***
— Спасибо за гостеприимство, — улыбается широко Крис. Тео висит на спине отца, а Элли обнимает Эву за ногу, почему-то обидевшись. Мун плохо соображает, а ещё ей через час на работе надо быть, а сегодня суббота. Она не осмеливается сказать об этом Крису, ведь у него выходной. — Увидимся, — продолжает улыбаться мужчина. Эва машет им рукой и судорожно пытается выпутаться из положения. — Мам, а почему у меня нет папы? — шёпот жалобный, тихий. Мун застывает. Смотрит на дочь, судорожно глотая воздух. Молчит, а девочка хмурится. — Твой папа плохой человек, он бросил нас, малыш. — Неправда! У Тео хороший папа, значит, у меня тоже! — девочка хлопает дверью, а Эва, прикрывая лицо ладонями, тихо плачет. Она так устала.***
Анна-Марит противно ворчала, что Эва ужасная мать. Девушка, стиснув зубы, надела пальто и уехала в офис. Она могла взять Элли с собой, но девочка обиделась и не хотела даже видеть Эву. Это ранило её. Она снова чувствовала себя виноватой, но ничего не могла с этим поделать. В офисе было тихо и пусто, что было только на руку. Она подписала все документы, закончила отчёт и заполнила таблицы. Избавившись от всех дел, Мун спустилась в кафе под офисом и с чашкой кофе села прямо на улице. Разноцветные гирлянды, смешные Санты, Олени и снеговики. Приближалось Рождество. Люди с широкими улыбками куда-то спешили, держа в руках подарки. Эва улыбнулась. Ей этого не хватало. Криса с Тео она заметила случайно. Мальчик держался за шею отца, а сам мужчина громко хохотал. В руках у него были такие же разноцветные пакеты, как и у всех. Невооружённым глазом можно было заметить, что они чертовски счастливы. А ещё они очень похожи. Тео такой же красивый, как папа. Тот же вздернутый нос, большие глаза зеленоватого цвета, широкая улыбка и густые волосы. Эва смотрела на них внимательно, изучала каждое их движение. И почему-то сердце её начинало бешено стучать.***
— Забудь о своей работе. Ребёнку нужна мама. — Прекрати, — выдохнула Эва, вытаскивая коробку с игрушками. — Если бы не моя работа, мама, я бы не имела и половины всего. — Ты всю жизнь гналась за деньгами. — Как и ты, — прорычала Мун. Анна-Марит прикрыла глаза и, коротко попрощавшись, ушла. — Ты придёшь к нам на Рождество? — нервно прикусив губу, спросила Эва. — Я уезжаю, — холодно, даже не взглянув на дочь. — Хорошо… Спасибо, что посидела с Элли. Женщина ничего не ответила и покинула дом, не обращая внимания на разбитую Эву. Девушка устало садится в кресло и плачет. Её душит это одиночество, это непонимание и вечная суета. Она устала от всего. Устала от себя. — Мама! — лишь ради этого голоса Мун не сдалась. Ради дочери. — Почему ты плачешь? — Я не плачу, малыш, — улыбается, обнимая Элли. — В глаз что-то попало. — Давай я посмотрю, — девочка хмуро изучает лицо матери, тянет веко вверх и морщит носик. — Ничего нет, мам. — Наверно, показалось, — пожимает плечами и поправляет непослушные рыжие локоны дочери. — Мы будем украшать ёлку? — Будем. Иди разбирай игрушки, а я какао сварю нам. — И печеньки! — И печеньки, — смеётся, целуя в пухлые щёчки. Девочка хихикает, обвивая шею матери. Только в такие моменты Эва чувствует себя счастливой.