Merry-go-round

      Сто рэлов после конца света.       Тревога уже не звенела, или её не было слышно — так ревел за переборками океан, врывающийся в пробоины ракетного отсека. Двое матросов, насквозь мокрых, задраивали в проходе люк, стоя по щиколотку в луже — вода успела прорваться, перехлестнуть через комингс и озерком разлиться по коридору. Ещё один матрос стоял рядом, вцепившись в поручень и пытаясь отдышаться. По его лбу струилась кровь. Остальные выскочить не успели. Свет в помещениях неровно мерцал, но пока ещё работал. Палуба стояла под заметным углом — корабль потихоньку клонило в сторону кормы, а если верить докладу штурмана, то ещё и сносило обратно в Змеево Кольцо.       — Машина, машина, ответьте! — надрывался Гарленус в микрофон гарнитуры, словно пытаясь доораться до ходовой части безо всякой электроники. Как ни странно, бо́льшая часть систем ещё жила, несмотря на обилие взрывов вокруг — наверное, компьютеры и впрямь были усиленно экранированы во время последней модификации, и новая защита работала не только на словах. Но затопление центральной части корабля чрезвычайно затрудняло контроль глубины погружения, что в бою было смерти подобно. Более того, лодку в любой момент могло переломить, как щепку — сильно повреждённый корпус не смог бы противостоять давлению, а насколько разбиты несущие конструкции, узнать было невозможно, ведь наружу не выйдешь и не посмотришь. Дифферент — перекос между носом и кормой — приобретал неприличный градус. Такими темпами «Мю-141» скоро встанет на дыбы, как столб, винты заглохнут, и корабль пойдёт на дно.       А ведь им очень повезло, и не за просто так. Знать бы, кто именно успел метнуться между флагманом и кораблём каледов там, внизу, и принять на себя вражеский удар... Если бы не самопожертвование товарищей, им бы досталось по полной — каледы целили чётко в середину корабля, — а так только случайными обломками прошило насквозь двойной корпус да поплавило внешний слой брони. Спасибо вам, камрады. Посмертное спасибо.       — Бросьте, командир, связь повреждена, — Суони подтолкнула Гарленуса, заставляя подняться с кресла. — Бортовые антенны и телефонный провод сожгло. Электричество есть, значит, машинное отделение и реактор целы, и экипаж на корме тоже. Механики и реакторная обслуга сами сообразят эвакуироваться, у них там есть глубиномер на вспомогательном мостике. Пора перемещаться на плот, пока мы не ушли ниже предельной глубины. У нас рэлов сорок, потом не вынырнем. Укладывайтесь с эвакуацией за тридцать, отставших не ждать.       — Вас понял!       Пока Гарленус рассылал подчинённых срочно собрать по закоулкам носовой части всех, кто остался жив, Суони быстро, но осторожно, чтобы не подскользнуться на уклоне, пошла к выходу из командного поста, поддёрнув на ходу молнию комбинезона. Связи на борту нет, а значит, самое важное можно узнать только на месте, а заодно позвать камрадов. Вскарабкавшись по трапу, она всунулась в пост управления ракетной стрельбой и ткнула кулаками в загривки канониров, один из которых ковырялся в пульте отвёрткой, а другой подсвечивал ему фонариком:       — Срочная эвакуация. Изани, вы всё отстреляли? Шахты пустые?       — Одна ракета застряла, в любой момент может долбануть прямо в стволе, — даже не обернувшись, сквозь зубы процедил мужчина, к которому она обратилась. Грубейшее нарушение устава, но конкретно сейчас, когда каждый миг промедления грозил взрывом, оно было извинительным.       — Повреждена пусковая установка? — сощурилась Суони.       — Никак нет, мой адмирал, — Изани наконец оторвался от своего занятия и постучал по экрану компьютера. — Эту шахту вообще не задело, целёхонькая, как назло. Но от встряски заклинило кнопку пуска. Сигнал, понимаете, идёт на отжиме, а не при нажатии — а она стоит, и ни туда, и ни сюда. Отсрочили взрыв, пытаемся выковырять...       Дурацкая ситуация, факт.       — Короче, — Суони чувствовала, как застыло её лицо, но голос пока ещё оставался твёрдым. — Выставляйте новые координаты и время. Ракеты противника уже далеко. Программируйте, куда хотите, только подальше от нас. И бегом оба к носовому эвакуационному плоту... Так, а вот отвёртку дайте сюда.       Выпихнув взашей второго ракетчика в коридор, она склонилась над пультом. Изани замолотил по клавиатуре.       — Сделано, мой адмирал, — доложил он.       — А теперь — брысь отсюда.       — А вы?..       — Было приказано отступать! — рявкнула Суони, не оборачиваясь. Нет, проклятую кнопку так не отковыряешь, сделано на века. Проще сорвать панель и разомкнуть контакты напрямую. — Корабль неуправляемый, его тащит на дно, переломить может в любой момент. Чтобы через двадцать рэлов никого на борту не было! Не успею, отчаливаете без меня. Не сметь ждать, а то не выйдете из зоны возможного взрыва, — она вытащила из внутреннего кармана кителя герметически запечатанную капсулу для морской почты. — Это — командиру. Там все необходимые указания.       Изани протиснулся мимо неё к выходу, едва не запнувшись за комингс из-за резкого крена — судя по уханью, с кормы отошёл спасательный плот. Механики сообразили эвакуироваться, хвала небесному воинству Тагра. Вода затихла — видимо, середину подлодки окончательно залило, — и из коридора стало слышно характерное пощёлкивание датчика радиации. Не море, а радиоизотопный бульон. Хорошо, что она не успела намочить ноги в том, что налилось из-за борта. Ботинки, конечно, герметичные, но всё же, это сомнительное удовольствие.       Отвинтив крышку пульта и проследив извивы проводков, Суони нашла заевшую кнопку. Оторвать контакт — дело мгновения. За переборками бухнуло, лодку тряхнуло отдачей, но пополам всё же не переломило, а фиолетовая лампочка над номером нужной шахты сменилась на жёлтую. Есть. Ракета вышла из пусковой установки. Теперь пора бы и честь знать, но Суони мешкала, стоя над развороченным пультом.       Она совершила военное преступление. Если правительство успело об этом узнать и притом отсиделось в бункере, её ждёт трибунал, а заодно туда же могут отправить добрую половину выживших в бою, как соучастников, чтобы постращать генштаб, чтобы никому больше было неповадно. Но если виновник мёртв, а у камрадов будет на руках свидетельство того, что они ничего не знали о планах своего адмирала, их пощадят. Преступник погиб в бою, сводить счёты с невиновными смысла нет, взятки гладки. Потаскают по допросам, понизят в звании, и всё. Изани отдаст письмо Гарленусу — там признание и подтверждение непричастности комсостава к адмиральской авантюре. Чего проще, опоздать на несколько рэлов и этим купить камрадам жизнь. И вообще, меньше на плоту народу, больше будет кислороду.       И ещё, это всё очень плохие отмазки. На самом деле, ей просто страшно лезть в тёмный, крошечный, набитый людьми плотик. Страшно до холодного пота, до дрожи в руках — вылететь за борт большого надёжного корабля, закружиться во власти течений, не надеясь на помощь… Нет. Лучше идти на дно со всеми удобствами, чем изображать малька в консервной банке. Всё равно бесполезно, от последствий массированной ядерной бомбардировки не спастись. Нет никакого смысла трепыхаться, выгадывая себе сутки-другие жизни.       Она опустилась на сидение канонира, автоматически пристроив на место крышку панели управления и даже крепко двинув по ней ладонью, чтоб уж точно встала как следует. И сидела так до тех пор, пока подлодку не шатнуло — Гарленус отдал приказ отстрелить спасательный плот, отклонившись от графика на четыре рэла. Надеялся, что она прибежит, что ли?       Нет уж. Адмирал покидает флот последним. А точнее, героически идёт с ним ко дну. Она сделала всё, что могла, презрев военный долг, подчинившись долгу совести. Теперь пора за это платить. Правильнее всего сейчас добраться до своей каюты и достать из сейфа пистолет. Ей по форме положено ходить с пулевым оружием, чтобы, значит, в случае чего комфортно вышибить себе мозги. Энергетическое ружьё было бы менее удобным для самоубийства. Но Суони не спешила подниматься, словно ждала какого-то чуда или пробуждения от кошмара, хотя прекрасно осознавала — всё происходит по-настоящему. Её флот сумел перехватить часть каледианских ракет, несмотря на присутствие врага, на большее и надеяться не следовало. Где-то там за толщей воды Старик может обмывать конец света, если ещё цел. Жаль, камбуз и продуктовые склады ровно там, куда плеснуло радиоактивной водичкой. Лезть в неё всё ещё не хочется, а в кают-компаниях и в буфетной — маленьком закутке с кипятильником и чашками, где всегда можно было сделать себе чаю вне зависимости от бортового расписания, — запрещено держать спиртное. А то она в порядке исключения выпила бы за упокой Скаро. А лучше, наклюкалась бы до состояния медузы, чтобы ничего не чувствовать. Благо, ей несложно — развозит с одного стакана, оттого обычно и не пьёт. Её мир умирает прямо сейчас, там, наверху, надо б его проводить достойно. Континенты уже трясутся, как желе — скоро по поверхности планеты пойдут жуткие ураганы, а океан загуляет от вибрации, переданной материками. Но ей уже, наверное, будет всё равно даже без вина…       «Мю-141» неожиданно встряхнуло и закрутило, сквозь борт дошёл низкий могучий гул близкого взрыва. Что-то мощно бахнуло в жалком десятке леров от подлодки. От невероятной нагрузки оглушительно заскрипели и застонали борта и несущие конструкции корабля, словно вода вот-вот должна была его раздавить. Суони вцепилась в штормовой поручень, но субмарину завертело винтом и принялось бросать с такой силой, что она не удержалась и полетела плечом в контрольный щит, а потом с сидения — и затылком в палубу. Последнее, что промелькнуло у неё в мыслях перед потерей сознания, это спасательный плот. Лишь бы его прикрыло корпусом от взрыва и не задело обломками…