Превращение

       Вадим бережно и осторожно, чтобы не разбудить, убрал с лица Глеба волосы. Он не понимал, что происходит, да и сама ситуация казалась ему более чем абсурдной. Но он был так рад, что хотя бы эта ужасная ситуация сблизила их, и теперь они снова были вместе. Вадик вспомнил, как ещё будучи детьми, он водил его за ручку в садик. От таких воспоминаний Самойлов-старший даже прослезился и прижался к младшему, закрыв глаза.        Через несколько часов, почувствовав тяжесть на груди, Глеб открыл глаза и увидел себя, испуганно заморгав глазами, он начал вспоминать события прошедшего дня. В комнате было темно, Глеб окинул взглядом тумбочку, на которой стоял электронный будильник, часы показывали одиннадцать вечера. Удивляясь самому себе, и своей возможности так отключаться, он решил разбудить брата. — Вадик… — тихо позвал Глеб, — Вадим…        Вадим совершенно не собирался просыпаться и тихо спал на Глебе, обняв его обеими руками. — Вадик, ну вставай. — Глеб попытался скинуть с себя брата.        После нескольких попыток ему всё же удалось сбросить с себя непосильного брата. Тот что-то возмущенно проговорил, но всего лишь отвернулся и продолжил спать, подмяв под себя подушку. Но как обычно и бывает, не долго длилось самойловское счастье — как раскаты грома, раздался телефонный звонок.        — Да кто там? — заворчал Глеб, пытаясь дотянуться до тумбочки, на которой всё продолжал звонить телефон. — Что такое? — спросонья Вадим не понимал, что происходит. — Глеб! Это мой телефон, дай сюда. — Ну конечно. — запротестовал младший. — Там написано, что Змея Абдулович звонит, значит это меня.       Глеб ехидно заулыбался, но Вадим выхватил телефон из его рук. — Голос то у тебя чей, Глебка? — Вадим снова одержал победу. Глеб лишь злобно сверкнул глазами в сторону брата, но всё же согласился с ним. — Алло. — улыбался Вадим. — Где тебя носит?! Пропустил все репетиции, завтра концерт. — кричал голос Снейка. Братья насторожились и уже не улыбались. — А… — Вадим не знал, что ему сказать, Глеб что-то изображал руками, но Вадим так и не мог понять, что всё-таки от него требуется. — Что «а», Глеб?! — продолжал бесноваться директор. — Я… я… — Вадим мотал головой и не понимал, что объясняет Глеб своей пантомимой. — У меня кошка… кошка заболела… и я ездил к ветеринару. Ты же можешь меня понять?       Лицо Глеба исказилось в гримасе панического ужаса, и он готов был придушить Вадима на месте. — Какая кошка? — не унимался Дима. — Живо говори, где шлялся. — А что это за допросы такие? Где хочу там и шляюсь. — Завязывай, а. Уже достаточно. — Я вообще-то… — Так, слушай сюда, «я вообще-то», — шипя, передразнил Самойлова Снэйк. — Если ты сорвёшь этот концерт, матрицы твоей не будет. Пойдёшь к братику плакаться. Я к тебе в няньки не нанимался. Глеб покраснел, а Вадим лишь, зло прослушав упрёки Змея, сбросил звонок.        — И что мне делать? — снова заистерил Глеб. — Ты же всех моих фанатов распугаешь. — Ой, да ладно. — усмехнулся Вадик. — Может хоть раз тебя все похвалят. — Не смей. — вскричал младший. — Не смей делать своё это… э… — Глеб пытался подобрать слова, но у него это не очень хорошо получалось, — шоу. Не смей устраивать своё шоу. На этот раз Вадим рассмеялся и схватил Глеба в охапку: — Глеб, а тайгу дашь? Глеб зло сощурил глаза, процедив что-то неразборчивое в сторону Вадима. — А мне дашь? Тайгу? — не переставал заливаться смехом Вад. — Знаешь, какую я тебе тайгу дам, если ты это сделаешь? — Даже и вообразить не могу. Может поделишься? — Вадим прижал к себе брата. — Да что с тобой? — возмущался младший. — Ничего. Просто… Я люблю тебя. — произнёс Вадик.        Глеб раскрыл рот, чтобы что-то ответить, но уверенные губы Вадима соприкоснулись с его губами, не позволяя младшему начать новую истерику.