В тусклом, мерцающем свете

*** Октябрь 1863 года Калпепер, Вирджиния       Разрозненные, сбивающие с толку сны мешают Скалли в полной мере разобраться, спит она или нет. Непривычное окружение и незнакомые лица время от времени всплывают в ее сознании, и ей кажется, что она различает среди них обеспокоенное лицо Малдера, но не уверена в этом. Постоянно лишь ощущение боли в животе – резкой и сильной – пронзающей ее при малейшем движении.              Когда она наконец полностью просыпается, то обнаруживает, что и вправду находится в незнакомом месте – уютном, не поспоришь, но все же незнакомом. Кровать, на которой она спала, мягкая, покрытая роскошными голубыми одеялами, идеально подходящими по цвету к балдахину у нее над головой. Сама комната огромная, с окнами от пола до потолка, выходящими на холмистые поля, стоящие пустыми после осеннего сбора урожая. Все - мебель, земля, сама комната – свидетельствует о том, что она в доме состоятельной (и, вероятно, богатой) семьи, но Скалли понятия не имеет, как она тут оказалась.              - Скалли? – При звуке голоса Малдера она расслабляется: где бы она ни была, он тоже здесь, а значит, она точно в безопасности. Она пытается повернуться, чтобы увидеть его – он вне зоны видимости слева от нее – но при этом боль в животе усиливается, заставляя ее судорожно втянуть воздух. – Не двигайся, все в порядке, - продолжает Малдер, наконец появляясь у нее перед глазами и садясь на край кровати. Он без колебаний берет ее ладонь в свою, другой нежно поглаживая ее по щеке, и, несмотря на неотступную боль, ее окутывает тепло.              Справа от нее раздается звук открывающейся двери, и Малдер смотрит на кого-то в противоположном конце комнаты – кого-то, кого Скалли не видит.              - Она проснулась, - сообщает он, и Скалли слышит быстро приближающиеся легкие шаги… а затем с другой стороны от ее кровати появляется последний человек, которого она ожидала тут увидеть.              - Мелисса! – скрипучим от длительного молчания голосом выдыхает она. – Как ты… что… - Ее сестра берет ее свободную руку. – Что ты тут делаешь?              - Твой друг полковник Малдер послал за мной, - поясняет Мелисса. – Я получила срочное послание, в котором говорилось, что ты ранена, и нужно, чтобы кто-нибудь заботился о тебе, пока ты будешь выздоравливать.              Скалли переводит на Малдера недоуменный взгляд.              - «Заботился обо мне»? – требовательно вопрошает она. – Почему обо мне нужно будет заботиться, Малдер?              - Потому что ты не можешь сидеть, Скалли, - терпеливо поясняет он, смотря на нее с нежностью, и сжимает ее ладонь. – Знаю, ты от этого с ума станешь сходить, но тебе нужно будет оставаться в постели и как следует отдыхать, если хочешь, чтобы рана зажила.              - Но что насчет полка? – не отстает Скалли. – Кто командует им, если ты здесь, Малдер? – Она оглядывается по сторонам. – И где именно здесь, кстати?              - Мы на плантации моей семьи в Калпепере, - принимается рассказывать Малдер. – Я привез тебя сюда четыре дня назад, и с тех пор ты то приходила в сознание, то опять проваливалась в забытье. До моего возвращения солдатами командует полковник Скиннер. Твоя сестра прибыла этим утром… и это хорошо, потому что мне нужно сегодня уезжать.              - Я приехала так быстро, как только смогла, - вставляет Мелисса. – Я сначала добиралась на поезде, а остаток пути досюда преодолела в компании весьма интересных персонажей… определенно не таких попутчиков, которых бы одобрили наши родители.              - Матушка знает, что случилось? – спрашивает ее Скалли, поежившись при одной только мысли об этом.              - Пока нет, - отвечает Мелисса. – Но… думаю, что нам надо написать ей об этом. – Скалли издает стон. – Необязательно говорить ей, где ты. Мы могли бы просто сообщить, что ты в безопасном месте, и я за тобой присматриваю. Но она хотела бы знать, Дана. Ты и сама это прекрасно понимаешь.              Скалли вздыхает.              - Ладно, - сдается она. – Но не говори ей, где мы – ни название города, ни региона, ни даже штата. Я бы не удивилась, если бы она выследила меня и утащила домой, а сейчас у меня просто нет сил сопротивляться.              Мелисса улыбается.              - Тогда я пойду писать письмо, - вставая, объявляет она. – Это даст вам двоим возможность попрощаться наедине.              Она дерзко улыбается в ответ на сердитый взгляд сестры и выходит из комнаты. Скалли поворачивается к Малдеру, без слов прося у него прощения.              - Она никогда тактом не отличалась, - поясняет она, но Малдер лишь улыбается.              - За несколько часов своего пребывания здесь она задала мне множество вопросов, но я вел себя довольно скрытно, - говорит он. – Так что предупреждаю: она, вероятно, собирается устроить тебе допрос, как только я уеду.              - Потрясающе, - вздыхает Скалли. Мысль о том, чтобы объяснить ее странные, удивительные и постоянно меняющиеся отношения с Фоксом Малдером ее романтичной, беззаботной сестре, лежа прикованной к постели и не имеющей возможности сбежать, отнюдь не приводит ее в восторг. Мелисса захочет знать подробности их с Малдером отношений… не говоря уже о подробном рассказе о мужчинах в ее полку. Она спросит, каково это – постоянно находиться в компании мужчин, о чем они говорят, как выглядят, видела ли она кого-нибудь из них голыми, есть ли среди них симпатичные, кому можно бы было писать письма в надежде на зарождение романа по переписке… и, мысленно составляя список перспективных холостяков, Скалли вдруг вспоминает о Пендрелле.              - Что случилось с рядовым Пендреллом? – спрашивает она. Малдер ничего не говорит… но по расстроенному выражению его лица она догадывается об ответе. По правде сказать, она поняла это, еще когда увидела рану Пендрелла и услышала, как он судорожно пытается вздохнуть.              - Полагаю, ты не помнишь, - тихо начинает Малдер. – Он умер прямо перед тем, как мы поняли, что ты тоже ранена. – Он выглядит пристыженным. – Я ужасно себя чувствую… должен признать, я практически позабыл о нем, когда увидел, что у тебя открылось кровотечение. Но я написал письмо его родителям, пока ждал, когда ты очнешься, в котором рассказал, что он опрокинул тебя на землю в попытке спасти. Я отправил письмо полковнику Скиннеру, чтобы его переслали семье Пендрелла.              У Скалли на глаза наворачиваются слезы.              - Мне тоже стоит им написать, - говорит она. – Если бы он не заслонил меня собой… вполне вероятно, что я бы погибла. – Скалли качает головой, вспоминая свои отношения с Пендреллом. Они всегда были хорошими приятелями, но до лучших друзей им было далеко. И все же он поймал предназначавшуюся для нее пулю. У нее внезапно тесно в груди – так тесно, что дышать становится тяжело. Должно быть, это отражается на ее лице, потому что Малдер выглядит обеспокоенным.              - Скалли? – Он проводит пальцами по ее лбу. – Ты в порядке? – Она закусывает губу и кивает, пытаясь взять себя в руки.              - Просто… - Она делает глубокий судорожный вдох и едва сдерживается, чтобы не закричать от боли. – Зачем он это сделал? Зачем бросился под пули ради меня?              - Затем, что ты сделала бы то же самое для него, Скалли, - отвечает Малдер. – Ты хороший солдат, хороший лидер – человек, вдохновляющий других на совершение храбрых поступков, потому что сама постоянно их совершаешь. – Скалли хочет возразить, но Малдер прикладывает пальцы к ее губам. – Да, это правда, - твердо добавляет он. – И не думай, что я позволю тебе спорить со мной на этот счет.              - Ты слишком высокого мнения обо мне, Малдер, - слабым, усталым голосом бормочет Скалли. Он просто усмехается ей.              - Нонсенс, - возражает он, а потом переводит взгляд на окно, за которым солнце клонится все ближе к горизонту, и добавляет с тяжелым вздохом: – Мне пора. Как бы мне не хотелось уходить.              - Не могу поверить, что ты бросаешь меня на растерзание моей любопытной сестре, - жалуется Скалли, поеживаясь от одной только мысли о предстоящем разговоре.              - Не завидую тебе, - посмеивается Малдер… но потом выражение его лица становится нежным, и, слегка переместившись на кровати, он садится ближе к ней. – Хотя я рад, что ты проснулась до моего отъезда, - говорит он. – Потому что мне казалось неправильным делать это, пока ты спишь.              И прежде, чем у нее появляется возможность спросить, что он имеет в виду, Малдер наклоняется и нежно касается ее губ своими.              В глубине души она знает, что должна отодвинуться, остановить его… но в кои-то веки она игнорирует тоненький голосок своей совести, говорящий ей, что это ужасная затея. Здесь, наедине с ним в этой комнате, где никто не может их увидеть, она отвечает на поцелуй насколько это возможно в ее травмированном состоянии. Удовольствие накрывает ее с головой, как это было в лесу за пределами лагеря, когда ее потребность в нем подогревалась ощущением его плотно прижатого к ее спине тела.              Чувство вины, впрочем, вскоре дает о себе знать, и хотя все в ней кричит, требуя обнять Малдера и притянуть на кровать рядом с собой, она с сожалением прерывает поцелуй.              - Малдер, - произносит она, - как бы сильно мне этого ни хотелось, это все же неправильно.              Он качает головой.              - Я хочу тебя, а ты – меня, - возражает он, и от откровенности его признания по ее телу пробегает невольная дрожь. – Что может быть правильнее?              - Но что насчет Дианы? – не сдается Скалли, и Малдер снова качает головой.              - Скалли, зачем мне рисковать своим будущим с кем-то, кто, весьма вероятно, мне не подходит, когда я знаю без всяких сомнений, как счастлив буду, проведя всю свою жизнь с тобой?              На этот раз поцелуй инициирует Скалли, и Малдер охотно на него отвечает. Она отчаянно желает удержать его рядом с собой – притянуть в постель, зарыться с ним под одеяла и никогда его не отпускать. Когда он отодвигается – слишком быстро, по ее мнению, даже притом, что ее ускоренное сердцебиение и тяжелое дыхание причиняют ей сильную боль - глаза Малдера горят, а лицо пылает. Скалли кажется, что она выглядит так же, но вполне может статься, что она белая, как простыня, из-за большой кровопотери.              Хотя она понимает, что Малдер не может не видеть широкую улыбку, освещающую ее лицо. Его ответная улыбка такая же теплая, пусть и с легким оттенком грусти.              - Я не хотел уезжать прежде, - говорит он, - а сейчас не уверен, что вообще смогу заставить себя уйти.              Она поднимает руку и любовно поглаживает его по заросшей щетиной щеке.              - Ты должен, - произносит она, хотя сама мысль о его отъезде разрывает ей сердце. Ее до чертиков пугает перспектива того, что он окажется на передовой без нее. Она не питает иллюзий по поводу того, что может спасти его от всех опасностей, но всегда была уверена в своей способности по крайней мере сдерживать некоторые из его импульсивных порывов. – Пообещай мне, - продолжает она, сильнее прижимая ладонь к его щеке, чтобы он не мог отвести глаз, - что будешь осторожен. Пообещай, что дважды подумаешь, прежде чем с головой бросаться в опасную ситуацию. Пообещай, что сделаешь все от тебя зависящее, чтобы вернуться ко мне целым и невредимым.              - Я бы сказал, что сейчас самое неподходящее время для того, чтобы рисковать своей жизнью, - замечает Малдер, накрывая ее руку своей. Затем он поворачивает голову и касается губами ее ладони. – Сейчас я мотивирован выжить больше, чем когда-либо. Расслабься, отдыхай, оставайся в постели, слушайся сестру и дай себе время полностью оправиться от раны.              - Непременно, - обещает ему Скалли. Если он согласится быть осторожным, она, в свою очередь, согласится на что угодно. – Ты будешь мне писать? Давать знать, что ты в безопасности?              - Разумеется, - заверяет ее он. – Хотя мне, возможно, придется сделать так, чтобы это выглядело, будто я шлю письма здешним слугам, а твои буду прятать среди них. – Он нервно пожевывает губу. – Никто из моих родных не знает, что ты здесь. Я подумал, ты захочешь продолжать хранить свой секрет, если это возможно. – Он хмурится. – Что напомнило мне о том, как полковник Скиннер выяснил правду?              - Я знаю об этом не больше тебя, - честно признается Скалли. – Я понятия не имела, что он знал, пока не пришла в себя в палатке хирурга. – По правде говоря, Скалли вообще не задумывалась об этом с того момента, как очнулась. Поначалу ее сильно отвлекали боль от раны и хирург, вытаскивающий мушкетную пулю из ее живота. Она снова отключилась прежде, чем у нее появилось время подумать об этом, а после того, как она проснулась в доме семьи Малдера, ее внимание сосредотачивалось на… других вещах.              - Что ж, - говорит Малдер, - если он до сих пор не сдал тебя, то вряд ли это входит в его планы. Думаю, твой секрет в безопасности.              - Спроси его, как он узнал, хорошо? – просит Скалли. – Если я была неосторожна, то хотела бы знать, в чем, чтобы не повторить свою ошибку.              - Спрошу, - соглашается Малдер. – Мне и самому любопытно. – Он снова выглядывает в окно на постепенно темнеющий небосвод. – Но пока что, как бы сильно мне этого не хотелось, я должен уходить. Я обещал Скиннеру, что вернусь в лагерь сегодня вечером. – Он наклоняется и напоследок оставляет долгий поцелуй на ее губах. – Позволь сестре позаботиться о себе, хорошо?              - Сделаю все от меня зависящее, - обещает Скалли. – И позаботься о себе, слышишь?              Малдер ухмыляется.              - Я так привык, что ты рядом, предупреждаешь меня о последствиях, когда я собираюсь сделать какую-нибудь несусветную глупость, что, наверное, буду слышать твой голос у себя в голове, даже если ты не сможешь лично предостерегать меня.              - Значит, я хорошо выполняю свои обязанности, - смеясь, говорит она.              - Только в качестве моего лейтенанта, - низким голосом отзывается Малдер. – У меня на уме много других обязанностей для тебя… но мы вернемся к этому позже. – Скалли дрожит и закусывает губу, что, кажется, вызывает у Малдера какую-то глубоко примитивную реакцию. – Скалли, если я сейчас не уйду, то вообще не смогу этого сделать, - говорит он, и она мягко толкает его в плечо.              - Тогда тебе пора, - отвечает она. – Не волнуйся за меня. Сестра обо мне позаботится. – Медленно и неохотно Малдер встает. – Иди же, Малдер. Я буду чувствовать себя гораздо лучше, если тебе не придется ехать в полной темноте. – Он согласно кивает… но все равно не уходит. – Иди, Малдер, - настаивает она. – Увидимся, когда я буду готова вернуться в полк.              Он сглатывает.              - Я не солгал, когда говорил, что это одно из самых трудных решений за всю мою жизнь, - признается он, и она просто тает от его слов.              - Знаю, - мягко говорит она. – Но ты все же должен идти. Иди. – Бросив на нее последний наполненный тоской взгляд, он наконец подчиняется.              Когда дверь спальни закрывается за ним, Скалли испускает долгий медленный вздох, пытаясь игнорировать прокатившуюся по ее телу боль. Она скрывала ее, пока Малдер наблюдал за ней, потому что подсознательно понимала, что ему будет еще труднее оторваться от нее, знай он, как ей на самом деле больно. Она почти что испытывает облегчение от того, что ей больше не нужно притворяться… но все же оно не в силах побороть внезапное ощущение потери, вызванное его отсутствием.              Впрочем, она недолго остается одна. Не проходит и пяти минут после ухода Малдера, как дверь спальни снова открывается и на пороге возникает Мелисса.              - Ну, - без предисловий начинает она, усаживаясь на постель, - очевидно, что ты кое-что утаила от меня в своих письмах.              - Например? – спрашивает Скалли, смирившись с предстоящим допросом. Она не обманывает себя тем, что Мелисса отступится из-за испытываемой ее младшей сестрой боли, особенно когда стало известно что-то потенциально достойное обсуждения.              - Например, удалого полковника Фокса Малдера, - отвечает Мелисса.              - Я говорила тебе о нем, Мисси, - отвечает Скалли. – Я упоминала его почти в каждом письме. Именно с ним ты должна была связаться в случае, если бы от меня долго не поступало вестей, разве не так?              - Да, об этом ты мне говорила, - отмахивается от ее слов Мелисса. – Но ты никогда не упоминала, что он симпатичный… или что он в тебя влюблен.              - Последнее стало совсем недавним открытием, - поясняет Скалли. – И я уж точно не стала бы об этом писать.              Мелисса складывает руки на груди.              - Ты могла бы по крайней мере намекнуть на то, что между вами происходит, - жалуется она.              - Ничего не происходило, по правде говоря, - возражает Скалли. – По крайней мере, до настоящего времени.              - А в настоящее время? – не отступает Мелисса.              - В настоящее время? – Скалли мысленно возвращается к их разговору и тем многозначительным словам, которыми они сегодня обменялись. – В настоящее время… ну, если я правильно все понимаю, думаю, что мы, возможно, только что обручились.              У Мелиссы челюсть отвисает от удивления.              - Ты думаешь? – потрясенно переспрашивает она. – Как ты можешь всего лишь думать, что вы, возможно, только что обручились. Он просил твоей руки? Ты согласилась?              - Ну, нет, - признает Скалли, затрудняясь объяснить то ощущение важности происходящего, имевшее место в их разговоре, чувство, что они только что полностью и навсегда связали себя нерушимыми узами. Они с Малдером всегда обладали способностью понимать невысказанное так же хорошо, как и то, что произносилось вслух, но трудно объяснить это стороннему наблюдателю. – Он сказал мне, что хочет провести со мной всю оставшуюся жизнь и не намерен жениться на женщине, которую его семья предназначает ему в жены.              - Он был уже с кем-то помолвлен?              Скалли качает головой.              - Нет, не совсем, - отвечает она. – Его родители ожидают, что они поженятся, но он не делал предложения и не обещал той девушке, что вообще намерен его делать.              Мелисса явно испытывает некое извращенное удовольствие от этой новости.              - Это прямо как в романе, не находишь? – восклицает она. – Его родители хотят, чтобы он женился на девушке из своего круга, но вместо этого он влюбляется в дочь простого моряка, и теперь ему придется пойти против семьи, чтобы защитить свою любовь.              Скалли закатывает глаза.              - Все не настолько драматично, Мисси, - остужает она пыл сестры. – И не то чтобы кто-то из нас это планировал. Я никогда не собиралась раскрывать ему свою тайну… и определенно никогда не думала, что он в меня влюбится. Меня вполне устраивала наша дружба.              - И все же он безумно в тебя влюблен, - ничуть не смутившись, продолжает Мелисса. – Это явно было предначертано. Это судьба, Дана. Сами небеса вам благоволят.              - Я лежу в кровати после пулевого ранения в живот, - раздраженно ворчит Скалли. – И сейчас у меня имеются сильные сомнения в том, что небеса или еще что-нибудь мне благоволит.              - Ты ведь жива, разве нет? – замечает Мелисса. – И скоро ты вернешься к нему как новенькая. Я намерена об этом позаботиться.              Скалли разражается смехом, хотя это посылает очередную волну боли сквозь ее тело. Она просто не в силах сдержаться.              - Мисси, - говорит она, - ты самая брезгливая в нашей семье. Ты падала в обморок при виде разодранной коленки. Как ты намерена ухаживать за человеком с пулевым ранением?              - Я справлюсь, - настаивает Мисси, придавая себе вид оскорбленного достоинства. – Я видела, как полковник Малдер менял тебе повязки. Уверена, что смогу хотя бы это делать.              - А если рана загноится? – Мисси закусывает губу. – Она может весьма неприятно пахнуть, Мисси. Может образоваться… - Скалли понижает голос, не в силах сопротивляться порыву поддразнить сестру, - гной.              Мисси содрогается.              - Даже не произноси этого слова, Дана, - протестует она. – Ты просто пытаешься напугать меня. Это не сработает.              - А тогда тебе, возможно, придется вскрывать рану, чтобы очистить ее, - безжалостно продолжает Скалли. – Нагноение может стать опасным. И знаешь, среди некоторых врачей бытует такое соображение, что лучший способ избавиться от гниющей плоти…              - Я не слушаю. – Мелисса трясет головой и закрывает уши ладонями.              - … это положить личинок мух на пораженное место и позволить им съесть гниющие ткани, пока не останутся только здоровые.              Мелисса возмущенно взвизгивает.              - Предупреждаю тебя, Дана, - говорит она, напуская на себя вид авторитетной старшей сестры, - что если ты не позволишь мне заботиться о себе, если попытаешься усложнить мне задачу… - Она награждает младшую сестру строгим и угрожающим взглядом. – У меня не останется иного выбора, как только вызвать подкрепление.              Скалли заметно бледнеет.              - Ты не посмеешь, - говорит она.              - Еще как посмею, - уверяет ее Мисси. – Если ты не будешь подчиняться, то уверена, что матушка без колебаний приедет сюда и сменит меня. – Скалли нечего на это возразить. – Так как, думаешь, я справлюсь с ролью твоей сиделки? – Ее младшая сестра продолжает хранить упорное молчание, и Мелисса удовлетворенно улыбается. – Так я и думала, - заявляет она и встает. – А пока что я советую тебе поспать. Я вернусь позже с ужином.              Когда Мелисса быстро покидает спальню, закрывая за собой дверь, Скалли со вздохом откидывается на подушки, спрашивая себя, что ей нужно будет сделать, чтобы в рекордные сроки оправиться от пулевого ранения в живот. На ее взгляд, любой период времени покажется вечностью.