В тусклом, мерцающем свете

*** 30 июля 1863 года В окрестностях Вашингтона       - Составишь мне компанию на следующей неделе? – неожиданно спрашивает Малдер у Скалли, когда они сидят вдвоем у затухающего костра перед их палаткой, попивая слишком горький кофе из оловянных кружек.              - Куда мы поедем? – недоуменно уточняет Скалли. Полк разбил лагерь в окрестностях Вашингтона три дня назад, и все свидетельствовало о том, что они здесь задержатся.              - Я попросил об увольнительной на неделю, - поясняет Малдер, - и мне ее предоставили. Я еду в Фредериксберг навестить семью. Они сейчас в городе, гостят в имении друга отца, приемного отца Дианы.              Скалли удивленно выгибает брови.              - И они согласились встретиться с тобой? – спрашивает она. Насколько ей известно, Малдер по-прежнему пишет только Диане, до сих пор не получал вестей от Саманты и уж точно ни слова от родителей.              - Да, - отвечает он. – Диана все устроила и уговорила их приехать. Хотя я подозреваю, они хотят только убедить меня бросить все и вернуться домой или хуже того – дезертировать и вступить в Северовирджинскую армию. – Он качает головой. – Меня это не волнует, раз я все равно не собираюсь прислушиваться к их словам.              - Тогда зачем вообще ехать? – недоумевает Скалли. – Не похоже, что визит окажется приятным.              - Не окажется, уж поверь мне, - соглашается Малдер. – Но… там будет и моя сестра. Диана пишет, что вокруг плантации в Калпепере было слишком много северян, что заставляло их нервничать, так что они переехали в Фредериксберг, пока армии не уйдут куда-то в другое место. Возможности увидеть Саманту достаточно, чтобы поехать, и неважно, сколько времени отец проведет, крича на меня, а мать – заливаясь слезами. – И после паузы добавляет: - Диана тоже там будет.              Скалли кажется, что ее внутренности скрутились в тугой узел.              - И зачем мне тогда там быть? – спрашивает она, ненавидя себя за прозвучавшие в ее голосе ревнивые, раздражительные нотки, однако ничего не может с собой поделать.              - Я хочу, чтобы ты познакомилась с ними обеими, разумеется, - отвечает Малдер, очевидно озадаченный ее вопросом. – Ты мой лучший друг, Скалли. И пусть убеждения и жизненная позиция моих родителей заставляют меня краснеть за них, я бы хотел познакомить тебя с сестрой и еще больше – с Дианой, чтобы ты, возможно, перестала думать о ней дурно.              - Я и не думаю о ней дурно, - лжет Скалли, но это звучит неубедительно даже для ее слуха, что уж говорить о Малдере.              - Ты перестанешь так думать, - обещает он, - проведя рядом с ней неделю.              - А твоя семья знает, что ты пригласил меня? – спрашивает она.              - Нет, но это не проблема, - беззаботно отметает ее беспокойство Малдер. – Дом огромен. Уверен, у них найдется для тебя комната.               Скалли задумчиво покусывает губу. Она польщена, без сомнения, что Малдер хочет познакомить ее с сестрой, хотя встреча с Дианой вызывает у нее куда меньше энтузиазма.              - Полагаю, что могу поехать, - в конце концов нерешительно соглашается она и оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что они одни; их палатка находится на некотором отдалении от остальных, но все равно лишняя осторожность не повредит. – Но… нельзя ли организовать наше пребывание в одной комнате? Думаю, так я буду чувствовать себя увереннее, меньше беспокоясь, что какая-нибудь чересчур ретивая горничная случайно зайдет в мою спальню, когда я неодета, и разоблачит меня.              - Я… полагаю, это можно устроить, - отвечает Малдер, и у Скалли сжимается сердце при виде его явной неохоты.              - Знаю, ты, вероятно, отчаянно стремишься избавиться от меня после всех этих месяцев совместного проживания, - с наигранной шутливостью продолжает она. – Все нормально, я могу просто…              - Нет, Скалли, дело не в этом, - заверяет ее Малдер. – Я не возражаю против того, чтобы разделить с тобой комнату… напротив, по правде говоря. Просто… это может оказаться неловким, если Диана узнает правду, понимаешь? Она неподозрительна, но что-то мне подсказывает, что ей вряд ли понравится то, что я делю комнату с другой женщиной.              Скалли выпрямляется, приходя в ужас от нарисованной им картины.              - Она не может узнать, Малдер, - настаивает она. – Она не может это выяснить. Ты должен пообещать мне… о боже, ты ведь не рассказал ей, нет?              Ее охватывает паника, и Малдер, обеспокоенный ее реакцией, быстро касается ее руки в успокаивающем жесте.              - Скалли, расслабься, все в порядке! – спешит он ее заверить. – Я ничего не говорил ей, честно. Она знает о тебе только твое имя, а также то, что ты отлично управляешься с винтовкой, и ты мой лучший друг. Если ты не хочешь, чтобы ей стало известно что-то большее, клянусь, так оно и будет. – Несмотря на эту внезапную вспышку страха, Скалли безмерно согревает заявление Малдера о том, что он считает ее своим лучшим другом. – Но, Скалли, я не думаю, что тебе надо так уж бояться того, что Диана выяснит правду. Я уже говорил тебе: она хороший человек и никогда не выдаст подобный секрет.              - Дело не в том, что я считаю ее на это способной, - отвечает Скалли, прекрасно осознавая, что лжет не моргнув глазом, - а в том, что я не хочу, чтобы кто-нибудь знал. Каждый новый человек, посвященный в эту тайну, делает мое положение чуть более шатким. – Она многозначительно смотрит на него. – Я доверяю тебе, Малдер, и все. На тебе пусть все и остановится.              Малдер тепло ей улыбается.              - Так оно и будет, Скалли, - заверяет он ее. – Обещаю.              - И, кроме того, - замечает Скалли, - если бы Диане не понравилось то, что ты делишь со мной комнату, пока мы находимся в доме, узнай она правду обо мне, то что бы она сказала о нас, каждую ночь разделяющих палатку здесь, в армейском лагере?              Малдер обдумывает сказанное.              - Это ей тоже вряд ли понравилось бы, - кивнув, признает он. – Так что, полагаю, ты права: лучше всего держать ее пока в неведении. – Он окидывает ее взглядом. – Я имею в виду… не то чтобы что-то происходило… но все же, зачем давать ей повод для беспокойства?              «И вправду, зачем», - думает Скалли, едва сдерживая вздох.              Скалли сама не знает, рада она тому, что ее запрос об увольнительной на неделю одобрили, или нет. Как бы там ни было, она ее получает и перед рассветом утром 3-го августа седлает свою лошадь и отправляется вместе с Малдером по дороге во Фредериксберг. Когда солнце встает, день становится мягко согревающим, делая поездку приятной, даже несмотря на то, что желудок Скалли выписывает кульбиты почти все время пути. Ей трудно сказать, что она находит более нервирующим: встречу с родителями Малдера, которые склонны невзлюбить ее просто потому, что она солдат Союза, или с предполагаемой невестой Малдера, которой она не может заставить себя дать хотя бы ничтожный шанс.              Малдер кажется столь же нервозным, хотя, очевидно, обрадован возможностью встретиться с Дианой и своей сестрой.              - Я не видел ее уже полгода, - говорит Малдер. – Интересно, насколько она выросла с нашей последней встречи. – Он косится на Скалли и игриво улыбается. – Могу поспорить, она будет по крайней мере на несколько сантиметров выше тебя.              - Кто, Диана? – спрашивает Скалли, морща нос, и Малдер смеется.              - Нет, я знаю наверняка, что Диана выше тебя, - отвечает он. – Она почти такая же высокая, как я. – «Отлично, - уныло думает Скалли. – Еще одно преимущество мисс Совершенство надо мной». – Нет, я говорю о Саманте, моей сестре.              - Сколько ей? – спрашивает Скалли. – Саманте, я имею в виду.              - В мае исполнилось пятнадцать, - отвечает Малдер, доставая из-за пояса фляжку и делая глубокий глоток. – Думаю, она тебе понравится, Скалли. Она похожа на меня, только куда веселее.              - Так, значит… как ты, но симпатичная и приятная в общении, - замечает Скалли, игриво усмехаясь, и Малдер, уже закупоривавший фляжку, прерывает свое занятие, чтобы плеснуть в нее водой. – Повтори, - подбивает она его. – Сегодня жарко. – В ответ Малдер выплескивает на нее половину содержимого фляжки, и она разражается высоким смехом, который никто бы не принял за мужской. Скалли тут же пугается своего промаха, но Малдер выглядит довольным.              - Надо будет снова заставить тебя как-нибудь это повторить, - замечает он.              - Лучше не стоит, - предупреждает его Скалли. – Только если ты не планируешь разоблачить меня и начать искать себе нового адъютанта.              Малдер мгновенно становится серьезным.               - Ты, вероятно, права, - соглашается он, оглядывая пустые передние дворы вдоль дороги, ведущей в город. – Полагаю, с этим придется повременить до окончания войны. – Он снова тепло улыбается Скалли, отчего ее сердце пускается вскачь, а в животе трепыхают бабочки, хотя поначалу она не может понять почему. Только час спустя, когда они въезжают в пределы города, и все ее тело переполняет нервная энергия, она наконец понимает, в чем тут дело: на какое-то мгновение, возможно, впервые с того момента, как он увидел ее с обнаженной грудью в лунном свете, Малдер посмотрел на нее как на женщину, а не на своего собрата-солдата. Ну… почти. Она не берет в расчет то, как он часто смотрит на нее по утрам, когда она постепенно просыпается. С тем же успехом она может воображать эти взгляды, еще не окончательно проснувшись – взгляды, которые порой выражают что-то сродни вожделению. С тем же успехом может статься, что Малдер выглядит так каждое утро, когда еще не осознает толком, что выражает его лицо.              Они проезжают довольно далеко по переполненным людьми улицам города, когда Малдер наконец останавливает коня перед неприлично огромным особняком, окруженным безупречно постриженным газоном и витиеватой железной изгородью. Высокая стройная девушка с длинными темными волосами, кудрями струящимися по ее спине, стоит на широком переднем крыльце, наблюдая за их прибытием. В тот же момент, как на лице девушки возникает широкая улыбка, поразительно похожая на улыбку Малдера (хотя у нее и не такой выдающийся нос), Скалли понимает, что это его младшая сестра Саманта.              С улыбкой до ушей Малдер спрыгивает с коня и стремительно несется через входные ворота по подъездной дорожке, пока не встречает свою сестру на полпути, отрывая ее от земли и кружа в медвежьем объятии. Саманта весело хихикает, когда брат ставит ее обратно.              - Дай посмотреть на тебя, - говорит Малдер, отступая на шаг и по-прежнему широко улыбаясь. – Я же предупреждал тебя, Сэм, что, если не прекратишь расти, то будешь выше всех парней, и тогда никто из них не захочет на тебе жениться!              Саманта добродушно хлопает его по руке.              - Очень смешно, Фокс, - упрекает она его. – Ты тут меньше пяти минут, а уже насмехаешься надо мной.              - Технически я вообще еще не тут, - возражает Малдер. – Я даже в дом не зашел.              - Ты почти там, - отвечает Саманта и смотрит поверх плеча Малдера на Скалли, которая неуверенно стоит у обочины, сжимая в руке поводья и наблюдая за воссоединением родственников. Малдер усмехается ей и взмахом руки предлагает подойти.              - Скалли, иди сюда, познакомься с моей сестрой, - зовет он. Непонятно откуда материализовавшийся грум берет за поводья их с Малдером лошадей и уводит их по боковой дорожке, которая, как полагает Скалли, ведет к конюшням. – Саманта, - говорит Малдер. – Я бы хотел представить тебе лейтенанта Дэниела Скалли, моего адъютанта. Скалли, этот переросший бобовый побег – моя сестра Саманта.              Саманта снова окидывает Малдера сердитым взглядом, а потом, приветливо улыбаясь Скалли, делает реверанс и протягивает тонкую руку для поцелуя, являя собой образчик отличных манер.              - Приятно познакомиться, лейтенант Скалли, - говорит Саманта. – Фокс много говорил о вас в своих письмах.              Малдер вопросительно поднимает брови.              - Так ты получала их? – спрашивает он. – Я не был уверен, не перехватывали ли их родители.              Саманта закатывает глаза.              - Да, я их получала, - заверяет его она. – Это мои ответы перехватывались, полагаю.              Малдер с отвращением качает головой.              - Похоже, мне стоит быть благодарным уже за то, что они вообще позволили тебе получать от меня сообщения, - говорит он. – Я бы не удивился, если бы они решили, что чтение моих писем будет слишком опасно для твоей хрупкой душевной организации.              Саманта награждает брата грозным взглядом.              - Если ты собираешься начать свой визит на подобной ноте, Фокс, то с тем же успехом можешь возвращаться обратно в свой полк прямо сейчас, - упрекает она его. – Неважно, как сильно родители гневаются на тебя, последние полгода они только и делали, что переживали за тебя денно и нощно. – Она берет Малдера под руку, потом поворачивается к Скалли и протягивает ей вторую руку. – Пойдемте внутрь. Нас уже заждались.              Саманта ведет их сквозь тяжелые деревянные двери в богато декорированный холл. Ожидающий слуга готов принять их верхнюю одежду и фуражки, но, передав ему свою фуражку, Скалли предпочитает не снимать китель. Они следуют за Самантой через холл в гостиную, где, несмотря на теплую погоду, горит огонь в камине. Стоящий рядом с ним мужчина, опирающийся рукой на каминную полку, представляет собой точную копию Малдера, если не считать обильную седину в его темных волосах и глубокие морщины на лице. Он медленно, осторожно пересекает комнату без тени улыбки на строгом лице и протягивает руку Малдеру, который нервно пожимает ее.              - Фокс, - произносит мужчина, - рад тебя видеть.              - Я тоже, отец, - отзывается тот, и Скалли успевает подумать, что никто из них не кажется особенно искренним, прежде чем Малдер поворачивается к ней. – Позвольте представить вам моего адъютанта, лейтенанта Дэниела Скалли. – Скалли делает шаг вперед, оробев под бесстрастным взглядом отца Малдера. – Скалли, это мой отец Уильям Малдер.              - Счастлив познакомиться с вами, сэр, - говорит Скалли, едва удержавшись от того, чтобы сделать свой голос более низким и выглядеть внушительнее перед этим солидным пожилым человеком. – Большое спасибо за то, что позволили мне погостить у вас эту неделю.              Уильяму, кажется, только правила хорошего тона не позволяют нахмуриться.              - Ужасно молоды для звания лейтенанта, не так ли, мистер Скалли? – спрашивает он, и Малдер мрачнеет, однако прежде, чем у него появляется возможность вмешаться, из другого угла комнаты раздается голос.              - Хватит, Билл, уж ты-то должен знать, что возраст не является самым важным мерилом способностей человека. – Скалли поворачивается и видит, как величественная пожилая дама, изысканно одетая и горделивая, медленно поднимается с дивана у окна. Она двигается с большим достоинством, идя через всю комнату к сыну, и, сухо поцеловав его в щеку, протягивает руку Скалли. – Как поживаете, лейтенант Скалли? – спрашивает она, когда Скалли целует тыльную сторону ее ладони. Ей почти не приходится нагибаться для этого.              - Это моя мать Тина, - представляет ее Малдер. Покончив с формальностями, он с любопытством оглядывается по сторонам. – А где Диана?              - У Чарльза были дела в другом конце города, - сообщает Уильям. – Он взял Диану с собой, но они должны вернуться до обеда.              Малдер хмурится.              - Разве она не знала, что я прибуду к ланчу? – спрашивает он.              - Уверена, она просто забыла, Фокс, - отвечает Тина. – Она была очень занята с тех пор, как мы приехали на прошлой неделе, – отдавала визиты старым друзьям.              - О, она знала, - вставляет Саманта, усевшаяся в одно из кресел. – Она сказала, что утром у нее есть дела и что она увидится с тобой, когда сможет, Фокс.              - Помолчи, Саманта, - прикрикивает на нее Тина, но девушка совсем не выглядит раскаивающейся за свои слова. Встретившись взглядом со Скалли, она дерзко ей усмехается, и та понимает, что Саманта относится к Диане не лучше ее самой.              Тогда-то Скалли и решает, что ей очень нравится сестра Малдера.              - Лейтенант Скалли, могу я распорядиться, чтобы ваши вещи отнесли наверх? – спрашивает Тина.              - У меня с собой только это, - говорит Скалли, указывая на маленький ранец на спине. – Пожалуйста, не беспокойтесь, я справлюсь сам.              Тина выглядит удивленной.              - Вы определенно путешествуете налегке, - замечает она.              - Такова военная жизнь, матушка, - отвечает за нее Малдер. – Только генералы возят с собой больше, чем могут уместить на спинах.              - Что ж, тогда, Фокс, не мог бы ты показать лейтенанту Скалли его комнату, чтобы он мог положить там свои вещи и освежиться перед ланчем? – спрашивает Тина.              - Вообще-то, матушка, Скалли разместится в моей комнате, - говорит Малдер. – Иногда он немного пугается незнакомых мест, так что я сказал ему, что он может спать рядом со мной, как в лагере.              - Вы уверены, что вас это устраивает, лейтенант? – обеспокоенно уточняет Тина. – Вы не будете чувствовать себя стесненным?              - Вовсе нет, миссис Малдер, - заверяет ее Скалли. – Как видите, мне не нужно много места. – Это замечание вызывает легкую улыбку на губах Тины. – И, пожалуйста, называйте меня Дэниел.              - Хорошо, Дэниел, - говорит она. – Что ж, если вы уверены, то поднимайтесь наверх вместе с Фоксом. Ланч будет подан через полчаса. Не сомневаюсь, что вы оба голодны с дороги.              Скалли следует за Малдером по широкой лестнице и далее по коридору, пока он не останавливается у двери почти в самом его конце.              - Я обычно сплю в этой комнате, когда останавливаюсь в доме с Дианой и ее отцом, - говорит он ей и открывает дверь. Взгляду Скалли предстает симпатичная спальня с высокими потолками, узкими окнами во всю стену, темной ореховой мебелью и массивной кроватью под балдахином, занимающей почти всю стену по левую руку от входа. Также там имеется камин с каминной полкой из того же дерева, что и мебель, и темно-синим бархатным диваном напротив него. Книжный шкаф тянется вдоль всей другой стены, забитый до отказа потертыми, зачитанными книгами.              Малдер беспечно бросает свой ранец у ножки кровати и скидывает ботинки, после чего плюхается на матрас с громким стоном удовольствия.              - О-о, Скалли, - вздыхает он, - иди сюда и почувствуй это.              Скалли куда осторожнее опускает свой ранец на пол и наклоняется, чтобы развязать шнурки на ботинках, прежде чем расположиться рядом с Малдером. Она вскарабкивается на кровать, которая куда выше, чем она привыкла, и растягивается на спине, погрузившись в толстый перьевой матрас и мягкое пуховое одеяло.              - Ого, - выдыхает она, закрывая глаза. – Я практически забыла, каково это. – Она немного ерзает, глубже погружаясь в матрас. – Не то чтобы наши кровати дома хотя бы отдаленно столь же роскошные, как эта. – Закрыть глаза, как она тут же осознает, было ошибкой: для нее не составит никакого труда заснуть прямо сейчас. Чтобы этого избежать, Скалли поворачивает голову и смотрит на Малдера, который, как она обнаруживает, уже пристально наблюдает за ней. – Что?              - Я внезапно понял, - говорит он, – что мало что знаю о твоей семье, помимо их имен и того, за кого они хотят выдать тебя замуж.              - Полагаю, что так, - признает Скалли. – Мы не слишком-то интересные, если уж на то пошло. Что бы ты хотел узнать?              - Ну, для начала было бы неплохо узнать, чем твой отец зарабатывает на жизнь, - говорит Малдер, перекатываясь на бок. – Мать наверняка спросит, и мне неловко признавать, что я и сам не знаю.              - По правде говоря, Малдер, ты, вероятно, уже знаешь больше, чем тебе кажется, - говорит ему Скалли. – Мой отец кадровый офицер ВМФ, как и мой старший брат Билл. Мой младший брат Чарли никогда не интересовался карьерой военного – он вообще мало чем интересовался, помимо праздного времяпрепровождения, выпивки, азартных игр и флирта со всеми попадавшимися ему на пути женщинами – но когда он втянул в неприятности местную девушку, отец предоставил ему выбор: либо он идет на флот, либо его изгонят из семьи, и он вынужден будет сам себя содержать.              - Решение кажется простым, - посмеивается Малдер, но Скалли качает головой.              - Да, на первый взгляд, - говорит она. – Но Чарли склонен к бунтарству, а потому он всерьез подумывал уехать, просто чтобы досадить отцу. Мы с сестрой отговорили его от этого шага. – Она тяжело вздыхает. – Может, я и не стала бы этого делать, если бы знала, что вскоре после его вступления в армию начнется война. Возможно, матери было бы легче, если бы хотя бы один мужчина в семье не пошел воевать.              - И тем не менее, - тихо замечает Малдер, - это не остановило тебя от добровольного вступления в армию.              - Моя мать предоставила мне еще меньше выбора, чем отец предоставил Чарли, - мрачно отвечает Скалли. – Чарли, по крайней мере, мог уйти из дома и найти себе работу, вместо того чтобы поступать на флот. Никто бы и глазом не моргнул, и, захоти он, то мог бы переехать в другой город, где никто бы не знал о девушке, носящей его ребенка. Или он мог бы жениться на ней и осесть в нашем городе, с помощью доброго имени моего отца найдя себе хорошую работу. – Она перекатывается на бок, повторяя его позу. – У меня же был выбор между браком с мужчиной, которого я не люблю и который ожидает от меня полного изменения аспектов моей личности, делающих меня той, кто я есть, а также потенциально жестокого… и жизнью, наполненной виной за то, что я обидела друга своего отца и нанесла вред репутации семьи, отвернув его предложение.              - Так что ты выбрала третий вариант, - улыбаясь, заключает Малдер.              - Два варианта, как ты помнишь, - поправляет его Скалли. – Я правда пыталась стать медсестрой поначалу. Я прибегла к вступлению в армию, когда стало ясно, что иначе мне не спрятаться от Дэниела и семьи. – Малдер кивает, и они погружаются в молчание, которое хотя и нельзя назвать уютным, все же не вызывает неловкости. Скалли никогда не была физически так близко к нему, без всех обычно окружающих их солдат – уж точно не с тех пор, как он узнал правду о ней.              Малдер, похоже, думает о чем-то похожем, потому что смущенно улыбается ей.              - Мы бы и сами устроили немалый скандал, узнай мои родители, кто ты на самом деле, - замечает он. – Это считается за нахождение в постели с женщиной? Потому что, по правде говоря, я никогда прежде не был в такой ситуации - для меня это в первый раз.              Скалли вспыхивает от его откровенного признания.              - Правда? – уточняет она. – Никогда не посещал дома с дурной репутацией в тех городах, через которые мы проходили?              - Нет, - пренебрежительно замечает он. – Это настоящие рассадники болезней, насколько я слышал.              Скалли закусывает губу, раздумывая, задавать ли вопрос, ответ на который ей может не понравиться.              - И вы с Дианой никогда… - Малдер качает головой, и Скалли ощущает необъяснимое облегчение.              - Мы пока еще даже не помолвлены официально, - поясняет он. – Думаю, она бы отвесила мне пощечину, предложи я нечто подобное. – Он с любопытством смотрит на нее. – Могу я предположить, что ты никогда…              Скалли энергично трясет головой, краснея.              - Дэниел предпринимал попытки соблазнения – чаще, чем мне бы хотелось признавать, - говорит Скалли. – Когда родители не могли услышать, разумеется… но ко времени моего побега он стал уже весьма настойчив.              - Вероятно, не слишком заманчивая перспектива, - замечает Малдер. – Если он хотя бы немного соответствует твоему описанию.              - Дело не только в этом, но и в том, что Дэниел из тех мужчин, которые будут давить на женщину, чтобы она позволила им вольности, а потом ее же и обвинят в том, что она поддалась своим низменным инстинктам.              Малдер морщит нос.              - Не думаю, что мне бы хотелось когда-нибудь встретиться с этим Дэниелом, - заявляет он. – Подозреваю, мы бы с ним вряд ли поладили.              Скалли улыбается.              - Нет, но ты бы мог научить его, как быть настоящим джентльменом, - соглашается она. Малдер, улыбнувшись в ответ на ее комплимент, перекатывается на спину и заставляет себя сесть.              - Нам лучше помыться и спуститься к ланчу, - говорит он Скалли через плечо. – Иначе моя мать, вероятно, поднимется сюда за нами. – Скалли тоже садится, и Малдер указывает на умывальник и керамический кувшин на зеркальном туалетном столике на противоположном краю комнаты. – Насколько я ее знаю, она позаботилась о том, чтобы там была вода. Можешь помыться первой, если хочешь.              - Спасибо, - благодарит его Скалли, соскальзывая с кровати и подходя к туалетному столику. Чувствуя себя крайне смущенной под внимательным взглядом Малдера, она снимает китель… и потом, забыв об осторожности (и не желая присутствовать за столом в мокрой рубашке), расстегивает ее и тоже снимает.              Резкий и внезапный вдох Малдера достаточно громок, что Скалли слышит его через всю комнату.              Она умывает лицо холодной чистой водой, обильно пользуясь куском мыла, лежащим рядом с умывальником, и наслаждается ощущением по-настоящему чистого лица и рук впервые за, кажется, бесконечно долгое время. Она вытирается заранее приготовленным сложенным полотенцем и поворачивается к Малдеру. Его лицо покраснело от смущения, но он все равно дерзко усмехается ей.              - Это объясняет, почему я не подозревал ничего прежде, - говорит он, кивая на длинный отрез ткани, опоясывающий туловище Скалли и сплющивающий ее груди. – Очень умно.              - Немаловажно еще и то, что мне мало что нужно скрывать, - замечает Скалли, встряхивая рубашку, прежде чем снова надевает ее, заправляет в брюки и застегивает. – У моей сестры Мелиссы возникло бы куда больше трудностей с воплощением подобного плана, даже притом, что она выше меня.              - Однажды я бы очень хотел увидеть, как ты выглядишь без этой униформы, - говорит Малдер, и у Скалли на мгновение возникает стойкое ощущение, что сердце остановилось у нее в груди. Она уверена, что он не хотел, чтобы это так прозвучало, но все же от этой мысли ее бросает в жар. Малдер мгновенно понимает, что сказал, и снова вспыхивает; краска на его щеках под стать ее собственному смущению. – Это не то, что я имел в виду! – восклицает он. – Я просто… я бы хотел увидеть, как ты выглядишь, когда ты… ну… это ты.              Скалли улыбается.              - Ты имеешь в виду, когда я одета в ленты и кружево? – Смеясь, она берет китель и надевает его. – Не хочу разрушать созданный твоим воображением образ, Малдер, но и до своего вступления в армию я не была образцом женственности. Я всегда была этакой девчонкой-сорванцом.              - В это мне легко поверить, - говорит Малдер, поднимаясь и снимая собственный китель, а затем и рубашку. – Но все же… мне трудно представить тебя в платье, с длинными волосами в высокой прическе, носящей одну из этих нелепо крохотных шляпок, которые леди в последнее время находят столь модными.              - Обещаю, что вероятность увидеть меня в одной из таких нелепо крохотных шляпок ничтожно мала, - заверяет его Скалли, когда он склоняется над раковиной и смывает грязь и пыль с загорелого лица и рук. – Но если это так для тебя важно… однажды, после окончания войны, когда мои волосы отрастут достаточно, чтобы заплести их и уложить в прическу, я навещу тебя. И я буду в платье.              Малдер останавливается в процессе застегивания рубашки и усмехается ей.              - Обещаешь?              - Да, - говорит Скалли. – Но пока что нам надо спускаться. Твоя мать упомянула ланч, а меня так воодушевляет возможность съесть что-то помимо бекона, бобов или галет, что я, вероятно, осрамлюсь, когда отодвину столовые принадлежности и зароюсь лицом в тарелку, словно лошадь в корыто.