Осколки

Маша ничего не понимала. У неё все плыло перед глазами, а сверху из дырявой каменной крыши падали обжигающе холодные капли. Во рту старшеклассницы пересохло, а похититель, занятый рисованием странных пентаграмм на плитах церкви, выбранных им для «ритуала», мурлыкал себе песню под нос и не замечал мучающуюся девушку. У Марии уже стерлись запястья в кровь от постоянной попытки развязать руки, а сами конечности затекли. Ведьма, так она сама себя назвала, могла похвастаться необычным поведением для обычного маньяка, коим её считала старшеклассница. Да в этой заброшенной церкви, где пыль и паутина заполнила всё, луна освещала комнату. Лишь рассеянный свет из дыры в крыши, лишь мирное постукивание капель о пол и кожу девушки, лишь чирканье мела о плиты — всё, что существовало для юной Марии, обычной школьницы, что любить клубничное мороженное и теплые свитера. Маша верила в Бога. Она молилась сквозь сжатые губы. Ведьма иногда откидывала длинные волосы яркого пшеничного цвета назад, замолкая на полуслове, похоже, забывала слова песни. Мария не сильно вслушивалась. Для неё был громче звук мела, что оставлял свой след на плите, звук капель и скрип веревки. Это громче глупых песен странного похитителя. — Знаешь, а ты очень милая. — Зачем-то говорит ведьма, заканчивая ещё одну линию. Маша слабо понимала, что же именно от неё хотят. В носу уже пахло железом от собственной крови, что текла вниз по руке, сливаясь с дождевыми каплями. Чертов не прекращающийся дождь. — Я понимаю, почему ему понравилась ты. Милая, добрая, умная. — Кто он? — Немного резко звучит вопрос. Мария не спросила бы, да только вот больше делать нечего, кроме как разговаривать с похитителем. — Макс. — Буднично отвечает девушка. Лента, яркая лента в её волосах качается вслед движениям ведьмы, которая почти закончила. — Алиса. — Приятно познакомится. — Мария нервно смеется. Дрожит телом. — А вы, Госпожа Алиса, и прав-да ведьма? — Мелодично протягивает слово «правда», чуть издевательски. Старшекласснице настолько неудобно, что чувство страха и самосохранения отключились. Похититель поворачивается всем телом к девушке. Серые глаза, нет, тучи смотрят на Марию разъярено. — Правда. — Грубо проговаривает ведьма. Губы её сжимаются в тонкую нить, словно всё происходящее заставляет её безумно нервничать. Но это ведь не так. Алиса хочет побыстрее закончить, ведь это так неприятно убивать глупых наивных школьниц. — Я видела Бога. Я видела Дьявола. И видела, как взрываются миры, где боги погибают, а величественные звезды рассыпаются на осколки. — Алиса больно прикусывает губу до крови. Маше хочется плакать. Сильно-сильно. — И как выглядит Бог? — Робко спрашивает старшеклассница, поджимая ноги к себе. Лунный свет падает на пшеничные волосы, отражается от грозных серых глаз, от голубой ленты в волосах, от яркой красной помады, что кажется девушке слишком вульгарной, вызывающе похабной. Серые каменные кирпичи стен, разноцветные витражи и нервно дрожащая ведьма — комедия абсурда, а не похищение. — У него белоснежная улыбка, светлые волосы и голубые глаза. Он пьет мартини, катается на байке и развращает девушек. — Иронично. Очень для верующей Марии, которая крестик никогда не снимает и молится с утра и перед сном. Они обе замолкают. Маша пытается развязать веревки, ещё больше натирает запястья. Алиса чертит, мурлыча всё ту же песню. *** Алиса кинула тело перед его ногами. Как мешок. Как тряпку. Ведьмак, заранее знал, что больше не увидит Святую Марию, как он в шутку называл верующую подругу, но вот так кидать её тело. — Здравствуй, Я ведьма Алиса. — Улыбается ворожея. Широко, поправляя пшеничные волосы. — Приятно познакомится, Кровавый Макс.