дарси у Элизабет, когда та разделила её надежды, взяв в руки рукоделие. - О да, - с улыбкой ответила Элизабет, сделав очередной штрих шелковой нити на белом полотне, - добрее Джейн, пожалуй, нет никого на свете, и я уверена, что вы убедитесь в этом, когда узнаете её так же хорошо, как знаю я. - Я мечтаю об этом, - чуть ли не с детской наивностью сказала Джорджиана. - Из разговоров между братом и полковником Фицуильямом, гостившим у нас, я поняла, что сердце мистера Бингли томится по одной даме. Но брат был так сдержан, упоминая об этом... И мне приходилось лишь гадать, кто она. Когда я увидела, как счастлив мистер Бингли рядом с вашей сестрой ещё там, в церкви, то подумала, что они очень подходящая пара. - Вы правы, удачнее союза и придумать нельзя. - То есть, - вдруг запнулась Джорджиана, едва покраснев. - Вы, дорогая Элизабет, и мой брат... Тоже очень подходите друг другу. Он так счастлив, и я бы не хотела другой сестры... - Благодарю вас, - сердечно ответила Элизабет. - Я тоже очень счастлива рядом с ним. Но так было не всегда. Мы шли долгой дорогой, преодолевая препятствия из собственных гордости и предубеждения, прежде чем смогли понять себя и свои чувства. В то время как мистер Бингли и Джейн с самого первого знакомства приглянулись друг другу. - Мне кажется, вы тоже сразу понравились брату. Джорджиана задумчиво посмотрела в окно, и лицо её окрасила легкая улыбка, делая её необыкновенно красивой. - Он часто думал о вас, когда полагал, что на него никто не обращает внимание. Во всяком случае, мне так казалось... что мысли его далеко, и, случалось, он не сразу улавливал нить беседы. Я знаю, что брат не любит лишних разговоров и довольно замкнут на публике, из-за чего, вероятно, при первой встрече у вас просто не было возможности хорошо узнать его. Но то, что он сразу был о вас самого лучшего мнения... в этом я совершенно уверена. Он никогда не бросает слов на ветер, не льстит и не лукавит, и, упоминая о знакомстве с вами, он, помню, сказал: «дама самых высоких качеств». - Я очень рада слышать это, - ответила Элизабет, размышляя о том, что, рассуждая о их знакомстве, Джорджиана была не так уж далека от истины, ведь если бы мистер Дарси не оскорбил её тогда, отказавшись составить пару в танце, да ещё в столь надменной манере, она, возможно, не была бы так сильно предубеждена против него и с сомнением отнеслась бы к рассказу мистера Уикхема. - Но, признаться, я бы хотела встретить спутника жизни подобно вашей сестре, сразу же оставшись под самым приятным впечатлением. - Уверена, так и будет, - с улыбкой ответила Элизабет. - Вы очень похожи на Джейн, так же добры и скромны. И где-то обязательно найдется достойный вас джентльмен, который оценит это с первого взгляда. При этом Элизабет подумала о том, что, к сожалению, поклонник Джорджианы, каким бы благочестивым и искренним он ни был, после той неприятной истории с мистером Уикхемом будет многократно изучен пытливым взглядом мистера Дарси, который просто не сможет отдать её кому-нибудь менее достойному, чем он сам. Что сделает выбор жениха делом непростым, так как мистер Дарси был крайне строг к себе, не говоря уже обо всех остальных знакомых ему джентльменах. И даже его добрый друг, прекрасный во всех отношениях мистер Бингли, в устах её мужа бывало слыл нерешительным и чересчур мягкосердечным.***
В канун Рождества в доме установилась лишенная суеты предшествующих дней тишина. Как будто всё вокруг замерло в томительном предвкушении, и лишь горничные, шушукаясь о празднике, устраиваемом для прислуги во дворе дома вечером, нарушали её своим щебетанием. И величественный особняк вдруг словно застыл во времени, окутанный белыми объятиями снегопада, строгий и гордый, олицетворяющий фамильные черты первых Дарси, с честью носивших своё имя. Мистер Дарси, Элизабет и Джорджиана пили чай в музыкальном салоне, ожидая, когда мисс Дарси сядет за инструмент и покажет свое мастерство, исполнив новые композиции, выученные ею с присущей кропотливостью и усердием. Мысли Элизабет были на редкость просты и заурядны. Обычно не склонная к излишней педантичности, она представляла себе, как вечером наденет новое платье, так долго и кропотливо подготавливаемое швеёй, у которой благодаря средствам, которые теперь выделялись миссис Дарси на подобные нужды, было много работы. Оттенок платья - приглушенно-зеленый, с золотистым отливом на корсаже, удивительно подходил её темным глазам, в которые, благодаря игре цвета, закрадывалась легкая зеленая дымка. И она уже представляла, как замечательно к нему подойдут изящные и очень искусно выполненные золотые цепочки - украшение для волос в античном стиле, снова ставшее так популярно в этому году в Лондоне, что было выполнено специально для неё по заказу мистера Дарси. Задумавшись, Элизабет взглянула в окно, мимо которого проходила за нотами, лежащими на рояле, и вдруг, в мареве кружащегося снегопада, заметила карету - приближающееся к Пемберли темное пятно на фоне белого полотна окрестностей. - Это, несомненно, Джейн и мистер Бингли! - радостно воскликнула она, с нетерпением оборачиваясь к семье и жалея, что из окна видна лишь часть подъездной аллеи. - Прекрасная новость! - обрадовался мистер Дарси и, видя нетерпение на лице жены, предложил дамам спуститься вниз, чтобы встретить гостей. На первом этаже, в просторном холле, прямо у парадной лестницы, царила суета. Дворецкий приветствовал гостей, а лакеи чинно ожидали, когда господа переместятся дальше, чтобы начать заносить вещи. Элизабет, спускавшаяся по лестнице и опирающаяся на руку мужа, первой увидела высокую даму, которая скинула капюшон с головы, роняя капли растаявшего снега, и взглянула наверх, так, что глаза их встретились. И сердце Элизабет радостно застучало в груди, а улыбка сама собой расцвела на губах при виде Джейн, которая после нескольких месяцев разлуки показалась ей ещё красивее. Её щеки разрумянились с мороза, голубые глаза выгодно оттеняла темно-синяя ткань накидки, отороченной мехом, а в светлые волосы тут же закрались золотые блики пламени свечей, развешенных на стенах в изящных канделябрах. Спеша к Джейн, чтобы обнять её, Элизабет вдруг неожиданно осознала, как её старшая сестра похожа на миссис Беннет, которая в молодости была необыкновенно хороша, сохранив остатки красоты и в весьма зрелом возрасте. Те же правильные черты и светлые волосы унаследовала и Лидия, но из-за собственной несдержанности, ветрености и легкомыслия, она слыла всего лишь симпатичной. В то время как красота Джейн была благородной и утонченной, как и её манеры и поведение. Остальным же сестрам и самой Элизабет передались темные волосы и глаза мистера Беннета, о чем матушка не уставала им напоминать, считая такую внешность заурядной, а характер Элизабет вовсе несносным и упрямым. Но даже несмотря на это и своё счастливое замужество, глядя на старшую сестру, Элизабет снова почувствовала ностальгию по Лонгборну и временам, которые ушли в прошлое безвозвратно. Приветствуя Джейн, касаясь холодной щеки сестры в поцелуе, Элизабет будто обняла частичку дома, чувствуя, как в её душе просыпается светлая мечтательность, обычно присущая лишь детям и влюбленным девицам. Где-то совсем рядом раздался голос мистера Дарси, раскланивающегося с мистером Бингли, смешавшийся с шуршанием одежд, стуком дверей и топотом копыт лошадей с улицы, и на фоне всего этого она не сразу услышала обращение Джейн. - Лиззи, - неуверенно позвала её сестра с особой интонацией, как будто извиняясь. - Я хотела написать тебе снова, но снегопад и дорожные условия... - Какое счастье видеть вас, мистер Дарси! - раздался за спиной мистера Бингли такой высокий и знакомый голос. - Простите за вторжение, меньше всего я хотела бы оказаться здесь без приглашения, да ещё в канун Рождества... Но поверьте, совершенно неожиданно для меня самой... Элизабет заглянула за плечо Джейн и ошеломленно убедилась, что не кто иной, как мисс Кэролайн Бингли собственной персоной, стоит на пороге Пемберли, адресуя любезности её мужу.