В тусклом, мерцающем свете

*** Ноябрь 1863 Калпепер, Вирджиния       Дана Скалли всегда плохо переносила безделье.              Ее родители вечно рассказывали – ее отец с нежностью, мать со сдержанным раздражением – о том, как даже в младенчестве маленькая Дана постоянно во что-то влипала, рано начав ползать, затем ходить и лазать, отчего ее родителям и старшим братьям с сестрой приходилось вечно за ней гоняться. Послушать Мэгги Скалли, так Дане вообще повезло, что она дожила до своего первого дня рождения.              В детстве у нее не хватало терпения для бесконечных уроков вышивания, преподаваемых ей матерью – вместо этого она предпочитала сбегать из дома, чтобы кататься на отцовских лошадях, увязываться в городские переулки за братьями, а позже, когда отец наконец сдался и согласился научить ее стрелять, ходить на охоту в лес. Мать никогда не одобряла эти походы, по крайней мере явно, но так как Дана оказалась лучшим стрелком, чем оба ее брата (и даже отец), Мэгги не возражала против дополнительной дичи, принесенной дочерью к обеденному столу. Кормить семью из шестерых человек было весьма накладно.              По мере взросления единственным, что удерживало Дану Скалли на месте хоть какое-то время, было ее обучение. Будучи увлеченной и добросовестной ученицей, она далеко опередила местную школьную программу, и ее отец, обеспокоенный тем, что ум его младшей дочери не будет достаточно простимулирован, нанял для нее частного учителя. Ее мать не приветствовала эту идею, переживая из-за того, что эти расходы окажутся для них чрезмерными (и, что вероятнее всего, бесполезно потраченными на девочку), но Уильям Скалли настоял. У него и самого в юности была склонность к наукам, и хотя его родители не имели средств для того, чтобы помочь ему использовать этот потенциал, он был решительно настроен убедиться, что его дочь использует свой.              Но все же, в перерывах между уроками у Скалли-подростка не хватало терпения для тихих и подходящих для леди занятий, запланированных для нее матерью. И в настоящее время, всего за год до совершеннолетия, ее отвращение к бездействию никуда не делось. Армия с ее муштрой и частыми долгими переходами идеально ей подходила… но сейчас, прикованная к постели в течение многих дней, она пребывает в плачевном состоянии.              За первые две недели Мелисса принесла ей практически все имеющиеся в доме книги, какие только смогла найти. Скалли в отчаянии осознает, что уже прочитала почти все книги с полок Саманты Малдер и по крайней мере половину книг ее брата. Библиотека Билла Малдера в основном укомплектована тяжеловесными религиозными томами, имеющими сомнительное отношение к современным реалиям, и учебниками по ведению фермерского хозяйства. Еще меньше толку от скудной коллекции книг Тины Малдер по этикету и старомодных руководств по воспитанию детей (хотя, к удивлению Скалли, у Тины есть довольно новые издания «Плодов философии» Чарльза Ноултона и «Нравственной физиологии» Роберта Дейла Оуэна, оба из которых она прочитала от корки до корки с более чем теоретическим интересом). К началу ноября Скалли прочитала все, что могла, и теперь выводит из себя Мелиссу непрерывными просьбами выпустить ее из постели, пока она не умерла от скуки.              - Чем больше ты отдыхаешь, тем быстрее сможешь вернуться в свой полк, - твердит ей Мисси, но даже осознание, что сестра права, не делает вынужденную пассивность более терпимой. Она пишет Малдеру письма одно за другим – часто так много, что почтальон забирает у нее по несколько штук в день. Он отвечает так часто, как только может, но так как полк продолжает перемещаться по Вирджинии, его письма приходят куда реже, чем ей бы того хотелось.              Однако же все они переполнены такой любовью к ней, что у нее остается мало сомнений в их отношениях. Она могла немного колебаться, когда говорила сестре, что, по ее мнению, они обручились, но Малдер раз и навсегда покончил со всеми возможными вопросами.              - Когда война закончится, - пишет он, - я хочу поехать с тобой в Гаррисберг для встречи с твоими родителями. И не только для того, чтобы рассказать им о твоей храбрости или о том, сколь незаменима ты была для меня в качестве моего лейтенанта, а еще и убедиться, что они – и любой другой потенциальный претендент на твою руку – знают, что наше совместное будущее решено. Что бы твои родители ни подумали о том, как мы встретились и полюбили друг друга, я хочу убедиться, что они понимают, насколько я горд, что рядом со мной есть такая женщина, как ты.              Скалли, со своей стороны, куда больше беспокоится о реакции не своих родителей, а его.              - Тебе не надо волноваться о моих родителях, Малдер, - пишет она в ответ. – Ты старший сын богатого землевладельца. Вне зависимости от того, как мы встретились, ты куда более выгодная партия, чем они могли ожидать для любой из своих дочерей. Уверена, ты внушишь им такое благоговение, что им и в голову не придет отказать тебе. Твоих родителей, с другой стороны, вероятнее всего, не слишком впечатлит дочь бедного моряка, которую ты встретил, когда она переодевалась мужчиной и сражалась во вражеской для них армии – тем более что они уже подобрали для тебя куда более подходящую невесту.              Малдер, как и следовало ожидать, отметает ее опасения.              - Неважно, одобрят они тебя или нет, - заявляет он. – Решать только мне, а я выбираю тебя. И ни мои, ни твои родители, ни Диана не смогут сказать ничего такого, что заставило бы меня передумать.              Большую часть корреспонденции, несмотря на все усилия Скалли, Мелисса читает через ее плечо, находя всю эту ситуацию безумно романтичной, о чем без колебаний и сообщает сестре.              - Это просто нечестно, Дана, - жалуется она, лежа на краю кровати и драматично прижимая ладонь ко лбу. – Я покинула дом и сбежала в Нью-Йорк в поисках романтики и приключений, а результатом всех моих усилий стала лишь перенаселенная квартира, которую мне приходится делить с тремя девушками красивее меня. Ты же, со своей стороны, вступила в армию, чтобы в конечном итоге оказаться помолвленной с симпатичным и богатым наследником землевладельца.              - Давай не забывать о том, что я еще и заполучила пулевое ранение в живот, - ворчит Скалли. Сегодня она неважно себя чувствует, так как плохо спала и мучилась от непрекращающегося кашля, а потому не склонна проявлять обычное терпение к жалобам сестры.              - И все же, даже с учетом этого ты меня обскакала, - заявляет Мелисса. – А ты ведь младше меня, бога ради. Мало того, что ты задолго до меня получила предложение от этого врача, друга отца – как там его звали?              - Дэниел, - вздыхает Скалли.              - Да, от него. Мало того, что он просил у папы твоей руки, когда ты была еще практически ребенком, так теперь ты фактически собираешься выйти замуж прежде, чем хоть какой-то мужчина проявит ко мне хотя бы толику интереса.              - Необязательно, - замечает Скалли. – Ничего не произойдет до конца войны, а она с тем же успехом может продолжаться еще лет десять. – Она закусывает губу. – Или один из нас может даже не выжить. Я и так уже была на волосок от… - Но ее прерывает продолжительный приступ жесточайшего кашля, от которого натягиваются швы ее все еще заживающей раны. Мелисса садится и обеспокоенно смотрит на сестру, которая хватается за бок от пронзившей его резкой боли и пытается совладать с дыханием.              - Это уже в третий раз за час, Дана, - говорит Мисси, мгновенно переходя от капризного к более чем серьезному тону. – Ты становишься все бледнее и бледнее. – Она протягивает руку и трогает лоб Скалли. – И ты горячая.              - У меня, похоже, жар, - признает Скалли. Она весь день чувствовала себя вялой, но до сих пор списывала это на то, что в последние дни у нее не было аппетита, а Мисси, не желая устраивать сцены, не настаивала. Но сейчас, с трудом хватая ртом воздух, она приходит к выводу, что что-то не так.              - Что мне делать, Дана? – спрашивает Мелисса. – Матушка обычно прикладывала холодный компресс на лоб, когда мы болели. Мне тоже так сделать?              - Неплохо для начала, - соглашается Скалли.              - Может, мне стоит спросить Джеймса, - говорит Мелисса. – Если он не будет знать, что делать, может, какой-нибудь другой слуга поможет.              Скалли качает головой.              - Никто из них не войдет в дом даже в отсутствие отца Малдера, - напоминает она сестре. Те немногие слуги, что остались присматривать за плантацией после отъезда хозяев, работают в поле, и им всем запрещено входить в дом, кроме Джеймса, который, как пояснил Малдер, разгадал секрет Скалли, как только ее увидел. – Я не хочу… - Ее снова прерывает очередной приступ кашля, еще сильнее прежнего, и когда он заканчивается, Скалли оказывается совершенно обессиленной.              - Закрой глаза и отдыхай, Дана, - говорит Мелисса, вставая и убирая часть подушек, на которые Скалли облокачивалась, вынуждая ее лечь на плоский матрас. – Я сделаю холодный компресс и… и… - Она нервно заламывает руки, явно не зная, что делать дальше, - попрошу кого-нибудь приготовить тебе бульона. Это поможет, верно?              Скалли закрывает глаза, слишком уставшая, чтобы спорить.              - Звучит неплохо, - слабо отзывается она, хотя даже мысль о том, чтобы что-нибудь съесть, утомляет ее. Мисси что-то отвечает, но Скалли уже соскальзывает в сон.              Она не знает, сколько времени прошло, и не уверена, что вообще проснулась, когда слышит приглушенный разговор сестры с человеком, голос которого не узнает.              - Вы не понимаете, я никогда раньше не ухаживала за больными, - говорит Мисси. – Я понятия не имею, что с ней может быть не так и что мне делать.              - Мисс, поблизости нет никого, за кем мы могли бы послать, - отвечает мужской голос. – Доктор из Калпепера сейчас в армии Ли. Здесь только полевые рабочие и работники скотного двора, и никто из них и шага не ступит в дом, даже если мастер Фокс появится и попросит их об этом. Они слишком боятся его отца.              «Должно быть, - смутно осознает Скалли сквозь пелену окутывающего ее разум лихорадочного тумана, - это Джеймс, смотритель дома».              - Что насчет еще кого-нибудь из деревни? – спрашивает Мелисса. – Нет ли там кого-нибудь, кто может помочь?              - И как мы объясним, что она тут делает? – возражает Джеймс. – Все в Калпепере знают Малдеров и знают, что они во Фредериксберге. Если кто-то из деревни увидит вас двоих, то, вероятно, напишет мастеру Уильяму и спросит его о двух незнакомых женщинах, остановившихся в доме.              «Ни за кем не посылай, - пытается сказать Скалли, но губы ее не слушаются. – Я в порядке, буду в порядке, только не позволяй никому найти меня здесь…»              Голоса стихают, и Скалли засыпает… или, по крайней мере, ей так кажется – трудно сказать наверняка. Ей кажется, что она слышит голос матери, велящей ей вставать с постели и помочь приготовить ужин перед приходом отца и братьев. Мисси куда-то ушла, жалуется мать, и ей ни за что не успеть вовремя без помощи хотя бы одной из дочерей.              Скалли пытается сказать, что не может помочь, что она больна и слишком слаба, чтобы встать, но мать этого не замечает и начинает метаться по спальне Саманты Малдер так, словно знает, где что лежит, словно это комната в ее собственном доме. Попытка сосредоточиться на передвижениях Мэгги вызывает у Скалли головокружение, и она закрывает глаза.              Когда она снова их открывает, ее матери в комнате нет; в окнах видно ночное небо, а сама спальня тускло освещена огнем камина. Она поворачивает голову в другую сторону и видит своего отца, сидящего в кресле, которое недавно занимала Мелисса.              - Привет, дочка, - говорит он, тепло ей улыбаясь. – Похоже, у тебя крупные неприятности. – Скалли пытается ответить, но обнаруживает, что не может, но он все равно как будто бы ее понимает. – Скоро все будет в порядке, - обещает он. – Ты только держись и оставайся сильной, слышишь меня? Уже недолго. Помощь в пути. Но предупреждаю тебя, дочка: тебе станет гораздо хуже, прежде чем наступит улучшение.              Он снова улыбается, на этот раз с грустью, и Скалли осознает, что сквозь него видна спинка кресла.              Раздается кашель, и она ощущает запах сигаретного дыма, когда Чарльз Спендер склоняется над ней, смотря на нее с отстраненным любопытством. Она отодвигается от него, и он смеется… и вдруг его лицо меняется, превращаясь в лицо хирурга, который обрабатывал ее рану на станции Бристо. Его губы двигаются, но Скалли не может разобрать слов. Мелисса стоит позади него с бледным и обеспокоенным лицом. Огонь в камине кажется слишком ярким, и Скалли снова закрывает глаза… а когда опять открывает их, то видит вернувшегося Спендера, а рядом с ним Диану Фоули, злорадно улыбающуюся ей. Шон Пендрелл ожидает у изножья кровати, с тревогой наблюдая за ней, и Скалли спрашивает себя, а не пришел ли он, чтобы сопроводить ее на другую сторону – туда, куда отправляются все души, когда их время на Земле истекает. Она пытается сказать Пендреллу, что не готова, что не может пойти с ним, что Малдер все еще нуждается в ней, что сожалеет о его смерти, но неужели он не понимает, что его жертва будет напрасной, согласись она пойти с ним сейчас? Она должна остаться.              Спендер протягивает руку и внезапно дергает за повязку на ране Скалли, отрывая ее и обнажая кожу живота. Она видит, как он чуть ли не всю ладонь засовывает внутрь, и ее тут же охватывает всепоглощающая боль, заставляя извиваться и кричать в отчаянной попытке вырваться. Диана берет ее за плечо и удерживает на месте, и кто-то еще занимает место справа. Скалли поднимает глаза, чтобы разглядеть этого человека, и видит, что это Дэниел Уотерстон, который издевательски ухмыляется ей, словно бы наслаждаясь ее болью и беспомощностью.              Лица вокруг нее продолжают расплываться и смещаться, пока Скалли не перестает понимать, кто ее держит – Диана Фоули и Дэниел Уотерстон или Мелисса и Малдер. Она не знает, кто причиняет ей ужасную боль – полковой хирург или Чарльз Спендер – или почему они делают это с ней. Все, что ей известно, это то, что эта пытка не прекращается, и когда все же наступает передышка, Скалли погружается в бездонный колодец сна, который, к счастью, напрочь лишен сновидений.              Когда она в следующий раз просыпается, то видит смотрящего на нее Фокса Малдера.              - Малдер? – Она снова может говорить, хотя ее голос звучит пугающе хрупко, а горло ужасно саднит. Она тянется к нему, пытаясь прикоснуться и понять, настоящий он или еще одно видение, но слишком слаба и не в силах преодолеть разделяющее их расстояние. Он, кажется, понимает ее намерения и берет ее ладонь в свою, нежно прижимая к своей щеке.              - Я здесь, - говорит он. – Я прямо тут, Скалли. И на этот раз не покину тебя, пока ты полностью не поправишься.              - Что случилось? – спрашивает она, но отвечает ей не Малдер.              - У вас развилась инфекция, - доносится голос с изножья кровати, и, переведя туда взгляд, Скалли видит хирурга со станции Бристо. Значит, он ей не привиделся; он и вправду тут был. Мелисса стоит позади него. – Мне пришлось отрезать воспаленные ткани и обработать рану бромидом. Извините, что причинил вам боль – знаю, что ее было трудно вынести.              - Это капрал Цукерман, - поясняет Малдер. – Тот хирург, что обрабатывал твою рану, когда тебя подстрелили.              Скалли кивает.              - Я помню, - говорит она.              - Твоя сестра послала за мной, когда не смогла сбить тебе температуру, - поясняет Малдер.              - Я не знала, что еще предпринять, - извиняющимся тоном говорит Мелисса. – Я видела, что рана загноилась, но не знала, как ее обрабатывать.              - Я нашел капрала Цукермана и привез с собой, - продолжает Малдер. – У меня было такое ощущение, что ты предпочтешь хирурга, который уже знает, что у тебя под твоими повязками.              Он дразняще ухмыляется ей, и она слабо улыбается в ответ.              - Но разве тебя не хватятся? – спрашивает Скалли. – Вас обоих?              Малдер качает головой.              - Армия разместилась на зимних квартирах, - поясняет он. – Я сказал полковнику Скиннеру, что случилось, и он дал нам обоим разрешение ехать. Капралу Цукерману скоро нужно возвращаться, но мне разрешено остаться с тобой, пока ты не почувствуешь себя достаточно хорошо для того, чтобы вернуться в полк.              Скалли переводит взгляд между Малдером и Мелиссой.              - Это вы держали меня? – спрашивает она.              - Ты здорово сопротивлялась, - отзывается Малдер с ноткой гордости в голосе. – Какой бы больной ты ни была, нам стоило немалых трудов удерживать тебя достаточно долго, чтобы позволить Цукерману закончить с тобой.              - Ты смотрела на нас так, словно готова убить, если вырвешься, - вставляет Мелисса. – Никогда не видела, чтобы ты выглядела так устрашающе.              - Я думала, что ты была… - Она не договаривает, пристыженная тем, что в своих лихорадочных снах представляла Диану. – Неважно, - добавляет она. – Я, должно быть, была не в себе из-за жара.              - Должен согласиться с этой оценкой, - замечает Цукерман. – И опасность для вас пока не миновала окончательно. Я останусь еще на несколько дней, чтобы убедиться, что мы справились с инфекцией, и оставлю лекарства на случай возобновления лихорадки.              - Спасибо, капрал Цукерман, - благодарит Малдер. – Не хочу даже думать о том, что бы произошло без вашей помощи.              - Да, спасибо, - вставляет Мелисса. – От нас и нашей семьи. Если бы вас тут не было, случилось бы нечто ужасное.              Скалли, уже уставшая после этого короткого разговора, благодарно улыбается Цукерману, даже притом, что у нее перед глазами начинает все расплываться.              - А сейчас мы позволим вам отдыхать, - говорит Цукерман, и они с Мелиссой направляются к двери. Малдер задерживается рядом со Скалли.              - Я останусь, - говорит он остальным. – На случай, если ей что-нибудь понадобится.              - Малдер, - заплетающимся языком протестует она, почти уже засыпая, - со мной все будет в порядке. Я сейчас засну.              - Тогда я посторожу твой сон, - шепчет он, чтобы остальные, стоящие у двери, не могли их услышать. – Я скучал по этому со времени твоего отъезда.              Скалли сдается, кивая ему, и Мелисса с Цукерманом уходят, тихо закрывая за собой дверь.              Последнее, что Скалли осознает перед отходом ко сну, это как Малдер ложится рядом и нежно поглаживает ее по лицу.