***
— И поэтому ты решил, что лучшим выходом из ситуации будет вообще ничего нам не рассказывать? — этот заданный с неподдельным удивлением вопрос заставил Оливера в который раз ощутить укол совести. Он не решился отвечать, потупив взгляд. Ужин, на который ребята пришли в полном составе и — что было немного удивительно — совершенно без опозданий, подошёл к концу. Он в корне отличался от последнего: атмосфера лёгкости полностью улетучилась, оставляя вместо себя гнетущее ожидание, сгладить которое не в силах были даже осторожные шутки Джорджа; Оливер готов был поклясться, что Ли в какой-то момент с трудом удержал себя от прямого вопроса, сосредоточившись на содержимом своей тарелки и вяло улыбнувшись в ответ на какие-то слова миссис Вуд. Поэтому Оливер вовсе не винил друзей в том, что они набросились на него с расспросами, едва мистер и миссис Вуд, поблагодарив гостей за приятный вечер, отправились в гостиную, плотно прикрыв за собой двери столовой. Он понимал, что задолжал объяснения, и кислая улыбка Кэти, не знавшей, как именно ей следует поступить и что сказать, только ухудшала ситуацию. — Конечно, всё это невероятно, практически невозможно, — вёл дальше Джордж, казалось, нисколько не обращая внимание на замешательство Оливера и выражая всеобщее негодование. — Колдомедик Флинт, вызвавшийся тебе помогать — такое и в качестве розыгрыша на первое апреля не всякому может прийти в голову, уж я-то знаю, о чём говорю. Но ты мог бы… Я думал, мы друзья! Оливер почувствовал, как странный холодок пробежал по спине. Он просто поверить не мог, что в итоге всё сойдётся к этому, и их дружба разрушится из-за того, что Флинт помогал ему. — Так вот к чему всё идёт? — произнёс он, по-прежнему не осмеливаясь поднять взгляд. Если его опасениям суждено оправдаться, он не уверен, что сможет выдержать их, глядя хоть кому-то из ребят в глаза. — Или Флинт, или вы? Тогда я согласен, Джордж, я тоже думал, что мы друзья. — Конечно, мы друзья! — тут же встряла Анджелина, раздражённо пихая жениха в бок. — Олли, мы не хотим сказать… — она коротко переглянулась с Кэти и Алисией, будто бы ища их поддержки, прежде чем вновь повернуться к Оливеру. — Джордж не имел в виду, что ты не можешь — поверить не могу, что на самом деле говорю это — общаться с Флинтом и быть нашим другом, просто… — Ты мог сказать нам! — вставил Ли. — Просто, знаешь, словами. По крайней мере, с той журналисткой ты весьма мило побеседовал, мы читали. Волна облегчения, накрывшая Оливера, позволила ему всё же поднять голову. — Мы злимся, что ты сохранил всё в секрете, — с некоторой неохотой великодушно пояснил Джордж. — Значит… То, что ты наговорил в интервью, правда? Оливер кивнул. — И ты не рассказал нам раньше… почему? — казалось, впервые за весь вечер подала голос Алисия. — Неужели ты не доверял нам настолько, что даже… — Конечно, нет, — Оливер спешно замотал головой. — И в мыслях не было. Я просто… Это же Флинт. — Да, дружище, это мы выяснили, — хмыкнул Джордж. — Боялся, что мы осудим твоё общение с этим пресмыкающимся? — Флинт не пресмыкающееся, — Оливер выпалил это скорее машинально, однако, судя по незамедлительно последовавшей реакции, зря. Но сказанного уже не вернуть, и Оливер не то чтобы жалел о своих словах. — Да что ты? — вопросительно вскинул брови Джордж. — Слушайте, я был не… особо в восторге, когда он заявился у меня на пороге и сказал, что сможет помочь. Но мы… — Оливер глубоко вздохнул, прекрасно понимая: стоит смолчать сейчас, и у него может больше не появиться другой возможности. — Мы пообщались, и он… Он нормальный, без внешней обёртки троллеватого слизеринского капитана. Он меня спас. — И это мы тоже выяснили, — снова закивал Джордж. — Значит, теперь вы друзья не разлей вода? — Нет, — ответил Оливер, стараясь не показать скрытую за этим словом горечь разочарования. — Он выполнил своё обещание, я выполню своё, дав завтра показания в Комиссии. И каждый из нас пойдёт своей дорогой. — Вот так вот просто? — изумлённо поинтересовалась Анджелина. — Только что ты, казалось, был готов броситься на его защиту… — Всё гораздо сложнее, — поспешил вклиниться Оливер. Он понимал, что уже окончательно запутался, и этот разговор ничуть не помогал; напротив, с каждой фразой он лишь больше загонял себя в путанный лабиринт сомнений и непонимания. — Я просто не хочу, чтобы вы отзывались о нём так. Каким бы засранцем Флинт ни был в школе, он мне помог, я обязан ему жизнью, — и видя, что Джордж уже готов был запротестовать, Оливер в предупреждающем жесте поднял руку, останавливая его. — Я не сказал вам отчасти потому, что боялся осуждения и лишних ссор, и потому, что не был уверен, что из этого выйдет хоть что-то. Я был неправ, решив сохранить всё происходящее в тайне, и за это прошу у вас прощения. Но Флинт мне помог. И верите вы или нет, но он стал лучше. Возможно, он был таким всегда, а мы видели лишь то, что ждали увидеть. — Хочешь сказать, мы были к нему несправедливы? — скептически уточнил Джордж. — Я сказал всё, что хотел, — как можно более ровным тоном произнёс Оливер. — Не думаю, что я вправе просить вас прислушаться к моим словам или поверить им, но… Мне хотелось бы надеяться, что вы это примете. — То, что Флинт встал на путь исправления? — в голосе Джорджа явственно слышалось недоверие, однако Оливер предпочёл это проигнорировать. — То, что я в это верю, — ответил он. На какое-то время в столовой повисло молчание, которое Оливер, с неохотой, решился прервать первым. — Всё-таки осуждаете? — Самую малость, — с неуверенной улыбкой ответила ему Анджелина. — Но ты не можешь нас в этом винить. Я до сих пор не уверена, что полностью понимаю происходящее. — Веришь или нет, Энджи, — Оливер постарался вернуть улыбку. — Не ты одна. — Значит… — парой секунд спустя потёр руки Джордж, когда первый накал беседы, казалось, сошёл: и этот жест не сулил Вуду ровным счётом ничего хорошего. — О чём вы болтали с Флинтом во время своих сеансов? Узнал что-нибудь интересное? Компромат? Оливер глубоко вздохнул, прежде чем придумать ответ, однако не мог не признать: ему на самом деле стало легче от этого разговора. Легче — но не полностью легко. Ведь теперь единственным, что омрачало его настоящее, было странное и непривычное ощущение, избавиться от которого не выходило, сколько бы он ни старался. Как пустота, оставшаяся в том кусочке его сознания, которое последние две недели занимал Флинт. И он понятия не имел, как быть со всем этим дальше.***
— Спасибо, — часом позже, наклонившись для короткого объятия, шепнула ему на ухо Кэти, когда остальные ребята, тепло попрощавшись, разошлись по домам. — Но ты мог бы сказать им правду, что я обо всём знала. — Я сам взял с тебя обещание сохранить наши сеансы в секрете, — покачал головой Оливер. — Так что вся ответственность на мне. — Знаешь, когда Флинт заявился в Министерстве и впервые рассказал мне, что поможет тебе, я подумала, что он сошёл с ума, — Кэти рассмеялась. — Ну, или что это я сошла с ума, когда подумала, что начинаю ему верить. Но теперь, когда всё получилось… Выходит, мы правда ошибались на его счёт? — Выходит, — Оливер вымученно кивнул. — По крайней мере, у меня был шанс лично в этом убедиться. — И ты… Вы не общались после принятия зелья? — Я думаю, Флинт ясно выразил свои мотивы, — Оливер покачал головой, стараясь как можно быстрее покончить с этой темой. — Думаю, нам всем будет лучше, если мы будем двигаться дальше. Без призраков прошлого. — Я понимаю, — кивнула Кэти, хотя по её взгляду было видно: она собиралась сказать совсем другое. — Но если ты захочешь об этом поговорить… — Я знаю, где тебя искать, — поспешил заверить подругу Оливер. — Спасибо, Кэт. Правда, за всё, что ты для меня делала… — Мы твои друзья, Олли, и любим тебя: в коляске, без неё, на метле, хоть на летающем мотоцикле, — Кэти ещё раз несильно приобняла Оливера. Отстранившись, она с мягким кивком направилась к камину и, не доходя до него пару шагов, вновь обернулась. — Мы счастливы, что ты теперь в порядке. И будем счастливы, если будешь счастлив ты. Ты ведь это знаешь, так? Оливер поспешил кивнуть, и Кэти, ещё раз улыбнувшись, повернулась к камину: подойдя ближе, она зачерпнула в ладонь горстку летучего пороха. — Пока, Олли, — произнесла она, войдя в камин. — Пока, — улыбнулся Оливер. — Я буду на связи. Кэти помахала ему свободной рукой, другой бросая себе под ноги порошок, и уже спустя короткое мгновение исчезла с яркой вспышкой огня. И Оливер, постояв так ещё совсем немного, заставил себя присоединиться к родителям в гостиной. Ведь единственной правдой, которую он так и не мог сказать вслух, пусть даже наедине с самим собой: он не был счастлив. Он скучал по Флинту. И — самое страшное! — понятия не имел, как это успело произойти.***
— Маркус? — голос Агнесс донёсся до Флинта как будто из бесконечно длинного колодца; он точно знал, что она звала его, однако всё, что сейчас занимало его мысли: лежащая на столе газета и заголовок, слова из которого холодным эхом продолжали и продолжали отзываться в сознании. — Марк, ты вообще в порядке? По классу уже понеслись едва слышимые горячие шёпотки, и Маркус с трудом заставил себя поднять взгляд. — Убери это, — сухо произнёс он, колеблясь, прежде чем потянуться за сброшенным под парту рюкзаком. — Но ты ведь даже не… — попыталась было запротестовать Агнесс, однако Флинт только твёрдо покачал головой. — Я сказал, убери. Тетради и пара карандашей тотчас полетели обратно в рюкзак. Агнесс, замерев в недоумении, шокировано наблюдала за происходящим. — Что ты делаешь, Марк? — оторопело произнесла она, когда Флинт, наспех закончив сборы, подскочил на ноги — и в аудитории вновь воцарилась гробовая тишина. — Профессор Грин будет с минуты на минуту, ты не можешь просто… — Наплевать, — прерывая любые попытки уразуметь себя, коротко отрезал Флинт. — Скажешь, что мне стало плохо. — Но ты… — Агнесс. — Её имя прозвучало предупреждением, и девушке не оставалось другого выхода, кроме как отступить. Она с явной неохотой, но всё же кивнула, прежде чем отойти немного в сторону, освобождая проход. Маркус, не говоря больше ничего, заторопился к выходу — и все взгляды в классе вновь оказались прикованы к нему, однако на этот раз ему было наплевать. Лишь бы скорее вновь остаться в своей комнате, одному, подальше от… всего. Когда за его спиной с негромким хлопком стукнула дверь, Агнесс скользнула взглядом по одиноко оставленной на столе газете, прежде чем развернуться. Ей ещё предстояло найти профессора, пока не начался урок: последнее, что Марку сейчас было нужно, так это проблемы с пропусками. Натянуто улыбнувшись в ответ на вопросительные взгляды подруг, Агнесс быстро прошагала мимо них, надеясь, что Флинт не натворит чего-нибудь глупого. По крайней мере, ей очень хотелось в это верить.***
Только вернувшись домой, Маркус сумел хоть немного успокоиться. Скинув рюкзак на пол, Флинт прислонился спиной к двери и прикрыл глаза, стараясь выровнять дыхание. Сейчас он даже немного жалел, что не захватил чёртову газету с собой, однако читать что-либо, написанное там, у него не было никакого желания. Ему по-прежнему не верилось, что Вуд на самом деле отважился рассказать об их уговоре всему миру. Это казалось абсолютно невозможным, учитывая все обстоятельства, и всё же произошло. Однако волновало его отнюдь не то, что теперь весь магический мир — возможно, даже в подробностях — узнает о том, что каждый день последних двух недель Маркус Флинт, слизеринец до глубины души, провёл в компании своего школьного неприятеля и — подумать только! — гриффиндорца. Но тот заголовок… Маркус покачал головой и сделал пару глубоких вдохов, приводя мысли в хотя бы подобие порядка. Флинт и понятия не имел, откуда Вуд узнал про то, что это был он, тогда в Лесу. Хотя… Конечно, Поттер. А ведь Флинт даже почти поверил в его искренность. С усилием заставив себя пройти в спальню, Марк выдвинул верхний ящик стола, в котором хранилось письмо из Министерства, парой дней назад принесённое Поттером и по которому Флинт надеялся завтра попасть на своё слушание Комитета по Акту. Теперь же, когда благодаря интервью Службе стало известно о том, что он был на Битве и солгал об этом, Марк сомневался, что приглашение по-прежнему имело силу. Он скорее удивлялся тому факту, что за ним до сих пор не послали представителей Аврората: скорее всего, новости из газет достигают ушей Службы с явным запозданием. Переборов желание как можно скорее побросать первые попавшиеся под руку вещи и заказать за любые деньги скорейший портал куда угодно, пусть хоть в Норвегию к Джейми, Маркус отодвинул стул и сел за стол, устало роняя голову на столешницу. Пока он слабо понимал, какого чёрта Вуд поступил с ним так, и зачем, в случае если они спланировали всё это совместно с Поттером, нужен был весь цирк с письмом от Комиссии. Хотя, возможно, это имело смысл: чтобы он пришёл сам и Аврорату, которому столь рьяно прислуживал Поттер, не пришлось лишний раз гонять своих — вне всяческих сомнений, невероятно занятых — мракоборцев на задержание наивных слизеринцев, глупо поверивших, что, возможно… Флинту казалось, что его сейчас стошнит: настолько отвратительной была мысль о том, что Вуд сделал нечто подобное, особенно сейчас, когда они, казалось, были настолько близки к дружбе, насколько это вообще было возможно. И это становилось наименьшей из его нынешних проблем, подумалось Маркусу; в унисон с этой мыслью он рассмеялся почти истерически. Даже несмотря на случившееся, он по-прежнему любил Оливера Вуда. Поэтому, решил Флинт, поднимаясь из-за стола и осторожно откладывая письмо обратно в ящик, точно в указанное время он будет в Министерстве: готовый к тому, что вся его жизнь рассыплется в один миг. Если это цена за две лучших недели его жизни, что ж, он готов заплатить по счёту. Всем, что у него есть.***
Ближе к обеду Флинта прямо-таки завалило письмами: он искренне надеялся, что мадам Шаньон, чем-то напоминающая профессора МакГонагалл строгая заведующая общежитиями, не сделает ему строгий выговор из-за десятков сов, рассекающих территорией кампуса. О содержимом писем оставалось лишь догадываться: Маркус даже не пытался их читать. К позднему вечеру всё немного поуспокоилось, и Флинт даже сумел заснуть, чтобы спустя пару часов проснуться в холодном поту давно забытых ночных кошмаров. Лёжа в кровати без сна, Маркус никак не мог перестать думать о том, что ждало его в Министерстве: и с каждой новой мыслью внутренняя обстановка лишь накалялась. Поэтому он ничего не мог с собой поделать, когда раньше назначенного времени едва ли не бегом покинул свою комнату, вместе с тем отмахиваясь от парочки увязавшихся следом репортёров: не иначе как караулили где-то под дверью. В Министерстве ему на удивление быстро выдали посетительский бейдж, не попытавшись остановить или сопроводить в кабинет представителей Службы, даже палочку не отняли. Напротив, дежурный аврор приветливо улыбнулся Флинту, принимая из его рук письмо, и даже предложил воспользоваться совсем недавно открывшимся холлом для гостей, где Маркус мог бы выпить горячего чая или кофе в ожидании визита. Решив проигнорировать это весьма любезное предложение и решить всё как можно скорее, Маркус с тяжёлым сердцем поднялся на нужный уровень, по-прежнему чувствуя, будто взгляды всего мира устремлены прямиком на него; хотя снующие вокруг сотрудники Министерства были, стоило приглядеться поближе, слишком заняты привычной утренней рутиной, чтобы замечать хоть что-то ещё. Выйдя из лифта, Маркус сделал несколько глубоких вздохов, прежде чем пройти вперёд по коридору, где, как он приблизительно помнил, должен был находится искомый кабинет. Марк был уже почти готов столкнуться лицом к лицу со всем, что могло ожидать его здесь, как вдруг одна из дверей впереди распахнулась, и в коридор вышел… — Вуд? Оливер, ступающий несколько неуверенно, замер, почти рывком прикрывая за собой дверь. Он выглядел скорее испуганным и как будто застигнутым врасплох, что лишь подлило масла в огонь злости Флинта. — Ты что-то забыл? — произнёс он, подходя ближе. Вуд растерянно поднял взгляд, и Маркус ощутил, как его сердце предательски кольнуло. Неужели они снова вернулись к тому, с чего начинали? — Я… — Вуд обернулся по сторонам, однако коридор был пуст: похоже, в такое раннее время это крыло Министерства не пользовалось особой популярностью. — Пришёл выполнить свою часть договора. — А мне казалось, ты сделал уже достаточно, когда решил пообщаться с прессой, — процедил Флинт, вновь чувствуя лёгкую тошноту. Подумать только: разыгрывать святую невинность после того, как нарочно разрушил абсолютно всё. — Надеюсь, ты собой доволен. — Как если бы тебе было не наплевать, — вдруг резко отозвался Вуд, и Маркус поражённо замер, не веря услышанному. — На то, что теперь меня могут без суда и следствия упрятать в Азкабан? — с раздражением фыркнул он. — Вот уж точно, наплевать. — Что? — изумление на лице Вуда вышло настолько неподдельным, что Флинт мысленно присвистнул: он и не подозревал о наличии у бывшего гриффиндорца столь потрясающего актёрского таланта. — Почему тебя должны?.. — О, ну конечно, — Маркус едва сдержал истерический смешок. — Теперь ты сделаешь вид, что не знал ни о чём таком и вовсе не хотел сломать мою жизнь. Серьёзно, Вуд? Такова твоя благодарность за всё, что я для тебя сделал? — Флинт, о чём ты говоришь? — по-прежнему недоуменно откликнулся Оливер, и будь Маркус проклят, если он поведётся на это ещё хотя бы один-единственный раз. — Я честно не знаю… — Играть, так до последнего, да, Вуд? — Маркус криво усмехнулся. — Скажи, за что ты так меня ненавидишь? — Флинт, я не… — Тебе ведь Поттер обо всём рассказал, — между тем, проигнорировав реплику, скорее уточнил Маркус. — И ты решил использовать это, чтобы окончательно разрушить мою жизнь? Или это была его идея? Конечно, тупой тролль Флинт, как дурак… — Да послушай же ты… — снова попытался было Вуд, но Маркуса было уже не остановить. — Вы знали, оба знали: стоит хоть кому-то узнать о том, что я был на Битве, и мне конец. Им будет наплевать, что я пытался помочь, искренне пытался. — Флинт… — Они разрушат моё будущее до основания, просто потому что дранная шляпа когда-то… — Маркус! — почти выкрикнул Вуд, и Флинт, несмотря на прежний запал ярости, мгновенно умолк, в одночасье забыв всё, что вообще собирался сказать. Это был первый раз, когда Вуд назвал его по имени, и Марк, несмотря на всю злость, плескавшуюся в нём, не мог не признать: ему понравилось, как это прозвучало. — Ты думаешь, что мы… что я… — Вуд покачал головой, и во взгляде его плескалось что-то, отдалённо напоминающее… обиду? — Ты и в самом деле подумал, что я смог бы так поступить? По отношению к тебе, особенно после того, как ты спас меня дважды? — Скажешь, нет? — несколько ошеломлённо переспросил Флинт. — Конечно нет! — теперь разозлённым выглядел Вуд. — Придурок! Ты вообще читал статью? По спине Маркуса пробежала дрожь. Нет. Нет, он не мог так облажаться. Только не это. — О, ну конечно! — Вуд закатил глаза, верно растолковал отразившийся на лице Флинта ужас. — Ты даже не удосужился её прочесть и поспешил сделать из меня вселенского ублюдка. Значит, таким ты меня видишь? — Вуд, я… — Ты, Флинт, — глаза Оливера недобро сверкнули. — Ты. Пошёл ты. А я ведь даже… — он сокрушительно покачал головой, будто бы давая себе пару секунд форы, а затем вдруг заглянул Маркусу глаза в глаза. — Знаешь, я ждал, что ты придёшь. Всё думал, как скажу тебе спасибо. Думал, мы станем друзьями: по-настоящему, а не из вынужденного сотрудничества. И ждал, как последний придурок. Но тебе, оказывается, настолько наплевать, что ты даже не удосужился прочитать одну чёртову страницу. Так что пошёл ты. И, обогнув замершего на месте Флинта, сделал пару шагов в сторону лифтов, прежде чем остановиться. — Я не сказал ничего о том, как ты нашёл меня в Лесу, — теперь его голос звучал холодно и отстранённо. — Это так, чтобы у тебя не осталось никаких сомнений. — Вуд… — Маркус поспешил обернуться, однако Оливер уже завернул за ближайший угол, двигаясь с завидной скоростью как для человека, который всего неделю назад был прикован к инвалидной коляске. Теперь, оставшись в одиночестве посреди пустого коридора, Маркус почти физически ощущал, как его вселенная разлетелась на сотни мельчайших осколков: и виноват был только он один. А в голове продолжало пульсировать столь притягательное, и вместе с тем обжигающее: «Я ждал, что ты придёшь».***
— Сенга, нужно чтобы ты отнесла это зелье мадам Купер, и немедленно: заставлять главу совета попечителей ждать… Только поднявшаяся на нужный этаж Агнесс обернулась, забирая у остановившей её целительницы небольшой флакон, наполненный дымчато-серой жидкостью. — Хорошо, — кивнула она, пряча флакон в глубоком кармане халата, прежде чем поднять взгляд. — И вы прекрасно знаете, что я терпеть не могу, когда меня так называют. — Знаю, поэтому и говорю, — целительница коротко улыбнулась, прежде чем кивнуть в противоположный конец коридора. — Иди, иначе мадам снова поднимет шум. Агнесс ответила кивком и заторопилась выполнить поручение. Она спустилась на пару этажей и уже была почти рядом с палатой, которую колдомедики обычно отдавали мадам Главе Совета Попечителей, когда она в очередной раз приходила пожаловаться на дурные сны и головокружение, которых, Агнесс могла поклясться на чём угодно, у капризной старухи не было и в помине. Однако мелькнувшая в коридоре ближе к общему холлу фигура показалась ей отчего-то знакомой, и девушка на мгновение притормозила. — Простите, — негромко позвала она, приближаясь к светловолосой женщине, неуверенно озиравшейся по сторонам, как заблудившийся в незнакомом городе странник. Искренне надеясь, что у неё есть ещё хотя бы пару минут в запасе, Агнесс поняла, что не ошиблась, когда женщина обернулась: на сей раз интуиция её не подвела. — Я подумала, вам нужна помощь. — Ох, на самом деле… — женщина несколько смущённо оглядела Агнесс. — Я кое-кого ищу. — Возможно, я могла бы помочь? — на самом деле, она задала этот вопрос больше из вежливости, ведь у неё было всего единственное предположение, кого после всех событий могла искать в Мунго Мариса Вуд: а в том, что это была она, у Агнесс не оставалось никаких сомнений. — Это было бы весьма любезно с вашей стороны, — улыбнулась женщина. — Я хотела поговорить с одним из студентов-практикантов… — С Маркусом, — поколебавшись, стоит ли и дальше играть в неведенье или раскрыть перед матерью Оливера Вуда все карты, всё же кивнула Агнесс. — Прошу прощения, я не представилась. Меня зовут Агнесс Фоули, мы с Марком учимся вместе. — Ох, — миссис Вуд выглядела несколько удивлённой. — Похоже, удача сегодня на моей стороне. Меня зовут Мариса, я… — Да, — Агнесс поспешила кивнуть. — Вы Мариса Вуд, я знаю. Мой… Мой отец очень высоко отзывался о вашей работе. Мариса Вуд несколько смущённо закивала, будто бы вспоминая. — Спасибо. Конечно, Агнесс, теперь я вспомнила. Титус хвастался мне однажды, что его дочь загорелась идеей спасать людей раньше, чем научилась ходить, — Мариса тепло улыбнулась. — Рада встрече. — И я, миссис Вуд. Значит, вы ищете Марка? — дождавшись от женщины утвердительного кивка, Агнесс сочувственно пожала плечами: — Его сегодня не было в Мунго. Видите ли, вышедшая вчера статья оказала на него несколько… — она запнулась, не зная, как выразить словами реакцию Маркуса на увиденное в газете. — Думаю, ему нужно время. Не каждый же день ты попадаешь на первую полосу, да ещё и в таком… весьма нетипичном для себя качестве. — Я всего лишь хотела сказать спасибо, — после короткой заминки произнесла Мариса. — Теперь я знаю, как много Маркус сделал для моего сына, и мне хотелось бы… что угодно… — Я понимаю, — поспешила заверить женщину Агнесс, надеясь, что мадам Купер ещё не успела поднять истерику из-за столь долгого отсутствия зелья. — Простите, миссис Вуд, меня ждёт работа, но… Если вы хотите узнать, что могло бы на самом деле помочь Маркусу, я могла бы подойти в столовую, через, скажем, пятнадцать минут? Мариса кивнула без раздумий: — Конечно. И Агнесс, не прощаясь, поспешила обратно в сторону палаты мадам Купер, надеясь, что не совершила очередную ошибку. Однако Маркус со вчерашнего дня не появлялся в Академии, а когда она пришла сегодня утром проверить, в порядке ли он: дверь никто не открыл и, похоже, в комнате было пусто. Она всерьёз опасалась, не случилось ли чего-то ужасного, но старательно отгоняла любые подозрительные мысли. Если что-то плохое всё же случится, она ни за что себе не простит, только не после данного Джейми обещания позаботиться о Флинте. Стараясь, чтобы механически натянутая улыбка выглядела хотя бы отчасти похожей на добродушную, Агнесс распахнула двери, готовясь к наискучнейшим пяти минутам своей жизни. — Мадам Купер, прибыло ваше зелье… — набрав побольше воздуха, бодро начала она. — Надеюсь, вам уже лучше.***
Даже спустя почти час, сидя на кухне своей квартиры, Оливер не мог полностью прогнать из мыслей неприятное чувство обиды и разочарования. Отголоски их с Флинтом разговора запоздалым эхом продолжали звучать где-то на задворках его разума, и ему никак не удавалось заставить их умолкнуть. Теперь прежние тревоги казались совершенно пустяковыми. Уж лучше бы он и дальше ничего не слышал от Флинта; по крайней мере тогда ему не пришлось бы столкнуться с отрезвляющей правдой. Тому было не просто наплевать: он по-прежнему считал Оливера гриффиндорской выскочкой, хуже того — подлым и мерзким ублюдком, способным подставить человека вместо того, чтобы сказать «спасибо». Оливер шумно отставил на стол чашку с остывшим кофе, к которому так и не притронулся. Конечно, он вовсе не надеялся, что Флинт сразу же придёт к нему в больницу с распростёртыми объятьями и предложением вечной дружбы, но до последнего верил, что тот будет хотя бы немного… Оливер покачал головой, вскакивая на ноги. На самом деле он понятия не имел, чего именно ждал. Он будто продолжал бродить в запутанном лабиринте, из которого, судя по всему, и вовсе не существовало выхода — значит, оставалось только смириться с происходящим. Сделать это с каждым днём, с каждой новой мыслью становилось только сложнее. В какой-то момент Оливеру даже начало казаться, будто ответ всё время находится у него прямо под носом, стоит лишь ухватить его — и всё закончится. Вот только на ум ничего не приходило, а обуявшие сознание чувства были совершенно незнакомыми: целый водоворот из грусти, смущения и чего-то неуловимого, неизведанного. И — так или иначе — весь этот водоворот сходился в одной-единственной точке. Маркус Флинт. Оливер ощутил почти физическую необходимость поговорить хоть с кем-нибудь, пусть даже незнакомцем — сейчас ему, как никогда прежде сильно, хотелось выплеснуть свои сомнения и скручивающие в тугой узел страхи. Вот только он не был уверен, что готов открыться друзьям или — что казалось ещё меньше подходящим — родителям. Если только… Оливер резко подскочил на ноги: возможно, это было ужасной идеей, но он мог хотя бы попробовать. Вылив холодный кофе в раковину и наспех сполоснув чашку, Оливер вернул её обратно в шкафчик, прежде чем, окинув кухню беглым взглядом, выйти в коридор. Сняв с крючка пальто и на всякий случай захватив порт-ключ, Вуд поспешил распахнуть входную дверь. Ему не помешает немного прогуляться.***
Всё, что случилось после того, как он остался одиноко стоять в коридоре, Флинт помнил будто за сотканной из тумана поволокой. Он даже не был уверен в том, сколько времени простоял так, уставившись в сторону поворота, за которым скрылся Вуд. Он облажался — снова. И на этот раз абсолютно без шанса что-либо исправить. Слова Вуда, брошенные в запале ссоры, и собственное имя, так неожиданно слетевшее с губ Оливера — Маркус будто раз за разом продолжал прокручивать в голове заевшую пластинку, отчаянно мечтая схватиться за голову и исчезнуть, испариться. Укрыться от разом настигшего безумия. Осознания, от которого противно скручивало внутренности. Теперь Вуд ненавидит его. Неважно, что было раньше. Он потерял всё. — Мистер Флинт? — дверь позади него негромко распахнулась и выглянувшая в коридор немолодая волшебница в чёрной официальной мантии требовательно приподняла брови. Маркус кивнул скорее машинально, разом вспоминая, зачем вообще оказался в Министерстве; ему даже удалось пробормотать что-то вроде приветствия. С трудом переборов желание постыдно сбежать, Флинт проследовал за волшебницей в кабинет, где за длинным столом сидели ещё двое волшебников в одинаково чёрных мантиях. Один из них, занимавший место по центру, — вероятней всего, Глава Комитета — улыбнулся почти ободрительно: пока вышедшая пригласить Флинта внутрь волшебница вновь прошествовала на своё место, он жестом предложил Маркусу занять посетительский стул напротив. Сидевший же с левого края щуплый старичок, чем-то напомнивший Флинту их семейного домового эльфа, взялся зачитывать что-то с внушительного по длине свитка пергамента — Маркус искренне пытался сосредоточить своё внимание на том, что именно ему читали, однако мысли по-прежнему цеплялись за Вуда, упрямо вырывая его из реальности в холодную пустоту, которую он создал собственноручно. Когда же старый волшебник умолк, все взгляды председателей комитета были вновь устремлены к Маркусу. И допрос начался. Флинт почему-то был уверен: сейчас. Сейчас они что-то скажут — и в комнату вломится с десяток авроров, готовых в одночасье схватить его и, оглушив, отправить в Азкабан. Однако вопрос шёл за вопросом: Маркус старался отвечать на них не задумываясь слишком надолго, чтобы не дать им шанса усомниться в собственной искренности. Что угодно, только бы они не решились применить к нему Веритасерум. Он отвечал, бросив все силы на то, чтобы сохранить хладнокровие и внешнее спокойствие, в то время как внутри всё, казалось, горело огнём. Вопросы, наконец, преодолели порог школьных лет, закончили танцевать вокруг обучения в Академии и колдомедицины; Флинт заметил недолгую, но всё же паузу, прежде чем его спросили вновь: на этот раз о том, что и без того почти всецело занимало сейчас его мысли. Вуд. Маркус с трудом сдержал очередной порыв стрелой выскочить из кабинета прочь и бежать, бежать, сколько хватило бы сил. Чуть опустив взгляд, глядя куда-то на заваленный листами стол, он как можно более последовательно, но между тем сжато пересказал основную версию последних недель: примерно так, как рассказывал почти вечность назад в кабинете директора МакГонагалл. Закончив говорить, он замер, не осмеливаясь поднять взгляд. Молчание затянулось, и Маркус ощутил, как его ладони вновь покрываются липкой испариной, однако не предпринял попытки вытереть их о брюки, продолжая неподвижно сидеть в ожидании… Он не был до конца уверен, чего именно, но образы авроров в боевых мантиях и железных прутьев по-прежнему были слишком пугающе реалистичными, по крайней мере, в его сознании им почти удавалось подвинуть разъярённое лицо Вуда, в котором скрывалось столько отвращения, сколько Марк ни единого разу не видел за все годы учёбы: что бы ни случилось. Наконец, тишину прервал голос Главы, и Флинт недоверчиво вскинул голову, отказываясь понимать услышанное: — Спасибо, мистер Флинт. Мы сообщим о решении официальным письмом после соблюдения всех формальностей, не позднее начала следующего месяца. Глаза Маркуса в изумлении расширились, когда он понял, что Глава Комитета улыбается: и не в издевательской «слизеринец наконец-то получит по заслугам» манере, а скорее… с пониманием. — Если у вас есть кто-то, чьё мнение нам стоит услышать помимо уже указанных свидетелей, мистер Флинт, — между тем добавил старичок, будто бы в подтверждение своим словам потрясая тем самым пергаментом, который по-прежнему лежал на столе перед ним. — Кто-то, кто также может помочь пролить свет на все связанные с вашим делом обстоятельства, вы можете сообщить нам, и мы непременно побеседуем с этими волшебниками. Маркус подумал было о Джейми, но тут же закусил губу. Нет, его он во всё это вплетать не будет: даже если без этого шанс работать в Мунго навечно ускользнёт из рук. — Нет, сэр, — наконец покачал головой он. — Больше никого. За этим последовало короткое прощание, и Маркус наконец-то вновь оказался предоставлен самому себе. Стоило двери с мягким стуком закрыться за его спиной, Флинт глубоко выдохнул, прислоняясь спиной к ближайшей стене. Он постоял так недолго, восстанавливая сбившееся дыхание. Сковывающий внутренности страх почти отступил, оставляя за собой горькое послевкусие. Немного успокоившись, Маркус с трудом заставил себя отлепиться от стены: нужно было возвращаться домой, пока он вновь не попался на глаза кому-то из газетных хищников. Он заспешил к Атриуму, будто на заднем фоне общего окружения Министерства продолжая слышать Вуда. Эти воспоминания: похоже, теперь это всё, что ему осталось.***
Оливер по-прежнему не был уверен, что поступает правильно, однако его пальцы уже коснулись дверного звонка — и в квартире за дверью раздался громкий дребезжащий звук. За этим последовала почти целая минута тишины, в течении которой Оливер успел полностью отчаяться в собственном решении, как вдруг дверь распахнулась и крепкие девичьи руки тут же обвили его за плечи. Оливер, несколько опешивший от такого тёплого приёма, чуть не оступился, однако сумел удержать равновесие, возвращая объятие. — Что, без меня всё было настолько плохо? — аккуратно отстранившись парой секунд спустя, улыбнулся Оливер, и хозяйка квартиры, загонщица Паддлмир, Майра рассмеялась, жестом приглашая его войти. — Ты не представляешь, насколько, — она покачала головой, закрывая дверь на замок. Дождавшись, когда Оливер повесит пальто, девушка махнула рукой в сторону кухни. — Прости, что у нас так и не получилось заглянуть к тебе, ну, всем вместе. Мы вернулись сегодня утром, пару часов назад, а ты же знаешь… — Конечно, — Оливер поспешил кивнуть. — Прости, что мешаю твоему отдыху… — Перестань. Просто садись и рассказывай, мой сон может ещё немного подождать. Оливер собирался сказать что-то: что-то наверняка важное, однако мысль была бесцеремонно прервана, когда его несильно, но уверено подтолкнули в сторону одного из стульев. И он ощутил во всём происходящем странное дежавю: вот только осознание этого нисколько не помогало.***
Агнесс продумывала свои дальнейшие слова всё время, что спускалась на нижние этажи, где находилась столовая, однако стоило, прихватив стакан яблочного сока, сесть за уже занятый Марисой столик, как всё, что она собиралась сказать, вдруг показалось до смешного неподходящим. — Миссис Вуд, прежде чем я скажу что-либо ещё, я хочу, чтобы вы знали: Маркус помог вашему сыну не ради благодарности и не с целью личной выгоды. Он бы никогда… — Конечно, — Мариса поспешила закивать. — Я понимаю. — И полагаю, если бы он узнал об этом разговоре, то… — Агнесс покачала головой. — По меньшей мере, не пришёл бы в восторг. Марк совершенно не умеет принимать помощь, и не могу сказать, что общественное мнение и поддерживаемые магическим сообществом стереотипы совершенно на это не повлияли. — Акт? — предположила Мариса. — В том числе, — пожала плечами Агнесс. — Чистокровный слизеринец. Похоже, в наши дни это словосочетание звучит куда большим оскорблением, чем «магглорождённый». И если бы дело было в словах… Она помолчала всего мгновение, собираясь с мыслями, а затем решилась: — У Маркуса украли кое-что, миссис Вуд. Нагло, подло и мерзко украли, прекрасно зная, что благородное правосудие Визенгамота, — последние слова Агнесс произнесла с явным отвращением, — ни за что не встанет на сторону кого-то, кому посчастливилось учиться под зелёными флагами. Мариса заинтересованно приподняла брови, однако не успела ничего спросить, поскольку Агнесс вновь взяла слово: — Миссис Вуд, я хотела бы попросить вашей помощи в восстановлении справедливости. Конечно, вы можете отказать, и я не стану настаивать, но… — Я помогу, — взгляд Марисы теперь из растерянно-сочувственного стал полностью сосредоточенным. — Только, пожалуйста, расскажи всё по порядку. И Агнесс, облегчённо выдохнув, принялась почти слово в слово пересказывать всё услышанное от Джейми.***
Маркус был удивлён, когда чуть ближе к обеду, для которого у него совершенно не было аппетита, услышал стук в дверь. Поначалу он не собирался отвечать, однако стук настойчиво повторился: пару раз, а затем ещё, и ещё, поэтому ему пришлось с неохотой подняться с дивана, куда он обессиленно рухнул сразу же по возвращению, и прошагать в коридор. — Привет, Марк, — стоящий по ту сторону порога долговязый парень, Бартон, приветливо махнул рукой. — Неллс просил передать, что с тобой хотят поговорить по каминной связи. — Он не сказал, кто? — удивлённо вскинул брови Флинт. — Сказал, — Бартон кивнул. — Так что тебе лучше поторопиться, Джей не будет ждать до вечера. — Джейми? Утихшая было тревога вновь подняла голову, пробуждаясь фениксом из пепла. Даже больше, чем писать письма, Джейми терпеть не мог каминную связь. Выходит, должно было случиться нечто из ряда вон выходящее. — Спасибо, — стараясь не показать своего волнения слишком явно, благодарно кивнул Бартону Флинт. Тот, пожав плечами и коротко хлопнув Маркуса по плечу, пошёл дальше по коридору. Вернувшись всего лишь на мгновение, чтобы захватить палочку, Флинт поспешил спуститься на первый этаж, где рядом с главным входом находились несколько каминных комнат, которыми для связи с родными и друзьями могли пользоваться живущие в общежитиях студенты. Маркус заглянул в одну из них, однако все камины в ней были погашены; со второй попытки везение всё же оказалось на его стороне. — Ну наконец-то, — вместо приветствия закатил глаза Джейми. — Я уж думал, ты не придёшь. — Что-то случилось? — опустившись на пол рядом с камином, тут же спросил Маркус. Он пристально оглядел огненно-пепельное лицо Джея, будто бы пытаясь отыскать в нём ответ на свой вопрос, однако не обнаружил ничего подозрительного. — Я добрался хорошо, спасибо что спросил, — саркастично усмехнулся Джейми. — С учёбой тоже не возникло проблем, я смогу начать занятия через неделю. Погода здесь отвратительная, гораздо хуже чем в Англии, а вот моё настроение… — Ладно-ладно, я понял, — Маркус поднял руки ладонями вперёд, признавая поражение. — Прости. Я ужасный друг. Улыбка Джейми стала шире, когда он великодушно кивнул в ответ. — Ничего не случилось. Просто решил узнать, как прошло твоё слушанье в Комиссии. Маркус изумлённо воззрился на друга: и когда тот вообще успел об этом узнать? Похоже, последнее он всё-таки произнёс вслух, поскольку Джейми тотчас невозмутимо спокойным тоном откликнулся: — Гарри рассказал. От услышанного Флинт на какое-то мгновение потерял дар речи. Так вот кому он обязан идеей с камином? — Джейми, тебе вовсе не обязательно… — начал было Флинт, однако Джейми, полураздражённо фыркнул, не дал ему закончить. — Необязательно, — передразнил он с явным недовольством. — Я уже говорил с комиссией, наверное даже одним из первых. И когда только успел? — Они настроены положительно, знаешь ли, — между тем продолжил Джейми. — Я рассказал им, что ты помог мне… — на этих словах он ненадолго запнулся, чуть скривившись. — Ну, в общем… Всё прошло хорошо. — Спасибо, Джейми, — только и сумел выговорить Маркус. — Правда, спасибо. — Ты это заслужил. В ответ на эти слова Маркусу хотелось запротестовать, он вновь вспомнил про Вуда, и краска стыда залила его щеки: Флинт постарался улыбнуться, чтобы скрыть замешательство. — Так как ты устроился? Джей ничего не ответил, только подозрительно сощурился, слишком легко уловив перемену в чертах лица Маркуса. — Похоже, мы начали не с того, — сокрушительно покачал головой он. — Что у тебя случилось? — А с чего… — Флинт прокашлялся, давая себе пару лишних секунд, чтобы обдумать ответ. — С чего ты это взял? — Марк, что ты успел наговорить Комиссии? В голосе Джейми настолько остро почувствовался испуг, что Маркус поспешно замотал головой. — Ничего, — ответил он, надеясь, что Джейми не продолжит настаивать. — Всё прошло отлично. Я просто… — Не ври мне, Марк. — Я говорю правду! — воскликнул Маркус. — Мы побеседовали довольно мило и кажется, мои ответы их устроили, иначе я не разговаривал бы здесь с тобой, а давно находился в куда менее приятной компании. Джейми снова закатил глаза с коротким вздохом: не то от облегчения, не то в раздражении. — Приму это за комплимент, — качнул головой он, а затем вновь изучающе заглянул Маркусу в лицо: насколько позволяло положение. — И всё же. Какое-то мгновение Флинт в нерешительности колебался. Он понимал, что Джейми не отступится просто так. Конечно, он мог в любой момент развернуться и уйти, однако поступить так с Джеем… — Я просто… — он запнулся, пытаясь подобрать наиболее подходящие слова. — Совершил кое-что очень, очень глупое. — И почему я не удивлён? — Джейми хмыкнул. — Дай угадать. Вуд? Серьёзно, Марк, снова? Маркусу даже не нужно было отвечать: похоже, исказившая его лицо гримаса боли справлялась с этим самостоятельно. — Вы всё-таки виделись? Маркус кивнул, не видя толку отпираться. — Марк, — после короткой паузы негромко позвал Джейми. — Я понятия не имею, что такого могло между вами случиться, и даже не хочу знать. Но только… — он снова мотнул головой. — Послушай меня хотя бы этот один раз и исправь всё, что бы ты ни успел натворить. Прямо сейчас, пока не стало слишком поздно. — Уже стало, — отозвался Маркус, и только произнеся эти слова вслух осознал всю их тяжесть. — Уже стало, Джей. Джейми собирался сказать что-то ещё, однако в последний момент запнулся. — Тогда признайся ему, — вдруг выпалил он так быстро, как будто боялся, что даже секундное замешательство растеряет все слова. — Теперь, когда всё кончено окончательно. Просто скажи ему правду и тебе станет легче. — Легче? — переспросил Флинт, не веря своим ушам. Он ведь это несерьёзно! — Ты сам сказал: уже слишком поздно что-либо исправлять, — и хотя Маркус не мог этого увидеть, он был уверен: на этих словах Джейми пожал плечами. — Значит, хуже не будет. — Джей… — Нет, Маркус, — Джейми отрицательно мотнул головой, не давая ему ничего сказать. — Не нужно пытаться убедить меня в том, что от твоего признания наступит конец времён. Но тебе правда станет лучше. Мне бы стало. — Джейми?.. — Будь я на твоём месте, — тут же поспешил добавить Джейми с коротким надрывом в голосе, — мне бы стало. Так что… — он слабо улыбнулся, и Маркус не мог объяснить, почему, но от этой улыбки повеяло морозом. — Считай это моим советом. — Джей, ты… — Прости, я и так потратил на тебя слишком много времени, а я обещал помочь Марте в саду. Она решила высадить клубнику — и это при такой-то погоде, — Джейми вновь натянуто улыбнулся. — Говорит, испечёт пирог к твоему выпускному. Теперь Маркус чувствовал себя ещё отвратительней. Одно дело: подозревать, что друга тревожит что-то, что он всеми силами стремится держать в тайне, и совершенно другое — столкнуться с этим фактом вот так, лицом к лицу, но по-прежнему быть абсолютно не в состоянии помочь. — Джейми, ты точно в порядке? — на этот раз Маркус спросил прямо, без увиливаний. — Мы ведь можем… — Всё отлично, правда, — Джей кивнул слишком поспешно; несмотря на то, что они смотрели друг на друга, Флинт не был уверен, что Джейми не смотрел сквозь него. — Ещё поговорим. Держи меня в курсе насчёт Комиссии, хорошо? Маркус кивнул. — А ты насчёт своей учёбы. И вообще всего, ладно? — Ладно, — согласно повторил Джейми. — Пока, Марк. Маркус не успел ответить: камин уже погас, и в комнате разом стало темнее. Однако даже несмотря на это, Флинт продолжил сидеть рядом с медленно остывающими поленьями. Слова Джейми никак не желали уходить у него из головы; теперь, частично вплетая в общую канву ещё и утреннюю ссору с Вудом, они звучали в его голове всё настойчивей, всё громче. «Я ждал, что ты придёшь», — вновь прозвенело в ушах, и Маркус неприятно поморщился. Если бы он только послушался тогда Джейми… Маркус покачал головой. Теперь было слишком поздно жалеть, только не сейчас. Он с неохотой встал, отряхнув брюки, прежде чем направиться к выходу из каминной. Если бы он послушался Джейми… Эта мысль, вцепившаяся в сознание, проникшая в потаённые глубины его души, никак не хотела отпускать. Он продолжал думать об этом, беспрестанно: пока поднимался обратно на свой этаж, механически заваривал на кухне чай, пытался читать конспекты к завтрашним занятиям. Если бы… А в это же самое время Джейми, отвернувшись от камина, обеими руками ухватился за край стола и крепко зажмурился, отгоняя слёзы. — Я люблю тебя, Марк, — почти одними губами прошептал он, обессиленно выдыхая. И легче не стало.***
Закончив говорить, Оливер спешно опустил взгляд, хватаясь за чашку свежезаваренного кофе, как утопающий наверняка ухватился бы за спасательный круг. Он сделал небольшой глоток, будто бы прячась за чашкой, и ждал. — Что ж… — протянула Майра, и по выражению её лица Оливеру трудно было сказать, о чём она могла думать. — Так много слов. По крайней мере теперь мы точно знаем, что с прошлого раза твои ораторские навыки усовершенствовались. Тогда ты едва ли пару предложений… Оливер резко вскинул голову, опуская чашку на стол, и Майра тут же выставила руки ладонями вперёд. — Ладно, я поняла, — произнесла она будто в собственную защиту. — Ты здесь не для того, чтобы вспоминать о Марине. Ясно. Оливер глубоко вздохнул. — Я просто… — он не знал, как объяснить своё спонтанное решение прийти, но ответить всё же пришлось. — В тот раз разговор с тобой очень помог, и я подумал… — Оливер, тогда ты был пьян, — Майра покачала головой почти сочувственно. — Не думаю, что нам удастся в полной мере повторить ту душещипательную беседу на трезвую голову. Если только ты не хочешь… — Нет, — поспешил запротестовать Оливер. Вот этого ему сейчас совершенно точно не хотелось, даже в перспективе. — Ладно, прости, — вдруг произнесла Мойра, делая щедрый глоток из своей чашки, прежде чем вновь посмотреть на сидящего напротив Оливера. — Я не хотела тебя задеть. Она помолчала ещё немного, прежде чем продолжить: — Значит, тебе нужен совет? — Я не знаю, — неопределённо пожал плечами Оливер. — Я запутался. Всё сидел дома, прокручивал это в голове и медленно сходил с ума. А потом… Я правда благодарен тебе за тот разговор, и что ребята о нём не узнали, это… мне очень помогло. — Всегда пожалуйста, — только отмахнулась Майра. — Но я не думаю, что мой нынешний совет будет отличаться от предыдущего. Просто спроси: иначе никогда не узнаешь. — Майра, я не… — Оливер помотал головой, пытаясь подобрать слова. — Это ведь совсем другое. И к тому же, даже если бы я сделал так, как ты говоришь: ответ известен. Флинт не пришёл в больницу, да он даже не прочитал статью, вместо этого… Его первой мыслью было то, что я, как самый настоящий мудак, решил предать наше общение и растоптать его будущее. Что это, если не очередное доказательство ненависти? — А у него были причины думать иначе? Этот вопрос, заданный совершенно обыденным тоном, заставил Оливера вздрогнуть. — Что ты хочешь этим сказать? — Я имею в виду, разве ты дал ему повод предположить, что он будет желанным гостем? — изучающе глядя на Оливера, спросила Майра, как будто размышляя вслух. — И нет, не надо мне говорить про намёки и отсутствие явных оскорблений. Насколько я помню из твоего рассказа, ты ни разу не дал ему понять, что так уж рад его вынужденной — поправь меня, если я неправа — компании. — Я сказал! — возмутился Оливер, однако что-то внутри надрывно треснуло. — Я это сказал! — Да, — Майра невозмутимо кивнула. — Сказал. Прямо перед тем, как послал его и выразил недвусмысленное желание больше никогда не видеть. Оливер, до этого собиравшийся что-то возразить, запнулся. — Он посчитал меня способным на последнюю мерзость, — в который раз повторил он, прекрасно понимая, что этот аргумент выглядит, по меньшей мере, незрело. — Полагаю, последнее, что Флинт ко мне испытывает, это дружеские чувства. — Тогда будь мужиком, соберись, подотри эти сопли и просто спроси, — твёрдо произнесла Майра, заглядывая Оливеру в глаза, и появившаяся на её губах усмешка вдруг напомнила Оливеру улыбку Джорджа. — Прям как в детстве, Вудстер. Подходишь, берёшь за ручку, щенячий взгляд, — она довольно мастерски изобразила всё вышеперечисленное, ладонями накрывая лежащую на столе правую руку Оливера. — Будем дружить? Щёки Вуда вспыхнули краской, когда он, сконфуженно и смущённо, потупил взгляд и высвободил ладонь. — Я вообще-то серьёзно, — пробормотал он, однако Майра продолжила улыбаться. — Я тоже, — качнула головой девушка. — Гипотетически: что изменится, если ты услышишь подтверждения своих мыслей от Флинта? — она выждала короткую паузу, очевидно, давая Оливеру время обдумать вопрос. — Да ничего. Всё так же будешь сидеть у себя дома и страдать, вот только пока ты делаешь это безо всяких оснований. Помнишь, что я сказала тебе, когда ты сох по Марине? — Помню. — И оказалось, что она была уже помолвлена и счастливо влюблена, — будто бы нарочно издеваясь, добавила Майра. — Конечно, твоё отважное гриффиндорское сердечко оказалось разбито, но эй. Знаешь, в чём прелесть дружбы? В том, что друзей может быть сколько угодно много. Что ты теряешь? Оливер даже мог бы ответить. Кажется, только сейчас понял: страх. Он боялся, теперь отчего-то даже сильнее, чем перед тем разговором с Мариной, боялся. Услышать — от Флинта услышать — что прав. Что все опасения — не пустышки, что всё на самом деле так. — Ну конечно, — протянула Майра, вынуждая Оливера вздрогнуть от неожиданности, выныривая из мыслей. — Гордость. — Вовсе не… — Брось, — Майра покачала головой. — Не нужно передо мной оправдываться, я не осуждаю. Но если тебе так уж страшно спросить в лицо, напиши письмо. Что-то вроде: «Извинения приняты. Если когда-нибудь захочешь поговорить или просто пообщаться — приходи, я был бы рад». — Майра… — Ну уж нет, Олли, — прервала его девушка в разы резче, чем он мог бы ожидать. — Ты пришёл сюда, чтобы услышать мой совет, и тебе не получится убедить меня его изменить. Если хочешь кого-то, кто убедит тебя просто обо всём забыть, подождать и двигаться дальше — шёл бы к Адаму, у него с этим лучше выходит. — Я просто… — Как бы там ни было, спросив или нет, худшее, что может случиться — Флинт ненавидит тебя, и вы больше никогда не будете общаться. Так… — она выразительно вскинула брови. — Чем это хуже того, что происходит сейчас? Оливер ничего не ответил. Он просто не мог. Слова Майры казались такими логичными и правильными, но даже несмотря на это, он по-прежнему не мог представить, что и в самом деле осмелится это сделать. — Спасибо, — произнёс он вслух, стараясь отогнать неприятные образы из мыслей. — Прости, что тебе пришлось меня тер… — Ничего, — Майра пожала плечами, прерывая его на полуслове. — И я рада, что тебе лучше, правда. Что ты скоро вернёшься. Веришь или нет, мы все действительно по тебе скучали. Оливер благодарно кивнул, не зная, что ещё сказать, и Майра, широко улыбнувшись, с лёгкостью, присущей — Оливер ни секунды в этом не сомневался — только ей одной во всём мире, увела разговор на полностью отвлечённые от их прежнего разговора темы. А Оливер понял, что всё-таки не ошибся в выборе.***
На этот раз, вновь вернувшись домой, Вуд уже не чувствовал себя так отвратительно, как раньше. Конечно, он был по-прежнему уверен, что никогда не наберётся достаточно смелости, чтобы всерьёз воспользоваться советом Майры — достаточно уже того одного раза! — однако что-то в их разговоре, — и он не мог понять, что именно — на самом деле помогло ему вздохнуть чуть полнее. Скосив взгляд в сторону настенных часов, Оливер мысленно прикинул: до встречи с Адамом оставалось почти два часа, и он ждал её с неподдельным нетерпением. По крайней мере, уже совсем скоро он точно узнает о своей дальнейшей судьбе в квиддичной карьере, и одно это помогало не думать о Флинте. Хотя бы ненадолго. Оливер как раз собирался пройти на кухню, чтобы поесть хоть что-то, несмотря на полное отсутствие аппетита, но не успел. В дверь постучали, и Вуд вновь недоуменно глянул на часы, чтобы убедиться, что зрение его не подводит. Но нет: до семи оставалось ещё гораздо больше часа, и он очень сомневался, что Адам пришёл бы пораньше, вместо того, чтобы отоспаться после изнурительных тренировок и долгой игры. Когда стук повторился, на этот раз как-то тише, неуверенней, любопытство всё-таки пересилило: Оливер прошёл в коридор. Подойдя к входной двери, он первым делом посмотрел в глазок — и тут же замер. Сделав несколько рваных вдохов, Вуд обеими ладонями опёрся о дверь, прислоняясь к холодному дереву лбом. Спустя короткое мгновение стук повторился в третий раз, теперь совсем слабый, однократный, и Оливер тут же почувствовал: стоило ему помедлить ещё немного — и незваный гость уйдёт. Так будет лучше. Будто приросший к полу, он продолжил стоять, вслушиваясь в каждый шорох, каждый даже малейший звук, который только мог уловить. «Ещё немного, — вдруг отчётливо прозвучало в его сознании, — и он просто уйдёт». Это было бы правильно, но какая-то часть Оливера отчаянно протестовала. Утекающие впустую секунды казались бесконечностью. Он знал, что никогда не простит себе, если прямо сейчас не сделает хоть что-нибудь, однако тело напрочь отказывалось выполнять любые команды. В то же время по ту сторону порога послышался тихий шаркающий звук, а затем другой, более глухой, как если бы кто-то приложился к двери всей ладонью. И Оливер прекрасно понимал: сейчас или никогда. Другого шанса не будет. Его сердце бешено колотилось в груди, когда он медленно отступил на шаг назад, дрожащими от волнения пальцами поворачивая замок, а затем не менее неуверенно приоткрыл дверь. — А мне казалось, «Пошёл ты» довольно красноречиво свидетельствовало о том, что я не хочу тебя видеть, Флинт, — эти слова, слетевшие с языка прежде, чем Оливер смог толком взять себя в руки, — он возненавидел их в ту же секунду, что договорил фразу, однако сказанного было уже не вернуть. Почувствовав приливший к щекам жар стыда, Оливер скосил взгляд, стараясь даже не смотреть на Флинта. Только не после их разговора в Министерстве. Только не после того, что сказал сам: всего пару секунд назад. — И тем не менее, ты открыл дверь, — в голосе Маркуса прозвучала неуверенность, однако в нём по-прежнему можно было узнать ставшие отчего-то знакомыми нотки, присущие ему одному. Оливер понятия не имел, когда успел научиться их различать, но одно знал точно: даже пытаться понять не будет. Вновь повисшую паузу нарушил Флинт. — Я пришёл извиниться, Вуд. И поговорить, — он снова умолк, всего на короткую секунду. — Впустишь? Сердце Оливера пропустило удар. Он глубоко вздохнул, вынуждая себя поднять голову, и ему показалось, что прошла по меньшей мере вечность, прежде чем он, наконец, произнёс: — Входи.