Вслед за цветением сакуры

17.05.2017, среда, полдень Лихорадка или что-то ещё – но выспаться не получилось. Сразу после пробуждения кинул взгляд на часы: без пятнадцати полдень. Почти восемь часов – Аске должно было хватить… Не обнаружив её за спиной я нешуточно перепугался, но мой мастер почти сразу появилась из-за ширмы, стоящей возле одной из стен. Аска выглядит довольно помятой, но больше не паникует… нет, не так. Вчера Аска не запаниковала ни разу и это делает ей честь. Да, было страшно, было жутко и наверняка – мерзко, после «разговора» с наемником в подсобке. Но ни разу Аска не начинала кидаться из стороны в сторону, не сворачивалась в клубочек или бросалась на меня с кулаками. Мой мастер – большой молодец. – Живой? – слабо улыбнулась Аска, подойдя ближе и присев напротив. – Мыслю – следовательно, существую, – процитировал я старую сентенцию и сел. Пока Аска переваривала изречение Декарта, я огляделся. Всё тот же храм, что и вчера – деревянные стены, задвижки, подсвечники. Словом, всё, как и в доме Аски в Осаке, по крайней мере – очень похоже. Только куда более ветхое и старое. Аска, как настоящая медсестричка, взялась за пострадавшую от огня руку и осмотрела бинты – впрочем, и так видно, что всё в порядке, поэтому я сжал-разжал кулак и кивнул. – Давно проснулась? – спросил я, встав и попытавшись размять затекший бок. – Около часа назад, – зевнула Аска. – Вроде бы всё тихо. – Значит, с местом мы угадали. Аска провела к выходу, я глотнул свежего воздуха и лихорадочное состояние немного отступило. Небо затянуто низкими тучами – либо мы достаточно высоко. Скоро будет дождь. Очень хочется есть. – Мне тоже, – хмуро заявила Аска и я понял, что последнюю фразу подумал вслух. – Патроны есть, еда – найдётся, – похлопал я по карманам, откуда послышался звон гильз. Но вместо охоты (ничего в ней не смыслю), мы спустились в деревню рядом с храмом и осторожно пошли по дворам в поисках людей. Никого не нашли – кроме следов запустения и давнего бегства. Ни в одном доме ничего съестного не нашли – но прежде пришлось преодолеть недовольство Аски: – Нет, это не воровство, – вздохнул я. – Формально, это называется «мародёрство», но ты всё равно не знаешь, что оно означает. – Теперь знаю! – огрызнулась Аска. – Воровать чужое имущество в отсутствии хозяев, это отвратительно! – Умирать от голода и обезвоживания – не менее ужасно, – парировал я, – и предупреждая твой следующий вопрос – да, было такое, что едва не умер и от голода, и от жажды. – В детстве пришлось…? – спросила Аска, растеряв весь праведный запал. – Голодать, – кивнул я. – А в Сирии – обезвоживание. Поверь, это очень плохая смерть. Аска смирилась и стала помогать искать продукты. Воду нашли довольно быстро – в колонке у одного из полей. Невкусная, но вполне подходит для питья, а в доме по соседству я позаимствовал простенькую кастрюлю – прокипятим. С едой всё оказалось сложнее. Пройдясь по огородам и полям я сообразил, что на небольших участках видел знакомые кусты – и верно: спустя пятнадцать минут сборов, я показал Аске килограмма три молодой картошки, брошенной хозяевами. *** – Ах, было бы под рукой масло и зелень – такая вкуснотища получилась бы… – протянул Миша, закидывая чищенную картошку кипящую в кастрюле воду. Соль, ножик для чистки и две тарелки с ложками аники тоже украл из пустующих домов. Всё ещё не по себе от этого, но… выбирать не приходится. – Папа редко готовил картошку, а я так и не научилась, – хмыкнула я, глядя на мечтательного Мишу. – Скажи, а что ты делал, когда приходилось голодать в детстве? Миша ответил не сразу, очевидно, погрузившись в воспоминания: – Воровал еду на рынке вместе с другими ребятами из детского дома. Когда ловили – очень сильно били. Но мы всё равно продолжали, пока один бывший воспитанник детдома не убил ответственного за поставку продуктов. Как только убийца сел и назначили нового ответственного – мы перестали голодать. – Кошмар… – пробормотала я. – Убийство – это, наверное, слишком жестоко, но… кажется, я могу понять и убийцу, и тебя. – Никогда не забуду голодные лица малышей младшей группы, – сильнее прежнего помрачнел аники. – Мне было где-то восемь-девять лет, мог утащить хотя бы мешок картошки, но вот что было делать им? Риторический вопрос. – Теперь понятно, почему ты так хорошо относишься к детям, – я подсела ближе и положила ладонь на плечо Мише. – А почему так плохо относишься к бездомным? – Так это они отбирали ворованную еду и били, – Миша обернулся с удивлённым лицом, будто это и так очевидно: – Продавцы нас жалели иногда, а вот бездомные – нет. Сварив картошку, Миша «честно» разделил порции, положив мне в тарелку в полтора раза больше, чем себе. Преодолела сопротивление и закинула в тарелку аники добавку, после чего мы принялись за еду. Миша пояснил, что раз за прошедшие девять часов нас никто не нашел, то эта местность находится в «серой зоне». – Это значит, что линия фронта близко, но либо она позади нас, либо впереди. В «серой зоне» обычно редко можно встретить противоборствующие стороны – она как бы служит линией разграничения. Это удобно тем, что никто нас здесь не будет искать и даже костер тут можно зажечь относительно безопасно. Миша доел и кивнул в сторону кастрюли. Картошка понравилась, хоть клубней мы сварили немного – но появилось чувство сытости. Миша предложил проверить телефоны – я включила, но никаких новых оповещений не появилось. – Мне тоже никто не звонил, – пробормотал Миша, набирая номер. Но никто ему не ответил – аники набрал номер ещё несколько раз, но тщетно. Странно, вчера сообщение Котонэ-сан отправилось без проблем – женщина даже прочитала его, но ответа дожидаться я не стала и уснула. Легко догадаться, что звонит Миша Смирнову – и даже немного обрадовалась, когда аники чертыхнулся и выключил телефон. Что-то ещё ни разу русские шпионы (не считая самого Миши) не смогли обеспечить мою безопасность, так лучше пусть и не пытаются. – Мы справимся, – ободряюще улыбнулась я. Миша кивнул, непроизвольно почесав обожжённую руку. *** – Чей это храм? – спросил я, когда мы забежали внутрь, чтобы спрятаться от дождя. – Не поняла вопрос, извини, – покачала головой Аска. Капли дождя упали на деревянные доски пола с её растрёпанных волос. Мы зашли в помещение, где сегодня ночевали, и я пояснил: – Этот храм кому-то посвящён? Какому-то божеству? – Jinmutennosha, – сказала Аска и попыталась перевести: – Храм императора Джимму, один из многих. – Императоров в Японии считают… – я помедлил, пытаясь подобрать термин, – божественными? – Только этого, – негромко засмеялась Аска. – Джимму считается самым первым императором в истории Японии и вторым по старшинству божеством. Говорят, что его могло не быть на самом деле и всё это легенда, но мне почему-то хочется верить, что Джимму существовал. Дождь усилился, и в щели между досками и окнами стал прорываться прохладный ветер. Мы сели спина к спине, пытаясь согреться. Хотел было предложить добежать до машины и включить там печку, но совсем уж беспечными быть не стоит – тепловое излучение от двигателя будет заметно куда сильнее, чем дымок от костерка… – А ты веришь в богов? Или в Бога? Наверное, так правильнее будет сказать… – тихо спросила Аска. Либо она тоже хочет спать, либо это дождь так шумит, что почти не слышно, как мой мастер говорит. – Не знаю, – ответил я. – В том смысле, что меня крестили в детстве, да. Но в церкви был всего несколько раз в жизни, там никогда не было интересно. Да и верующих людей вокруг… немного. Паскудница-память против воли заставила вспомнить: вчерашнюю заколотую шашкой наёмницу и… – Ты дрожишь, – Аска повернулась и приобняла за плечи. – Это озноб: посмотри, может в аптечке есть подходящие лекарства? – Не стоит, – положил ладонь на руку девушки. – Всё в порядке, просто… …мучают воспоминания? Я резко обернулся. – Что ты сейчас сказала?! Но Аска удивлённо и немного испуганно отпрянула, помотав головой: – Я ничего не говорила! Ты сказал «просто…», а потом… вот, – кивнула Аска на мои сжатые кулаки. – Тебе, наверное, послышалось? – Послышалось… – признал я, а затем вытер холодный пот с лица. – Это всё от озноба. – А может, это Голос? – насторожилась Аска. – Нет, точно не он, точно не он, – повторил я, не в силах сдержать напряжение. – Говорила девушка, поэтому я и… нет. Аска, с глазами полными понимания, вновь положила руку на плечо: – Не говори, если не хочешь. Расскажи, если нужно, – улыбнулась мой мастер. Говорить сразу я не стал, пытаясь побороть судорожные позывы сбежать на улицу и покурить. Не было взвешиваний за или против: просто делать оказалось нечего, и я всё же решил рассказать: – Вчера, когда я убил ту наёмницу… показалось, что уже видел её раньше. – Показалось? – спросила Аска. – Да. Это был другой человек. Другая… девушка, – я опустил голову на колени. – Это было давно, в Сирии. Нас отправили на усиление в маленький городок, Мухрада. Там было тяжело – рядом враги, на защите города – только малоопытные ополченцы… Аска не перебивала, продолжая держать за плечи. От тепла её тела рядом или чего-то ещё становилось спокойнее… – Надо было учить… пользоваться оружием, не бояться врага, держать позицию. Были разные ополченцы – старики, подростки и даже… девушки… Память нещадно прокручивала раз за разом воспоминания о девушке в зелёном тюрбане с вечно печальным лицом. Картинка рябила, сжималась и плавала – я понял, что постепенно ухожу далеко… – Мне дали в помощь местную девушку-солдата. Хороший человек, хотя так и не скажешь… в смысле, она сначала показалась какой-то ненормальной: абсолютно беспощадной, но очень трусливой. Всегда была готова ринуться в бой, но замирала в ужасе каждый раз, как враг подбирался слишком близко… Я помолчал, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. – Ты спросила, верю ли я в Бога? – Да, – негромко подтвердила Аска. – А вот она верила, – немного невпопад ответил я. – Очень верила, часто молилась и… короче, когда ты спросила – почему-то вспомнил именно про неё. – А что с ней сейчас? – голос Аски стал ещё тише, либо же я совсем задремал. Сил ответить на вопрос не нашлось – переполненное давно потухшим горем сознание помутнело, и я уснул. ***

17.05.2017, среда, ближе к вечеру Миша очнулся спустя несколько часов, растормошив и меня. Оказалось, что пока ждала продолжения рассказа про ту сирийскую девушку, я тоже уснула в обнимку с аники. Как странно – ещё пару недель назад в такой ситуации я бы возмутилась собственной… настойчивости, но сейчас – не вижу ничего пошлого или непристойного в этих объятиях. – Который сейчас час? – спросил Миша, разлепляя заспанные глаза. – Почти четыре часа вечера, – ответила я, бросив взгляд на экран телефона. – Постой, ты не выключала мобильник?! – смешно округлил глаза Миша, но уже спустя секунду стало понятно, что ничего смешного не происходит: Аники вскочил на ноги, едва не упал, затем помог подняться, и мы побежали к выходу. У самой двери остановились и прислушались – дождь закончился, и даже падающие с крыши капли звучали тихо, так что… – Où sont passés ces salauds?! – разорвал тишину полный злобы окрик на французском. Голос прозвучал совсем близко, не дальше пяти метров, чёрт... – Tais-toi idiot, je t'entends à un… – договорить второму голосу не дал Миша: Мой ученик стремительно выскочил на улицу, выхватывая на ходу меч. Несколько секунд – и я услышала два предсмертных крика, а затем – чавкающие звуки. Поборов ужас, я открыла створку двери и увидела тела двух солдат в зелёном камуфляже, валяющиеся на раскисшей от дождя земле. – Корпорация «G», – бросил через плечо Миша, опустившись на корточки рядом с убитыми. Поразительно. Как он так быстро смог прийти в себя после сна? Я до сих пор чувствую, как ноет задница от долгого сидения на дощатом полу, а Миша… видимо, просто готов ко всему. Это означает только одно: надо приходить в себя и вообще – соответствовать! – Как думаешь, остальные внизу? – я подошла, стараясь не смотреть на трупы. – Не похоже… – протянул Миша, достав из кармана на груди наёмника рацию. Мы опять затаились в храме, предварительно спрятав тела за строением. Пришлось побороть себя и… тащить мертвое тело, чтобы не оставлять следов. По пути чуть не вырвало, но когда с этим было покончено, Миша похлопал по плечу и с доверительной улыбкой показал большой палец. За десять минут ожидания, рация наемников ни разу не зашипела и Миша пояснил: – Возможно, это патруль. Если их двое, то мы находимся не в серой зоне, а в тылу у кого-то из них – либо «Теккен Форс», либо Корпорации «G». В любом случае, патруль не хватятся ещё некоторое время. – А что лучше? – поинтересовалась я, и Миша неожиданно усмехнулся: – Даже не могу сказать. Нам надо продолжать двигаться дальше – но обратно к Фудзи вернуться уже не получится. Дальше по этой дороге мы попадём только в одно место. – Токио, – догадалась я. Почему-то не испытываю никакого страха. Почти две недели в прифронтовом городе, переполненном беженцами, дали полное понимание насчет того, что такое война на самом деле. Стоя на берегу горного озерца, по-варварски сбрасывая пепел в воду, Миша был абсолютно прав: мир – это когда стреляют где-то в другом месте. Война повсюду – от неё больше нет смысла бежать и прятаться. – Правильно, – похвалил Миша, когда я поделилась этими мыслями. – Но надо быть на чеку. И не забывать, что мы не одни. Аники опять попытался набрать Смирнова – но тщетно. Не могу понять, плохо ли это, но Миша, похоже, не расстроен, а просто злится на начальника. – Не ловит здесь что ли? – пожал плечами Миша и пошёл по храму, набирая заново. – Постой, туда нельзя! – но остановить своего ученика не успела, и Миша зашёл в хэйдэн*. – Куда нельзя? – Миша замер на входе и обернулся. – Ну… – я запнулась, вспоминая: – В зал подношений могут входить только священники. То есть сюда и обычным людям можно зайти, если собираешься духу этого места оставить подарок. – Здесь всё равно не ловит, вне зоны доступа, – пожал плечами Миша, выключил телефон и огляделся. Хэйдэн оказался совсем небольшим, да и внутри не оказалось ничего интересного: какие-то куски шёлка, разноцветной бумаги и несколько бутылок. В левом углу – накрытый тканью постамент. – Я думаю, можно оглядеться, если хочешь, – неуверенно кивнула я на немой вопрос аники. – Только ничего не трогай, это дары божеству! Миша быстрым взглядом осмотрел помещение и направился к постаменту. Сняв ткань, аники присвистнул – захотелось дать ему подзатыльник за бестактность, но вместо этого я подошла и заглянула за плечо, увидев… доспехи. – Божеству нужна защита и на небесах, а? – усмехнулся Миша, разглядывая броню. – Нет, это просто подарок – нечто ценное, что-то важное для человека, который принёс этот дар божеству, – пояснила я, включив фонарик на телефоне. – Доспехи похожи на настоящие, кстати. – А бывают бутафорские? – спросил Миша, пропустив вперёд. Наручи и наголенники, выкрашенные в приятный тёмно-голубой оттенок выглядят отлично – не знаю, к какой эпохе принадлежит доспех, но даже дилетанту понятно, что эта защита стоит больших денег и может быть чей-то фамильной ценностью. – Конечно бывают, – ответила я, – в том числе церемониальные. Но этот – самый настоящий. – Забери его себе, – предложил Миша. Я отпрянула назад, обалдев от такой наглости и святотатства. Видимо, изумление на лице оказалось настолько явным, что Миша не выдержал и усмехнулся. – Ещё что сделать? В святилище может зайти и статую божества маркером изрисовать?! – возмутилась я. – Я беспокоюсь о твоей защите, – посерьёзнел Миша. – Ты заметила, что разбила вчера колено? – Естественно, – я непроизвольно почесала раненую конечность, – ходить до сих пор больновато… Надо было с собой взять спортивные наголенники, да кто ж думал, что поход с палатками к озеру обернётся беготнёй по горящему лесу и резнёй в поселке? – Вот и я о том же, – Миша подошёл ближе и заглянул в глаза. – Я понимаю, что воровать вещи из храма – это очень плохо. Но впереди у нас – Токио. – Почему ты так в этом уверен? – Мы не сможем вечно прятаться в горах, – аники мотнул головой вбок, подразумевая… два мёртвых тела за храмом. – Найдут и убьют. Связи пока нет – эвакуация тоже не предвидится. Надо двигаться – назад нельзя, остается только вариант Токио. – Но ведь там самое пекло! – возразила я, но почти сразу вспомнила собственные мысли. Миша заметил это и мельком кивнул. Я вновь бросила взгляд на доспех. Ужасно стыдно это признавать, но… – Без какой-нибудь защиты и правда ехать будет опасно, – выдавила я. – Но не могу же я просто забрать доспех?! Опять воровать?! – Предлагаешь что-то оставить взамен? – предложил Миша. – Что-то равноценное вряд ли получится – у меня ничего нет, – пожала плечами. – Как насчет?... – Миша поднял в руке меч в ножнах, но я сразу отказала: – Нет, не стоит – твой меч… какой-то неправильный. – В смысле? – не понял Миша, но затем добавил: – Нобуро-сама сказал, что моё оружие проклято – ты это имеешь в виду? – Так и сказал? – покосилась я на «Злюку». Миша на ладонь обнажил клинок – от холодной полосы металла повеяло бешеной жаждой крови. – Точно не надо, – с усилием кивнула я, когда Миша убрал меч и наваждение прошло. – Нобуро-сама прав. Чёрт! Мне всё это не нравится. Воровать из храма ради того, чтобы не пострадать самой… и звучит, и выглядит отвратительно! Миша, не говоря лишнего слова, вышел из зала подношений, оставив думать над решением в одиночестве. #Хэйдэн – зал подношений. *** – Доспехи брать не буду, – покачала головой Аска. – Беру всю ответственность за будущие травмы на себя. – На себя она берёт… – не сдержал раздражения я. – Ты-то просто умрёшь, а мне потом голову открутят, в горло расплавленный металл зальют, а потом скажут, что так всегда и было! На, держи! Пока Аска собиралась с духом, я успел оттереть простенькие, но вполне приличного качества бронежилеты от крови и грязи – один из них я и передал сестричке. С кровью только пришлось повозиться – обоих наёмников я зарубил ударами в шею. Защита оказалась великовата для Аски, но я туго подтянул ремни и всё стало на место. Только шлем оказался настолько велик, что превращал силуэт девушки в эдакий гриб. Второй жилет и шлем надел сам. – Я знаю, ты переживаешь за меня, но… – начала было Аска, но я быстро обрубил эти заходы: – Ты всё равно ни за что не согласишься сделать так, как нужно. Это можно понять, святотатство и всякое такое, но! – я поднял указательный палец. – Теперь ни одного шага в сторону без спроса, никаких геройств или безудержного альтруизма! Я не могу бросить тебя и пойти по своим делам – и не могу заставить делать то, о чём сейчас прошу. – Потому что у тебя приказ, – печально кивнула Аска. – И поэтому тоже, – она подняла удивлённый взгляд. – А ещё потому, что я пообещал никогда тебя не бросать. Неужели забыла? В ответ на ироничное выражение лица сестричка посветлела и ткнула кулаком в плечо. На выходе из храма мой мастер поклонилась святилищу в пояс, а затем с полным решимости взглядом пошла вперёд. Мы спустились к «Хайлаксу»*: Аска села на средний ряд, а я кинул на пассажирское сидение рядом один из автоматов наёмников и подсумки с магазинами. Наемники «G», приехавшие на стареньком «Хамви», оказались победнее коллег из «Теккен Форс»: на оружии биометрических замков не оказалось. Я сделал себе зарубку на память разобраться в новом оружии получше, как будет время. «Арисаку», впрочем, я выбрасывать не стал – пригодится. Ехали без включенных фар. Мощный дизель теккеновского «Хайлакса» разрывал тишину на трассе. Быстро проехали несколько пустых, неосвещенных деревень. Ехали быстро и без помех: ни попутных, ни встречных машин, а также ни одного блокпоста. Даже странно. Стемнело спустя полчаса пути – одновременно мы выбрались из ущелья к развилке – Аска подсказала, что в обе стороны трасса выведет к Токио, но к разным районам. В каком районе опаснее – не имею ни малейшего представления, Аска тоже. У кого же спросить?... – Направо пойдёшь – козлёночком станешь, налево пойдёшь – жена домой не пустит… – пробормотал я. – Что-что? – Аска придвинулась ближе. – Ты что-то по-русски сказал. – Так, околесицу несу, – помотал я головой. – Не знаю куда повернуть. Ты помнишь хоть что-нибудь из новостей? Где идут бои, то есть. Но Аска опять помотала головой: – Я ещё меньше твоего смотрела телевизор последнее время. Да и не до того было, если честно, – печально вздохнула девушка. – Тогда давай рассуждать логически, – я вырулил с дороги на парковку заброшенной пиццерии. – Как называется город, в который ведет дорога налево? – Сагамихара, – ответила Аска, глянув на телефон. – Направо будет довольно длинная дорога, которая ведёт в Йокогаму. – Что-то я про этот город слышал, – почесал щёку пытаясь вспомнить, – вроде бы это морской порт? – В Японии все прибрежные города – морские порты, – ответила мой мастер и улыбнулась вслед за мной воспоминанию. – Но ты прав: Йокогама – очень крупный морской порт. – Порт может быть опасен, – хмыкнул я, рассматривая на физической карте расположение сотен причалов. – Стратегической важности цель потому что, контроль над портом – контроль над остальным городом. А в Сагамихаре у нас что? Аска поднесла свой телефон ближе – и верно: у него побольше экран и лучше видно. Особенно то, что в самом центре города находится сразу два аэропорта и один из них помечен как «Авиабаза ВВС США Йокота». – Тоже ничего хорошего, соваться к американцам на базу тоже смысла нет. – Конкуренции опасаешься? – поддела Аска, и я кивнул: – Конечно, начальство же потом ой как наругает, – протянул я, а затем посерьёзнел: – На самом деле к американцам просто соваться опасно: ещё по Сирии помню, что они стреляют в кого попало и как попало, и никогда за это не извиняются. Так что выбор у нас так себе: либо морской порт, либо городские джунгли. – Поехали всё же в город? – предложила Аска. – Всё-таки в городе как-то… увереннее себя чувствуешь. Да и ты много раз говорил, что война не повсюду одинаковая – может, ближе к северу от центра Токио будет спокойнее? – Поехали, – кивнул я, запуская мотор и выезжая на дорогу. Аргументы Аски не сыграли вообще никакой роли – за исключением того, что к северу от Сагамихары – горы и леса, и туда можно будет резко свернуть, если будут по пути проблемы. По дороге к городу мы ехали ещё примерно десять минут, прежде чем въехать на дамбу небольшой гидроэлектростанции – в конце которой я слишком поздно заметил блокпост. – Твою мать! – я вдавил педаль газа в пол и неповоротливый «Хайлакс» начал набирать скорость. – Аска, пригнись! Мой мастер не стала спорить – умница – и когда впереди расцвели вспышки выстрелов, пули прошили стекло и пассажирское сидение, но не Аску. Я тоже пригнулся – в самый последний момент, когда внедорожник массивным кенгурятником сбил несколько заграждений и вылетел с дороги. #Toyota Hilux – часто возникают споры, «Хайлакс» или «Хайлюкс», но правильным является именно первый вариант. *** – Плохой был выбор! – заорал Миша и стукнул пару раз кулаком по пассажирскому сидению. – Держись, сейчас будет сильно трясти! Попыталась нормально вздохнуть, но в кошмарно неудобном бронежилете ничего не вышло – пришлось выпрямиться и сразу же хвататься обеими руками за кресло впереди. Миша закрутил крутой вираж, и машина съехала с дороги на пустой тротуар. Только крепко сжатые зубы позволили не завизжать от ужаса, когда некая сила оторвала меня от кресла, а затем вдавила обратно с утроенной мощью. – Что это было?! – дрожащим голосом спросила я, когда тряска улеглась и машина перестала петлять. – Blockpost, – ответил Миша, мельком обернувшись. – Не ранена? Нет, отлично. – Про «блокпост» всё равно ничего не поняла, хватит и того, что по нам стреляли, – откашлявшись ответила я. – Что это были за подпрыгивания?! – А, это я не заметил ограждения, – хрюкнул от смеха Миша. – Короче говоря, мы едем в Йокогаму – за ограждением был обрыв и трасса… – Мы что, вылетели с дороги? – изумилась я, а затем против воли издала нервный смешок. Смешок превратился в нервический хохот, Миша поддержал, и где-то с пол-минуты мы не могли остановиться. Потом у меня закончился воздух в лёгких, а Миша закашлялся, и хохот мало-помалу затих. Сбоку промелькнул пункт оплаты проезда по платной дороге – в отличие от остальных зданий вокруг, там горел свет. – Да, ещё один блокпост, – подтвердил Миша догадку. – Место, в котором держат оборону группа солдат. Так они перекрывают дороги и ведут дозор. На нормальную оборону не рассчитаны – но нам и такого бы с головой хватило. – Слушай, я понимаю, что на дороге всё равно никого нет, – я глянула на спидометр и охнула: – Но ты чего так гонишь?! Почти двести километров час! – За нами обязательно будет выслана погоня, прорван периметр, – напряженно ответил Миша. – Надо поторапливаться. Аники оказался прав – опустившейся ночной мгле я увидела, как за нами зажглись несколько пар фар. Машина ускорилась ещё сильнее, но всему есть пределы – и вскоре фары стали ближе. – Нарушитель периметра! Немедленно остановите машину, именем императора! – прогремел мегафон сзади. – Миша, они требуют остановиться именем императора! – перевела я, одновременно пытаясь удержать себя на одном месте. – Плохо, – проворчал Миша, – в них нельзя стрелять, это японские солдаты. Но и останавливаться нельзя! Не стала возражать, хотя лично мне солдаты не несут никакой угрозы. Если уж оба ввязались в это «приключение» – волей или неволей – то и выбираться будем вместе! – В последний раз предупреждаем! По вам будет открыт огонь на поражение! – Что делать будем?! – вырвалось у меня, но Миша не ответил, а только резко выкрутил руль. С крупной трассы свернули к узкой дороге вдоль реки – и преследователям пришлось снизить скорость из-за резких поворотов. А вот аники скорость сбавлять не стал – и пока преследователи не плюнули и не отстали, я несколько раз едва… едва не обделалась от ужаса! В самые резкие повороты Миша входил с жуткими заносами – несколько раз казалось, что мы вот-вот вылетим в воду. Но это были ещё цветочки: когда река сузилась и начались перепады высоты – машину начало подбрасывать вверх-вниз! – Хватит! Они отстали! – взмолилась я, но тщетно: – Ага, эти отстали – за нами вертолёт! – злобно ответил Миша и заложил очередной вираж. Я наконец-то сообразила пристегнуться и перестала болтаться из стороны в сторону, как футбольный мячик – но прежде, чем успела посчитать все шишки, аники вновь выехал на широкую трассу. Вскоре начали попадаться пятна света посреди ночи и я поняла, что мы въехали в какой-то город. Попыталась поискать по навигатору, куда это мы попали, но тщетно: интернет пропал полностью вместе с мобильной связью. Погоня прекратилась внезапно – Миша завел машину под какой-то мост. Мы выбрались наружу, на неприятно холодную улицу и затаились в тенях – хотя в лишённом света ночном городе единственный свет проливал только прожектор вертолёта. – Как думаешь, скоро отстанет? – шёпотом спросила аники. Он только нервно пожал плечами, но почти сразу шелест винтов затих и удалился. Миша осторожно вышел из укрытия и огляделся, а затем махнул рукой. Я подошла, задрала голову, чтобы рассмотреть хоть что-то и… замерла в обалдении. – Так много звёзд! – Тише! – шикнул Миша и я прикусила язык. Увидев мириады звёзд совсем позабыла, что мы посреди города и наверняка не одни. Обернувшись, постаралась разглядеть хоть что-нибудь вокруг, но ничего кроме болезненной гримасы аники не увидела. – Рука болит? – спросила я, но Миша только помотал головой. Он жестом попросил следовать за собой, и мы вернулись к машине. Аники порылся в салоне, в собственной аптечке, но, видимо, ничего не нашел и от досады пнул ногой по двери. – Очень сильно болят зубы, – пояснил Миша, стерев со лба капли пота. – Судя по всему, кто-то – либо японские войска, либо «Теккен Форс», либо боевики «G» – включили установки радиоэлектронной борьбы. – И что это значит? – не поняла и отшатнулась: глаза Миши в окружающей мгле опять сверкнули красным светом. – Что связи тут нет и не будет – а ещё у меня от этих установок очень… болят зубы, – аники опять стёр пот с лица. – Прости за резкость… – Ничего, – я положила ладонь Мише на голову. – Станет легче, я с тобой. – Так и есть, стало легче, – слабо улыбнулся аники. Пошутил он или просто приободрил в ответ – так и не поняла, но особого времени думать не осталось, потому что мы почти сразу забрались обратно в пикап и поехали дальше. ***

17.05.2017, среда, ночь Выбрались на широкую автостраду и полетели дальше – скорость почти ни разу не сбавлял ниже «сотни». Чем дальше, тем меньше меня беспокоила зубная боль и это не могло не радовать. – РЭБ сильнее всего работает именно там, где ведутся боевые действия – нет смысла заглушать всё вокруг, – пояснил я Аске и спросил: – Впереди указатель, что он говорит? – Прости, не успела много рассмотреть – зрение портится, – вздохнула девушка. – Но точно рассмотрела, что дорога ведёт в Йокогаму. – Уже хорошо, – кивнул и спросил: – Спать пока не хочешь? – Аники, не переживай, – Аска опять потрепала меня по голове, – я в полной боевой готовности. Не нашел слов в ответ на эту браваду, только вдавил педаль ещё глубже. А может это и не бравада, и Аска действительно говорит искренне? С высоты автострады заметил по бокам несколько полей для гольфа – да сколько же их здесь? Поля сменились густой малоэтажной застройкой – дома стало видно в горящих уличных фонарях. Я как-то проморгал момент, когда однозначная зона боевых действий или ближний тыл сменился уже вполне мирным районом. Впереди замаячили огни – я пригляделся и увидел очередной блокпост, проклятье! Несколько автомобилей стоят перед развязкой с довольно большими просветами прямо под очередными указателями, так что есть шанс прорваться – но на такой скорости у меня есть всего десять секунд, чтобы решить куда дальше поворачивать. – Аска, куда мы попадём, если свернем налево? – спросил я, про себя уже всё решив. – Не вижу… не вижу, – краем глаза увидел, как она щурится, силясь увидеть, и врубил дальний свет. – Вижу! – Не успела, – хохотнул я, пролетая мимо обалдевших мужиков, разбегающихся в стороны, – я уже свернул. Так куда теперь попадём? – Порт! – Аска указала пальцем на ещё один указатель. – Тоже неплохо, найдем там тебе магазин оптики. – Ай ну тебя, не настолько всё плохо! – Аска ткнула кулаком в плечо, но не сильно. Никто нас преследовать в этот раз не стал. В порту опять пропал свет, но я догадался, что мы попали в промышленную зону: склады за складами, а за ними – краны и угольные бункеры. Вскоре выбрались к кромке воды – технической дороге между пирсами. – Здесь совсем не болят зубы, – сообщил я, припарковавшись за угольным бункером и выйдя из машины. Мы с Аской синхронно достали телефоны, но тщетно – связи так и нет. Девушка совсем не нервничает, а мне вот не по себе, и это заметно: – Переживаешь, что Смирнов не может до нас дозвониться? – спросила Аска. – Угу, – кивнул я, засунув сигарету в зубы и оглядевшись по сторонам. Вроде стены угольных бункеров укрывают со всех сторон, так что курить можно безопасно. – Нехорошо так надолго пропадать, – я затянулся и продолжил: – Мы пока в безопасности, и причин для беспокойства нет, но… – Кто здесь?! – раздался крик над нами. Не договаривая фразу я рухнул на землю, утянув за собой Аску и одновременно – доставая из-за спины «Бердыш». Три пули выбили искры из металлического бока бункера, а четвёртая вызвала дикий крик и стоны. – Нарушители, тревога! – проорал кто-то ещё сверху, всё так же по-японски. Мы вскочили и прижались к стенке. Ещё можно куда-то успеть убежать, но сначала… – Аска, крикни, что если они не спустятся, то кину гранату! Аска без разговоров перевела мои слова, и спустя несколько болезненных стонов нам ответили, что спускаются и просят не убивать их. – Оружие на землю! – заорал я, увидев в свете подствольного фонаря ствол. – На землю, сука! Напуганные моим криком, рядом с Аской приземлились двое – невзирая на то, что один человек явно ранен, я отходил прикладом обоих, заставив лечь на землю и заложить руки за голову. – Кто такие?! – заорал я, высвечивая фонарём одно из тел. – Лежать, не двигаться, отвечать на вопросы! – Мы не… – заголосил какой-то парень в кожаной куртке по-японски, но я врезал ему под рёбра ногой. – По-английски! – Пожалуйста, не убивайте, – запричитал он, за что заработал ещё пинок: – Отвечай на вопрос, кто такие?! Мельком отмечаю, что Аска смотрит на этот допрос неодобрительно, но всё же смотрит. А ещё держит за ствол «Арисаку», готовая бить наотмашь. Жирная «пятёрка» за такое поведение. – С-с-сопротивление! – выдавил из себя парень. – Мы из Сопротивления. Мистер, пожалуйста, мой друг ранен, не убивайте нас… – Против кого Сопротивление?! – я опустился на одно колено и ткнул стволом винтовки парню в затылок. – Вы против «Теккен Форс»?! Против «G»?! – Д-да! – в панике выкрикнул парень. – Что «да»?! – заорал я ему почти в ухо. – Против всех! – заскулил парень. – Не убивайте, молю! Мы с Аской озадаченно переглянулись. Похоже, что у нас внезапно появились если не союзники, то хотя бы не противники. – Встать! – приказал я и осветил фонарём заплаканное лицо довольно молодого парня. – Как тебя зовут? – Генджиро, – хлюпнул носом он. – Вот что, Генджиро, – я указал стволом в сторону, откуда уже можно было услышать гул нескольких пар тяжёлых ботинок и бряцание амуниции, – мы вам не враги. Скажи это своим друзьям, мы вам не враги! – Что?… – вытаращился парень, но я уже несколько раз похлопал его по щекам и пояснил: – Произошло недоразумение, понимаешь меня? Мы не из «Мишима Дзайбацу». Не из Корпорации «G», понял?! Скажи своим, чтобы не стреляли! Я пока помогу твоему другу, бегом! – я развернул парня и дал тому пинка для уверенности. Аска помогла перевернуть раненого и в свете фонаря я заметил, что пуля попала куда-то в мягкие ткани плеча девушки в большущих очках. Да что же это такое, опять девушка… Она прекратила стонать и теперь просто стучит зубами, но в отличие от своего товарища не от страха, а от сильной боли – и одновременно пытается дотянуться здоровой рукой до пояса, где висит кобура. Я одобрительно улыбнулся, достал из её кобуры пистолет и зашвырнул его куда подальше. – Аска, дай жгут, – попросил я, убирая автомат за спину. Мой мастер разворошила аптечку, но всё же быстро нашла резиновую ленту. Раненая девушка сначала с ужасом покосилась на жгут, видимо решив, что её собрались задушить. Но спустя несколько секунд, когда я туго затянул жгут почти у подмышки, раненая успокоилась и даже благодарно кивнула. Записав маркером время наложения, я встал и обернулся, чтобы кто-то нехороший ткнул сразу тремя стволами мне в нос. Ага, вот так вот, да? – Оружие на землю, – прошипел знакомый голос, и я увидел искажённое ненавистью лицо Генджиро. – Руки вверх! – Угомонись, сука, – спокойно сказал я, не двигаясь. – Я спас твою подружку, уберите стволы. – На землю! – почти завизжал испуганный парень. Ситуация накаляется, он явно не в себе, а ещё я заметил в свете подствольного фонаря, что парень обмочил штаны и теперь явно жаждет мести. Блять, скверно-то как, а что там Аска… …мой мастер стоит с «Арисакой», высоко поднятой над головой для удара, а в неё тычут стволами ещё несколько уёбков. В последнюю секунду перед тем, как помутнело сознание, я успел громко подумать «НЕТ!», и когда картинка вновь стала чёткой, вокруг меня лежали не трупы, а несколько стонущих и хрипящих от боли тел. Поднял взгляд: я держу на вытянутой руке за горло испуганного до бледности Генджиро. – Я же сказал: угомонись, сука, – преодолевая бешеное сердцебиение медленно сказал я. *** Едва успела заметить (и поучаствовать в этом), как Миша раскидал в стороны этих сопротивленцев. Но опустить винтовку и выдохнуть смогла только тогда, когда командир их подкрепления, более адекватный, чем описавшийся от страха Генджиро, согласился спокойно всё обсудить. – Давай с ними поговорю? – предложила я Мише, который облокотился спиной об угольный бункер и закурил. – А то у тебя что-то диалог не задался. Аники только нервно кивнул, вытирая пот со лба. Нелегко ему пришлось сейчас, даже на улыбку никак не отреагировал. – Мы правда не из Корпорации «G» и не из «Теккен Форс», – обратилась я к командиру сопротивленцев, приложив руку к груди. – Меня зовут Казама Аска, это мой друг и компаньон – Миша. Мы попали в неприятности и случайно очутились в Йокогаме. – Откуда у вас джип «Теккен Форс»? – спросил командир, низкого роста лысый, загорелый мужчина со шрамом через всё лицо. – И бронежилеты бойцов «G»? Сняли с убитых? – Да, – кивнула я, решив ничего не скрывать и не придумывать. – Аники убил двух наёмников «G» в горах, когда мы прятались. А джип… ну, тоже забрали у убитых. Воспоминания заставили сглотнуть комок, подступивший к горлу. А вот командир сопротивленцев глянул на аники с нескрываемым почтением. – Чё-ерт, – протянул он, потирая лысину, на которой уже начала набухать шишка, – я почему-то тебе верю, девочка. А зачем же вы напали на Генджиро и Ируку? – Мы не хотели! – я замотала головой. – Просто уже два дня мы без перерыва бежим от наёмников, поймите. Любой резкий звук и… – Не продолжай, всё понятно, – покачал головой мужик и обратился к подчинённым: – Берите Ируку и несите к врачу. Генджиро! – Чё? – уныло протянул парень, изо всех сил прикрывая мокрые штаны оружием. – Я хочу, чтобы ты подошёл к Мише-доно, извинился и пожал ему руку, – чётко и жёстко потребовал командир сопротивленцев. – Но он ведь… – но причитания испуганного парня никто слушать не стал. Видя его оцепенение, я подошла к Генджиро и доверительно положила ладонь на плечо. – Миша кого угодно может довести до… этого, не переживай. Аники просто… – я развела руками, не зная как сказать, – он просто такой человек. Генджиро хрипящим свистом вздохнул и нехотя подошёл к моему ученику с протянутой рукой. Миша недовольно поднял бровь, глядя на трясущуюся ладонь Генджиро, но когда я сделала умоляющее выражение лица, аники всё же смилостивился и пожал протянутую руку. – Как вы сказали, вас зовут? – переспросил командир. – Казама, – протянула я руку, – Казама Аска. И нет, никакого отношения к этому ублюдку я не имею. Ложь. Чистая и неприкрытая. Но ведь с чего-то начинать надо? – Нагаторо Саичи, – уважительно пожал мою руку мужик. – Спасибо, что уточнили. Как зовут вашего берсерка, Казама-сан? – Миша, – усмехнулась я и покачала головой. – Это вы ещё не видели аники, когда он действительно становится берсерком. Нагаторо-сан пожал руку подошедшему Мише и вновь обратился ко мне: – Казама-сан, я могу вам предложить в качестве извинений только ночлег на нашей базе, – поклонился Нагаторо-сан. Как только я перевела всё это Мише, аники потрепал меня по макушке и показал большой палец. Но на этом неожиданные нежности не закончились: – Ты большой молодец сегодня, – сказал Миша, заглянув в глаза. Аники повернулся обратно, закинул рюкзак на спину и зашагал вперёд, поэтому не увидел, как я замерла, собираясь с силами и пытаясь не таять от теплого чувства внутри. Какая верная мысль тогда пришла в голову насчет того, как Миша ко мне относится – «наверное, как брат?».