08.04.2017, суббота, вечер
Суббота. Суббота – она же Шаббат у «богоизбранных» – день выходной. Но не у меня. И не у Аски – сегодня мой мастер вернулась с работы позже. Столкнулись на входе – я как раз выходил покурить и случайно ударил дверью переднее колесо велосипеда. Небольшая заминка, но мы быстро расходимся, только поздоровавшись – нет желания особенно дёргать своего мастера. Работа изматывает Аску, а ведь мастеру ещё уроки делать. Бедные школьники… Где бы пойти покурить? Может, на заднем дворе? Да ну, там слишком влажно от вечно протекающих кондиционеров соседей. Весна в Японию, как я выяснил, пришла с опозданием: обычно в начале апреля в Осаке жарче. Аска и мастер Каташи жалуются на прохладу, всё время напоминая о том, чтобы одевался теплее, когда хожу курить. Может, как в первый день, на крыльце? Нет, Коротышка опять ругаться будет, да и мастер Каташи не в восторге от пепла на пороге. Гм, пепельницы в додзё Казама нет, ближайшая – в машине. Казама-старший не курит, Аска тоже – что за молодёжь пошла? В этом возрасте я курить в первый раз бросил… А всё же идти на второй этаж за ключами от машины не хочется – ещё раз разуваться-обуваться, блин. Берцы всё же не гражданская обувь. Надо было хотя бы тапочки купить, когда Аска водила в супермаркет покупать одежду. Обычные резиновые тапочки, в казарме такие всегда были. Были, да… Торчать на пороге с незажженной сигаретой надоело достаточно быстро, поэтому я без затей отошёл вправо и присел на корточки между кадками с растениями. Мне нравятся эти кустики неизвестных цветов. Сидя посреди сада, я чувствую себя удивительно спокойно, будто замаскировался в «зелёнке». Да, именно такая картинка всплывает в голове… …пятнадцатый год, Восточный Военный Округ, полигон Сергеевский. Роту выбросили на парашютах чуть южнее намеченной точки. Двадцать минут на сбор личного состава, полчаса на выдвижение и занятие позиций. И ещё полтора часа спустя шёпотом ору на Хатаева, который вместо маскировки укрытия сел ковырять в зубах прямо посреди хреново вырытого окопа: – Слышь, дитя гор, тебе стимул придать?! Где маскировочная сеть? – Шегаю отдал, – без тени сомнения на лице ответил рядовой. – Он же снайпер, ему нужнее. Да кто меня тут увидит, сержант, это ж низина! – Низина у тебя между ушей, про беспилотники забыл?! Марш за сетью, воин, – отрезал я и пополз обратно к укрытию. За себя и остальных бойцов спокоен – позиция на пригорке, в паре десятков метров от Хатаева, под редким в этих местах деревом – дубом. Мне – всё видно на километр вокруг, меня – не видно вообще. Ну, в теории. Я подползаю к спешно отрытому окопчику для стрельбы лёжа. Спереди окоп прикрывает рюкзак, набитый почвой, кладу на него ствол автомата и накрываюсь сверху сеткой. Осенняя сухая листва с пригорка, вплетённая в сеть, укрывает с головой. Запах высохшей, чуть пожухлой травы радует. Я чувствую азарт: где-то впереди, всего в трёх-четырёх километрах, катят индийские "коробочки". Совместные учения, фаза третья: колонна индийцев должна скорым маршем пройти из точки «А» в точку «Б», преодолев встречную засаду. Всё стандартно, всё по плану, вот только индийцы уже проехали позиции третьего взвода. И сейчас бойцы лейтенанта Никодимова ведут преследование, чтобы конкретно «засадить» индийцам, как только они доползут до наших позиций. Индийцы именно что ползут по просёлку, осторожничают. Не зря, но напрасно – уже вижу противника в бинокль. Просёлок перед пригорком изгибается влево, Устав как раз сидит в полноценном окопе подо мной и над дорогой, метрах в десяти вниз. А у него гранатомёт. А рядом, сбоку – Чалдон, а у него дымовой выстрел в «подствольнике» – прикрыть отход Устава. А слева – Слон с пулемётом, а справа – снайпер Шегай, в тылу – Хатаев, а выше всех – я с подрывной машинкой, провода от которой тянутся к дешманским петардам – их мы расставили по периметру для имитации взрывчатки. Короткая перекличка в радиоэфире: по два щелчка – «готов, по команде открываю огонь». Команда – выстрел гранатомёта Устава. Шарапов – парень грамотный, имитацию ракеты и без лишних указаний он отправит в головную машину. На всё про всё – две минуты, а потом отход. Колонна индийцев всё также медленно подходит к моему пригорку. Шум веток над головой, с противным криком вниз срывается ворона. Почти сразу же в каску прилетает жёлудь. Хотя нет, слишком уж легким был удар для жёлудя, я поднимаю голову вверх и вижу насупленное лицо Аски. – Кар! – говорит она. Уф, вот это задумался. Жёлудь оказался бумажкой, которая теперь валяется передо мной. Смятой бумажкой с какой-то писаниной. Я встал и обернулся к окну, из которого торчит недовольная Коротышка. Она показала кулак, что я демонстративно проигнорировал, затянувшись новой сигареткой. – Когда они кончатся уже?! – вздохнула Аска, помахав рукой перед носом. – Когда кончатся – так новые в магазине куплю, – поднял с земли бумажку. – Или вот из этого косяк забью, в крайнем случае. Я видел пару интересных растений в саду. – Ты сделаешь "что"? – мой мастер с удивлением поглядела на бумажку. Ну да, вряд ли в японских школах преподают англоязычный жаргон. – Сделаю из этой бумажки самодельную сигарету, с начинкой из сушёных листьев вот этого растения, например, – я развернул бумажку и провёл ладонью над кустиком сбоку. – Даже думать об этом не смей! – Коротышка попыталась схватиться за воротник куртки, но вместо этого чуть не вывалилась наружу, всё же успев ухватиться рукой за жалюзи. Гм, вот это декольте. Я успел отвести взгляд от выреза прежде, чем Аска заметила. А взгляд перевёл на формулы на бумажке, так… – Это папины любимые цветы! Даже представить не могу, что он сделает, если ты, дикарь, попробуешь… – О, да это же уравнение получения нитроглицерина, – пропустил мимо ушей все угрозы и протянул руку: – Только тут есть пара ошибок – дай что-нибудь, чем можно писать. Аска с удивлением посмотрела на меня, но протянула наполовину сточенный карандашик. Пара секунд, готово: – В смеси кислот серной должно быть больше – две из трёх частей, – протянул Аске бумажку с карандашом. На две минуты мой мастер скрылась внутри. Обратно в окно Аска высунулась с довольным видом: – Теперь всё правильно, спасибо! – Часто приходится решать задачи на такие формулы? – но она не поняла вопроса и ответила просто: – Знаешь, обычно мы формулы на практике решаем, а вот эту почему-то задали на дом. Поперхнулся сигаретным дымом и закашлялся, а потом негромко засмеялся: – Нитроглицерин – очень взрывоопасное вещество, я плохо представляю Казаму Аску рядом даже с каплей этой дряни – взрыв неминуем! – Зато теперь понятно, откуда ты знаешь эту формулу, – мой мастер тоже рассмеялась, удивительно звонко. – Наверняка в армии научили эту гадость создавать? – Конечно. У меня богатый опыт практических… э… «экспериментов» с нитроглицерином. – Но вернёмся к первому вопросу, – Аска вновь погрозила кулаком. – Ты что тут делаешь?! Очевидно, именно этот вопрос я и услышал как «Кар!». – Курю, – ответил честно, но не убедил: – Неправильный ответ, в вопросе главным словом было «тут»: кроме как под окном моей комнаты – ты не нашёл другого места, чтобы покурить? – Откуда ж было знать, – пожал плечами, – что твоя комната здесь? А было-то всё хорошо, цветочки красивые вокруг, уютно, сижу-вспоминаю прошлое, а тут бац! И ты сверху каркаешь… – А что вспоминал? – Аска присела на корточки перед окном и положила голову на руки, так, что наши лица оказались на одном уровне. – Что-то приятное? Своих друзей? – Догадливая, блин, – мрачно хмыкнул, уже готовясь получить очередной дерьмовый флэшбэк или как минимум упавшее настроение, но… Ничего из этого нет. В смысле даже мрачные мысли в голове не появились, не говоря уже о картинках, полных всякого кровавого дерьма. Наоборот, появилось странное желание как-то раскрыть тему, объяснить, что я имею в виду, подробнее… рассказать? Поднимаю взгляд на Аску: она с интересом следит за метаниями. Наверняка уже всё поняла – хотя я долго учился скрывать мысли. А что сказать-то? Слова из головы, в том числе матерные, пропали, хотя никакой паники в мыслях не наблюдается. – Точно, ты же у меня никогда в комнате не был, – мой мастер встала и хлопнула кулаком по ладони. – Вот что, заходи-ка ты в гости, заодно расскажешь, о чём вспоминал. – Думаешь?… Аска уверенно кивнула, и пошла к двери. Ну… ну хорошо, тогда. Я подтянулся руками к окну, перевернулся боком и сел на подоконник. После чего быстро расшнуровал берцы и скинул их на землю, а сам мягко приземлился спиной на пол комнаты. – Я уже тут, – сказал я, подойдя к Аске со спины. Мой мастер высунула голову из дверного прохода, и с недоумением оглядела меня. – А… – Не стал тратить время, назад вернусь таким же образом. У меня в планах ещё докурить пачку, к твоему счастью – это последняя. Осмотрелся. Комната небольшая, примерно восемь "квадратов". Мебели больше, чем у меня, но всё равно немного – на полу перед окном небольшой клетчатый ковёр, у стены стол с компьютером на нём, рядом – аскетичного вида деревянный стул с мягкими подушками в роли поджопника и спинки; в противоположную стенку снизу встроены две полки с книгами. У двери массивный шкаф, очевидно, гардеробный. Маленький комод и свёрнутый матрас – и всё. А, нет – на книжных полках сидит большая тряпичная кукла, похожая одновременно на матрёшку и Чебурашку. – Что смешного? – мрачно спросила Аска, отследив взгляд. – Это мама подарила. Между прочим, сама сделала. – Совсем ничего смешного, – заверил я. – Очень милая кукла, очень похожа на персонажа нашего мультфильма – Чебурашку. – Но это же японский мультфильм! – уверенно сказала Аска. – Забавный, кстати, но совсем детский. – Это точно советский мультфильм, ты что-то путаешь. – Чем докажешь? – мой мастер сложила руки на груди и с вызовом уставилась в глаза. – Я его смотрел ещё до твоего рождения! – ответил снисходительно. – Ну-ка, давай проверим, – Аска взялась за рукав куртки и потащила к компьютеру. – Кстати, а почему это ты в военных штанах и полосатой рубашке? – Другая одежда в стирке, – опёрся локтями на стул, на который Аска села, поджав ноги по-турецки. – Мастер Каташи обещал, что к завтрашнему дню высохнет, – про то, что на сегодняшней прогулке я вляпался в жидкую весеннюю грязь, случайно упав в канаву, рассказывать не собираюсь. Подул ветер, и Аску пробрала мелкая дрожь – не дожидаясь просьбы, я закрыл окно. Ещё бы не было холодно, в таких-то коротких шортах. – Спасибо, – мой мастер с благодарностью кивнула и обернулась обратно к компьютеру. Путём недолгих поисков в интернете пришли к выводу, что я прав. Как будто могло быть иначе? Мой мастер с интересом посмотрела первую серию оригинального мультика, ещё шестьдесят девятого года, а потом, мало помалу, мы дошли до полнометражки тринадцатого года. Я ожидал увидеть изменённый сюжет, всё-таки это японская адаптация – но нет, кроме одного дополнительного эпизода всё осталось как есть, даже песни исполнялись на русском языке. Аску очень развеселил тот факт, что я спокойно мог подпевать что Гене, что Шапокляк – ведь ту же песенку про «Голубой вагон» я знаю наизусть. – У тебя хорошо получается, – Аска показала большой палец. – Скажи, а то стихотворение, которое ты прочитал тогда, утром, оно тоже из какого-то советского мультфильма? – Да. Но, как и Чебурашка, изначально это детские сказки, которые потом были экранизированы. Эти песенки и стишки знает каждый советский ребёнок. – А ты родился ещё в Советском Союзе? – с каким-то странным почтением спросила мой мастер. – Путём нехитрых арифметических расчётов придём к выводу, что так оно и есть: я родился в девяностом году, за год до развала СССР, – Аска состроила капризную рожицу, легко распознав сарказм в словах. Ну, не сильно и маскировал, честно говоря. – А покажи, где твой родной город! – она достала из ящика стола толстую глянцевую тетрадь и открыла на середине. Это оказался атлас, Аска открыла политическую карту Японии. – Уже понятно, что ты живёшь недалеко от Японии, но где именно – нет. Только если это не… – мой мастер сделала «каменное лицо», – государственная тайна. Сомневался недолго. Раз Аска такая умная (или я такой болтливый), что примерно поняла, где я живу – можно выполнить просьбу: – Вот здесь, – показал пальцем. – Мой родной город – Уссурийск. А живу уже в другом месте – вот этого точно не имею права сказать. Даже если учесть, что наша часть располагается в десяти минутах езды от города, формально я всё-таки прав – в самом Уссурийске не живу. Хотя часто туда приезжаю. Тем временем, Аска «пробовала на вкус» новое слово: – Уссу-рий-су-ку… – девушка довольно засмеялась. – Ну хоть какое-то слово в русском языке далось легко! – Какие-то странные карты, – ткнул пальцем в южнокурильскую гряду. – Как будто это карта тысяча девятьсот пятого года. – Нет, современная, – Аска отодвинула палец и посмотрела на карту. – А, остров Кунасири. Он ведь считается спорным между нашими странами, верно? – Ну, как бы да… – хмыкнул я. – В том смысле, что Россия ни с кем не собирается спорить по поводу того, что это наш остров. – Как это? – не поняла Аска. – Но ведь сам-то спор есть! То есть я не знаю всей истории, что там и как, но этот вопрос иногда поднимается в новостях, премьер-министр делает заявления… – Попробую объяснить, – поднял руку, мой мастер кивнула. – Я бывал на этом острове, мы называем его Кунашир. Очень похоже, – улыбнулся вслед за Аской, – это всё вопросы произношения. Так вот, я видел японцев на этом острове. Но только туристов – с фотоаппаратами. А ещё видел там русских, на островах живёт где-то десять тысяч человек. И ещё три с половиной тысячи обитателей – это солдаты. Российские солдаты – с оружием и всем прочим. А вот японских солдат я там не видел вообще. Говорить о каком-либо споре по поводу острова можно будет тогда, когда там появятся японские солдаты, понимаешь? – Да, понимаю, они там никогда не появятся, – мрачно ответила Аска. Очевидно, мастера довольно сильно задел рассказ: в погасшем экране монитора увидел раздосадованное лицо. – Как обычно, право сильного… – Что-то вроде того, – кивнул я, отодвинувшись от стула и подойдя к окну. – Но разве сильный не должен стремиться к справедливости для слабых?! – горячо спросила Аска. Обернулся. Знакомые эмоции – тоска и отрешённость на лице. Сотни и тысячи таких же лиц перед глазами – смуглые и темноглазые, женские и детские лица со следами голода и болезней, которые наперебой кричат – «Мусэада, мусэада!*». – И это тоже правда, – наваждение развеялось, когда присел на корточки перед Аской. – Именно потому что сильный стремится к справедливости для слабых, я и ввязался в эту драку в переулке. Потому что слабый – школьник, которого зажали в углу хулиганы – всем видом показывал, что ему нужна помощь. Разве ты помогла той бабушке на станции Кокура по другой причине? – Ты это ещё помнишь? – тихонько засмеялась Аска. – Нет, именно по этой. Вообще, это и есть моё хобби – помогать слабым. Ну, и не допускать конфликты, в первую очередь. Мне часто приходится разнимать драки. – Так почему бы не заняться практикой в дайто-рю? – заметив непонимание, попытался объяснить: – То есть я мог бы вместе с тобой пройтись по самым опасным улицам Осаки. Наверняка, кроме банды отбросов, которых я вчера напугал, есть и другие. – Они-то есть, банды, – Аска полным скепсиса взглядом посмотрела мне за спину. – Только вот какой смысл практиковать рукопашный бой, если ты всех распугиваешь ножами? – Обещаю оставить их дома, – мысленно сложил пальцы крестиком. – Ну как, есть такой вариант? Аска думала не очень долго. Я и сам ещё на вчерашней тренировке понял, что теоретическая база уже есть, и значительная – теперь нужна практика. Мастер Каташи тем более будет не против – уверен, что он даже одобрит то, что теперь буду присматривать за Аской и не дам ввязаться в самое пекло. А я – точно не дам. – Есть такой вариант, хоть завтра! – мой мастер хлопнула ладонями по коленям. – Если готов помогать слабым и останавливать конфликты, то я готова присвоить тебе новый ранг – пятый кю. А то что-то долго ты для таких результатов носишь белый пояс, – попеняла Аска, забавно поджав губы и покачав головой. – Жалко только, что ты так ничего и не рассказал про друзей. – Уже в следующий раз, – пожал плечами и выпрямился. – Начальство оставляет меня в Японии ещё как минимум на три недели. – Это здорово! – хлопнула девушка в ладоши. – Да неужели? – скепсис немного сбил энтузиазм мастера. – Ну, наверное… – Аска задумчиво посмотрела на календарь над столом. На лице моего мастера удивительно совмещаются две эмоции, радость и досада. – Но выслушать я всегда рада. – Вот уж спасибо. Шутка хорошая, но… – Вот что, Миша, – не слушая, Аска продолжила: – я совсем не против, чтобы ты гулял. Я понимаю: скучно сидеть дома, но только одна большая просьба! – долго смотреть на умоляющее лицо просто невозможно. – Не попадайся на глаза моим одноклассникам, хорошо? Иначе будут проблемы – и у тебя тоже, понимаешь? – Понимаю. Буду гулять за пять километров от твоей школы и не буду ходить в то кафе. Так нормально? – Так – отлично! – Аска протянула ладонь. – Я рада, что удалось так классно поболтать! Гм… – Я тоже рад, – секундная заминка, и мы обмениваемся рукопожатием. – Успехов в учёбе. Пойду спать, чтобы встать завтра пораньше. – Хорошо… – Аска села за стол и душераздирающе печально вздохнула над открытой тетрадкой с формулами. Ну, с медицинским использованием нитроглицерина и задачами на эту тему я не помогу. Открыл окно и выскользнул наружу. На холодной плитке сада стоял недолго – схватил боты и побежал внутрь. Солнце давно село, как и моя батарейка. Откуда такая удивительная искренность? Неужели всё то раздражение, которое я вызываю, исчезло? Почему? И почему хочется верить словам про общение? Почему-почему, по кочану, блин. Болтать с Аской действительно оказалось… не страшно, зря, наверное, переживаю за свои «секреты»? #«Помогите!» (араб.). ***09.04.2017, воскресенье, утро
Обещание не забыла, но постучаться в комнату Миши решила только к девяти утра. Это папа подсказал – по его словам, именно в это время Миша окончательно приходит в себя. Он не ошибся – когда отодвинула дверь, мой ученик, уже одетый в повседневную одежду, стоял на ногах и разминался, повернувшись к окну лицом Если бы меня спросили, какое физическое качество у Миши наиболее развито, то ответила бы без сомнений и промедлений: выносливость. Тренировки по восемь-десять часов тому пример. С силой тоже всё в порядке, а вот с ловкостью – не очень. Неуклюжим моего ученика не назвать, но Мише не хватает скорости и пластики движений. Как сейчас, например – развороты на месте и повороты корпуса вправо-влево Миша выполняет как будто перенапрягся вчера и теперь доворачивать корпус до конца больно из-за молочной кислоты в мышцах. – Доброе утро, – Миша заметил меня, застегнул куртку до горла и обернулся целиком. – Мы готовы… идти на фитнес? Мой ученик с сомнением оглядел меня с головы до ног. Тоже огляделась: легинсы, кроссовки, футболка и лёгкая курточка. Вроде в порядке всё… а, поняла! – Нет, просто в спортивной форме удобнее будет драться, если придётся, конечно. А в выходной одежде – совсем нет, – пояснила я, протянув вполне заслуженный жёлтый пояс. – Держи, поздравляю с аттестацией на пятый кю! – Спасибо, – Миша взял пояс и с интересом осмотрел. – А какой кью следующий и как его получить? – Не кью, а кю, – поправила я, – следующий кю – четвёртый, оранжевый пояс. Получить четвертый кю ты сможешь не раньше чем через два месяца, таковы правила. Формально, мы и на пятый кю должны провести экзамен, но все нужные ката и укеми ты выполняешь отлично, и не сомневаюсь, что тебе под силу выполнить по пятьдесят приседаний и отжиманий. – Под силу, – кивнул Миша и аккуратно сложил пояс рядом с айкидоги. – Ещё раз спасибо. Что ж, если всё готово, тогда пошли? Мы отправились в район Камагасаки – одно из самых неблагополучных мест Осаки, где очень легко нарваться на неприятности со стороны слоняющихся без дела хулиганов. Плюс к тому, я бывала в Камагасаки всего один раз, и в отличии от Синсэкая, где меня знает каждая собака, будет больше шансов встретить эти самые «неприятности». Миша поддержал предложение прокатиться на метро, хотя и не из-за идеи сэкономить на топливе: он вполне резонно предположил, что в воскресенье на улицах Осаки будут большие пробки. Впрочем, мнение Миши сильно изменилось уже в вагоне: – А ещё больше людей сюда нельзя запихнуть? – прошипел он, будучи окружённым со всех сторон толпой и пытаясь устоять на ногах. – К чёрту трату топлива и пробки, надо было… Недовольное ворчание заглушила болтовня школьной команды по бейсболу, которая ввалилась в вагон на одной из станций. Совсем юниорская команда, из младших классов. Мальчишки, не старше двенадцати лет, старательно пытаются перекричать то друг друга, то шум в поезде, что понемногу начинает злить. Вместе с вполне ощутимым запахом пота, присутствие гомонящей ребятни вызвало желание либо дать особо громким пару советов о хорошем поведении, либо выскочить на ближайшей станции. Я выбрала второй вариант, потому что до нужной станции осталось всего ничего. Камагасаки и так находится на нашей линии, поэтому до района мы добрались без других приключений и пересадок. – И… – Миша завис на середине вопроса, оглядевшись вокруг. Двухэтажные жилые дома впереди и несколько рядов картонных коробок у забора станции – а больше ничего тут и нет, понимаю замешательство. – «…что теперь будем делать?», – подсказала я и пояснила: – Будем искать тех, кому нужна помощь и разнимать драки. – Каким образом будем это всё искать? – Миша опять огляделся. – Ушами слушать, – показательно, но несильно дёрнула за длинную мочку уха. – Просто прогуляемся по округе, хулиганы обычно ведут себя шумно. – Ага, а ещё сидят на корточках и слушают дурацкую музыку, – усмехнулся Миша. Откуда он знает? Ай, неважно – азарт тянет вперёд, в самую глубину запутанных улиц Камагасаки. Бояться нечего – что бы не встретилось на нашем пути, мне это по плечу! Сначала попадались только бездомные – этот район считается небезопасным, в первую очередь, именно из-за них. Агрессии они не проявляли, бесцельно слонялись по улицам ближе к станции. – Эти картонные коробки – и есть их жилище, – пояснила недоумевающему Мише. – Обычно бездомные никому не причиняют вреда, только попрошайничают. Вот если напьются, то могут тогда начать грубить, даже попытаться ударить. – Знакомая история, только в России бездомные почти всегда пьяные или под наркотиками, – хмыкнул Миша и почесал руку, на которой всё ещё остаётся заметный след от пореза. – Тот bomzh в бане точно был пьяным. Терпеть их не могу, те ещё отбросы. – Да ну, лично мне их жалко, – свернули в переулок. – Знаешь, как тяжело найти работу или платить за квартиру в Японии?! – Если им негде работать, то пусть попробуют счастья в армии, – Миша пожал плечами. – Я поступил именно так. – Хочешь сказать, что не было иного выхода? – У детей из детдома вообще небольшой выбор, – кивнул мой ученик, одновременно пригнув голову под низкой металлической балкой. – Когда учился в колледже, начался экономический кризис, и работы по специальности «механизатор сельского хозяйства» не нашлось. – Сельскохозяйственный колледж – это очень круто, – саркастически усмехнулась я. – Тебя что, кто-то заставил туда поступить? – Да, – без тени иронии ответил Миша. – В наш приют пришёл человек из колледжа, со списком – сколько детей может взять на учёбу. Меня в этот список записали – воспитатели были в курсе насчёт увлечения мастерить игрушки из дерева и металла, – на этих словах Миша забавно покраснел. – Говорю же, у детей из приюта немного вариантов дальнейшей жизни. Один из них – жизнь бездомного. Кроме того, мне просто понравилось в армии. – И что такого классного в твоей… Миша вдруг остановился и преградил путь, подняв руку. Впереди, почти заглушённые фоновым уличным шумом, я услышала чьи-то агрессивные выкрики. Вслед за криками зазвенело осыпающееся стекло. – Наши клиенты? – лицо Миши приняло какой-то свирепый вид. – Не обольщайся, вполне может быть, что это семейная ссора, – но я всё равно поспешила вперёд, на звук. За выйдя из переулка мы увидели, как четверо парней и трое девчонок соревнуются в точности бросания камешков в окна домов. Разбитое стекло поблескивает на асфальте рядом. Хулиганы дебильно смеются и подначивают друг друга каждый раз, когда очередной камень пролетел мимо окон и врезался в пластиковую стенку дома. Девчонки смеются над «подвигами» этих придурков не менее дебильно. Миша, ни говоря ни слова, подошёл к ближайшему хулигану и наотмашь дал тому подзатыльник раскрытой ладонью. И, очевидно, переборщил с силой удара – хулиган с воем полетел носом в асфальт. Оставшаяся троица как-то сразу притихла, а девицы и вовсе испуганно замерли. – Миша, кажется, ты совсем неправильно понял, – потёрла пальцами правый висок, пытаясь удержаться от менее вежливых формулировок. – В прошлый раз, когда мы «общались» с хулиганами, ты хотя бы что-то сказал, а не начал бить сразу. – Ааа… – протянул мой ученик и присел на корточки рядом со стонущим на земле парнем. – Ну, этот живой, даже не сильно пострадал, только ушибся немного. А с остальными что делать будем? – он кивнул в сторону уже начинающих трястись от страха хулиганов. – Бить точно не будем, – вздохнула и обратилась к самому высокому из хулиганов: – Эй, засранцы, вам имя «Казама Аска» что-нибудь говорит? Вместо ответа они всей толпой быстро растворились в ближайших переулках. Ушибленный Мишей парень тоже довольно быстро смылся, поняв, что актёрская игра тут никому не интересна. Мой ученик, едва сдерживая смех, встал и похлопал в ладоши: – Браво, ты просто назвала своё имя – и они убежали? – Такая репутация, – пожала плечами, не удержавшись от улыбки. – Тогда какой нам смысл вообще драться, если достаточно только всем говорить «Я Казама Аска, бегите прочь»? – Миша повторил жест, за что заработал несильный, но ощутимый тычок в бок: – В раздаче оплеух тоже не достигнуть мастерства в дайто-рю. В следующий раз лучше спровоцируй хулиганов на первый удар, а затем контратакуй! – Понял, – кивнул Миша, даже не скривившись от тычка. – В следующий раз так и сделаю. – Большое спасибо вам! – из разбитого окна нам рукой помахала пожилая дама, осторожно высунувшись в проём. – Эти негодяи всё время в выходные по нашей улице бродят и горланят, а как сделаешь им замечание – сразу начинают ругаться и угрожать! В этот раз даже стёкла начали бить! Этот молодой иностранец правильно поступил, нечего рассусоливать! – Не за что, бабушка, – я поклонилась, – доброго дня вам! Будьте осторожны со стеклом! Мы отправились дальше, постепенно отдаляясь от станции. Проходя мимо кафешек, Миша напомнил об одной важной вещи – мы оба не завтракали. Лично меня с утра гнал вперёд азарт, а Миша видимо решил, что завтрак может подождать. Зашли в ближайший более-менее пристойный бар и заказали роллы. Вот только Мише пришлось довольствоваться вегетарианскими, с огурцами или авокадо, потому что остальные в меню были только с рыбой. – Уже говорила, что ты ловко пользуешься палочками? – тем временем, сама подцепила ими листок гари* и положила на «Филадельфию». – Мне японская и китайская кухни вообще очень хорошо знакомы, – Миша завтракал не с таким удовольствием, как я. – В родном городе городе пиццерию сложнее найти, чем суши-бар или китайское кафе. – Не повезло тебе с такой аллергией в Японию попасть, и половины вкусняшек из нашей кухни никогда не попробовать, – в этот раз я Мишу не подкалываю, ведь роллы очень понравились. – Ничего, проживу и без рыбы фугу, – улыбнулся мой ученик. Миша ведёт себя удивительно адекватно и спокойно, даже для такого места, как Камагасаки. Впрочем, он сам вскоре заметил, что местные хулиганы не очень впечатляют – пока мы гуляли, только два раза попытались привязаться какие-то пьянчуги весьма потёртого вида. Одной компашке подростков так вообще хватило уничтожающего взгляда от «жуткого гайдзина». Очевидно, Миша немного заскучал, «поиски неприятностей» обернулись обычной прогулкой по городу, причём по не самой лучшей части. Значит, на следующих выходных поведу Мишу на экскурсию в замок Осаки! Вроде бы эта средневековая крепость заинтересовала его, когда ездили к Смирнову. Постепенно мы вернулись назад к станции, так и не найдя больше никого, кто хулиганил или приставал к девушкам. Миша выглядит особенно разочарованным – может поехать на Синсэкай и там пройтись? На часах ещё нет и двух дня, времени полно. Но Миша решил не оставлять попыток найти манекен для отработки техник: – Кажется, в этом переулке нас точно ждут неприятности, – Миша свернул влево, откуда явственно несло сыростью и вонью. – Эй, мы вообще-то ищем тех, кому нужна помощь, ты куда? – поспешила вслед за своим учеником. Ого, а он не ошибся с местом – в переулке действительно мрачно, сыро и довольно грязно. Над нами то и дело громыхают поезда, так как сверху переулок почти целиком закрыт путями – вот поэтому здесь такая мрачная атмосфера. Я напряглась, готовая в любую секунду услышать «Э, девка, ты чё тут забыла?», но вместо этого услышала радостный хохот Миши впереди: – Cho takiye rasfufyrenye, agh?! – полный азарта, мой ученик почти влетел в небольшую группу подростков то ли в рабочих комбинезонах, то ли в униформе строителей. Как Миша определил именно тех, кого нужно – ума не приложу, но парни попались колоритные. Янки, мелкие уличные хулиганы из рабочих районов, привыкшие наряжаться в одежду строителей и отращивать длинные патлы. Первая ступень становления настоящим бандитом-якудза. Выглядят довольно угрожающе, на мой взгляд, но Миша, похоже, решил взять инициативу на себя с самого начала. Янки оторопело переглянулись, самый толстый из них попытался встать, но Миша не дал этого сделать: – Kuda-a-a?! – он надавил руками на плечи толстяку и сам присел на корточки почти посреди компании из четырёх человек. – Op-pa, normalnyi shtaket! Dai suda! Он выхватил у толстяка из пальцев тлеющую сигарету, затянулся и выпустил дым в лицо. Потом с мерзким звуком плюнул на асфальт и щелчком пальцев отправил окурок вверх. – Kak ty takoye gavno kurish?! – Миша встал и вновь плюнул окончательно обалдевшему толстяку в лицо. Я была на грани ощущения себя той самой беспомощной дурой, как после разгрома додзё китайским бугаём или во время бойни в Иидзуке. Миша абсолютно очевидно и ясно нарывается на драку. Буквально «провоцирует хулиганов на первый удар». Я не вмешиваюсь только потому, что обалдела ещё больше толстяка. Наконец, он вышел из ступора, медленно встал и каким-то жалостливым голосом спросил: – Э… эм… мистер, что в-вы… – Cho ty zamer?! – Миша несильно толкнул его в плечо рукой и поманил пальцем. – Davay-davay, gazuy! Cho zamer?! Толстяк ещё секунд пять собирался с мыслями, пока подельники не заорали почти хором: – Да бить этого гайдзина сраного надо, давай, Тоширо! – они вскочили на ноги и полуокружили Мишу. Толстяк, почувствовавший поддержку своих парней, тоже заорал что-то яростное и занёс кулак над головой. Миша только этого и ждал: он технично и чётко перехватил руку толстяка – в точности, как учила. Но затем что-то пошло не так. Не для Миши – он завершил технику, но вместо того, чтобы пробросить противника вперёд, в свободное падение, мой ученик сменил направление: он повалил толстяка на землю и вывернул руку. Вывернул почти до конца – я точно услышала хруст, а затем вопль боли. Янки, проклиная всё на счете, убежали сразу. Толстяк, прижимая покалеченный локоть к груди, тоже постарался отползти подальше. – Ну как, классно модифицировал технику? – чему-то искренне радуясь спросил мой ученик. – Я сейчас с Мишей разговариваю или с его внутренним голосом? – осторожно подошла вплотную. – С Мишей, точно с Мишей, – Рэйджи почесал затылок и хмыкнул. – Я, наверное, тебя опять неправильно понял? Извини, немного погорячился. – Ещё как неправильно понял и погорячился - но ничего, удар в печень охладит! Но почему-то удар, «Внутренняя сила», который я отрабатываю годами, как только научилась, в этот раз на Мишу подействовал слабо. Точнее, ему всё равно стало больно, но Миша не согнулся пополам, а только негромко вскрикнул: – Ты чего делаешь?! Ай! – второй удар туда же, да что ж такое?! Результат тот же: он не падает! Долго в удивлённом ступоре стоять не пришлось: Миша схватил за воротник куртки и притянул к своему лицу. – Ты сейчас точно добьёшься того, что вместо Ивлева с тобой буду разговаривать я! – покрасневшие белки глаз привели в чувство. Я придвинулась к ближе и ударила лбом в подбородок. После чего легко повалила на землю дезориентированного Рэйджи и вывернула обе руки. – Всё-всё, хватит, это снова я! – обескураженно завопил псих, попытавшись повернуть лицо. – Только напугать хотел, чтобы остановить, ай-я-я-я! – Не верю! – потянула руки ещё дальше. – Кто я?! – Самый лучший на свете тренер рукопашного боя! Повар, у которого что ни завтрак, то произведение искусства! И вообще, самая красивая девушка на земле, отпусти меня пожалуйста… – прохрипел он. – Ты… – руки ослабли, и Рэйджи медленно выполз из-под меня, сев прямо на асфальт и попытавшись отдышаться. – Ты это серьёзно? – Что именно? – вздохнул он, опустив голову. – Ты хороший тренер и готовишь вполне съедобно. – А насчёт… – но тут Миша расстегнул куртку и вновь стало не до приятных слов: – А насчёт бронежилета мы не договаривались! Это нечестно! – Зато не больно! – парировал мой ученик. – Мы договорились о том, что не буду брать с собой ножи – я их не взял. Если хочешь донести какую-то мысль, то не обязательно начинать с рукоприкладства, как опытный армейский инструктор тебе говорю! – Что-то я сомневаюсь! – встала, отошла на пару шагов и сложила руки на груди. – Так, Аска, вот о чём хочу сказать, – Миша напряжённо посмотрел в лицо. Белки глаз вновь стали чистыми. – Я был неправ, и опять не понял. За это прошу прощения. Мир? – он доверительно протянул ладонь. – Ладно, мир, – решила поверить и помогла подняться Мише. Долго сопротивляться вполне искреннему на вид раскаянию не вышло. – Ты прав, насчёт бронежилета мы вообще ничего не говорили. Тебе в нём вообще как, удобно двигаться? – Слова «удобно» и «бронежилет» стоят друг от друга по смыслу очень далеко, – хмыкнул Миша, отошёл на пару шагов и закурил. – Конечно же неудобно, зато не больно получать удары. Я вообще снял для большей подвижности все пластины, так что он теперь может защитить только от ножа или… ну, от твоего удара. Почему я ещё не знаю, как его делать? – Миша хитро прищурился. – Потому что это уже не совсем дайто-рю, а техники собственного сочинения, – ответила с затаённой гордостью. – Хотя, вот эту конкретную технику придумал папа. А тебе действительно хочется учиться? – Да, – уверенно сказал Миша. – Помнишь, ты мучила вопросами «Где этому научился?» и «Что ещё умеешь?»? Так вот, меня действительно никто и никогда специально драться не учил, и даже в армии учили только тому, как… мм… ну, например, тихо и незаметно для окружающих зарезать человека со спины. – Фу, мерзко! – от подробностей передёрнуло. – И абсолютно бесчестно! – Увы, в современной войне на дуэли и поединки больше не вызывают, – Миша засмеялся и развёл руками. – Я больше чем уверен, что товарищ полковник приказал научиться вашему семейному стилю именно потому, что он хорошо подходит для будущей службы. Понял это в тот момент, когда жирный выродок с лёгкостью оторвался от земли, а я даже не почувствовал тяжесть тела! – Ты как-то странно общался с этими хулиганами… Мы называем их "янки", и нет, не как американцев, – предупредила вопрос. – Ты же говорил на русском! – Скорее, на общедоступном для хулиганов всего мира языке, – Миша достал из кармана смятую пачку и стряхнул туда пепел с сигареты. – Языке наглости и хамства. В России таких парней называют gopniki. У вас – эти самые янки. А разница не очень большая – эти парни, они ведь из семей рабочих или из малообеспеченных семей? – Да, верно, – эта осведомлённость (или догадливость?) поражает. – Им нечем заняться в свободное время, их родители вечно на работе или плевать хотят на своих детей, а на хобби или спорт денег нет – поэтому они шляются по улицам и нарушают общественный порядок? – Абсолютно точно! – закивала я, подтверждая все предположения. – Откуда ты всё это знаешь? – А ты ещё не догадалась? – Миша присел на корточки и состроил какое-то очень наглое выражения лица. – Э, слышь, не найдётся позвонить? – Ты… – никакого удивления в своём голосе не услышала, скорее просто до конца не могу поверить в то, на что смотрю собственными глазами. – Ты этот самый «gopniki»? – Нет, gopnik, – поправил Миша и поднялся. – «Gopniki» – это когда таких хулиганов больше одного, множественное число. – Это что получается… я учу боевому искусству самого настоящего хулигана?! – Разве что в прошлом, – Миша потушил сигарету и положил окурок в ту же пачку, куда стряхивал пепел. – Уже восемь лет не занимаюсь такой чепухой. Но прекрасно понимаю этих янки. Это ещё одна причина, почему я ушёл в армию на всю оставшуюся жизнь. Уличные хулиганы, гопники или янки – они ведь никому не нужны, у них нет будущего, – он обезоруживающе улыбнулся, сведя на нет всё моё напряжение. Мне нравится, когда он так улыбается. Так Миша выглядит очень уверенным в себе – не мечущимся из стороны в сторону или просто злобным психом, а очень сильным и взрослым. Сильным духовно, ровно стоящим на ногах. В такие моменты становится немного завидно. Быть может, мне хочется подражать Мише? Не уверена, что понимаю это чувство правильно, но одно знаю точно: когда мой ученик ведёт себя так – хочется верить, при этом помня про все проблемы с головой. Мы решили вернуться домой. Ещё полчаса поисков (ой, ладно, просто спокойной прогулки) не дали никаких результатов: наверное, вопли толстяка распугали всех вокруг, ведь кричал бедолага действительно громко. Бездомные, даже пьяные, тоже обходили стороной. – Ты, кстати, заметил, что рассказал очень многое из своего прошлого? – спросила я Мишу, когда поднялись на перрон станции. – Действительно многое – я теперь лучше понимаю твои действия и поступки. – А ты заметила, что я сделал это специально? – ухмыльнулся Миша и наклонил голову вбок, чтобы рассмотреть приближающийся поезд. – Нет. – Значит, я всё сделал правильно, – сказал Миша, затем задумался на мгновение и добавил: – Нет, это мы всё сделали правильно. #Гари – маринованный имбирь.