В тусклом, мерцающем свете

А вот и обещанные потрахушки, народ!))) Не чересчур откровенно, но определенно НЦа) *** Декабрь 1863 года Калпепер, Вирджиния              Медленное выздоровление, как вскоре выясняет Скалли, куда легче переносить рядом с Малдером.              Не то чтобы Мелисса не пыталась занять ее чем-нибудь; напротив, старшая сестра изо всех сил старалась отвлечь Скалли от вынужденного бездействия. Но представления Мелиссы об интересном разговоре довольно сильно отличались от представлений самой Скалли, так что она частенько пропускала мимо ушей бесконечные перечисления самых незначительных событий из жизни ньюйоркцев, описания вечно меняющихся модных тенденций, а также весьма многочисленных собраний медиумов, которые посещала Мелисса.              Малдер, напротив, берет любимые философские трактаты из своей личной библиотеки и обсуждает все имеющиеся в них аспекты со Скалли; их добродушные споры часто достигают такой громкости, что Мелисса, убежденная, что сестра причинит себе еще больший вред, если позволить ей продолжать в том же духе, частенько вмешивается, чтобы утихомирить их.              Они играют в покер, чем Мелисса безмерно наслаждается, зная, что их мать не одобрила бы такое времяпрепровождение, и почти каждый раз в пух и прах разбивает Малдера и Скалли.              - В Нью-Йорке у меня есть много возможностей практиковаться, - поясняет она. – У нас с друзьями недостаточно денег, чтобы тратить их на городские развлечения, так что мы часто играем в карты.              По мере приближения Рождества становится ясно, что Скалли, которая теперь уже может проводить большую часть дня вне постели (хотя все еще заметно устает к ужину), уже не угрожает повторное заражение раны. Мелисса решает, что ей пора уезжать.              - Ты уверена, Мисси? – обеспокоенно уточняет Скалли, когда Мелисса объявляет о своих намерениях, пока Малдер обходит владения вместе с Джеймсом. – Почему бы тебе не остаться здесь на Рождество?              - Вообще-то, я подумала, что, может, съезжу домой, - признается Мелисса. – Папа в море, как и Билл с Чарли, ты здесь… так что матушка останется в полном одиночестве. Мне неприятна мысль о том, что она там совсем одна, тревожится за всех нас. По крайней мере, если я приеду, с ней будет хотя бы кто-то из ее детей.              Скалли вынуждена признать, что как бы она ни стала скучать по сестре, ее доводы вполне разумны.              - Ты, вероятно, права, - сдается она. – И я не буду одна, так что тебе не нужно обо мне беспокоиться.              Мелисса усмехается.              - Ну, мне точно не нужно беспокоиться о том, что ты почувствуешься себя одиноко, - говорит она. – Но могу назвать другие возможные поводы для беспокойства… или, по крайней мере, наши родители сочли бы их таковыми.              - Мелисса, - вздыхает Скалли, - ничего подобного не произойдет.              Ее сестра выглядит шокированной.              - Если это так, Дана, - заявляет она, - если ты останешься наедине с симпатичным и влюбленным в тебя мужчиной и не воспользуешься ситуацией… - она сокрушенно качает головой, – то ты просто безнадежна.              После ланча Малдер отвозит Мелиссу в фаэтоне на ближайшую железнодорожную станцию и возвращается на закате. Скалли, ожидавшая у окна комнаты Саманты, видит его приближение и ощущает внезапный приступ нервозности.              Они никогда по-настоящему не оставались наедине – ни в лагере, разумеется, и даже ни в доме Чарльза Спендера во Фредериксберге, ведь она уехала до того, как они могли провести хотя бы одну ночь в его спальне. Со времени своего приезда на плантацию он едва отходил от нее, это верно – впрочем, как и Мелисса. Сейчас, однако, им предстоят многие дни, возможно, недели, только вдвоем без возможности чем-нибудь себя занять или куда-нибудь пойти, без снующих вокруг солдат, родителей, сестер или предполагаемых невест, которые бы присматривали за ними, следя за тем, чтобы они оставались на приличном расстоянии друг от друга.              Скалли расхаживала по спальне Саманты все время, что Малдер отсутствовал, расстроенная тем, насколько это ее утомило. Она садится на край кровати, прислушиваясь к звукам шагов на лестничной площадке.              Ее руки дрожат. Почему они дрожат? Это ведь Малдер, бога ради.              Она делает глубокие вдохи, постепенно беря свои эмоции под контроль. Затягивающаяся рана на животе болит от напряжения в диафрагме, напоминая о том, что она, в конце концов, мало на что годна в ближайшем времени, особенно сегодня ночью, и тем более настолько уставшая.              Тихие шаги в коридоре привлекают ее внимание, и она разворачивается как раз в тот момент, когда Малдер открывает дверь и закрывает ее за собой, зайдя в комнату. Она неуверенно ему улыбается.              - Мелисса отбыла благополучно? – спрашивает она, и он кивает.              - Она просила напомнить, что любит тебя, - говорит Малдер. – И заставила меня пообещать, что я буду заботиться о тебе и не… - он замолкает и сильно краснеет, - не упущу возможность воспользоваться нашими условиями проживания.              Скалли молча встречает это заявление, но потом вдруг разражается смехом. Как это похоже на Мелиссу, сказать нечто подобное. Не «будь осторожна» или «отдыхай и лечись». Малдер застенчиво улыбается ей.              - Как я и говорила, - посмеивается Скалли, качая головой, - она никогда не отличалась тактом.              Малдер тоже смеется и, подойдя к кровати, садится на нее рядом со Скалли. Он берет ее за руку, все еще улыбаясь, и в то же мгновение нервозность Скалли исчезает без следа. Это все еще Малдер – мужчина, которому она доверяет и который, как ей отлично известно, не станет давить на нее, заставляя делать что-то, от чего ей может быть неловко или страшно.              - Джеймс готовит нам ужин, - продолжает Малдер. – Он принесет его наверх, когда закончит, и тогда… - Он снова бросает на нее смущенный взгляд. – Ну, если ты не против, я бы хотел отдохнуть. Дорога до станции и обратно была долгой.              Скалли кивает.              - Как бы мне не хотелось этого признавать, но я устала, пока тебя ждала, - признается она. – С нетерпением жду момента, когда смогу лечь спать.              Вскоре им приносят еду – курицу с овощами для Малдера и суп со свежим хлебом для Скалли, которая пока еще не употребляет в пищу ничего тяжелого. Они едят в креслах перед камином и когда заканчивают, Малдер относит подносы обратно на кухню. По возвращении он выглядит смущенным.              - Джеймс ясно дал мне понять, что в моей комнате дальше по коридору постелены свежие простыни, - говорит он, и Скалли заметно сникает. – Но я сказал ему, что лучше присмотрю за тобой и останусь рядом на случай, если тебе что-нибудь понадобится. Хотя я могу спать в своей комнате, если ты предпочитаешь остаться одна. Знаю, что мы с твоей сестрой, вероятно, прохода тебе не давали, - с обеспокоенным видом добавляет он, но Скалли качает головой.              - Твоя идея мне больше по душе, - тихо отвечает она, и его губы растягиваются в нежной улыбке. – Можешь готовиться ко сну – нам двоим тут предостаточно места.              Малдер улыбается еще шире.              - Точно? – переспрашивает он, и в ответ Скалли откидывает край одеяла и залезает в кровать, отодвигаясь к дальнему краю, чтобы оставить место для Малдера. Его улыбка превращается в ухмылку от уха до уха, когда он в мгновение ока встает, снимает сапоги, носки и китель… но потом медлит. – Я схожу, заберу ночную рубашку из своей спальни, - говорит он. – В ней будет куда удобнее спать, чем в мундире.              Скалли согласно кивает.              - Если не трудно, принеси и мне свежую рубашку, - просит Скалли. – Если у тебя есть запасные.              - Разумеется, - отзывается Малдер, скрываясь в коридоре. Он вскоре возвращается с двумя чистыми белыми накрахмаленными ночными рубашками, после чего спускает подтяжки и начинает раздеваться. Скалли наблюдает за ним с интересом по мере того, как все больше худощавого поджарого тела открывается ее взору – больше, чем она видела за все время их знакомства. Она внимательно изучает его сильные плечи, мускулистые руки, узкие бедра и подтянутый живот, почти бессознательно закусывая губу.              Словно бы почувствовав на себе ее взгляд, Малдер внезапно останавливается и поднимает глаза, смотря прямо на нее. Напряжение в комнате стремительно нарастает, и Скалли вдруг испытывает трудности со сбившимся дыханием. В следующую секунду Малдер лукаво ей улыбается.              - Нечестно, - замечает он. – Я бы сказал, что на мне куда меньше одежды, чем на тебе.              Скалли улыбается в ответ… и затем, не дав себе времени передумать, садится на постели и стягивает старую ночную рубашку через голову, оставаясь полностью обнаженной. На миг ее пронзает страх – она практически уверена, что никто не видел так много ее голого тела с тех пор, как она научилась сама одеваться в возрасте трех лет – но оно того стоит, если судить по исполненному благоговения взгляду Малдера. Он замирает в процессе снятия нижнего белья, совершенно позабыв о брошенных в кресло рядом с ним рубашках.              - Скалли, - с трепетом в голосе выдыхает он… и тут, кажется, дар речи ему отказывает. Он скользит взглядом по ее груди в такой манере, что она бы наверняка почувствовала себя не в своей тарелке, будь на его месте кто-то другой. – Ты прекрасна, Скалли, - тихо добавляет он, и ее лицо вспыхивает от удовольствия.              - Спасибо, - шепчет она. Его взгляд слишком интенсивный, и в конце концов она чувствует необходимость разорвать их зрительный контакт, что и делает, опуская глаза. Она смотрит на одеяло, пока он снимает нижнее белье и надевает рубашку, вновь переводя на него взгляд, только когда он садится на край кровати и застенчиво передает ей вторую рубашку. Она берет ее и надевает, пока он забирается в постель рядом с ней. Терпеливо подождав, пока она устроится поудобнее, он подвигается ближе и осторожно протягивает к ней руки.              - Если я перехожу черту, то просто не обращай на меня внимания, - говорит он, и неуверенность в его голосе трогает ее до глубины души. – Но я так долго мечтал о том, чтобы спать, обнимая тебя, что просто подумал… - Скалли прерывает его, охотно устроившись рядом и довольно вздохнув, когда кольцо его рук смыкается вокруг нее.              - Я тоже об этом мечтала, - честно признается она, наслаждаясь ощущением его крепкого теплого тела, прижимающегося к ней с головы до пят. – Так долго, Малдер. Но никогда не думала, что мне представится такая возможность.              - Что ж, теперь она у тебя есть, - бормочет Малдер, зарываясь лицом в ее волосы, так что его рот оказывается рядом с ее ухом. – И хорошая новость заключается в том, что нам не нужно будет прекращать это делать по возвращении в лагерь.              - М-м, - соглашается она, придвигаясь еще теснее к нему. От него пахнет чистым хлопком, потом и чуть-чуть мылом, которым он ранее умывался. Но помимо всего этого она ощущает насыщенный мужской запах, который, не будь она такой уставшей, скорее всего, побудил бы ее наброситься на него, хотя при других обстоятельствах она бы сочла подобное свое поведение ужасно смущающим.              Сейчас же все, на что она способна, это прижаться к нему, насколько позволяют законы физики, и погрузиться в сон.              Когда она просыпается, то первым делом чувствует невероятное тепло – от обычной утренней прохлады осталось только далекое воспоминание, хотя огонь в камине превратился в слабо тлеющие угольки. По правде сказать, ей даже жарко: первым ее побуждением при пробуждении стало желание сбросить тяжелые пуховые одеяла, чтобы обеспечить приток прохладного воздуха.              Ее останавливает незнакомое, но очень приятное ощущение в основании шеи.              Малдер целует обнаженную кожу на краю волосяной линии, покусывая ее, словно пробуя какое-то особенно изысканное блюдо, и бормочет при этом что-то одобрительное.              Скалли накрывает волна жара и возбуждения. Перекатившись к нему лицом, она обнимает его рукой за талию, притягивая ближе к себе, и их губы встречаются в поцелуе, который вскоре наполняется неведомой ей до этого момента страстью.              Они целовались и раньше, а потому ощущение и вкус его губ для нее не в новинку, но каким-то образом поцелуи в постели, когда они лежат, прижатые друг к другу всем телом, отличаются от поцелуев стоя. Перед ними словно бы открывается множество новых возможностей, и вместе с этим возникает стремление воспользоваться всем, что предлагают обстоятельства… и в кои-то веки Скалли совсем не стремится обдумывать свои решения, составляя список причин, делающих происходящее между ними не слишком удачной затеей.              Впервые в жизни ей наплевать на последствия.              Отрываясь от него на мгновение, необходимое, чтобы освободить руки, Скалли обхватывает край своей ночной рубашки, стягивает ее через голову и отбрасывает прочь. Малдер широко распахивает глаза, упиваясь видом ее обнаженного тела, и закусывает губу, когда его взгляд останавливается на ее груди. Он нерешительно тянет к ней руку, но затем убирает ее, смущенно смотря Скалли в глаза.              - Я хочу, чтобы ты коснулся меня, - шепчет она, довольная тем, что ее голос, по крайней мере, не дрожит, тогда как сердце готово выскочить из груди. Она берет его ладонь и кладет себе на грудь, после чего перекатывается на спину, давая ему полный доступ к своему телу. Он дотрагивается до нее нежно и поначалу нерешительно, что явно контрастирует с откровенным голодом в его взгляде.              - Малдер, - зовет она, снисходительно улыбаясь, - тебе не нужно быть таким осторожным. Ты меня не сломаешь.              Он поднимает голову и смотрит ей в глаза, смущенно улыбаясь.              - Ты не будешь хуже обо мне думать, если я скажу, что нервничаю? – спрашивает он, и Скалли тепло улыбается ему.              - Что заставляет тебя считать, что я нет? – отвечает она. – У меня в этом не больше опыта, чем у тебя.              - Тогда… - Он проводит кончиком пальца вдоль ее ребер, перемещаясь на грудь, и круговыми движениями продвигается по направлению к соску. – Раз ни ты, ни я раньше этого не делали… откуда мы узнаем, как действовать дальше?              - Думаю… - Скалли судорожно втягивает воздух от остроты ощущения, пронзающего ее, когда Малдер перекатывает ее набухший сосок между пальцами. – Думаю, мы просто… будем делать то, что покажется нам естественным, - предлагает она. – Что покажется правильным. – Обдумав ее слова, Малдер кивает и нежно ей улыбается, после чего наклоняет голову и берет ее сосок в рот. Скалли выгибает спину, целенаправленно игнорируя болезненно пульсирующую рану и усиливая контакт своей груди с губами Малдера. Он скользит ладонями вдоль ее боков, нежно, но уверенно удерживая ее на месте, пока пробует на вкус сначала одну, а потом вторую грудь. По телу Скалли прокатываются волны наслаждения - она закрывает глаза, зарываясь пальцами в волосы Малдера и тяжело дыша по мере того, как он исследует ее губами. Какое-то время спустя он отрывается от своего занятия и заглядывает ей в глаза.              - Я, м-м… хочу кое-что попробовать, - говорит он. – Ты можешь меня остановить, если тебе не понравится. Но я слышал рассказы мужчин в лагере… особенно после того, как они побывали в отпусках, дома с женами.              - Или после посещения специфических заведений, - иронично замечает Скалли, вызывая у Малдера смех.              - Без сомнения, - заявляет он и наклоняет голову, чтобы поцеловать кожу под ее грудями, проводя языком вдоль грудины вниз, к мягкой плоти ее живота. Он накрывает ее выпирающую тазовую кость одной рукой и приподнимается, опираясь на вторую. – Не уверен, что у меня получится, но хотелось бы попробовать. – С этими словами он продолжает спускаться дальше, вдоль ее пупка, низа живота, двигаясь, двигаясь…              Скалли судорожно вздыхает и пытается сесть, осознав, что Малдер делает, но ее рана не способствует столь резким движениям, вызывая у нее острую боль. Она вскрикивает, и встревоженный Малдер поднимает голову.              - Ложись обратно, Скалли, - говорит он ей. – Все нормально.              - Не похоже, что это будет очень приятно для тебя, Малдер, - замечает она, вновь осторожно устраиваясь на подушках.              - Ко мне мы еще вернемся, - отвечает он слегка приглушенным ее кожей и волосами голосом. – Но я джентльмен, а джентльмен всегда сначала заботится о своей леди.              - Я слышала совсем другое, если верить солдатам нашего полка, - ворчит Скалли. – По их словам, они… о! – Она забывает, о чем говорила, когда Малдер достигает своей цели, лаская ее губами и языком и вызывая ощущения, о существовании которых она даже не подозревала. Она рефлекторно стискивает пальцы, вцепляясь в простыни, и из ее горла начинают вырываться звуки, которые она точно никогда не издавала. Проходит несколько минут, прежде чем она расслабляется достаточно для того, чтобы различать то, как он прикасается к ней, и понять, что вызывает у нее наибольшее удовольствие.              Он задевает определенное место, отчего ее как будто опаляет огнем, а затем движется дальше.              - Погоди! – выкрикивает она, и он замирает. – То, что ты делал секунду назад… - Он перемещает язык обратно на ее клитор, и она дрожит от удовольствия. – Да, это, - стонет она. – Продолжай. – Малдер охотно подчиняется, и вскоре Скалли судорожно хватает ртом воздух и издает бессвязные звуки, когда все ее тело сотрясает оргазм почти пугающей интенсивности.              Едва ей удается восстановить дыхание, как Малдер приподнимается на локтях и смотрит на нее с явным самодовольством на симпатичном лице и влагой на подбородке.              - Доволен собой, да? – тяжело дыша, спрашивает Скалли, и он усмехается еще шире.              - А не должен? – невинно уточняет он. – Если судить по твоей реакции, то я хорошо справился с работой.              Она протягивает руку и, когда он берет ее ладонь в свою, привлекает его к себе, так что он нависает над ней, опираясь на локти.              - Определенно, - отвечает она, проводя пальцами сквозь его волосы. – Еще как справился. – Она целует его, ощущая собственный незнакомый специфический вкус на его губах. В нем нет ничего неприятного – напротив, ее возбуждает подтверждение того, что он сделал это для нее, что все это фактически происходит. Не в силах больше ни секунды ждать полного единения с ним Скалли начинает тянуть его рубашку вверх.              - Сними ее, - бормочет она в перерывах между поцелуями, и Малдер поспешно подчиняется, опираясь на колени, чтобы стянуть мешающий предмет одежды. Когда он сбрасывает рубашку на пол, Скалли окидывает взглядом его тело, впервые как следует рассмотрев его. Увидев его впечатляющую эрекцию, она нервно сглатывает, и Малдер мгновенно замечает ее реакцию.              - Ты в порядке? – спрашивает он. – Если у тебя есть сомнения, Скалли, то нам вовсе не обязательно это делать. Я знаю, что повел себя самонадеянно, и…              - Нет, Малдер, я хочу этого, - заверяет его Скалли. – Просто, м-м… - Она чувствует, что краснеет, снова посмотрев на его эрегированный пенис. Малдер следит за ее взглядом, а затем поднимает глаза на нее.              - Что? – спрашивает он. – Что-то не так? Это ненормально?              - Нет, дело не в этом! – заверяет его Скалли. – Я просто… то есть я хочу сказать… - Она встречается с ним взглядом, отчаянно надеясь, что не кажется такой же напуганной, как себя чувствует. – Малдер, как, бога ради, он вообще поместится?              Они с секунду молча смотрят друг на друга, а потом одновременно разражаются смехом. Малдер падает на нее, лишь в последний момент успев опереться на локти. Он касается ее лба своим, пока они пытаются успокоиться, и, чувствуя, как ее нервозность проходит, Скалли приподнимает голову и встречается со ждущими губами Малдера.              Какое-то время они просто целуются – медленно, нежно… пока наконец Малдер не опускает руку, обхватывает член и устраивается у нее между ног. Скалли тянется, чтобы помочь ему, и после недолгой неуклюжей возни и пары неудачных попыток проникновения чувствует легкое давление, немного болезненный укол… а затем все увеличивающееся по мере его вхождения ощущение потрясающей наполненности, заставляющее ее закрыть глаза и застонать.              - О-о, Скалли, - выдыхает Малдер, замирая и нежно поглаживая ее по лицу. Она проводит ладонями по его бокам и кладет их ему на талию. Он начинает неспешно двигаться, входя и выходя из нее, пока Скалли вдруг не останавливает его, сжав его бедро.              - Погоди, Малдер, - говорит она. – Ты должен… в конце, когда ты… - Она мысленно благодарит Тину Малдер за то, что та, повинуясь какому-то прогрессивному порыву, сохранила «Нравственную физиологию». – Тебе нельзя кончить внутрь меня. – Она награждает его извиняющейся улыбкой. – Если мы хотим, чтобы я и дальше влезала в свой мундир до конца войны.              Его лицо озаряется пониманием, и Малдер наклоняет голову, чтобы поцеловать ее в лоб.              - Не беспокойся, - заверяет он ее. – Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, обещаю.              Скалли кладет руку ему на затылок и притягивает к себе для долгого поцелуя.              - Я тебе доверяю, - шепчет она, и Малдер снова начинает двигаться. Он все еще осторожен, хотя Скалли видит, каких усилий ему стоит держать себя в руках. Ей хочется сказать ему, чтобы он дал себе волю и двигался так быстро, как ему хочется, но, даже не учитывая того, что это ее первый раз, она все еще поправляется после ранения, и что-то подсказывает ей, что по-настоящему энергичное, активное занятие любовью вряд ли попало бы в список одобренных капралом Цукерманом действий для выздоравливающих после пулевого ранения в живот.              Им придется, рассуждает она, просто повременить с этим.              Задолго до того, как Скалли даже успевает привыкнуть к ощущению его члена внутри себя, Малдер отстраняется, чтобы полностью выйти из нее. Его глаза закатываются, тело напрягается, и внезапно Скалли ощущает влажное тепло на своем животе. Взгляд Малдера выражает раскаяние, а щеки пылают от смущения.              - Полагаю, мне надо быть благодарным за то, что у тебя не было предыдущего опыта, а значит, тебе не с кем сравнивать мое исполнение, - говорит он. – Извини, что так быстро, Скалли. Думаю, я могу с уверенностью заявить, что дальше будет лучше.              Скалли смеется, поглаживая его по вспотевшей спине.              - Я не рассчитывала на часы страстных занятий любовью, Малдер, - заверяет она его. – Да я и не в форме для этого. Пока нет. Кроме того, ты ведь поступил как джентльмен, помнишь? – Она целует его в лоб. – Ты сначала позаботился обо мне.              Это сразу улучшает Малдеру настроение.              - Верно, - соглашается он. Быстро поцеловав ее, он выбирается из постели, чтобы взять из кармана платок, которым вытирает живот Скалли, после чего забирается обратно и прижимает ее к себе. Она упивается ощущением прикосновения его кожи к своей и приятной усталостью после того, как они разделили нечто столь потрясающее. Ее мгновенно начинает одолевать сонливость, и, судя по глубокому дыханию Малдера, он тоже уже почти засыпает.              Прижавшись к нему, Скалли закрывает глаза и позволяет себе погрузиться в сон, находясь в безопасности объятий Малдера и окруженная его запахом.              Когда она просыпается несколько часов спустя, то видит перед собой потрясенное лицо Саманты Малдер.