Вслед за цветением сакуры

25.03.17, суббота, вечер

При всей той чертовщине, через которую я прошла за эти часы, при всём отвращении, которое вызывает у меня этот придурок – есть одно светлое пятно: водит машину он великолепно. У меня не хватает слов: то ли от усталости, то ли от чего ещё, но я ни разу не смогла найти, к чему прицепиться. А хотелось очень сильно: хотелось не только прицепиться, но и просто начистить ему физиономию, как я и собиралась сделать полчаса назад! Но я всё же решила потерпеть. Во-первых, Рэйджи прав: уже завтра я забуду про этого урода навсегда, будь он хоть сто раз миротворцем. Во-вторых, у него в руках всё время эта мерзость, оружие. И я видела, как он им управляется. Мне хватило… В памяти всплыл кровавый отель. Меня передёрнуло, но рвотного позыва уже нет. Только мелкая дрожь и сонливость. Чёрт, похоже, он это заметил! – Как ты себя чувствуешь? – спросил Рэйджи, чуть повернув ко мне лицо. Мимоходом он глянул на свой навигатор, который прикрепил на решетку кондиционера какой-то синей клейкой лентой. – Нормально, смотри на дорогу! – огрызнулась я. Он ничего не сказал в ответ, только лицо чуть дрогнуло. Миша шумно выдохнул и замолчал на всю оставшуюся дорогу. Ехали мы довольно быстро, часто поворачивали. Почти всю дорогу он избегал появляться на крупных улицах – Рэйджи заявил, что там опасно. Идиот, когда это в Японии центральные улицы стали самыми опасными?! Но карта на навигаторе позволила ему удивительно осторожно выбрать маршрут, и вскоре мы въехали на шоссе в ущелье. Отлично, кроме того, что я просто устала, теперь эти виды будут навевать мне сон.       Шоссе довольно широкое, но почти пустое. По дороге вокруг только совсем маленькие деревушки и террасы, на которых уже работают люди и техника – середина весны, начало посевов. Мы проехали тоннель, не очень длинный, но он заставил Мишу сильно напрячься. Я бы даже сказала испугаться: даже в жёлтом свете тоннельных фонарей я заметила, как на лбу у него выступили капельки пота. С ним явно что-то не так, Рэйджи не в себе.       Всё кончилось, когда мы выехали на свет. Впереди уже видны первые дома большого города. К этому времени меня совсем сморило: незаметно для себя я уснула, прильнув щекой к стеклу. Последним, что я увидела перед тем, как закрыть глаза, был железнодорожный мост над шоссе. По нему катил поезд… …бежевый ковер гостиничного коридора заляпан кровью, у стенки валяется труп солдата «Теккен Форс», у него нет головы. Иду дальше, заворачиваю за угол: дверь вырвана с петель, в стенке застряли щепки и осколки стекла… …опять иду по коридору, двери в номера выбиты, одна за другой. Вот, последняя дверь, полуприкрытая. Она открывается бесшумно, я вхожу… – Просыпайся! Окрик вытащил меня из кошмара. За что я даже благодарна этому придурку, хоть и чуть не оглохла. – Где мы? – спросила я, как только отлепила щёку от стекла и протёрла заспанные глаза. По ощущениям, спала я где-то час или полтора. – В порту, – ответил Рэйджи и вышел из машины. Действительно, я проснулась уже в порту или очень похожем на него месте: длинные ряды складов, куча ржавчины вокруг, на горизонте виднеются погрузочные краны. В Осаке есть похожий район, при этом далеко не самый безопасный! На кой чёрт Рэйджи приехал именно сюда? А, точно, он же говорил, что ему нужно в порт… Так он что, собирается меня здесь бросить?! – Зачем мы сюда приехали? – я вышла из машины и встала за его спиной, готовая в любую секунду вырубить Рэйджи. Это несложно – шея открыта для любого удара. – Чтобы отправиться по домам: тебе в Осаку, мне в Россию, – Рэйджи достал бинокль и осмотрелся по сторонам, ненадолго задерживаясь и внимательно рассматривая корабли. Похоже, что угрозы с моей стороны он либо просто не чувствует, либо не придаёт ей значения. Это почти обидно, хоть он и прав, но… – Тогда нам нужно в другой порт, это грузовые терминалы, – скептически хмыкнула я. – Здесь нет пассажирских лайнеров или хотя бы паромов. – А я похож на пассажира лайнера? – Рэйджи отнял бинокль от глаз и раздражённо посмотрел на меня. – Ни фрака, ни бабочки не вижу. Мне подойдёт любой корабль, способный добраться до России. – Эй, а как насчёт меня?! – я всё же подошла к Рэйджи вплотную и, готовая ударить в любую секунду, ткнула его пальцем в грудь. – Какого чёрта ты постоянно нарываешься?! – он оттолкнул мою руку и повернулся ко мне всем корпусом. – Я прилагаю все силы к тому, чтобы найти способ вернуть тебя домой! И ты вроде обещала как минимум не мешать мне, разве нет?       Говорит он, конечно, очень сдержанно, но я прекрасно вижу, как Рэйджи двигается и куда смотрит своими красными злющими глазами. И это я нарываюсь на драку?! Да эту чёртову рожу давно пора протащить по асфальту! – У нас общая проблема, – продолжил он. – Нужно добраться домой. Для этого нужно раздобыть деньги – именно этим я сейчас занимаюсь, пытаюсь придумать, как нам…       Я медленно опустила руки и переступила с ноги на ногу. Солдат что-то там продолжает вещать, но я давно не слушаю. Со стороны может показаться, что я сдаюсь, подавленная его окриком, но на самом деле я просто нашла точку опоры. Теперь, если Рэйджи вздумает сделать хоть одно необдуманное движение, ему очень сильно не поздоровится. Я просто сломаю ему руку или даже две, чтобы он не дотянулся до своего проклятого… – Э, сосунки, кто дал вам право орать на МОЕЙ территории?! Это было сказано на английском, с очень сильным японским акцентом. Но интонация была такой знакомой, такой привычно-нахальной, что я даже улыбнулась, и вовсе не потому, что Рэйджи перестал буравить меня своим жутким взглядом. Из-за угла склада справа вышли четверо молодых парней. Уличные хулиганы, как я по вам соскучилась! *** Так, автомат ты забыл в машине – молодец, Ивлев. Есть ещё пистолет, ну да ладно, так разберёмся. Это ведь просто уличная шпана, почти подростки, не более. – Слышь, тело, пошёл нахуй, – попросил я англоговорящего пацана.       Однако моей вежливости он не понял, что-то проорал своим подельникам на японском и побежал прямо на меня. Слишком близко даже для «Макарова». Ладно, давай по-плохому. Перед тем, как подошва моего берца очутилась на колене первого дегенерата, краем глаза я отметил, что Казама никуда не делась со своего места. Что, смелость проснулась? Что было дальше, я не увидел, потому что вместо первого японца, с воем упавшего на землю, на меня набросились сразу два. Оба ниже меня на голову, зато явно занимаются боевыми искусствами. Так что четыре удара в корпус я пропустил без вопросов, и пусть – бронежилет всё ещё на мне. Но вот за пинок по голени надо ответить, так что я резко отскочил назад, схватил этих боевиков за уши и треснул лбами друг об друга. Им хватило, оба пацана упали на землю. Четвёртый, совсем мелкий, в нерешительности замер в трёх метрах от меня. Отлично, спасибо, что дал мне время. Я выхватил пистолет и нацелил ему в лоб. Подросток завыл в ужасе. Правильно воешь, урод, давай громче! Я подошёл к нему вплотную, всё ещё держа его прыщавый лоб на прицеле, потом пнул по ноге. Сопляк упал на одно колено и завыл ещё громче, из его глаз потекли слёзы, он что-то завопил. Я убрал пистолет обратно в кобуру и дал ему хорошую затрещину, чтобы он прекратил ныть. – Кто такие? – спросил я. Но английского он, наверное, не знает, поэтому опять громко завопил на японском, отвернув голову вбок. Я проследил его взгляд и увидел Коротышку, которая осторожно подошла ко мне ближе. На её лице… удивление? – Что он орёт? – спросил я девушку. – Он говорит, что ты убил его… – она задумалась над словом, но быстро вспомнила: – Товарищей, да. – Тамбовские волки ему товарищи, – на автомате ответил я на русском и вместо перевода попросил Казаму: – Пусть он перестанет орать. Однако вместо увещеваний или чего-то подобного, девушка схватила подростка за грудки и хорошо встряхнула. А потом тоже дала пацану затрещину. Сработало, однако – сопляк прекратил рыдать и с опаской посмотрел уже на неё. – Никто не убивал твоих «товарищей», просто вести себя надо правильно, переведи ему это, – попросил я Казаму. Когда она перевела мои слова и вновь встряхнула парня, я уже хотел спросить, где его старшой, но нас опять прервали. Из-за того же угла неторопливо вышел уже более представительный мужик. На вид лет сорок, костюм-тройка в полоску, опирается на тросточку, лицо интеллигентное, причёска зализанная. Ага, криминальные авторитеты везде выглядят одинаково, и даже шрам через всю скулу не портит впечатление. За ним, почтительно выдерживая дистанцию, шли два здоровых лба в одинаковых костюмах. Бодигарды, ну конечно. Казама заметно напряглась, хотя лицо у неё совсем не испуганное – даже довольное. Она поднялась, отряхнула ладони и что-то нахально вякнула, адресуя свои слова этому типу с тросточкой. Лбы напряглись, а вот Тросточка только тихо засмеялся, но ничего ей не ответил и повернулся ко мне: – Зачем вы пришли на нашу территорию? – на хорошем английском спросил он меня. Так, пистолет мне тут поможет мало, у лбов наверняка при себе тоже есть «стволы». Сопляк, которого я выпустил немедленно подскочил к своим товарищам и попытался вытащить на себе того мудака, с которым я закусился. Я не препятствовал, вместо этого сдвинулся немного вбок, прикрывая собой Коротышку – дойдёт до перестрелки, а у неё бронежилета нет. Нехорошо будет. – Мы не хотим конфликта, – Тросточка правильно понял мои телодвижения. – Я просто хочу знать, что вы тут делаете? – Нам нужно выбраться отсюда, желательно на корабле. Лишних денег у нас нет, поэтому приходится находить варианты… – сказал я и дружелюбно улыбнулся. – А твои шестёрки почему-то решили, что мы тут лишние. Тросточка тоже улыбнулся, но не так широко. Мне кажется, мы поняли друг друга правильно. Он похож на человека, который может предложить мне эти самые «варианты». Осталось только придумать, как уломать Тросточку, однако тут вдруг вперёд вылезла Коротышка. Она толкнула меня вбок, причём довольно сильно. – Что ты делаешь?! Ты с ним драться будешь или договариваться?! Сука, нихуя себе, да куда ты вообще лезешь, карлица сраная?! И пока я мысленно выбирал между «дать ей по загривку» и «просто наорать на неё», Тросточка вновь вмешался: – О, билеты даже на простой паром нынче стоят дорого, впрочем… – он выдержал патетическую паузу, – Я видел, как ты дрался. Сегодня мы проводим маленький турнир смешанных единоборств. Мне интересно увидеть тебя в настоящем поединке, в случае победы тебя ждёт хороший призовой фонд. – А этот турнир – он легальный? – «дать по загривку» подождёт, предложение Тросточки мне понравилось. – А то я с собой документов не захватил, вот незадача… – Правила там есть, – Тросточка вновь улыбнулся. В его взгляде читается полное понимание ситуации. – Ты ведь из Корпорации «G»? –…ну, да – я из Корпорации, – не стал я отпираться, авось пронесёт. Казама удивленно переводит взгляды с меня на Тросточку, заодно наконец-то заткнувшись. – Отлично, наш клан поддерживает вашу zaibatsu, – последнего слова я не знаю, но интуитивно понял. Тросточка махнул рукой, подзывая одного из лбов. Мафиози что-то сказал своему бодигарду, тот поклонился и вышел вперёд. Казама, беспомощно опустив руки, отступила назад, вновь укрывшись за моей спиной. – Иочиро отведёт вас к месту, где мы проводим турнир. До встречи, – Тросточка помахал рукой и ушёл обратно, за склад. Лоб по имени Иочиро тем временем жестами предложил нам сесть в машину и следовать за ним. – Чтобы ты знал, я не буду участвовать в бандитском турнире! – заявила мне Казама, когда мы сели в машину и я запустил мотор. *** – А тебя никто и не просит, – Рэйджи удивлённо посмотрел на меня. – Я бы вообще предпочёл, чтобы ты посидела в машине и никуда не высовывалась. – Нет! Даже не думай об этом, я иду с тобой, – безапелляционно ответила я. Остаться одной посреди этой то ли промзоны, то ли ещё какой-то малоприятной местности? Это не Осака, так что в другой раз. – Как хочешь, – мрачно ответил Рэйджи, когда мы подъехали к большому складу. Он похож на самолётный ангар, но дверь всего одна и та – маленькая. Над ней висит стандартная табличка «Только для персонала». – Вылезай из машины и забирай все вещи. Миша вышел, открыл заднюю дверь и забрал оттуда своё ружье и рюкзак. Все мои вещи и так были на мне, поэтому я только повесила рюкзачок на плечо и пошла вслед за ним. Снаружи всё тихо – ну, для портовой зоны. А вот внутри ангара стало на удивление шумно и многолюдно. Я оглянулась: действительно, стены укреплены каким-то жёлтым волокнистым материалом. Помещение совсем не напоминает склад: пара контейнеров всё же стоит у стенок, но большую часть пространства занимают деревянные помосты, установленные вокруг чего-то. На помостах уже сидят люди, самые разные: в массе своей – те же якудза, как и тот дядечка с тростью, но есть и вполне мирного вида граждане, я заметила даже нескольких школьников и школьниц. Ужас, и это почти в центре огромного города?! Куда смотрит полиция?! А если в Осаке есть такие притоны? Тем временем мы подошли к центру склада. Помосты, как оказалось, установлены вокруг маленького восьмиугольного ринга, по бокам – толстая металлическая решётка. Такая же решётка, только с более частыми прутьями, служит потолком. При более близком рассмотрении я заметила плохо оттертые следы крови на решётках. Кошмар! Я посмотрела в лицо Рэйджи, ожидая увидеть волнение. Но этот ненормальный только осклабился в очередной жуткой гримасе. Чёрт возьми, я не боюсь схватки и без колебаний могу врезать кому надо, но вот так рваться в бой? – Может, не стоит? – спросила я его. – Как насчёт того, чтобы заработать деньги другим способом? Я понимаю, деньги нужны, но… Он даже не обернулся, Рэйджи вовсю что-то обсуждает с дяденькой в одежде спортивного судьи. Проклятье, опять он меня игнорирует! Ладно, послушаем, о чём он там говорит: –…и пользоваться оружием на ринге запрещено, – сказал судья. – Da ladna, blyad’?! – с каким-то злым сарказмом ответил Рэйджи, не глядя сунув мне в руки ружьё и пистолет, который он носит в кармане на поясе. Пока я удивлялась его наглости, он добавил к этому ещё два ножа: из рукава и из-за спины. – Что-нибудь ещё? – Нательная броня есть? – это или что-то похожее спросил судья. Миша разочарованно цыкнул языком, но начал расстегивать жилет с кучей карманов. – А мне что делать с твоими вещами? – спросила я его. Рэйджи как раз снимал следующий слой одежды – еще одну, какую-то странную, очень толстую жилетку с наплечниками и кучей брезентовых ремней. Он с ощутимым грохотом сбросил её на пол и, обернувшись, ответил: – Присмотри за моими вещами. Потеряешь хоть что-нибудь – я потеряю тебя. Вот же мудак! Ух, я его сама сейчас "потеряю"... Но пока я закипала, Миша уже начал разминаться, так что момент ответить ему грубостью на грубость пропал. Вещи, так и быть, посторожу. Я села на свободный первый ряд помостов, и скептически посмотрела на солдата. То, как он разобрался с этой уличной шпаной, ничего мне не сказало о его стиле. – Какой вид боевого искусства ты практикуешь? Миша ухмыльнулся, пару секунд задумчиво подбирал слова, а потом выдал: – Оригинальное название? Beskulturnyi mardaboi. Нет у меня никакого стиля, я просто умею драться. Я пошёл, – и с этими словами он поднялся к единственной двери в клетку. Там его уже ждал соперник. Обалдеть. Он «просто умеет драться». *** А прутья-то толстые. Не выбраться, если что. Так, не о том думаешь, Ивлев, соберись. Выберешься ты оттуда как миленький, на своих двоих. Осталось только набить рожу этому камикадзе. Надо же, он кимоно надел. Что, сынок ебливый, думаешь, это тебе сильно поможет? Ну, проверим. Дверь за моей спиной захлопнулась, послышался звон замка. Рефери вроде бы говорил, что в драке тут два раунда по полторы минуты? Времени хватит. Камикадзе уже в стойке: правая нога впереди, руками держит какой-то воображаемый треугольник. Звучит гонг, и он сразу бежит в атаку. Молодец, не придётся за тобой гоняться. Прыжок, и камикадзе с воплем метит мне ногой в лицо. Ага, разбежался: я двигаюсь вперед, пригибаясь под ударом. И пока каратист с удивлённой рожей пролетает мимо, я хватаю его за другую ногу и тяну вниз. Секунда, и он падает спиной на чуть пружинящий пол, а я уже давлю его своим весом, норовя сесть на живот. Получилось: то ли он не ожидал от меня такой прыти, то ли я вдруг стал таким быстрым. Камикадзе прикрывает лицо руками, а я и не собираюсь туда бить – получи вместо этого локтем под дых… Безотказно, выпученные глаза и хрип. О да, ДА!… В эту же секунду у меня темнеет в глазах. Очнулся я от звука гонга, держа одной рукой камикадзе за горло, а второй нанося удары по чему придётся. Стоп, Ивлев, ты не убивать его пришёл, или нет, или всё равно, не знаю. Стоп-стоп-стоп, очнись, бля! Нет-нет-нет, ДАЛЬШЕ! БОЛЬШЕ! Рефери забегает внутрь и тянет меня за плечо. Отшвыриваю его руку, какого хуя тебе надо?! – Бой окончен, ты победил! – орёт мне на ухо какой-то мужик в полосатой майке. …чё?… – Ты победил! – второй окрик судьи приводит меня в чувство. Я встаю с пола, но меня чуть не сбивают обратно два едва видимых силуэта. Это врачи, или что-то вроде того. Опускаю взгляд – ох, ёб твою дивизию! Кто так избил этого парня в кимоно?! Рефери тянет мою руку вверх. Это что, я? Я победил? *** Если бы Рэйджи мог меня сейчас услышать, я бы взяла свои слова обратно. Он действительно умеет драться. Но не как спортсмен или как уличный боец. Рэйджи дерётся как убийца – беспощадно, забывшись в схватке. С другой стороны, дрался он безо всякой техники и победил во многом потому, что этот каратист вообще ему был не соперник. Я едва не закричала, переполненная бешеным азартом, но быстро опомнилась. Я же чёрт знает где, на нелегальном турнире прямо в логове якудза! Скорей бы отсюда выбраться… ***       Фух, бой позади, ещё три впереди. Выхожу из клетки, меня заметно трясёт. Так, где моя скамейка? Ничего не вижу…       Бля, ничего не вижу! Перед глазами всё расплывается, неужели этот камикадзе смог меня ударить? А где звуки?       Трясу головой, вроде бы всё прошло. Вроде бы. Вот и скамейка. Присел. Снаряга лежит рядом, где Казама? Где Казама, мать её?! А, вот она, с другой стороны. Смотрит настороженно, что-то спросила. – Что?… – Сколько танков по штату положено быть в батальоне?! – переспросила меня Коротышка, почему-то голосом капитана Собаченко. – Не могу знать, – честно отвечаю я. Ну и вопросы пошли, я ж не танкист. Казама хмурится, переводит взгляд куда-то влево, мне за спину. Я оборачиваюсь – никого. Коротышка щёлкает пальцами у меня перед носом. – Я тебе не официант!       Ага, прекратила. Отвернулась в сторону клетки. Ну и чёрт с тобой…       А бой идёт интересный. Здоровенный кучерявый детина в цветастой оранжевой рубахе нараспашку мутузит очередного каратиста. Конвейер этих каратистов тут? Детина вопит, но не от боли, а скорее азартно. Драться ему и правда нравится… *** Учитывая то, что я слышала про Мигеля Кабальеро Рохо – он идеально вписывается в это место. Интересно, помнит ли он меня с той встречи в Осаке? Вот уж с кем я не хотела бы встретиться ни на ринге, ни даже в уличной драке. Что Мигель, что Рэйджи – оба не имеют какого-то чёткого стиля. Они «просто умеют драться». А вот на их схватку даже было бы интересно посмотреть… Чёрт, да что это со мной?! Может, это место на меня так влияет, что становлюсь такой кровожадной? О, Мигель закончил избивать этого несчастного каратиста. Хм, этот отделался проще, чем соперник Рэйджи – вышел он на своих ногах. А где Рэйджи, кстати говоря? *** …клетка, клетка, клетка, скорее туда! Наконец-то, я здесь!… А где это я «здесь»? А, в клетке. Где же гонг?! Где мой соперник?! Нужно бить! Звон в ушах, вот и гонг. Оборачиваюсь и сразу же получаю удар в челюсть.       НА, НАХУЙ! Что, не нравится берцем по яйцам получать?! Иди сюда, урод! Какого хрена ты по клетке бегаешь?! Кидаюсь ему в ноги и ловлю одну, вроде бы правую. Утягиваю его на пол, всё, теперь ты мой, сука! На, кушай не обляпайся! Какого?!... *** Противник Рэйджи оказался мастером какого-то экзотического стиля – всё время в движении, как будто в танце, кульбиты, стоя на руках… как же этот стиль… а, точно, капоэйра! Разве я могу забыть телохранителя Джина, который два раза чуть не размазал меня по стенке?…       Тощий молодой парень с удивительно черной кожей и совершенно лысой головой борется с Рэйджи на полу. Половина ударов солдата приходится мимо, парень ловко уклоняется. Чёрт, он захватил Рэйджи ногами за шею! Чёрт-чёрт-чёрт, дело плохо, он его задушит! …ого!       Рэйджи, рыча как дикий зверь, понемногу поднимается на ноги, удерживая на шее этого негра. Соперник в замешательстве, да тут весь зал обалдел от такого зрелища! Он отпускает шею Миши и падает на пол. Или нет! Солдат хватает его за ногу двумя руками и раскручивается вокруг себя, утягивая противника в полёт. И тут же отпускает его! Парень отлетает в стенку клетки и падает. На прутьях ярко-алой лентой мелькает… кровь?! Рэйджи орёт и бьёт себя в грудь кулаком, как дикая обезьяна. Вроде бы что-то кричит на своём языке, но понять невозможно. Он победил.       Ура?… *** ААГРХ, БЛЯДЬ, ГДЕ СЛЕДУЮЩИЙ?! ГДЕ?! ЧТО?! ВЫЙТИ ИЗ КЛЕТКИ?! НЕТ! НЕТ! ОТСТАНЬ, УЙДИ! Я не выйду отсюда, давай мне следующего! Или я сейчас выбью всё дерьмо из тебя! Мне нужно бить! Бить! БИТЬ! УЙДИ, СУКА! ГРХА!… Кашель сушит горло, я едва не упал, удержавшись на ногах чудом. Где я опять? Почему так тяжело дышать? Давай, сделай вдох глубже. Вдох-выдох, вдох-выдох. Фух, так лучше. Надо выйти отсюда, надо хоть немного продышаться. Покачиваясь, я куда-то бреду. Ничего не вижу, надо протереть глаза. Но всё равно, ничего не вижу. Ещё раз… – Сми-иии-рна!       Я немедленно выпрямляюсь как струна. Рефлексы сами двигают мышцами, строевая стойка дело ведь привычное. Пытаюсь оглянуться одними глазами, но не вижу ничего, кроме удивлённого лица Коротышки. Это она что ли мне приказы даёт? Да нет, быть не может. Или может. Или не знаю. Ничего не знаю. Где же я? Где вообще все пацаны?! Где моя… …рота… *** Ненормальный. Не-нор-маль-ный. Конченный психопат. Зачем я только побежала за ним в этот отель?! Он же чистой воды психопат! Только что вышел из клетки, покачиваясь и протирая глаза, потом вдруг дёрнулся, выпрямился, а теперь схватился за голову и чуть ли не рыдает от боли! Зачем, зачем, зачем я пошла за ним?! О, вроде бы успокоился. Сел на лавку рядом (я немедленно отодвинулась), отряхнулся. Ещё раз отряхнулся. И ещё раз. И так – ещё раз пять, заклинило его, что ли?       Прозвучал гонг, и я перевела взгляд на клетку. Конечно, в очередной схватке победил Мигель. Схватка длилась не очень долго. Когда этот испанский задира выходил из клетки, наши взгляды пересеклись. На его лице отобразилась работа мысли, но думал он недолго – Мигель явно меня узнал и кивнул. В ответ я помахала ему рукой. Интересно, что он подумал? Наверняка что я тоже участвую. Стоп, а где Рэйджи?       А он уже идёт к двери. Как и его соперник, судя по одежде – какой-то рестлер: цветастая маска, скрывающая лицо, такое же яркое трико и ботинки с заклёпками. Рестлер и Рэйджи не поделили между собой дорогу: рестлер толкнул солдата, но тот не просто качнулся, а ударил кулаком с разворота. Зрители взревели от восторга. Драка началась ещё за пределами ринга. *** А ну иди сюда! Чёрт, тебя не за что схватить, огх, пидор! НА! О, маска, за неё я тебя и затащу! Получи, урод! ЧЁ, НРАВИТСЯ?! ЛЕТИ НА РИНГ! Хорошо полетел! Что-то сжимаю в своём кулаке. Это маска, завязки сзади порваны. Поднимаю взгляд и вижу лицо этой суки. Ох и рожа у тебя, гандон, злая, как у Сатаны. А как тебе это понравится? Я беру маску и смачно плюю внутрь, после чего швыряю ему. О, вижу, не нравится, этот уродец взбесился полностью. ДА, ОТЛИЧНО, ДАВАЙ, ИДИ СЮДА! ОГХА!… …нечем… …дышать… *** Зрители вновь закричали, восторженно засвистели, когда на Рэйджи обрушился град ударов. Рестлер бил с такой быстротой, что я даже не успевала следить за всеми ударами. Он кружил по рингу, отскакивая от стенок, как мячик, и постоянно нанося удары. Миша его уже даже не видит, он только ловит ртом воздух и пытается защищаться. В какой-то момент пришло понимание, что реслер сейчас просто убьёт Рэйджи, дело плохо. Я огляделась в поисках рефери, но нет, он куда-то ушёл… А, вот же он! Что ты стоишь, придурок, там сейчас человека убьют, останови бой! А, так ты не просто стоишь возле какого-то мутного паренька с татуировками, ты ещё и взятку получаешь?! Ну всё, я беру это дело в свои руки! Давно пора! Я встала и пошла к двум этим скотам. Мимоходом я бросила взгляд на ринг: Рэйджи смог уйти в угол, и теперь ему стало проще сопротивляться. Но ненамного: рестлер продолжал наносить удары. Всё больше артистичные, чем реально опасные, но солдату от этого явно не легче. Внезапно дорогу мне преградила какая-то высокая фигура. Я резко остановилась, готовая ко всему. Но фигура не двигалась вперёд, поэтому я чуть отступила и посмотрела вверх. Это Мигель, он встал передо мной, засунув руки в карманы. Уходить с дороги вроде бы не собирается, а это плохо. Мне совсем не хочется с ним драться. – Куда ты идёшь, девочка? – я едва поняла, что Мигель сказал, такой сильный акцент у него. Да и шумно в зале, зрители постоянно скандировали «Бей! Бей! Бей!». – Судья только что получил взятку, и я хочу знать, зачем и от кого, – я собрала всю волю в кулак и посмотрела ему в глаза. Но вместо нахальной улыбки я увидела только искреннее удивление. – Взятка, говоришь? – Мигель оглянулся и посмотрел на судью, который безучастно наблюдал за схваткой далеко от ринга. Потом обернулся ко мне: – Я сам пришёл сюда подзаработать, так что мне ему взятку давать не из чего – я на мели. Но я, кажется, знаю, кто поставил на этого скакуна… Ничего не поняла про «скакуна», но Мигель кивнул в сторону помоста, на котором сидел пригласивший нас якудза. Так значит этот реслер – ручной пёс дядечки с тростью?… – Почему тебя волнует судьба этого солдата? – внезапно громко спросил меня Мигель. – Кто он тебе? Я помедлила с ответом, потому что сама его не знаю. Действительно, кто он мне? Человек, из-за которого этот день превратился в ад? Да. Или нет. Человек, который спас меня два, а то и три раза? Да. Да, и именно поэтому меня волнует его судьба. Именно поэтому я спасу его в ответ! – Он спас меня, от… мм, ну… – я путалась в словах, не находя подходящих, – пожалуйста, пойми меня так! – Не продолжай, я понял, – кивнул Мигель.       Ура! Получилось! Мы, не сговариваясь, пошли к судье, готовые выбить из него признание перед… Не знаю перед кем, надо будет – я всё тут сама разнесу! Не знаю, что думал в этот момент Мигель, но…       Нечеловеческой громкости вопль сбил меня с мысли. Мы обернулись к рингу.       Рэйджи держит рестлера за горло на вытянутой руке и трясёт, как грушу. Именно как дерево-грушу, как будто пытаясь стрясти с ветвей свежий фрукт. Рестлер, высоко поднятый над землёй, пытается вырваться из хватки солдата, освободить свою шею, но тщетно. Рэйджи вдруг прекратил трясти своего противника.       Он заорал ещё громче, его залитое кровью лицо исказилось в озверелой гримасе. Солдат рывками побежал вперёд, всё так же, теперь уже одной рукой, удерживая реслера за шею над землёй. Прямо перед стеной клетки Рэйджи чуть оттянул руку и тут же выбросил её вперёд, запуская своего противника спиной в металлические прутья. Они громко зазвенели, когда тело реслера коснулось их. Но и это не конец: Рэйджи влетел в рестлера плечом! Пружинящая металлическая решётка прогнулась под его напором! Зал смолк.       Рестлер сполз на землю. Видно, что он ещё жив, но сражаться дальше уже не в состоянии: я точно слышала хруст костей. Рэйджи застыл рядом, заметно покачиваясь из стороны в сторону. И только сейчас судья вышел из ступора и побежал в клетку! Конечно, чёрт возьми, рестлер почти буквально размазан по стенке! – Я уже видел такое однажды… – медленно проговорил Мигель. – Я знаю, почему твой солдат такой… такой… – он несколько раз щёлкнул пальцами, пытаясь вспомнить слово. – Рэйджи… – глухо подсказала я.       Я отказываюсь верить в то, что видела. Это ведь просто невозможно! – Да, верно. Я видел это много раз, – Мигель умолк. Он продолжил, только когда я посмотрела на него: – Твой солдат потерял что-то очень ценное для себя? – Да, – я не знаю, так ли это, но что-то внутри подсказывает соглашаться с Мигелем. Рэйджи всё так же стоит посреди ринга. Подручные судьи утащили рестлера прочь, а сам он опасливо отирается рядом с солдатом, не решаясь подойти и поднять его руку в знак победы. – Твоему солдату помощь уже не понадобится, – сказал Мигель, но тут же рассмеялся, почесав курчавую макушку. – Нет, почему же, она ему ещё как понадобится! Ведь скоро с ним драться буду я! – Нет, – я решительно преградила ему дорогу. – Никто ни с кем не будет драться. Я забираю его с собой, и мы уходим отсюда. Поздравляю с победой, – я выдавила из себя улыбку. *** Ребята… Ребята? Где вы, парни? Почему никого нет рядом? Сердюк! Хохол, бля, ты меня лучше не зли, я тебя всё равно найду! Нет тебя?…       ...или меня нет?… Где я вообще?! Где мои бойцы?! Какого хрена я тут делаю? А «тут» – это вообще где? Над глазами течёт что-то липкое, тру лоб, смотрю на ладони. Кровь. Просто кровь. Везде кровь. Я на войне, я на войне, точно, я на войне! Это Сирия, сейчас я открою глаза и увижу этот треклятый песок! Да, вот же он! Песок, песочек…       Нет.       Нет-нет-нет, я не в Сирии, это не песок, это… я не знаю что это. Такое красное и липкое. А, точно. Я знаю что это. Это ж кровь. Везде кровь.       Везде кровь. На полу – кровь, на руках кровь, на стене кровь. Стена? Нет, решётка. Я что, в тюрьме? Я в зиндане? Это Сирия? Или это Ирак? Или это где? ДА ГДЕ Я?!       Шорох справа, резко оборачиваюсь. Девчонка. Какая-то девчонка, мелкая, лет шестнадцать-семнадцать на вид. Каштановые волосы, синяя куртка, больше ничего вижу. Что ты тут делаешь, кто ты? Она что-то говорит, не понимаю… – Что ты говоришь? – Гвардии старший сержант Ивлев, за трусость, проявленную перед лицом врага, за оставление боевых позиций и дезертирство вы приговорены к разжалованию в гвардии рядового и заключению в дисциплинарный батальон на срок два года! – голосом нашего комбрига повторила девчонка. – Не имеете права, я уже отслужил по призыву! – какого чёрта?! Эта срань будет мне рассказывать, что я совершил?! – Я сам всё знаю! Я оставил позицию, чтобы… – и тут меня проняло. Я ведь оставил позицию, чтобы спасти гражданскую девчонку! Я бросил своих солдат, чтобы спасти её! Пять человек ради неё одной! С моих глаз пропала пелена. Вот же эта девчонка, Казама, или как её там. Это ради неё ты, Ивлев, бросил всё! Из-за неё ты потерял… нет-нет, она тут ни при чём, это целиком и полностью твоя вина, урод, твоя, нет, её… нет, ТВОЯ!  – Миша, мы должны уйти! – Чего? – я даже удивился этому голосу. Это был голос Казамы, этой Коротышки, звонкий, но негромкий. – Мы должны уйти! – повторила Казама, настойчиво, твёрдо.  – Нет, нет, я ещё не закончил! Ещё один бой, мне нужно выиграть ещё один бой! – Ты не будешь сражаться с Мигелем, – ответила она мне неожиданно спокойно и твёрдо, не в своём обычном резком тоне.  – А кто мне запретит, ты что ли?! – Я. *** Я знала, что до этого однажды дойдёт. Я знала, что я его побью! Всю дорогу от этой злополучной Иидзуки я мечтала о том, чтобы хорошенько надрать ему задницу.       Вот только никакой радости я не испытала, на самом-то деле. Вопрос Мигеля сначала сбил меня с толку, и я побежала в клетку больше для того, чтобы спасти своего… эх, ладно, спасти своего спасителя, чтоб ему пусто было. Но когда я зашла внутрь клетки и посмотрела в лицо Рэйджи, когда мне мельком удалось заглянуть в его глаза, я впервые заметила, как они похожи на глаза Мигеля, когда я впервые встретилась с ним в Осаке.       Я не обращала внимание на кровь на лице Миши, на злобный оскал – в его глазах пусто. Никакой жизни, ни одной мысли, ни намёка на человека, которому принадлежат эти глаза. Но когда Миша двинулся вперёд, подняв над головой кулак, все лишние мысли ушли очень далеко. Удар «Внутренняя сила» был создан отцом для того, чтобы останавливать чужие удары. Это тактика мгновенной контратаки, пока противник не успел завершить свой замах ударом. Переношу вес с правой ноги вперёд на левую и на выдохе бью раскрытой правой ладонью в середину живота. Разумеется, эта тактика сработала: Рэйджи конвульсивно дёрнулся и упал навзничь. Я отскочила назад и приняла боевую стойку.       Солдат вновь издал нечеловеческий вопль и рывком бросился вперёд, даже не пытаясь встать на ноги. Я вновь отскочила кувырком и ударом снизу подбросила его над землей. Его голова запрокинулась назад, я ударила его ногой в грудь с разворота. Солдат отлетел назад и вновь упал на пол. Рэйджи точно не остановится на этом. Он уже почти сошёл с ума, это даже не псих, это просто зверь! Я должна остановить его! Он медленно поднялся на ноги и, покачиваясь, побрёл вперёд. Ещё один удар с разворота, и зверь вновь отлетает назад и опять встаёт на ноги! Да что же это такое, у него такая сила воли или просто его безумие достигло предела?! Надо это закончить! Прежде чем он двинулся вперёд, я подскочила к нему, резко выбросив ладонь вверх, к его подбородку. Голова солдата опять запрокинулась, а я схватила его за лицо и потянула голову вниз, к испачканному кровью полу! Вот так! – Даже не думай вставать, придурок! *** – …boke! – было последним, что я услышал перед полной и окончательной тьмой. Люди обычно говорят, что терять сознание очень неприятно: тошнота, жар по всему телу или, наоборот, мороз по коже. Кто-то говорит, что он всегда заранее чувствует приближение обморока. Лично я считаю, что всё это хрень собачья. Я не чувствовал ничего. Я впервые в жизни потерял сознание, но мне было «никак»: я не чувствовал себя, то есть ощущал нечто другое, чем обычные боль, жжение или холод. Осталось только стойкое ощущение, что я могу выйти из своего тела, могу выйти погулять, например. – А почему нет, пошли? Пошли, Не-знаю-кто-ты. – Просто Миша, так будет проще, – отозвалось у меня в голове эхом. Да? Ну ладно, Миша так Миша. Классное имя, знакомое такое. А куда пойдём, Миша? – Как куда?… – опять эхо. – А где мы? – Не знаю, – ответил мне… а кто ответил-то?       Голос вроде мой, но и у моего собеседника точно такой же. А кто я-то вообще такой? – Меня зовут Михаил Ивлев. Ста… То есть, штаб-сержант Михаил Ивлев. Вооружённые силы Российской Федерации, – ответило эхо на английском. – Э-нет, тут ты гонишь. Во-первых, в нашей армии штаб-сержантов никогда не было, а во-вторых, «старший сержант Михаил Ивлев» – это я и только я! О… Точно, я ведь я, верно! Это же я – Михаил Ивлев! – Нет, это я Михаил Ивлев! – произнёс кто-то моим голосом, но каким-то ворчливым, злым. – Предельно тупой вопрос, ебень: если я это я… то есть, Я – Миша Ивлев, тогда ты не можешь быть мной, верно? – как-то много яканья за последние полминуты. – И верно и неверно одновременно, – засмеялся мой собеседник. – И якаешь ты много, и ты – Ивлев, и я Миша, и оба мы – старшие сержанты. – Только не говори мне, что у меня есть тайный брат-близнец, я тебе всё равно не поверю, – я не мог даже понять, откуда шёл звук.       Самое близкое – впереди снизу, но там ничего нет. Я не чувствую своих рук, ног, ничего, чем бы мог дотянуться до этой птицы-говоруна. – Даже не пытайся, тебе до меня всё равно не добраться. А теперь плохая новость: я до тебя уже добрался. Перед глазами зажегся экран. Обычный экран телевизора-«аквариума», точная копия нашего казарменного: помехи, блики, картинка плавает. Вот только картинка на этом экране абсолютно чёткая – обгорелая земля. Мои руки, копающие эту землю. Грязные скрюченные пальцы, на которых видна запёкшаяся кровь. Картинка меняется: я перевожу взгляд вбок и вижу обгорелое и искажённое в муке, но всё ещё узнаваемое лицо Бесельмана. Это точно он, я узнаю его по нехватке зубов. Я беру его за обрывки комбинезона и осторожно кладу в землю, а потом закапываю. – Так это из-за тебя я вижу эту хрень?! – Да, приятно познакомиться, – вновь засмеялся голос. – Да меня не Голос зовут, я же назвался тебе, меня Миша Ивлев зовут. – Да хрена с два, это я Миша Ивлев! – как эта скотина подделывает мой голос? Как будто с зеркалом ругаюсь… – Ты абсолютно прав, Ивлев, если бы ты видел себя, то обалдел: стоит взрослый мужик и, корча рожи, ругается сам с собой! – Ты где мысли читать научился, Кашпировский?! – я оглянулся вокруг, но нет, всё так же темно. Я не могу понять, откуда звучит голос, вокруг вообще ничего нет! Не могу же я сам с собой говорить? – А вот и можешь, – мерзко захихикал голос. – И это, кстати, у тебя такой мерзкий смех. Точно такой же… – …смею тебя уверить, – закончил я за него и ошеломлённо заткнулся.       Второй «Миша Ивлев» между тем продолжал молоть языком, матерясь и издеваясь надо мной, а я уже знал, что он скажет в следующую секунду. Похоже, что… нет.       Нет! – Давай-давай, додумывай, – внезапно прекратил хохотать мой собеседник. – Кто же я всё-таки такой?! Ну же, скорее, говори! – Ты моё… как же это слово… – Твоё подсознание, твой внутренний голос, твоя интуиция. И всё это – я, – подсказал гад. – И сам ты гад, Ивлев, тот ещё гадёныш! – Это почему? И как это я общаюсь со своим же подсознанием, это ведь невозможно! Я же не мог сойти с ума?! – Мог и уже сошёл, это раз, – мне почудилось, что я сам начал загибать пальцы в перечислении, – Сейчас ты разговариваешь с самим собой, причём разговор тебе этот не понравится, это два. А не говорить со мной ты не можешь, это три! – Три – это хорошо, три – красивая цифра, – лихорадочно соображая, что теперь делать, сказал я. – О, Ивлев, ты затронул ключевой вопрос русской литературы – «что делать?». А второй вопрос помнишь? – Кто виноват? – предположил я. – Правильно предположил, а теперь сам на него ответь! – А ты что, прокурор?! – Почти, я ещё и твоя совесть. Я вообще могу очень много: я читаю всё, что ты думаешь, я помню всё, что помнишь ты и ещё больше! Ну так что, Ивлев, кто виноват? – Да в чём?! – взорвался я. – В чём я виноват?! Совесть моя, да?! Да отвали ты от меня! И без тебя хорошо! – А вот и нет! – ответил голос и на меня свалились очередные видения: Трупы, опять трупы и кровь! Да сколько же можно! Я знаю, я это уже видел! Я сам всех закопал! Я всех похоронил! Всех! – НЕ ВСЕХ! – у меня заложило уши от собственного вопля.       Я увидел переход. Тот самый надземный переход, из которого я вытащил эту Казаму. Вот он взорвался, превратился в огненный шар, испепелив моих… моих… – Давай додумывай! Давай, Ивлев, давай, кого этот взрыв испепелил? – Моих людей, – как только я сказал эти слова, видения закончились. Перед глазами вновь опустилась тень. – Ты меня слышишь только потому, что в таком положении я сильнее. Я могу даже не выпустить тебя обратно. И ты никогда не увидишь больше света, ты всё время будешь гнить здесь, вместо меня. Настало время настоящего Михаила Ивлева, – голос перешёл на едва слышный шёпот, – с его инстинктами и страстями, его памятью и желаниями! – подсознание вдруг сорвалось на крик, и я окончательно понял, что эти слова звенели только в моей голове. – Нет… нет! Никогда, я никогда не буду животным… Я человек, человек! Подсознание заходилось в смехе надо мной, над настоящим мной?! – Да, над тобой, над долбоёбом, который всё просрал! Над жалкой сучкой, которая сейчас в полной моей власти! Лови… Опять эти видения?! Нет, нет, нет! Останови это… – Никогда! Смирно, гвардии старший сержант! – Заткнись и вернись туда, откуда вылез! Здесь я царь и бог, я командую всем! – с каждым моим криком смех этой скотины становился только громче, и вскоре я перестал себя слышать.       Отчаяние придало мне сил, но вскоре и они кончились. Я мог лишь отрывками, какими-то бредовыми фразами крыть его гогот. Тщетно… – Ещё как тщетно! Ты никогда не справишься со мной здесь, когда мы во сне! – Тогда… – НЕТ! – неожиданно испуганно закричал мой голос. – Тогда я должен проснуться. Проснуться, да! – Я тебе не дам! – его неподдельный страх ободрил меня, как будто путы, связавшие моё сознание, резко ослабли. – Я не дам тебе отсюда выйти! Ты мой, МОЙ! – Я просто не буду думать! Не думать, не думать, не думать… …очень долго. Долго, чертовски долго я пытался уйти, спрятаться, исчезнуть. Подсознание накрывало меня всё новыми видениями, из прошлого, может быть, даже из будущего, даже теми, которые не могли быть в принципе: красно-бурые потеки крови из глаз статуи, наверное, Будды; потом я видел в тускнеющем вечернем небе двух крылатых людей, один из них был опутан цепями. Я видел зарево пожара в тёмном хвойном лесу, оттуда выбегали горящие заживо люди. И самый поганый образ – кромешная тьма перед глазами и раздирающее внутренности пекло. Были и другие видения, более приятные. Я видел море и залитый солнцем пляж; потом гигантскую гору идеальной формы, заснеженная верхушка которой укрыта облаками. Я видел красивую кареглазую девушку, она смотрела на меня со странной смесью радости и гнева на лице. Мелкие розовые лепестки падали ей на голову и плечи. Эти и подобные видения всё чаще стали попадаться мне, пока этот урод в моей голове становился всё громче. Но я продолжал и продолжал сопротивляться, пытаясь отгородиться от него, создать себе убежище. Это было почти бесполезно, и я держался только на страхе Подсознания: он перестал угрожать мне, прекратил орать, начал пытаться увещевать, уговаривать, но я всё тянул и тянул себя, свои мысли дальше от него. Наверное, я не сдвинулся ни на микрон, его голос не становился тише или дальше. А потом я проснулся. Или уснул. Я так и не понял, зато я больше ничего не слышал и не видел. Ни голосов, ни видений. Вот и ладушки… *** Когда я вытащила эту тушу из клетки, то смогла только судорожно выдохнуть. Рэйджи оказался очень тяжёлым, это первое. А второе – я как будто заразилась этим странным безумием, мне хотелось драться ещё. ЕЩЁ! Нет, СТОП! Стоп! Стоп… успокойся… так… ещё чуть-чуть… уже лучше. Несмотря на крики и вопли вокруг, я попыталась продышаться. Вдох-выдох, вдох-выдох – получилось. Всё, я вернулась, я себя контролирую. Какое кошмарное место! Я должна прекратить эти драки! Разрушить эту арену! Окончательно придя в себя, я оглянулась. Я сижу на ступеньках, ведущих к клетке, солдат лежит рядом, лицом вниз. Попыталась перевернуть его, чтобы он не задохнулся, но пришлось встать, чтобы это сделать – он и правда тяжеленный! Меня отвлекли хлопки, прозвучавшие над головой. Я обернулась и увидела Мигеля, который… аплодировал мне? – Браво! Так быстро избить военного – это заслуживает уважения! Обычно они умеют драться! – Он сказал мне то же самое, – слова Мигеля вызвали у меня улыбку, которая тут же стёрлась – сам он стал очень серьёзен: – Теперь надо разобраться с этим продажным cabrone, с судье́й. Ты со мной? – он кивнул в сторону клетки. – Да! – я встала, но тут же опомнилась: – Но мы должны отнести его в безопасное место, – я указала на всё ещё лежащего без сознания Мишу. – А ты его не убила, случайно? – Мигель с сомнением, но безо всякой жалости посмотрел на него. – Нет, этого не может быть! – я метнулась вниз и попыталась нащупать сонную артерию. – Ч-чёрт! – пока щупала его шею, я испачкалась в крови, которая уже начала сворачиваться. Нет, шея цела! Эта кровь его соперников и его собственная, но из открывшихся и новых ранок на лице. Я отбросила в сторону отвращение и вновь попыталась нащупать пульс… – Он жив! – пульс у Миши частый, даже очень быстрый, как у спортсмена, который пробежал дистанцию.       Странно, разве его пульс не должен был замедлиться? Ай, не важно, главное, что я просто вырубила его, а не убила! – Тогда давай я помогу тебе, – Мигель присел и взялся за руку Миши, а потом резко дёрнул его вверх, поднял себе на плечо и быстро зашагал к нашей скамейке. Там Мигель сгрузил всё ещё бессознательного солдата на более-менее твёрдую поверхность скамьи, рядом с грудой его вещей. В этот момент рука Миши потянулась к ним, а Мигель резко отскочил: спустя мгновение Рэйджи уже держал в руках свой пистолет. Но он никуда не целился, Миша просто сжал пальцы на стволе, как… как маленький ребёнок сжимает игрушку во сне. Он больше не двигался, его тело обмякло, но пальцы, сжимавшие пистолет, побелели. Я придержала рукой Мигеля, который уже собирался выбить из руки Миши оружие: – Нет, он не причинит нам вреда. Пожалуйста, мы должны разобраться с боссом, пока не поздно! – Ты права, не похоже, что он будет стрелять, – после недолгого размышления ответил Мигель. – Давай, идём. Обстановка накаляется: зрители недовольно и недоуменно гудели, некоторые покидали свои места и уходили. Я попыталась отыскать взглядом судью… Вот он! Мы рванули к нему. Судья стоял в окружении бандитов и каких-то врачей. Когда мы подбежали, Мигель ударил кулаком в затылок самого крепкого на вид бандита. Он стоял с краю сгрудившихся вокруг судьи людей, поэтому те, кто стоял за ним, полетели, как кегли! Вот это удар! Мне в лицо уже летел чей-то кулак. Я перехватила его и рывком уронила противника на пол, удерживая руку в болевом захвате. Ещё один рывок, и рука с хрустом изогнулась в непредусмотренное природой положение. Противник заорал от боли и согнулся на полу, а я уже дралась с другим бандитом. Он выхватил нож и довольно бестолково, но быстро размахивал им во все стороны. Улучив момент, я ударила его локтем в грудь, потом ладонью в лицо. Он бросил нож и попытался зажать кровоточащий нос, а я, дотянувшись подошвой кроссовка до лица, вырубила бандита. Есть! Всё готово! Мигель тоже закончил разбираться с противниками – они лежат вокруг него, как тряпичные куклы. Медики, или кто там это был, разбежались сами, судья остался один. Он попытался рвануть в сторону, но Мигель ухватил его за воротник рубашки и крепко встряхнул. Я думала, его полосатая рубашка порвётся, но судья поджал ноги и завопил: – Стойте, не бейте меня! Я всё расскажу! Мигель встряхнул его ещё раз, но теперь рубашка не выдержала, и этот жалкий человечек упал на землю. Я хлопнула Мигеля по плечу и сказала: – Он сказал, что не будет сопротивляться, не надо его бить. Мигель бросил обрывок воротника и присел перед перепуганным судьёй на корточки. Я тоже присела, а Мигель задал ему вопрос: – Отвечай, где тот урод, который тебя купил?! Отвечай, или, клянусь Девой Марией, я… – Босс Кэнсин ещё здесь! – рефери завопил, перебив Мигеля. – Меня купил босс Кэнсин, это он организовал этот турнир, он сидит там! – Пошли, скорее! – Мигель встал и побежал вперёд, а я – за ним. За пять метров до трибуны босса нам преградили дорогу те двое амбала, которые сопровождали его и раньше. Они выхватили пистолеты, но Мигель успел выбить оружие из руки первого бандита. Потом он врезал второму, но тот успел выстрелить! Я не увидела, попал ли бандит, потому что уже метила ему ногой в лицо. Он отлетел прямо под ноги своему хозяину. – Мигель! – крикнула я, обернувшись. Нет-нет-нет, не мог же этот амбал… – Я в порядке! – он показал большой палец, а потом указал на порванный рукав рубашки: – Этот cabron даже не ранил меня. Зато панику поднял знатную: толпа, недовольно и удивлённо гудевшая, после выстрела подняла крик, и люди потоком рванули наружу. Но я и Мигель оставались стоять на месте, глядя на криминального босса практически в упор. Он пытался сохранить маску спокойствия, но его выдали глаза: бегающие по сторонам, как будто он ждал поддержки своих подручных. – Что, никто не идёт тебе на помощь, негодяй?! – я усмехнулась и погрозила ему пальцем. Ни на что более угрожающее меня не хватило. – Так тебе и надо, взяточник! – Ха, как будто у тебя хватит ума понять мои действия! – главный бандит нахально ответил мне и разлёгся в своём кресле. – Этот солдат мог вызвать ненужное мне внимание «Мишима Дзайбацу», поэтому я должен его убрать! Я не хочу, чтобы из-за одной шавки из «G» сюда нагрянули солдаты «Теккен»! – Ты что-то сказал про «Мишима Дзайбацу»?! – Мигель подошёл к боссу и поднял его за воротник к своему лицу. – Отвечай мне! Или я выбью из тебя всё дерьмо! – Я не буду разговаривать с этим паршивым гайдзином, – вот теперь босс Кэнсин абсолютно спокоен.       Его лицо стало каменным и чуть надменным. Он держался, как самурай, даже несмотря на то, что Мигель тряс его так же жёстко, как судью минуту назад. – Я не боюсь умереть, я уже сделал в этой жизни всё, что хотел сделать. Я подошла к ним и вновь положила руку на плечо Мигеля: – Босс Кэнсин сказал, что боится их, что мой… – я на мгновение замерла, пытаясь подобрать корректное слово. – Что из-за моего спасителя, у него могут быть проблемы с «Мишима». Этот якудза думает, что солдат – из Корпорации «G». – А разве он не из «G»? – одновременно спросили Мигель и босс. – Нет, он мне сказал, что из России, и что он миротворец ООН. Мигель отпустил бандита и отошёл чуть вбок, готовый в любую секунду опять схватить его. Босс Кэнсин вновь улёгся в кресле, подпёр голову рукой и в задумчивости уставился в пустоту. Он явно был удивлён этой новостью. – Что-то изменилось? – спросила я его. – Ты сказала, что этот солдат… это русский солдат? – босс напряжённо посмотрел на меня. – Да, – кивнула я. – Он говорит на английском не как американец, у него довольно странный, необычный акцент. А, да, точно: ещё он постоянно вставляет в речь фразы на другом языке, вполне может быть, что на русском. – А от кого он тебя спас? – Мигель вклинился в наш разговор. Ему явно некомфортно от того, что не понимает нас. Босс тоже заметил это: – Будем говорить на английском, чтобы друг друга понимать. – А спас он меня как раз от «Теккен Форс», – ответила я, вызвав странную реакцию у обоих мужчин. Мигель дёрнулся и оторопело посмотрел на меня, а босс Кэнсин вновь заволновался, опять начал оглядываться. – Так, что тут происходит?! – терпения не осталось никакого, теперь уже я схватила его за воротник роскошной рубашки. – Ты так боишься «Мишима Дзайбацу»?! Почему? За него ответил Мигель: – Если твой солдат спас тебя от «Теккен Форс» здесь, на Кюсю – это значит, что здесь тоже начинается война! – Нет, – босс Кэнсин покачал головой. – Мои информаторы из этих корпораций ничего не сообщали о начале боевых действий на острове. Хватает уже того, что они сделали сегодня с железной дорогой и морем вокруг Кюсю! Меня больше интересует, что тут делают русские? – Стой, что они сделали с железной дорогой? – я удивлённо посмотрела на босса, а потом на Мигеля. Тот пожал плечами: – А разве ты не слышала? Новости не смотрела? Эти уроды из «Мишима» перекрыли большинство участков этой вашей… – Мигель напрягся, пытаясь вспомнить слово. – Шинкенсына? Или как оно называется? – Синкансэна! – я обернулась к боссу. – Это правда?! Железные дороги закрылись? – Да, – кивнул тот. – Перекрыли пути не буквально, просто «Мишима» выкупила контрольный пакет «Японских железных дорог». Все синкансэны остановлены из-за «временных проблем, связанных с передачей полномочий», – босс Кэнсин презрительно хмыкнул. – Сегодня в полшестого утра у нас в городе остановили поезд по этой причине. – Я знаю, меня высадили как раз с этого поезда! – воскликнула я. – Не может быть, чтобы его перекрыли! Это же… это ведь… – я не находила слов, чтобы выразить возмущение! – Мало того, Корпорация «G», а значит, и ваша армия, закрыли акваторию Внутреннего моря, – добавил Мигель. – Эти cabrones, что из «G», что из «Мишима», говорят, что делают это для безопасности. Своей, конечно же. Я замолчала. И что теперь делать? Как мне добраться до дома, если и поезда, и корабли теперь бесполезны?! О самолётах и думать нечего! У меня нет денег вообще ни на что! – Ты так и не ответила, что на Кюсю делают русские? – якудза прервал мои мысли. – А ты не в том положении, чтобы что-то спрашивать! – Мигель склонился над лицом босса и погрозил ему кулаком. – Хотя у меня тоже есть вопрос к тебе… – он поднял ко мне лицо и с виноватым выражением пожал плечами: – Я забыл, как тебя зовут. – Казама Аска, – представилась я, заставив Мигеля скривиться, а босса мелко задрожать. – Но я не… – Я помню, ты просто его дальняя родственница, – перебил Мигель. – Вопрос такой: что тут делают «Теккен Форс», и где их теперь найти? – Не знаю, – честно ответила я и рассказала сегодняшнюю историю.       Про то, как нас пересадили на другой поезд, про встречу с Рэйджи, про эту страшную бойню в городе и бегство до Китакюсю, вплоть до встречи с боссом Кэнсином. Умолчала я только про жуткую сцену похорон и то, каким образом Рэйджи добыл машину. Мигель задумчиво слушал, а босс Кэнсин нервничал всё больше и больше, мельком косясь за наши спины. Я оглянулась: ангар совсем опустел, все зрители сбежали, как только раздался выстрел. Бандиты наверняка смылись первыми, в этом их трусливая натура. Так что единственным человеком, который оставался в зале, был Рэйджи, всё так же лежавший без сознания или что-то вроде этого. По крайней мере, он не двигался и молчал. – Что ты трясёшься? – я обернулась назад: Мигель, сложив руки на груди, удивлённо смотрел на босса. – Ты был спокоен, даже когда я собирался тебя бить. А вот сейчас ты напуган, будто смерть уже смотрит тебе в лицо! – Я не боюсь смерти, – сбивчиво ответил бандит, – то есть, я не боюсь своей смерти. Но «Мишима»… – он побледнел от гнева и страха одновременно. – Они держат в заложниках мою семью! И семью каждого босса в самых крупных городах Японии. И мы платим дань Казаме Джину за безопасность наших родных. Я готов умереть за них, но не готов пережить их смерть! – голос босса Кэнсина сорвался, он едва удерживал себя от истерики. Мне даже стало на секунду его жалко. Всё-таки Джин оказался невероятной скотиной! Мне стоило не только не извиняться перед ним на похоронах его матери тогда, а сразу задушить своими руками! Но кто же мог себе представить, что он, миленький грустный мальчик, окажется такой сволочью?! Мигеля трясло от ярости. Одно имя Джина вызывает у него море негативных эмоций, хотя я даже не знаю почему. Он спустился вниз и с остервенением несколько раз пнул защитные экраны, укрывавшие лавки для зрителей. Потом он выдохнул, но вдруг опять ударил по экрану, разломив его на несколько частей. Затем Мигель рывками поднялся к нам. – Мне нужно немедленно уходить, – резко сказал он. – Я хочу проверить, не остался ли кто-нибудь из «Теккен Форс» поблизости. – Зачем тебе это? – слабым голосом спросил его якудза. – Я собираюсь очистить всё от этой гнили! – Мигель сжал кулаки. – Этих ублюдков найти очень просто, они оставляют за собой только кровавые следы! Но прежде нам всем нужно решить один важный вопрос, – Мигель нахально улыбнулся и посмотрел на меня. – Деньги. Кто же выиграл турнир? Босс Кэнсин угрюмо хмыкнул, но промолчал. – Ты победила этого солдата, но ты не участвовала в турнире. Что теперь делать? – Мигель как бы невзначай похрустел костяшками. – Я уже сказала: поздравляю тебя с победой, – я не двинулась с места, но внутренне приготовилась ко всему: перенесла точку опоры на левую ногу и осторожно, чтобы он не увидел, разжала кулаки. «Внутренняя сила» не требует много места, но руки надо держать свободными. Мигель явно удивился моему ответу, почесал затылок. Потом посмотрел на бандита и спросил: – Эй, какой был приз за победу? – Двести тысяч йен, – ответил босс Кэнсин, заставив меня громко выдохнуть. Вот это деньжищи! Ничего себе! На мгновение я представила себя с этими деньгами в руках, заходящую домой и показывающую их отцу… Мечта! – Так давай их сюда! – нетерпеливо сказал Мигель, сбив меня с мысли о том, куда бы мы потратили эти деньги. Босс, кряхтя и угрюмо косясь на наши недружелюбные лица, встал и достал из-за пазухи пачку купюр, перетянутых резинкой. Как тривиально! Якудза протянул их Мигелю с очень грустным выражением лица, после чего сел обратно в кресло и спросил: – На этом всё? А теперь я прошу вас – уходите. Уходите так далеко, как можете, и никогда не возвращайтесь, потому что этого места больше никогда не будет. И заберите с собой этого солдата, я не отвечаю за его будущее. Мы спустились в зал и подошли к скамье, на которой лежит Рэйджи. Он всё так же сжимает в руке пистолет, но теперь его лицо искажено мукой. Он что-то неразборчиво бормочет, но не просыпается. Что же мне с тобой делать? Как же ты теперь исполнишь своё обещание? – А что он тебе обещал? – спросил Мигель. – Я это вслух сказала? Ох… – я подняла с глаз упавшую прядь. – Рэйджи ведь сказал, что он миротворец, и что его долг – довести меня до безопасного места. Но он не сможет… – Сможет, – в очередной раз перебил меня Мигель, пристально глядя на мучения Рэйджи. – Он сможет выполнить обещание, просто ему нужно время, чтобы прийти в себя. Хотя бы эта ночь, хотя бы несколько часов сна. Я знаю это, я это уже видел… – он немного помолчал, а потом спросил: – А что это за «безопасное место»? – Осака, там, где мы с тобой в первый раз встретились. Это мой родной город, – пояснила я. – Но как он сможет меня довести, когда он почти сошёл с ума? Или уже сошёл, я не знаю. – Я уже сказал тебе, что он справится, – уверенно ответил Мигель. – Посмотри на него, он ведь и сейчас продолжает с кем-то драться, даже без сознания! Лицо Миши посерело. Бледный лоб солдата покрылся испариной, он что-то тихо шипел сквозь зубы, какие-то непонятные слова. Я чуть-чуть наклонилась, чтобы расслышать лучше, но ничего так и не поняла. Положила ему ладонь на лоб и сразу отдёрнула – горячо! – Ты ведь ждала почти три часа, пока он придёт в себя, – напомнил Мигель, вогнав меня в краску. Я отвернулась и неуверенно согласилась: – Я не знаю, не помню, что я делала эти три часа, но ты прав, – в голове никаких воспоминаний об этом моменте, кажется, что я просто сидела и ждала, чтобы кто-нибудь пришёл. – Ты сказала, что у вас есть машина? – спросил Мигель. – Да, – я обернулась и удивлённо кивнула. – А что? Мигель покачал головой и сделал вид, что задумался. А может, и правда задумался, я так и не поняла. Я вернулась к попыткам понять, что происходит с Рэйджи и присела на корточки перед ним. Но сосредоточиться на какой-то детали долго не получалось. На меня медленно, но верно накатывала неподъёмная усталость. Каждая клеточка тела сначала тихо, но с каждой минутой всё настойчивей отзывалась тоскливой тяжестью. Особенно громко звучал желудок, напоминая о том, что я сегодня ничего не ела. Что-то стукнуло об пол передо мной, я даже икнула от неожиданности. Я пригляделась и узнала пистолет Миши, который он сжимал в руке до этого. Сам он затих и больше ничего не бормочет. Я дёрнулась проверить его пульс, не может же быть, что он… Нет. Он не умер. Пульс Миши стал ровным и спокойным, нормальным для спящего человека. Его лицо порозовело, и только область вокруг глаз осталась серой. Он тихо сопит, окончательно заснув. Я привстала и осмотрела его лицо внимательнее. Довольно глубокая царапина на правой скуле уже заросла корочкой, ушибы и ссадины не в счёт. Щёки и челюсть начинают зарастать щетиной. Кстати, только сейчас заметила, что у него вполне… приятное лицо. Для европейца, конечно. Порылась в свалке вещей и нашла металлическую бутылку. Намочила ладонь и попыталась вытереть уже засыхающую кровь с лица. Попутно оглядела солдата: длинный нос без горбинки, широкий низкий лоб, уши большие, с длинными мочками. Раньше не замечала, но у него чёрные волосы, причём иссиня-чёрные, как у японца. Стрижка короткая, бока выбриты почти под ноль, а верх оставлен немного отросшим, довольно странный выбор. А, точно, американские солдаты носят такие же, «бокс» называется. На висках первые седые волоски, ого! Лицо вообще-то такое… нормальное, наверное. Не знаю, как правильно сказать, но лицо Миши вполне обычное, ничего выдающегося – никаких уродств, но и смазливым красавчиком не назвать. На лбу гневные морщины, кожа лица очень сухая, обветренная. Я русских даже в кино не видела, мне не с кем сравнивать и говорить «похож или не похож». Кровь удалось оттереть, но не везде. Очень сложно судить по европейцам, но вот его лицу очень идёт улыбка. Ой, да он же и правда улыбается! Лёгкая такая улыбка, как у довольного котика. На секунду мне показалось, что он уже проснулся и… Ах ты подлец! Но Миша продолжал спать, пощёчина его не разбудила. Я сейчас усну вместе с ним… – Вот что, Казама, – голос Мигеля вывел меня из этого странного состояния «перед-сном», когда ты максимально сконцентрирована на мелочах. – Поступим так: возьми это. Когда я обернулась, на меня смотрел Фукудзава Юкути. Мой земляк, кстати. Я отлично знаю, как он выглядит, потому что на единственной купюре в моем кошельке в десять тысяч йен изображено именно его лицо. А Мигель протянул мне не одну и не две таких купюры. – Тут сто тысяч, вам точно хватит добраться до Осаки, – он тряхнул деньгами перед моим носом, как будто говоря «давай, бери уже, надоела». – Нет, я не… – Я даже слушать тебя не буду, – опять перебил меня Мигель и силой вложил купюры в ладонь. – Это честная сделка, потому что ни ты, ни я, ни твой солдат не побеждали на турнире! А драться с тобой я не хочу и не буду, – он нахмурился, – я хочу убить другого человека с фамилией Казама. Бери вещи солдата, я помогу донести его в машину. Меня уже тошнит от этого места. Сил сопротивляться его пламенной речи уже не осталось. Я едва смогла взвалить на себя всю ту гадость, что носил на себе Рэйджи, но оставлять что-либо я не хотела. Хватило одного раза с этой его «каской». Мигель опять взвалил Мишу на плечо и мы пошли. Я держалась лишь на смутном ощущении, что скоро всё кончится, что этот проклятый день вот-вот сменится новым! Неважно, каким будет день, главное – это будет новый день!       Долгого прощения с Мигелем не случилось: он открыл дверь и сбросил Мишу на средний ряд сидений, я сложила рядом его вещи. Потом Мигель закрыл дверь и, помахав рукой, пошёл куда-то в сторону города. Я уже ничего не соображала. Из последних сил я затолкала себя в машину, на переднее сидение, потом заблокировала двери и немного откинула кресло, чтобы удобнее лечь.       Голова была совсем пустая, я не видела ничего в этой странной полудрёме, но засыпала медленно. Какая-то тупая боль справа в затылке мешала забыться сном. Зато кошмары мне не снились.