Вслед за цветением сакуры

18.05.2017, четверг, раннее утро Режим сна, только-только превратившийся во что-то человеческое, опять обернулся в непонятную кашу из внезапных пробуждений и бесконечной усталости. Бедная сестричка подрывалась не менее трех раз за ночь – а я так и не ушёл дальше легкой дрёмы. – На войне всегда так плохо спится? – тихо спросила Аска, устав бороться за сон. – На войне счастьем считается поспать хоть как-то, – я свесился вниз с нар и криво улыбнулся, хоть в темноте металлического контейнера Аска и не увидит этого. – Как ты поняла, что я не сплю? – Ты совсем не храпишь, – девушка подняла руку и не больно ущипнула за нос. – А когда крепко спишь – храп слышно из другого конца дома. Как тебя только Лео терпела?… Не стал ничего говорить, а лишь лег обратно. Нары противно заскрипели, и я против воли вспомнил веселую игру в «три скрипа»*. Хотя ответственных по батальону порой бесили солдаты, встающие на построение после отбоя, воспитательный эффект переоценить невозможно. За воспоминаниями не заметил, как опять провалился в дрёму. Воспоминания казарменного быта сменились более недавними – например, приснилась прогулка по Осаке в попытке развеяться и не попасться на глаза Аске. Такие беззаботные времена – когда не знаешь, что впереди, и зачем и от кого защищать мастера боевых искусств?... – Миша… – услышал я сквозь дрёму. – Миша… – Что такое, Аска? – Кто такая Аска? – женский голос стал удивленным и даже чуть-чуть возмущённым. – Какое странное имя, никогда не слышала… Открыл глаза и сразу прикрыл их ладонью от палящего солнца. – Есть одна девушка, которую так зовут, – ответил я в пустоту впереди, пытаясь проморгаться и увидеть, с кем говорю. Голос знакомый, но никак не могу вспомнить, кому же он принадлежит? – Хорошая небось девушка, м? – слышу в голосе нотки ревности. – Очень, – признался я. – Отзывчивая, справедливая, но слишком непосредственная. Не в пример тебе, кстати. Глаза понемногу привыкают к солнцу, но смотреть всё ещё слишком больно – сквозь пальцы вижу только изумрудно-зеленую ткань тюрбана. – Ты чего, бредишь? – голос девушки, вместо ожидания, совсем не обиженный, а обеспокоенный: – Всё ещё мучает температура? Холодная ладонь ложится на лоб, и я понимаю, что пришёл в себя ото сна. Открываю глаза и ничего не вижу, но холодная девичья ладонь всё ещё лежит на лбу. – Точно, температура, – печально вздохнула Аска. – Миша, ты меня слышишь? – Слышу, – я взял руку своего мастера и немного сжал ладонь. – Всё в порядке, уже встаю. – Не торопись, – девушка опять положила ладонь на лоб и прижала голову к матрасу. – Ты разговаривал во сне – на совсем непонятном языке. Даже не на русском. – Откуда ты знаешь? Разве я так часто говорю по-русски? – Нет, но ты постоянно материшься на нём. Не нашелся что ответить и только тихо усмехнулся. Спустя ещё минуту Аска позволила слезть с кровати, и мы выбрались из металлического контейнера, служившего бойцам Сопротивления типовым кубриком*. В нос ударил плотный химозный запах, не такой заметный в затхлом контейнере. – Какая ж вонь! – со смешком согласилась Аска, взявшись за пораженное ожогом предплечье. – Пойдем, надо показать тебя врачу. – Да хрен с этим ожогом, уже почти не болит, вот, – я высвободил руку и в несколько движений снял бинты. – Гляди. Перевязку в последний раз сделал ещё вчера перед сном, совсем по-варварски отодрав оставшиеся пузыри. Больно было аж до слёз, но зато теперь не грозит нагноение. Смоченная в растворе пергидроля повязка отлипла, обнажив бордовую кожу с первыми рубцами. – Фу, – Аска сморщилась, – нужно немедленно замотать обратно! Ещё заразу какую-нибудь занесёшь! Пришлось послушать своего мастера и навестить врача Сопротивления. В утреннем тумане едва нашли нужное место, а на входе в медицинский бокс я учуял запах горелой тряпки, чертыхнулся и попросил Аску остаться снаружи. Мой мастер не сразу подчинилась просьбе – только после умоляющего выражения лица. – Ооо… – только и услышал я из дальнего угла. Приглядевшись, заметил развалившегося в операционном кресле длинного и тощего хипаря не-японской внешности. – Ты умеешь работать под кайфом? – спросил я по-английски, несильно пнув медика по ноге. Тот вернулся из прострации, уронил дымящийся косяк и захихикал: – Я только под кайфом и умею работать, друг! – Оно и видно, – хмыкнул я, оглядев бокс и увидев на кушетке подстреленную вчера девушку. – Жива? – Ирука? – медик бросил плывущий взгляд в ту сторону. – Живёхонька, что ей будет? Лежит, обезболивается, хи-хи-хи-хи-и-и… Дав накуренному придурку время прибрать операционную, я сел и постарался выдержать манипуляции над пострадавшей конечностью без стонов. На удивление, планокур не соврал, и руку подлатал добротно – наказав не снимать повязку с чем-то вроде пантенола ещё пару дней. – Бушь? – криво ухмыльнувшись предложил он свежий косяк. – Гидропоника, высший сорт, последняя поставка из Голландии – бьюсь об заклад ты такое никогда не пробовал! – Не в этот раз, – с плохо скрываемым сожалением ответил я. Поблагодарив наркомедика, бросил взгляд в сторону раненой девушки, наткнувшись на мрачные черные глаза под линзами очков. Во рту Ируки тоже торчит косяк, так что ждать от неё резкой агрессии вряд ли придется. Я пожал плечами, с сожалением глянув на её обмотанное бинтами плечо, развернулся и вышел из бокса. – Чего так долго? – спросила Аска и скривилась: – И что за запах такой? Как будто кто-то поджёг мокрую слежавшуюся траву, фу… – Тебе лучше не знать, – хмыкнул я, оценив точность обоняния своего мастера. Естественно, Аску такой ответ не устроил, и пока мы шли до местного подобия «штаба», огибая ряды контейнеров, пришлось рассказать краткую лекцию о вреде курения марихуаны и негативных последствиях. – Ты поэтому попросил меня остаться? – посветлела сестричка. – А сам-то не боишься? Этих негативных последствий, в смысле? – Боюсь, – соврал я и продолжил врать дальше: – Поэтому и завязал курить траву, оставив среди своих убийц только табак. #«Три скрипа» – воспитательная игра в армии, призванная остановить ночную болтовню в спальном расположении: дежурный заходит в помещение и предупреждает, что если услышит хотя бы три скрипа, то все немедленно пойдут на построение. Из-за особенностей строения солдатских кроватей выиграть игру невозможно. Развлечение дежурного продолжается до тех пор, пока любителям поболтать после отбоя не надоест. #Кубрик – этим словом в армии называют любую спальную комнату, но обычно имеется в виду небольшое помещение не более чем на десять коек. *** Признание Миши в употреблении наркотиков в прошлом потрясло, хотя я постаралась не подать виду. Ставлю свой завтрак из невкусной рисовой булочки и чая на то, что и эта самая «марихуана» в жизни аники – тоже наследие детского дома. Завтракали в одном из ангаров, подальше от причалов. В помещении заметно воняло, но чем-то другим, похожим на запах на железнодорожном вокзале. Какой-то едкий запах, из-за которого сильно чешется нос… – Негусто, – хмыкнул Миша, доев свою порцию. – Зря мы картошку вчера не взяли с собой. – И так достаточно наворовали, – отрезала я, только сейчас заметив, как собираю крошки от булочки со стола в ладонь. Миша только пожал плечами, хотя и так понятно, что делиться нечем. Допив чай, сходили обратно к выделенному нам контейнеру и напялили на себя доспехи. Впрочем, «напяливала» только я – на Мишу бронежилет и каска сели как влитые. Немая просьба не осталась без ответа – аники помог разобраться в хитросплетении ремешков и липучек, и жилет сел на тело куда удобнее. Хотя всё равно слишком тяжело. Штаб нашли в подвале административного здания – спустившись на два этажа по лестнице, подошли к толстой стальной двери. Нам открыл новый знакомый, Нагаторо-сан – приветливо улыбнувшись, он провел к длинному и широкому столу, заваленному картами – наверное, Йокогамы и Токио. – Если б вы знали, каких мучений стоило затащить сюда этот стол, – выдал, судя по всему, дежурную шутку Нагаторо-сан. – Извините за прохладу, это бывший промышленный холодильник. – Зато при обстрелах и авианалетах тут безопасно, – прокомментировал Миша, когда я перевела. Нагаторо-сан подвел нас к картам и попросил рассказать, как мы прорвались в порт. Английский он понимает очень плохо, поэтому мне пришлось переводить рассказ Миши: – Вот это да! – выдохнул Нагаторо-сан. – Если бы вчера сам не получил по башке, то ни за что бы не поверил в ваш рассказ! Вспомнив вчерашнюю карту, стало понятно, что Миша соврал целиком и полностью, за исключением самих фактов столкновения с «Теккен Форс» и наёмниками. Не стала спрашивать, зачем аники врёт – хотя мне местные ребята из Сопротивления понравились. Что Нагаторо-сан, что остальные, за исключением разве что этого дерганного Генджиро – дружелюбные и интересные люди. Никакой агрессии и угрозы от них не исходит, но вот Миша почему-то смотрит на бойцов Сопротивления с недоверием. – В вашем районе нет линии боевого соприкосновения? – спросил Миша, а я застыла, не зная как переводить эту абракадабру. – Не переживайте, Казама-сан, этот термин я знаю, – Нагаторо-сан издал легкий смешок. – Я служил с австралийцами в инженерном отряде в Ираке, когда туда направили японский контингент. Переведите пожалуйста, что тут не осталось ни «Теккен Форс», ни других наемников. – Тогда какой смысл оборонять эти позиции? – спросил Миша, когда я перевела. Нагаторо-сан вздохнул, обошёл стол и показал пальцем на район с причалами – на другой стороне залива от фигурок, которые, видимо, изображают отряды «Сопротивления». – В Йокогаме действительно несколько недель назад прекратились бои. Но вот на другой стороне залива, на стыке между Токио и Чиба, находятся объекты «Мишима Дзайбацу» – и армейские чины пока не спешат этим заняться. Вот мы и сидим тут, сторожим причалы от возможного нападения. У меня отлично получается быстро переводить слова аники и Нагаторо-сана, так что разговор идёт бодро: – Вы сотрудничаете с Силами Самообороны? – Миша на мгновение поднял взгляд от карты. – А то как же! – кивнул Нагаторо-сан. – Приходится, чтобы нас не прихлопнули за незаконное владение оружием. Миша покивал с легкой улыбкой, а я молча похвалила себя за то, что прикусила язык в тот момент, когда Миша врал насчет нашего маршрута. Ведь Миша не сказал ничего ни насчет прорыва блокпоста, ни насчет погони. Хоть мой ученик и мерзкий врун, но иногда это свойство характера выручает. Прямо как сейчас. – Где вы добываете продовольствие? – спросил Миша, глянув за плечо Нагаторо-сана. Там, в углу, лежат поддоны с упакованными в полиэтилен продуктами. Не очень много, на мой взгляд. – Там только неприкосновенный запас на случай боёв, – покачал головой командир Сопротивления. – В основном, мы ходим за продуктами в «7-Eleven» рядом, но сами понимаете – ассортимент там небольшой. Поэтому просим прощения за скудный завтрак. – А разве магазины ещё работают? – удивилась я и огляделась, как бы подразумевая боевые действия вокруг. – В Йокогаме – да, открылись недавно, всего несколько недель назад, – кивнул Нагаторо-сан и пояснил: – Местный магазинчик и не открылся бы, если бы не мы – раньше здесь закупались рамэном только рабочие с химзавода и автомобильной фабрики. Половина моих ребят отсюда, вот и держим периметр. Миша опять обошёл стол с картами, оставив в некотором недоумении. Что аники пытается рассмотреть? – Вы уже пару раз повторили – «несколько недель назад», – Миша поднял взгляд от карт. – Мы тогда находились в безопасности и круглосуточно смотрели телевизор. Вроде бы именно тогда с эфиров пропали сообщения о Казаме Джине – это как-то связано с затишьем у вас? Опять врёт, и опять не могу упрекнуть аники в этом. Неужели уметь хорошо врать – настолько полезный навык? Нагаторо-сан вон принял слова Миши за чистую монету: – Считайте, что так и есть. Что «Теккен Форс» прекратили атаковать, что у нас командиры плюнули на всё и свалили кто куда, – он машинально почесал шрам на лице. – Командиры? Я думала вы тут самый главный? – На этом участке да, но вообще Сопротивление обороняет почти половину порта Йокогамы. Мы начинали как группа ополченцев – каждый в своей промзоне, а потом Бэк-сан и его ученик, Хваранг-сан убедили всех держатся вместе. – А американцы на соседней базе? – Миша кивнул головой в сторону. Я перевела вопрос и глянула на карту, и увидела обозначение «Северный док Йокогамы, военная база США». – А что им будет? – презрительно плюнул Нагаторо-сан. – Эвакуировались на другую позицию или сбежали, когда началась заварушка. Извините, Миша-сан, я понимаю, что это ваши соотечественники – но проявили они себя в Йокогаме и Токио так себе. Вы – первый американец, который себя показал в бою на моей памяти, так что лично вам тут всегда рады. Миша только покивал с легкой улыбкой и не стал опровергать предположения Нагаторо-сана. Действительно, для среднего японца все люди с Запада на одно лицо. Так что ошибку командира Сопротивления понять легко. Впрочем, это ещё одна ложь Миши – молчаливая на этот раз. И что-то подсказывает, что тоже ради нашего блага. *** 18.05.2017, четверг, полдень После расспросов местного полевого командира я ненадолго приуныл. Впрочем, совсем ненадолго. – Связи вокруг так и нет? – спросила Аска. – Нет, даже на верхушке крана, – я покачал головой. – Словам Нагаторо-сана насчет полного глушения можно верить. – Ты слишком недоверчив, – нахмурилась мой мастер. – И подозрителен. Это Сопротивление – хорошие ребята. Пока тебя ждала, нас угостили печеньем, вот держи. Аска вручила мне здоровенную печенюшку в форме рыбы. – Без рыбы? – зачем-то спросил я, вызвав у Аски смешок: – Нет, конечно же, она с шоколадом! Давно не ел сладкого. Печенье съели, пока добирались по промзоне обратно до штаба Сопротивления. И если отсутствие связи уже привычно, то от сопротивленцев на душе заскребли кошки… – Я не недоверчив и не подозрителен к местным ополченцам, – ответил я, когда мы свернули за угол и остановились неподалеку от штаба. – Просто не нравится, как беспечно они несут службу. – Беспечно? – спросила Аска с недоумением, видимо не зная слова. – Ну вот, погляди, – я показал пальцем в сторону группки смолящих сигареты сопротивленцев, остановившихся рядом со входом в штаб. – Как думаешь, кто из них правильно несёт службу? – Все? – пожала плечами Аска. – По крайней мере, оружие есть у всех. – Ни один, – покачал головой я. – Наличие оружия – не признак умения им пользоваться. – Уж я-то знаю, – хмыкнула Аска прежде, чем я сам успел это сказать: – Ага. Ополченцы какие-то слишком расслабленные – вот эти стоят на одном месте и что-то обсуждают на виду у кого хочешь – и никто им не скажет валить с открытой площадки. С той стороны послышался шум, и подойдя ближе мы увидели Ируку, вчерашнюю караульную, которая получила от меня пулю в руку. Девушка, среднего роста, с черными волосами и в больших круглых очках, подошла к группке ополченцев и чуть ли не пинками разогнала их по позициям. Когда мы подошли к девушке, от места всё ещё сильно воняло травой. – Ну вот, а ты говорил, что они безнадёжны, – поддела Аска. – Запах чувствуешь? – я громко выдохнул и помахал ладонью. – Эти утырки стояли и курили траву, да и она сегодня утром тоже баловалась. – Это потому что у нас закончилось обезболивающее, – вмешалась в разговор Ирука. – Если бы у вас не было привычки стрелять на звук, то ничего не случилось бы. Английский знает, а? – Если бы такой привычки не было – я бы погиб черт знает насколько давно, – отрезал я и махнул Аске рукой, призывая следовать за собой. Ирука только презрительно скривилась и что-то вякнула вслед. – Она тоже считает, что ты американец, – сказала Аска, догнав спустя несколько секунд. – И пусть, – весело хмыкнул я. – Проще сохранять легенду. – И всё равно – зря ты так жёстко к ребятам относишься, – продолжила наседать мой мастер. – Ты не думал, что придется тут остаться на некоторое время? Что тогда? – Не думал, – я отрицательно мотнул головой и постучал в дверь на лестницу в штаб. – Мы валим отсюда поскорее, потому что находиться здесь так же опасно, как в зоне боевых действий. – Почему ты так считаешь? – спросила Аска. В отличие от миллиона прошлых таких же вопросов, в этот раз мой мастер не стремится спорить или доказывать, что я дурак. Аске и правда интересно? – Эти люди не организованы, – постарался объяснить я, пока мы спускались вниз. – У них есть слабое понятие о дисциплине, но ополченцы постепенно забудут и это. Нагаторо-сан старается, но ты сама слышала, что их командир, как его там? Хоаранг?… – Хваранг, – поправила Аска. – Так вот, их командир бросил всё и сбежал по каким-то своим делам. А это значит – у ополчения больше нет общего командования. У них есть цель – оборонять острова в районе порта Йокогамы – и кто-то из них действительно будет стоять до конца, потому что здесь их работа и дом. Мы с Аской поочередно громко постучались в дверь холодильника. – А кто-то, как командиры, плюнет на всё и свалит, – резюмировал я. – О, Миша-сан, – окликнул нас Нагаторо-сан с лестницы. Мы выбрались на улицу и остановились под козырьком, чтобы покурить. Нагаторо-сан угостил хорошими сигаретами и даже подарил лишнюю пачку. – Пришлось срочно разбираться с делами отряда, – перевела слова Аска. – Говорит, что тот вчерашний дурачок, Генджиро, уехал в неизвестном направлении, прихватив оружие. Вместо ответа я только многозначительно покивал Аске. – Могу я как-то помочь в ответ на ваше гостеприимство? – попытался спросить я Нагаторо-сана по-японски, на что тот очень тепло улыбнулся и покачал головой: – Вы избавили меня от дурного парня и вправили мозги одной самонадеянной дурочке, – перевела Аска и усмехнулась вслед за командиром ополчения. У меня к этому талант, очевидно. – Могу тогда я попросить вас о помощи? – спросил я. – Нужно двигаться дальше, а дороги, как вы говорите, всё ещё перекрыты. – Да, армия не пускает никого без пропусков. Но выписать вам такой не смогу – нет полномочий. – На карте, – я кивнул вниз, – указано, что на другой стороне залива есть участок без чьих-либо войск. – Ага, горы Чиба, – кивнул Нагаторо-сан. – Но смысла там прятаться нет, там… – Мы не планируем прятаться, – я чуть прищурился. – Мне нужно найти место, где не работают «глушилки». Там смогу дозвониться до руководства и нас вытащат в безопасное место. – Вот оно что… – усмехнулся Нагаторо-сан и задумался. Будет идеально, если он решит, что я служу в какой-нибудь американской частной армии, вроде Blackwater. Эти ублюдки работают почти исключительно с американскими военными и не нанимаются к тем, кто конфликтует с Вашингтоном – даже такой олух, как я, об этом знает. – А что насчет вашего консульства? – перевела Аска и забавно округлила глаза. – Вы же поэтому спросили насчёт военной базы рядом? – Нет, я пытался понять, откуда вы взяли оружие, – хмыкнул я. – Эти пентагоновские дегенераты вечно оставляют стволы где попало, потому что вывозить дороже. – Точно! – воскликнул Нагаторо-сан и засмеялся. – Теперь понятно, почему вы не хотите пересекаться со своими дипломатами. Жалко только, что помочь почти нечем, – он развёл руками. – Катеров у нас нет, как и самоубийц, готовых махнуть на другой берег. Мы спустились обратно в штаб, и Нагаторо-сан стал подробно объяснять обстановку на другой стороне Токийского залива. Чего-то нового командир сопротивленцев рассказал мало – я и так понял, что в районе городов Чиба, Итихара и Кисарадзу нам ловить нечего. Однако идею повернуть на юг, к городу со смешным названием Йокосука, Нагаторо-сан тоже раскритиковал: – Там повсюду ваш флот суетится, ещё попадётесь под горячую руку. Как «Теккен Форс» разбомбили тамошний авианосец – так американцы как с ума посходили, – перевела Аска и приуныла. – Прорвёмся, – кивнул я своему мастеру и добавил: – не через флот, то есть. А из этой дерьмовой ситуации в светлое будущее. Сестричка только слабо улыбнулась и продолжила переводить. По итогу, Нагаторо-сан рекомендовал либо залечь на дно вместе с ними, либо на свой страх и риск попытаться пересечь пролив и выйти на берег незамеченными. Поблагодарив, я попросился выйти на свежий воздух, и мы с Аской покинули штаб. – Пошли собирать вещи, – я махнул рукой, призывая идти за собой. – Ты и правда думаешь, что лучше попытаться пересечь пролив, чем спрятаться? – Да, – уверенно кивнул я, пропустив мимо с десяток сопротивленцев, вразвалочку шагающих по своим делам. – Нет ничего опаснее, чем сидеть и чего-то ждать среди скучающих гражданских с оружием в руках. – Опасаешься, что будут буянить? – спросила Аска. – Хуже – люди без дисциплины, с оружием в руках и без четкой задачи опасны не для врага, а для самих себя. Любая ссора может привести не просто к драке, а вообще к перестрелке. А это – конец. Всё, после такого нет смысла в существовании Сопротивления как организованной силы. – Не говоря уже про то, что они используют наркотики, – презрительно скривилась Аска. Мы зашли в контейнер и столкнулись нос к носу с двумя молодыми парнями в строительных комбинезонах. Секунда, и мы с Аской не сговариваясь повалили парней на металлический пол контейнера, до хруста выкручивая им руки. Вопли заглушил, несколько ударив каждого ногой под рёбра. – А вот это уже совсем плохо, – не скрывая гнева сказал я, достав пистолет и щелкнув предохранителем. – Если траву эти придурки курят также от скуки, то воровать у нас оружие и патроны… – Не убивай их только, – попросила мой мастер, нервно покосившись на ствол «Бердыша». – Давай отдадим их Нагаторо-сану. – Давай, – легко согласился я и опять пнул воров-неудачников: – Встать! Нагаторо-сан кажется нормальным человеком – в нём ещё видна почти забытая солдатская хватка, хотя командирских навыков мужику, увы, не хватает. Когда Аска, совершенно ничего не стесняясь, тычками прикладом довела зарёванных воров до штаба, нас ожидало изумление: – Это не мои люди, – перевела Аска слова командира сопротивленцев, который махнул рукой и приказал подручным связать воров и поставить их на колени. Их винтовки, обычные M16 с какого-нибудь склада резервистов, я отдал Нагаторо-сану сразу же. Командир сопротивленцев о чём-то коротко переговорил с ворами и устало потёр шрам на лице. – Кто-то из ваших бывших союзников, – угадал я. *** 18.05.2017, четверг, день Машину Миша решил оставить ополченцам, и подходящий катер мы пошли искать пешком. Нагаторо-сан на прощание подарил вместительный брезентовый рюкзак, от души наполненный съестным – а Мише отдал изогнутые коробочки с патронами и одну картонную коробочку с ними же, но маленькими, наверное, к пистолету. Так что шли мы довольные припасами, но нагруженные. – Почему ты уверен, что сможешь найти подходящий катер? – спросила я, стараясь не отставать. – Потому что это порт, Аска, – Миша даже на секунду остановился и обернулся со странным взглядом. Но я не дала аники рвануть дальше и остановилась, опершись на винтовку и демонстративно тяжело вздохнув. Миша кивнул, и мы устроили небольшой привал. – Порт порту рознь, – возразила я и указала пальцем вперёд: – Вот там стоят какие-то танкеры. А там – корабли, на которые грузят автомобили, поезда и всякое такое, не помню название… – Ролкер, – подсказал Миша, но я только кивнула: – Ну да. И на каком из них ты хочешь пересечь пролив? Катеров тут не видно, – я пожала плечами. – Но я умею управлять только маленькими катерами, – хмыкнул Миша, снял рюкзак и развернул карту, подаренную Нагаторо-саном. – А значит, надо искать стоянки. Низкая облачность мешает ориентироваться – но видимо не моему ученику: Миша огляделся, что-то прочертил карандашиком, опять огляделся, а затем залез по лестнице на крышу ангара, возле которого мы остановились. Несмотря на день, людей в порту увидели совсем немного – большинство слоняющихся туда-сюда были ополченцами, которых смогли кое-как, при помощи системы зеркал, предупредить, что в нас с Мишей стрелять не надо. Только в одном или двух припортовых заводах мы увидели какую-то рабочую активность, да и то – Миша сказал, что это больше похоже на эвакуацию. – Вижу подходящее место, – услышала я негромкий окрик Миши. – Недалеко, где-то пять километров от нас. Шёл бы он в задницу со своим «недалеко», блин! Был бы у меня мопед или даже велосипед – без проблем, но вот на ногах эти пять километров пройти после позавчерашней беготни по Аокигахаре внезапно кажется чем-то трудным. Всё такой же неудобный бронежилет и каска не делают задачу легче… – Держись, – Миша тепло улыбнулся, глядя на подрагивающие от усталости ноги. – Ты хорошо справляешься, но нужно постараться ещё сильнее. Я кивнула. Такое отношение Миши куда лучше, чем то, как мы начинали общение. Тогда беготня по горам тоже не вызывала радости, но теперь никто на меня не орёт и не бросается с кулаками в психозе – даже наоборот. Подходящее место оказалось даже ближе, чем предполагал аники – мы срезали путь через большую угольную кучу, перебравшись через канал по конвейерной ленте. Было немного страшно идти на высоте нескольких десятков метров над водой, а потом прыгать в кучу угля, но мы отделались только испачканными штанами. От сломанных ног уберегла защита коленей – я аккуратно приземлилась, отказавшись прыгать на руки Мише. – Теперь будем искать какой-нибудь катер, здесь должны быть такие небольшие, чтобы доставлять уголь, мусор или металлолом, – сказал Миша, когда мы вышли к кромке воды. Побродили по причалам, но за час поисков нашли либо слишком большие, либо слишком ржавые посудины, на которых и в луже-то плавать страшно. Когда я предложила пообедать, Миша покачал головой и в ответ предложил поискать ещё немного, прежде чем начинать обратный путь к отряду Нагаторо-сана. Очевидно, что аники не прельщает этот вариант, поэтому постаралась выложиться на полную… – Миша! – позвала я и помахала рукой. – Сюда! Когда аники подбежал, я показала рукой на небольшой катер с опускающимся вперед носом-аппарелью, который качается на волнах в паре метров от причала. Миша одобрительно кивнул, разбежался и прыгнул – приземлившись в куче полиэтиленовых мешков, лежавших на грузовой палубе. – Blyat’! – прошипел он, выбираясь из мешков. Что значит это слово не знаю, но догадываюсь – а спустя минуту-другую до меня донесся запах: сладковато-гнилостный, какой бывает от давно лежащего мусора. – Первым делом, как доберёмся до безопасного места, пойдем мыться, – смеясь, пообещала я. – Как в том онсэне, помнишь? – Ещё бы, – зажимая нос, прогундосил Миша. – Вонять теперь буду точно так же. Жалко, что мы не сообразили попроситься помыться на базе Сопротивления. От липнущей к телу одежды, ещё и прижатой «доспехами», последние полчаса хотелось немедленно избавиться. Вот только переодеться категорически не во что, поэтому придется терпеть. – Прыгай, это то, что нам нужно! – воодушевленно заявил Миша, высунувшись из кабины. – В мешки с… – я тоже зажала нос пальцами, – а с чем они, кстати? – С мусором, – засмеялся Миша. – Не с трупами, дерьмом или ещё чем похуже. Если ты внезапно подхватила от Эмили вирус аристократизма, – Миша оттянул в стороны полы куртки и немного присел, – то я готов, ваше величество, выкинуть всё за борт сию секунду! – Ещё чего! – погрозила я кулаком. – На причал кидай, не засоряй море! Найденный катер резко поднял настроение – теперь по барабану и хмурое небо, и пустой желудок, и уставшие ноги, и даже мерзкая портовая вонь вокруг. Общим решением, под шутки и метание мешков на перрон, мы дали название катеру – «Ароматный». Пока я думала, как отмыть плоскую палубу от потёков вонючей грязи, аники проверил уровень топлива, выругался и подтянул катер к причалу палкой с крюком. *** Аску попросил найти моток веревки, чтобы покрепче привязать катер к берегу, а сам, выбравшись на причал, огляделся по сторонам. Чем питаются большие корабли – понятно: уголь, мазут там или ядерное топливо. Чем питаются моторные лодки – тоже известно, это бензин, самого разного октанового числа. А чем «кормить» наш маленький грузовой катер? Подошёл к моторному отсеку и открыл крышку, порядком испачкав руки. Сквозь навязчивую вонь скисшего мусора пробивается знакомый запах – солярка. – Уже хорошо, – показал большой палец Аске, а потом пояснил: – Тут дизельный двигатель, я в таких хорошо разбираюсь. – Как в компьютерах, телевизорах и телефонах? – спросила мой мастер, с улыбкой передавая бухту тонкого каната. – Даже лучше – это то немногое, чему меня учили в техникуме. Двигатель оказался в относительном порядке, впрочем. Пришлось только сходить на совсем убитый рыболовный траулер, стоящий поблизости. Именно с него Аска позаимствовала бухту каната, успев по пути обратно немного побухтеть: – Опять воруем чужое имущество, – проворчала Аска, когда я открутил с двигателя траулера насос низкого давления и мы потащили его к «Ароматному». – Даже за канат немного стыдно. – Его можно оставить в порту, – хмыкнул я, пытаясь осторожно поставить на скользкое дно катера насос. – А вообще – не заморачивайся, мы спасаем свои жизни, используя никому не нужный хлам. Не вижу ничего зазорного. Эти слова Аску, конечно же, не переубедили, но сестричка повздыхала и смирилась. Пока починил мотор, пока запустили насос и немного опустили аппарель, чтобы смыть следы от мусора – прошло около трех часов. За это время к нам никто не подошёл, несмотря на разрывающий тишину рокот мотора и наш с Аской хохот: ненадежный шланг лопнул в процессе мытья катера, и экипаж «Ароматного» обдало прохладной соленой водой. – Как будем греться? – отсмеявшись, спросила Аска. – Едой, – кивнул я на рюкзак с припасами. Нам выдали пять банок консервов, но все рыбные – эти кандзи и знаки каны я заучил как бы и не в первую очередь. Помимо консервов, в рюкзак также положили две пачки риса – по словам Аски, быстрого приготовления. Довершают список две полуторалитровые бутылки воды – минеральной. – Кто-то распотрошил сухой паёк и забрал оттуда всё самое вкусное, остальное оставив нам, – скептически отметил я. От еды решил воздержаться – всё равно нормально рисом не наемся, а на другом берегу хоть какой-нибудь магазин да работает, раз даже здесь круглосуточный пашет. Вместо еды, я отошел в кабину катера и кое-как переоделся – сменить получилось только футболку (с черной на белую), трусы и носки. Пикник на природе задумывался на день-два, поэтому никакой другой одежды я с собой не брал, даже кожаную куртку. Вслед за мной переоделась Аска, зачем-то погрозив пальцем и потребовав не подсматривать. – Когда думаешь выходить? – спросила Аска и добавила, заглянув за плечо: – А что ты делаешь сейчас? – В сумерки, – я положил разводной ключ и достал из ящика с инструментами газовый. – Пытаюсь довести двигатель до ума: сделать так, чтобы он работал как можно лучше и не подвёл на середине пролива. – Ну, с другой стороны, плавать мы оба умеем, не пропадём, – попыталась ободрить Аска. – Ага, ты как акула, а я – как утюг. Ответом был смешок – видимо, не дал Аске удовольствия озвучить пару подколок насчёт моих навыков плавания. До сумерек остается ещё несколько часов, поэтому я предложил Аске пока отдохнуть или вздремнуть. Мой мастер согласилась, оставив копаться в двигателе одного. Голодные мысли немного мешали, но спустя некоторое время получилось форсировать двигатель и появилась надежда, что старое полусгнившее корыто, которым является «Ароматный», нас не подведёт. Выудил из рюкзака последнюю пачку сигарет, подаренную Нагаторо-саном, и чертыхнулся – но про себя, чтобы не будить бедную сестричку. Пол-пачки где-то промокли, и курева осталось всего четыре сигареты. Растянул их на те пару часов, пока всё такое же задернутое тучами серое небо не потемнело окончательно. Пока курил, пришло осознание, что за последние суматошные сутки эти несколько часов – редкий момент спокойствия, который можно потратить на какую-то рефлексию. Осознание немедленно накрыло волной страха, которая заставила потратить несколько минут на бесплодные попытки дозвониться до командования. Тщетно. Никакой связи, ни одной полосочки. Волна страха накрыла ещё сильнее, и в этот момент я поблагодарил Бога за то, что Аска ушла подремать. Не хватало ещё ей стать свидетелем паники своего доблестного защитника. – Всё у меня хорошо, – едва слышно прошипел сквозь зубы. – И будет ещё лучше, сука. И не из такой жопы выбирались. Удивительно, но облегчение принесли воспоминания поездки в Осаку из Иидзуки. Если мы добрались из зоны боевых действий к Аске домой, преодолев нападение невнятного призрака, недопонимание и вообще шизофрению, то и сейчас всё получится… – Миша… – вяло позвала Аска. Я поднял взгляд. Стемнело, пора. – Что такое? – спросил я, поднялся с днища и заглянул в кабину. Мой мастер сидит на расстеленном пледе, разбитая, протирая глаза, как годовалый ребёнок. Сел рядом, прислонившись спиной к штурвалу. – Чёрт бы тебя побрал за совет вздремнуть, – проворчала сестричка, впрочем, беззлобно. – От головных болей только одно средство, – я потрепал сестричку по макушке, встал и запустил мотор. – Свежий воздух! *** 18.05.2017, четверг, сумерки Аники вывел катер от причала и мы бодро пошли по воде. Миша не соврал, и набегающий ветер вытянул из головы больную часть той мути, которая мучает после дневного сна. «Ароматный», который тоже на ветру почти перестал вонять рыбьими потрохами, уверенно идет по мелким волнам. – Миша, смотри! – я показала вперёд пальцем. – «Река», потом иероглиф не знаю и «город», – прочитал и перевёл Миша большую вывеску в порту. – «Маленький полуостров», – подсказала я и показала большой палец. – Молодец, почти всё правильно перевёл. – А что на вывеске написано-то? – спросил Миша, заворачивая правее, мимо очередного насыпного острова. – Что мы покинули Йокогаму и сейчас в Кавасаки, так город называется, – пояснила я, кивнув в сторону порта. Миша бросил туда взгляд, хмыкнул и пожал плечами. Помнится, аники как-то заметил, что в Японии, например, в Осаке якобы невозможно понять, где заканчивается один город и начинается другой. Только теперь стало понятно, что Миша имеет в виду. – Приготовься, а лучше схватись за что-нибудь покрепче – сейчас будет сильная качка, – предупредил Миша, одновременно двинув какой-то рычаг вперёд. «Ароматный» заметно ускорился, двигатель зарычал громче. Пролетели мимо большие корабли, затем – склады металлолома, и под редкие лучи закатного солнца мы выбрались из порта в залив. Миша поставил перед собой компас и вел катер, ориентируясь по карте. Хотела было попросить аники обучить ориентированию, но решила не отвлекать. По Мише заметно, что ситуация вокруг сложная и мы летим по волнам практически вслепую. Вместо этого попыталась понять, как Миша управляет катером – но без объяснений поняла не слишком многое. Вроде бы направление движением осуществляется штурвалом – а рычагом аники увеличивает и уменьшает скорость? – Хочешь попробовать? – с улыбкой обернулся Миша и покачал головой: – Не в этот раз, извини. – А где ты учился управлять катером? – Нигде, – не переставая улыбаться ответил аники и заложил крутой вираж. Я поняла, что это хулиганство и поддержала выходку смехом, едва удержавшись на ногах. Впереди расцвела короткая вспышка. Я было повернулась к Мише, чтобы спросить что это, но вместо этого неведомая сила уронила меня на пол, а затем больно впечатала в стенку кабины. От переломов и ссадин спасли доспехи – и это была последняя мысль перед заполняющим всю голову чудовищным грохотом. Миша опять заложил крутой вираж, а катер ускорился ещё сильнее. Пока ловила ртом воздух, на кабину обрушилась волна – металлический пол стал влажным и я не рискнула вставать на ноги. – Не вставай! – заорал Миша, изо всех сил крутящий штурвал. – По нам ведут огонь! Ничего не поняла про «огонь», но вставать не буду, только забьюсь в угол удобнее, чёрт! Осознание, что по нам стреляют из чего-то большого и громкого пришло спустя несколько взрывов и ударов солёных брызг. В голове застряла мысль, что когда-то я мечтала об этих брызгах – вместе с ярким солнцем и тихим безлюдным пляжем. Не думала, что солёная вода будет так яростно хлестать по лицу… – Видишь их? – спросила я, удерживая голос ровным изо всех сил. – Да, почти ушли! – яростно прорычал Миша. Подняв взгляд, увидела знакомые два красных уголька. Лицо моего ученика ощерилось в злобной гримасе, а глаза загорелись красным цветом. Между взрывами и брызгами воды удалось рассмотреть их повнимательнее – и я заметила в редких вспышках света, что красным горит только радужка. Долго смотреть не получилось – накрыла такая же волна жути, как от взгляда на меч аники. Это не может быть совпадением… Взрывы прекратились – но вместо них ещё громче зарычал мотор, будто звук отражается от стенки. На свой страх и риск приподнялась с пола и увидела, что стекла кабины разбиты спереди и справа. Обзор заслоняет черная сплошная бетонная стенка – поднимаю взгляд выше и понимаю, что это очередной насыпной остров. – Кто-то на острове посреди залива установил пушки, – пояснил Миша и помог мне подняться. – Сейчас мы вне досягаемости, но в самом удобном месте теперь не пройти. Ты в порядке? – Вроде не ранена, только тошнит… – я сглотнула слюну, пытаясь удержать всё… всё, что… Нет. Не получилось. *** Ненадолго остановился, чтобы согнувшуюся пополам сестричку не выбросило за борт. Пока Аска приходила в себя, оглядел «Ароматный» на предмет повреждений. Мотор в полном порядке, как и палуба – только немного залита водой. Системы управления тоже в норме, иначе бы я просто не увернулся от разрывов. Только заметив разбитые стекла я увидел, что в правой ноге, и так пострадавшей от недавнего удара ножом, торчат несколько осколков. Вслед за осознанием пришла боль – идет кровь, но вроде бы артерии не задеты. – Давай помогу, – подскочила Аска. Прежде чем успел отмахнуться, мой мастер ударила по руке и сердито посмотрела в глаза. На щеках видны слёзы, на уголках губ – плохо стёртые следы, но само лицо сестрички выражает сейчас только твёрдость и желание жить. Эта твёрдость придала сил, и я подчинился, помогая лишь доставать бинты и обезболивающее. – Держи, – я дал Аске половинку таблетки и запил свои минералкой. Аска не стала возражать, и выпила обезбол. Оглядев девушку, достал из ее куртки несколько стеклянных осколков, а затем Аска отряхнулась, сбросив с себя оставшиеся стекляшки. – Где мы сейчас? – спросила она, встав рядом со штурвалом. – Момент, – я включил фонарик на телефоне и подсветил карту, а затем присвистнул, не удержавшись. – В Токийском аэропорту. – Да, я слышала, что он как и у нас, в Осаке, находится в море, – подтвердила мой мастер. – Надо выбираться отсюда и побыстрее! – я запустил мотор, и «Ароматный» стал медленно набирать скорость. – Аэропорт – такая же ключевая точка контроля за городом, тут не может не быть чьих-либо военных! Аска только кивнула, покрепче ухватившись за приборную панель. В опустившейся на город тьме я всё же увидел конец той стенки, вдоль которой идет сейчас катер – там скорость уже должна стать приличной. Плохо то, что дизель орёт как оглашенный – нас наверняка услышал гарнизон аэропорта. Интересно, кому принадлежат те гаубицы, которые долбили по нам в заливе? – Впереди! – вывела меня из раздумий Аска, ткнув пальцем вперед. Поздно! «Ароматный» на полной скорости сбил какого-то придурка на гидроцикле, который выскочил нам наперерез у самой кромки острова. Катер прокатился по нему без каких-либо трудностей – и воплей. Обернувшись, увидел преследователей на четырёх таких же гидроциклах – по две едва различимые фигуры на каждом. – Аска, доставай винтовку! – крикнул я, выжимая из «Ароматного» всё, что только есть. – И держись, сейчас будет трясти ещё сильнее! Сестричка полезла в рюкзак, а я заложил вираж вправо, уходя к противоположному от Токио берегу. Мы никогда не оторвёмся от гидроциклов, но хотя бы сумеем попетлять, прежде чем до нас доберутся. Преследователи тоже ускорились, и вскоре я смог рассмотреть их – черные бронекостюмы, красные визоры на шлемах, похожих на клюв хищной птицы. Сомнений не осталось. – Это «Теккен Форс»! – почему-то азартно заорал я, выхватывая из рук Аски собранную винтовку. – Держи штурвал! – Ты ж говорил, что пока рано! – не менее азартно выкрикнула мой мастер, но послушно перехватила руль. – А вот теперь в самый раз! Держи этот курс и не сворачивай слишком сильно! Два из четырёх гидроциклов попытались догнать нас. Виражи не помогли, и вскоре один из преследователей поравнялся с «Ароматным» – сидящий сзади наёмник сгруппировался и прыгнул на катер… Чтобы напороться животом на лезвие шашки. Наёмник рефлекторно схватился за лезвие, но отправился в воду, кувыркаясь после пинка. Замешкавшегося гидроциклиста застрелил из «Арисаки», затем поднял упавшую на палубу шашку и воткнул обратно в ножны, не забыв сосчитать оставшиеся патроны – двадцать два. – Держи курс! – напомнил я Аске, дозаряжая винтовку. Сестричка заложила вираж левее и мы вновь пошли в сторону нужного берега. Остальные водные скутеры чуть отстали, но почти сразу с той стороны расцвели вспышки – автоматные очереди прошли очень высоко над нами, но наемники явно стреляют на поражение. Гибель двух ублюдков видели все. – Маневрируй! – крикнул Аске, упав на колено у самой кормы. Я далеко не снайпер, и тем более не такой мастер, каким был погибший Шегай – но кое-что могу. Высунувшись из-за палубы, я навёл «Арисаку» и выстрелил в тот момент, когда Аска ненадолго выровняла катер. Мимо! «Ароматный» ощутимо подбросило на волне, я потерял равновесие и больно ударился затылком о дверь кабины и выронил в море очередной патрон. – Не прыгай по волнам! – заорал я, но поздно. Аска попала в зону волнения, и теперь разогнавшийся «Ароматный» подбрасывало на воде, как плоский камушек-«блинчик». Вернув равновесие, я заметил хорошую новость: преследователей на гидроциклах тоже начало подбрасывать, да так, что стрелок на самом дальнем от нас скутере упал в море. В доспехах шансов выбраться из воды нет, так что бедолаге не достанется ни одна из оставшихся двадцати пуль. – Миша, нас догоняют! – отчаянно выкрикнула Аска. – Знаю! – гневно рыкнул я, вновь приложившись к винтовке. Выстрел, и пилот приближающегося гидроцикла повис на руле. Его стрелок попытался удержать скутер, но очередная волна перевернула их в воду. Оставшиеся трое наёмников отдалились, но продолжили преследование. – Идите на хуй, уебаны! – заорал я, не разбирая языков. Сквозь громкий рокот дизеля я услышал два глухих «бум», бросил винтовку на палубу и подскочил к штурвалу. – Сворачивай влево! Аска замешкалась, но прилёты взорвались в десятках метров впереди, не зацепив катер. Впрочем, когда я взялся за штурвал, было уже поздно – расчеты гаубиц приноровились, и били слишком быстро, чтобы я мог долго от них уворачиваться. А когда впереди зажглись фары ещё нескольких гидроциклов, стало понятно, что шансов добраться до нужного берега нет. – Хватай автомат, – кивнул Аске на рюкзак. – Вставай позади меня и стреляй в сторону скутеров! – А если я кого-то задену? – в нерешительности замерла Аска, чем вызвала тяжелый приступ гнева. – То это будет невероятная удача! Быстрее, нас сейчас зажмут в клещи! – заорал я ещё громче. Сестричка, проклиная всё на свете на японском, схватила оружие и нажала на курок. Тем временем, я свернул на обратный курс. Несколько длинных очередей, и автомат разрядился – но времени показывать Аске как перезаряжаться нет, поэтому я быстро зарядил автомат и отдал обратно. Гаубицы прекратили по нам стрелять спустя ещё несколько минут погони – видимо, опасаясь зацепить своих. Когда впереди показался какой-то ажурный замок из сказок, я поменялся с Аской местами и поднял «Арисаку», наказав сестричке не сворачивать. Выстрел за выстрелом я ранил или убивал преследователей, пока мы не прошли мост и не вошли в широкий канал, окруженный темными махинами пустующих зданий. Оставшиеся скутеры отвернули обратно. Не знаю, скольких смог подстрелить на довольно спокойной воде, но патронов осталось всего семь – два в кармане и пять в винтовке. Аска, даже без просьбы, причалила к небольшому деревянному пирсу у правого берега канала. Мой мастер тяжело дышит, девушку натурально трясёт, но… мы живы. – Это самая безумная хрень, через которую я когда-либо проходила, – выдавила из себя Аска, когда мы затаились в кабине, сев спина к спине. В другой ситуации, я бы взял сестричку хоть на руки, чтобы успокоить, но сейчас и сам едва способен шевелить языком. Курева не осталось, руки трясутся, неимоверно хочется жрать. – Прости, план не сработал, – вздохнул я. – Как-то не так это всё задумывалось, если честно. Мы в Токио, связи всё также нет. – Но мы живы, – прочитала мои мысли Аска и прислонилась затылком к моей шее. – А значит прорвёмся, да? – Обязательно.