Вслед за цветением сакуры

19.05.2017, пятница, поздняя ночь – Нам надо найти место для ночлега, – вздохнул Миша, когда мы немного пришли в себя после погони. – И что-нибудь поесть. Ещё минут двадцать во все глаза пытались рассмотреть преследователей – но никто не пошёл по реке за мост. Пока озирались, я заметила кровь на затылке аники, но на предложение посмотреть рану он только отмахнулся. – Что это за громадина? – спросил Миша, когда мы осторожно поднялись от пирса по лестнице вверх, к обесточенному жилому райончику. – Волнолом? – указала я пальцем вниз. Район оказался надежно прикрыт от разлива реки – не то, что в Осаке, где Йодо регулярно выходит из берегов и затапливает ближайшие кварталы – сколько не строй песчаные дамбы, а люди продолжают в сезон дождей почти каждый год вычерпывать воду из подвалов… – Да нет же, – перешёл Миша на шёпот и показал в сторону моря. – Вот этот замок или что-то вроде-того. – Наверное, токийский «Диснейленд»? – предположила я, а потом уверенно кивнула: – Точно он, значит, я примерно представляю, где находимся! Когда забежали под козырёк одного из домов, Миша достал и развернул карту, вставив в зубы фонарик. Я показала пальцем: – Вот здесь. А мы тогда… – Жещь, – прошипел Миша, ткнув пальцем в карту. Поразительно, как аники так быстро сориентировался? Он подсветил карту Токио, проведя несколько раз пальцами вдоль реки – кажется, она называется Кьюэдо? Наверное, это один из рукавов Эдо – главной реки столицы. – Дальше – непонятно, – хмыкнул Миша, достав фонарик изо рта и сложив карту. – В том смысле, что карта не показывает, откуда течет река и куда сможем по ней подняться. – А если на пути будут дамбы? – спросила я, чем заставила Мишу замереть с задумчивым выражением лица. Видимо, аники действительно не в курсе таких вариантов, поэтому он даже присел на порог дома, оперевшись спиной об входную дверь. Из-за чего та открылась, и Миша, едва сдержав крик, ввалился внутрь. – Не ушибся? – сдерживая смех спросила я, помогая аники подняться. – Нет, но сейчас меня стошнит, – лицо аники побурело, он несколько раз сглотнул и выдохнул, а вот мне запах только ударил в ноздри… Спустя секунду мы оба согнулись возле придомового забора – но тщетно. Миша давно ничего не ел, а я опорожнила желудок ещё на борту «Ароматного». Как-то слишком много вони в последнее время окружает – химическая вонь от напалма в лесу, а затем в порту, сладковатый запах мусора и теперь вот эта… – В доме кто-то умер, – сообщил Миша, несколько раз глубоко вдохнув-выдохнув и повязав на лицо платок, смоченный в воде. – Зачем ты?... – но аники не стал слушать и быстро зашёл в дом. Оставшись одна, я только покрепче сжала винтовку. Мы раскидали нагрузку более-менее поровну, чтобы идти быстро и не задерживаться на привалах. С каждым часом нарастает не только страх, но и понимание: бежать из Токио надо со всех ног, не останавливаясь. Только вот что делать с тяжёлым дыханием и пустым желудком Миши? – Труп, мужчина, пожилой, – сообщил аники, выйдя на крыльцо спустя три минуты. – Следов насильственной смерти нет – лежит на кровати на втором этаже. В доме нет признаков ограбления или мародерства, а в холодильнике еды. Что за чертовщина? – Одинокая смерть… – прошептала я, поникнув. – Ох чёрт, никогда не думала, что сама стану свидетелем такого. – Не станешь, – отрезал Миша, закрыв за собой дверь. – Нечего тебе там делать. Как ты сказала? KOdokUshi?... – исковеркал аники слово, но я поправила. – Нет, на втором слоге ударение. «Одинокая смерть» – это когда одинокие пожилые люди умирают в… ну, в одиночестве, а их… тела… Их тела находят только спустя несколько дней или недель. Я подняла взгляд и оглядела дом. Небольшое двухэтажное здание на углу, в котором вряд ли найдется место для чего-то большего, чем кухня-прихожая и одна спальня. – Иногда проходят месяцы, – добавила я. – В условиях войны шансы на то, что таких вот стариков долгое время не найдут, выросли – так говорили в новостях… Миша, подошёл, прижал к груди и немного погладил по спине. Буря из страха, омерзения и гнева понемногу рассеялась. Я подняла глаза, провела ладонью по щеке аники и с благодарностью кивнула. – Пошли дальше, – аники освободил меня из объятий и махнул рукой. Без особой цели побродили по округе, пока не наткнулись на единственное здание, в котором горит свет – маленький FamilyMart. Засев в кустарники напротив, Миша попытался рассмотреть в бинокль, что там происходит. Но, кажется, без особых успехов – магазинчик старенький, и свет вырывается из нескольких окошек, а не заливает прилегающую парковку из привычных панорамных витрин. – Думаешь, что-то подозрительное? – шёпотом поинтересовалась я. – Думаю, надо заглянуть, иначе тебя сейчас сожру, – со слабой ухмылкой заявил Миша. Я ничего не ответила, только скептически хмыкнула. Перебежками дошли до входа в магазин – первым зашёл Миша, взяв автомат наперевес, а я поспешила за ним. В привыкшие к темноте глаза ударил свет, так что пришлось проморгаться. Никто не стал паниковать при виде двух вооруженных человек – потому что почти никого в магазинчике и не нашлось. Даже заспанная кассирша – очень полная девушка с веснушками и жидкой косичкой каштановых волос через плечо – заметила нас только когда прозвенел приветственный джингл: – «Новый покупатель! Добро пожаловать!» – Д-д-добро…пожаловать! – выпалила девушка, надевая очки. Миша повесил автомат на плечо и кивнул кассирше. Я-то знаю, что это такой жест добродушия, но девушку всё же пришлось успокаивать мне: – Всё в порядке, мы из ополчения, – я расстегнула ремешок и сняла шлем, а затем постаралась улыбнуться как можно более приветливо. – Из какого ополчения? – не поняла девушка, на корню обломав мою первую и последнюю попытку соврать: – Э-э-э, ну… – Аска, скажи, что мы заблудились и пытаемся найти помощь, – подсказал Миша. Слова мастера лжи сработали куда лучше – девушка перестала трястись, но во взгляде всё ещё читается недоверие. – Откуда у вас оружие? – спросила она, скосив взгляд вниз. Я запоздало спрятала винтовку за спину, а затем, вздохнув, привычно опёрлась на неё под тяжестью рюкзака. – Отобрали у тех, кто пытался нас убить, – полуправдой ответила я. Правда только в том, что автомат у Миши трофейный, а винтовка – подарок. Судя по всему, на меч аники девушка внимания не обратила. Вскоре подошёл Миша, загрузивший тележку где-то двумя-тремя десятками пачек рамэнов, какими-то сосисками, несколькими банками с консервами и какой-то туристической приблудой – очевидно, чтобы готовить всю эту снедь. Довершают список покупок три пятилитровика с водой. – Ты как собираешься это таскать? – из последних сил засмеялась я. – Тут килограммов двадцать пять – тебе всё и в рюкзак не влезет. – Почти всё, кроме воды, влезет, – покачал головой Миша, продолжая механически сгребать в тележку какие-то сладости с прилавка у кассы. – Остальное – на катер, чтобы двигаться дальше. – Катер? – подала голос кассирша, и мы с аники резко повернулись в её сторону. Девушка испуганно захлопнула рот ладонями под жутким взглядом аники. Да уж, все попытки разрешить ситуацию спокойно пошли к чертям. *** – П-пожалуйста, забирайте всё и уходите… – чуть не плача промямлила девушка, когда я подошёл к кассе и достал деньги. Что, уже пожалела, что знаешь английский? Кассирша говорит хорошо, лучше Аски, почти без акцента. Значит, и понять должна лучше: – Мы не бандиты. Не наёмники, не грабители и не убийцы, – я подошёл ближе и поднял обе руки вверх, на уровень лица, а затем попытался улыбнуться. Получилось наверняка так себе, но кассирша перестала трястись и спросила: – Кто вы тогда? – Путники, которые очень сильно заблудились и теперь пытаются выжить, – я опустил руки и опять попытался улыбнуться – на этот раз доверительно. Аска незаметно для девушки показала большой палец. А меня вдруг пробила дрожь, после чего живот издал протяжный звук. Плюнув на всё, я надорвал пакет с чипсами и засыпал хорошую жменю в пасть. Кассирша издала короткий непроизвольный смешок, а вот Аска стесняться не стала и засмеялась в голос. – Хорошо, – девушка поклонилась, резко выдохнула и начала пробивать продукты. – Я вам верю. Только ничего не ешьте, пожалуйста, пока я не пробью ваши покупки. Я только пожал плечами – сил спорить не осталось. Прежде чем мы покинули магазин, потащив припасы к «Ароматному», к нам вновь обратилась девушка: – Вы ранены! У вас кровь идёт… – кассирша показала на левую ногу, из которой я меньше часа назад достал осколки выбитого взрывами ветрового стекла. Действительно, на полу у ботинка растеклись несколько капелек крови, а бинты на ноге покраснели. Кассирша медленно подошла, держа в протянутой руке аптечку. – Тут немного, но… – она рефлекторно оглянулась. – Возможно, мои друзья могли бы помочь вам лучше? – Друзья? – спросила Аска по-английски, потом хлопнула ладонью по лбу и продолжила что-то обсуждать с на японском. Картинка перед глазами мутнеет всё сильнее – от голода, усталости и, как оказалось, от кровопотери. Открыл один из пятилитровиков и в момент высосал где-то литр воды. – Я сейчас, погоди… – прислонился спиной к двери. Но девушки меня не услышали, продолжая о чем-то спорить. Или не спорить? Аска что-то рассказывает кассирше на повышенных тонах, но я едва ли могу различить хоть что-то – сестричка тарахтит быстро и явно на кансайском диалекте. Забавно. Котонэ-сан всё время мило улыбалась, когда с ней говорила Аска. Наша гостья объяснила, что Кансай дал Японии большое количество комедиантов, поэтому сестричкин говор популярен среди разных юмористов. Из-за чего сложился стереотип: все жители Осаки – заядлые шутники, а говор у них – «смешной». Вот и кассирша несмело улыбнулась на очередном пассаже моего мастера. Не могу сказать, что Аска смешная. Жизнерадостная – да. Дружелюбная – да. Светлый, добрый человечек с пудовыми кулаками, стремящийся к справедливости во всём мире и для каждого человека по отдельности. И только в этом Аска смешна. В остальном – не советовал бы никому вставать на пути сестрички. Вот это обеспокоенное лицо, которое приближается все быстрее – не маска, но ловушка: попробуй только кто-нибудь предать доверие этого чудного, но чудовищно сильного ребёнка… Что-то потянуло на философствование на ночь глядя. Всегда так, когда наступает момент упадка сил и апатии. Но нет. Надо собраться и продолжать двигаться – впереди бессонная ночь и попытки прошмыгнуть через вcю японскую столицу на провонявшем мусором катере. Но… По какой-то причине сил подняться не нашлось. Я с удивлением обнаружил, что руки не в состоянии поднять тело с земли – а потом удивился тому, что вообще сижу на полу, хотя буквально минуту назад точно стоял на ногах… …послушай, а не надоело ещё?… Что именно, уебан? И какого чёрта ты лезешь в мои мысли? …сам уебан, хочу и лезу – потому что ты никогда не избавишься от меня… Насчет этого догадался – а что-то путное предложить можешь? Помимо убить Аску, а потом ещё кого-нибудь и побольше? …за последние несколько суток мы убили пару десятков человек, так что в этом смысле вопросов не имею. Но дуру эту хотя бы брось уже и пусть пиздует на все четыре стороны! Ты из-за неё едва не сдох столько раз, что сосчитать невозможно – и прямо сейчас истекаешь кровью… В каком… смысле кровью истекаю? Я всего лишь хреново перемотал ногу, сейчас встану и замотаю заново! Открыл глаза. И столкнулся нос к носу с тигром. Зверь тоже поднял взгляд и склонил голову на бок, а затем облизнул нос – свой. В процессе тигр негромко рыкнул, отчего волосы на голове встали дыбом. Странно, но никакого страха не чувствую – будто смотрю в зеркало. – А ты и правда смотришь в зеркало, мудила, – раздался мой голос откуда-то сбоку, у раненой левой ноги. Повернул голову от спокойно сидящего напротив тигра. У бедра на ремешках привычно висят ножны с шашкой. От полуобнаженного клинка веет жаром, холодом и пустотой одновременно, хотя я без проблем могу взяться за лезвие и почувствовать… тошноту. – Да, я заперт здесь, – сообщила шашка. – Чего молчишь, радуйся, уебан! – Тому, что я совсем сошёл с ума? Что теперь разговариваю со своей шизой в виде шашки, а напротив – сидит голодный тигр? – А он и не голодный, – возразил Голос. – Нимр не знает, что такое голод – пока не сталкивался с таким концептом. – Нимр? – я обернулся к фыркнувшему животному. – Как «аль-Нимр», то есть, «Тигр»? Нимр уверенно закивал и уставился мне в глаза. Я отвёл взгляд, помня, что у кошачих это знак агрессии, но тигр повернул морду и опять поймал взгляд. Даже показалось, что Нимр попытался улыбнуться – ну, или изобразить аналогичную эмоцию. – Нравишься ему больше, чем я, – проворчал Голос. Прежде, чем я успел спросить «А кто он?», Нимр лизнул меня шершавым языком, прочесав от одного виска до другого. Возмутиться не успел, потому что тигр повторил – лизнул раз, второй… Неприятно, как будто по лицу водят холодной и мокрой наждачной бумагой или очень жёстким полотенцем. Но не могу отстраниться, потому что голова упирается в что-то твёрдое. Открыл глаза. В приглушённом свете вижу почерневшее от переживаний лицо Аски, которое мгновенно преображается. Но разглядеть эмоции не успел, потому что сестричка обхватила за шею и крепко прижала, перекрывая взгляд и доступ к кислороду. – Живой! – было последним, что услышал прежде чем потерять сознание в очередной раз. ***

19.05.2017, пятница, полдень Очнулась с лучами солнца, которые мазнули по глазам. Открыла их: потолок, а до него – ряды каких-то картонных коробок, одна на другой. Свет пробивается из небольшого окошка у того же потолка – кто-то забыл задёрнуть жалюзи. Глянула на телефон – зарядки почти не осталось, связи всё так же нет, но время показывает – пол-одиннадцатого утра. А где же мы всё-таки находимся? Пяти секунд хватило, чтобы вспомнить события прошлой ночи и вскочить на ноги. А затем споткнуться об колено аники и больно влететь лбом в коробки. На счастье, они не обрушились сверху – за картоном спрятано что-то твёрдое. Лежащий без сознания рядом Миша не пошевелился. Немного испугавшись, я присела и нащупала пульс. Довольно слабый, но всё же есть – впрочем, чего удивляться, если Миша потерял где-то до литра крови. Вслед за пульсом осмотрела повязку на ноге – не кровит, особенно после того, как из бедра Миши достали более мелкие осколки. Чёртовы ублюдки со своими пушками и гидроциклами, убить таких мало… В кладовой, где нас положили отдыхать, тяжело пахнет – и не только затхлым книжным запахом. В рюкзаке аники нашлась сменная одежда только на меня – на Мишу сменки нет, так что ему кто-то одолжил старый халат. Ещё немного постояв в растерянности, укрыла аники своей половиной футона и вышла из кладовки. Кто бы рассказал мне про такое два месяца назад – то покрутила бы пальцем у виска. Но не теперь. – Аска-чан, как ты? – ко мне подошла немного заспанная Саеко-сан. Видно, что несмотря на только что закончившуюся смену, кассирша продолжает переживать за нас. Я похлопала девушку по плечу: – Мы и не в таких передрягах бывали, Миша не даст соврать. – Как там твой парень? – Саеко-сан с опаской покосилась на дверь кладовой, но тут же наткнулась на мой взгляд и уверенную улыбку: – Не парень, а старший брат. Миша защищал и защищает меня от всех угроз, – я опустила взгляд, вздохнула и добавила: – Он хороший человек, хотя на первый взгляд так и не скажешь. Спасибо вам за гостеприимство! – Разумеется, – девушка коротко поклонилась, я повторила жест. – Но у нас вам ничего не грозит. Саеко-сан кивнула в сторону и пояснила: – Если вы хотите сходить в душ и постирать вещи, то сейчас самое время – девочки как раз собираются. Я ещё раз поблагодарила кассиршу и побежала к душевым. Вчерашние (или уже сегодняшние?) объяснения, как устроен быт в этой коммуне студентов из нескольких университетов немного смутили. Постучавшись и зайдя в душевую комнату, я поздоровалась с девушками, разделась и забежала под довольно тёплую и очень мощную струю воды. – Аска-чан, да с тебя грязь почти потоком стекает! – удивилась одна из девушек, кажется, Анзу-сан. – Давай помогу. Прежде, чем успела пискнуть, меня усадили на скамеечку и начали в несколько рук намывать. Анзу-сан не соврала – стекающая с волос и тела пена окрасилась в серый цвет. Объяснить, что последние два дня мы с аники слонялись по горящему лесу и портовому району, ночевали чёрт знает где и едва не погибли по нескольку раз за эти самые два дня, не удалось. Спустя минут десять разнообразных измывательств, меня отмыли, вычесали, одели в халатик и вручили кружку горячего чая, заявив, что вещи закинут стираться чуть позже. Из шокового состояния удалось выйти только после завтрака из порции риса с омлетом. Причем содержимое моего рюкзачка девушки уже успели раскидать по полкам с припасами на очень тесной, но уютной кухоньке. – Да… – протянула я, оглядевшись, и сосчитав, что вокруг на полу расселись четверо девушек немного старше меня. Я было смутилась от такого внимания, но ненадолго. Под чай и сочувственные вопросы пришлось поведать нашу невесёлую историю. Студентки привычно озирались в сторону выхода, где напротив находится кладовка. Ещё бы: сбежать из горящего леса, украсть машину у наёмников, пробиться через заслоны и едва не утонуть в Токийском заливе под огнём пушек. Понятное дело, что ни про какие секреты Миши и речи не было. Вроде бы. – Если бы не Саеко-чан, я бы ни за что не поверила в рассказ о попытке пересечь залив, – подала голос Анзу-сан, высокая, худощавая, курносая, с очень строгим взглядом. – Где ты такого парня нашла, я тоже хочу! – засмеялась её соседка, которую, кажется, зовут Аои. Среднего роста девушка, несмотря на недавний душ успевшая нанести яркий макияж, изменивший её обычную внешность до неузнаваемости. – Миша мне не парень, – терпеливо помотала головой. – Скорее, старший брат. – Тем больше у нас шансов, – поочередно хихикнули две крашенные блондинки-близняшки. Атмосфера заставила немного расслабиться, я даже засмеялась, представив Мишу, которого облепили девушки. Чем-то напоминает бедняжку Лео, только та была куда застенчивей. – У вас же здесь и парни живут, – кивнула я в сторону выхода, где маячили проходившие туда-сюда ребята. – А, дуралеи бесполезные, – хмыкнула Анзу-сан. – Ничего в жизни не умеют: ни готовить ничего сложнее рамэна заварного, ни стирать, ни вести хозяйство. Все девочки в нашей общаге – иногородние, а парни – из Токио. Какой с них прок, индюков столичных? – Иногородние? – не сразу поняла я диалектное словечко. – Мы из Сендая, – подняли руки близняшки. – Из Тоттори, – кивнула Анзу-сан и повинилась: – да, забываюсь иногда и путаю слова. – А я из Иидзуки, – помахала ладонью Аои. – Это такой маленький городок на Кюсю. Едва успела сообразить захлопнуть рот и не выкрикнуть «да я знаю, была там», и только сдержанно покивала. – Так что мы тут за главных, по сравнению с парнями, – усмехнулась Аои, но сразу поправила себя: – Понятное дело, после Саеко-сан. – Она хозяйка общежития? – угадала я. – Легко догадаться. Анзу-сан перевела взгляд на дверь и строгий взгляд девушки стал ещё жёстче. – Коджиро, сказано же, что вы поедите позже, не мешай! Но бледный тощий парень в круглых очках ничего не ответил, а только молча сделал пару осторожных шагов вперёд. В проёме показалась сначала замотанная в грязные бинты рука, держащая пистолет, а потом и сам Миша – такой же бледный, как и парень перед ним. Аники чуть наклонил голову вбок, нашёл меня взглядом и спросил: – Всё в порядке? – Абсолютно, – спокойно кивнула я и спросила в ответ, шутливо сжав пальцами нос: – Чай будешь? Или сначала сходишь в душ? Пока обитатели общежития замерли, прилагая видимые усилия, чтобы не заорать от ужаса, я только поймала себя на мысли, что полностью свыклась с дикарскими выходками аники. *** – Приношу свои самые глубокие извинения, – сказал я по-японски и поклонился в пояс. – Пожалуйста, не доставайте ваше оружие, а лучше спрячьте в кладовке, – с тем же поясным поклоном обратилась Анзу-сан. Видимо, пока кассирша Саеко-сан спит, она тут за главную. Прежде чем кивнуть (скрестив пальцы за спиной), мазнул взглядом по троим парням, вставшим за девчонками. Слизняки. – Вы, наверное, голодны? – спросила Анзу-сан и предложила пройти на кухню. Завтракал в гордом одиночестве, потому что никто не решился приставать с расспросами, а Аска занялась стиркой вещей. Под вечную мысль «что делать?» не заметил, как умял три порции риса, два омлета и закусил двумя целыми плитками горького шоколада, с сожалением отставив банку консервов на обед и потянувшись за чаем. Зелёный, конечно, но пить можно – главное, что горячий и сколько хочешь. Муть из головы выходила постепенно, но большую её часть смыла холодная вода душа. Не стал дожидаться, пока вода нагреется, так что помылся один, без местных слизняков. Не хватало ещё комментариев про татуировку и шрамы. Хотя… швы на ноге и чей-то чужой халат подсказывают, что меня уже раздевали. Вновь скосил взгляд вниз, на ноги. Итого, за два месяца «приключений», обзавёлся несколькими лишними дырками в ногах и надтреснутыми ребрами, что бывает при попадании в бронежилет чего-то крупного – кроме головокружения от кровопотери, чувствую несильную боль при вдохе. Доев и помыв за собой посуду, вернулся кладовку и оглядел броник – так и есть: передняя пластина в районе второго ребра повреждена и сыплется керамической крошкой. На секунду нахлынул ужас, как вчера, на катере, пока Аска дремала. Какой фантастически идиотский план – пересечь пролив на катере, думая, что ни у кого нет ни тепловизоров, ни других средств контроля. В пору искать дырку не в бедре, а в голове. План сработал? Отчасти, потому что мы всё ещё на западном берегу и вообще в Токио. Всё так же без связи и идей, как будем выбираться. – Ты в порядке? – как сквозь вату услышал я и обернулся. А, всего лишь Аска, всё в порядке, можно убрать ладонь с рукояти шашки, которую спрятал под матрасом. Проморгавшись, я кивнул: – Более-менее, только голова кружится. – Нам повезло, что среди местных обитателей есть студенты-медики, – сестричка прикрыла дверь и присела рядом. – Говорят, что ты потерял довольно много крови, но должен прийти в норму в течение недели. – Мы так надолго тут не задержимся, местные – ещё хуже, чем портовые ополченцы, совсем небоеспособны, – резко мотнул я головой, но Аска вдруг пожала плечами. – В каком смысле? – Не знаю… – Аска бросила взгляд на дверь и огляделась. – Если честно, то я немного устала за последние несколько дней. А ты вообще… – она забавно поджала губы – как там, «небоевой»? – Небоеспособный, – поправил я и задумался. Хотел было возразить, но опустил взгляд и вспомнил о собственных ногах. Аска права, и дело не только в том, что я буду тормозить движение из-за ранений – отчетливо чувствую симптомы анемии. Это совсем нехорошо, потому что… потому что. От кровопотери трудно даже думать лишний раз, так что спорить я с Аской не буду. Тем более, что сестричка явно не врёт и устала взаправду. – Останемся, – кивнул я, и Аска с облегчением показала большой палец. – Но не больше, чем на пару дней. Не нравятся мне местные обитатели… – Да тебе никто не нравится, кто не ходит строем и ведёт себя расслабленно, – проворчала Аска, поджав ноги и положив голову на колени. – Это называется «нехватка дисциплины», – поправил я, не стремясь спорить – в остальном-то Аска права. – Как меня-то только терпишь? – усмехнулась сестричка. – Так ведь ты – мой мастер, – ответил я, и преодолевая анемию, шуточно чуть поклонился в пол. – А кроме того, нельзя не отметить, как ты выросла за последнее время. Обошлось без каламбуров про невысокий рост Аски – она искренне улыбнулась и также шуточно поклонилась в ответ, как мастер – коснувшись пола кладовки только кончиками пальцев. – Ты тоже изменился, аники, – взгляд Аски вдруг стал тревожным. – И я хотела бы поговорить об этом. – Терпеть не могу такое начало разговоров, – сделал кислое лицо я. – Обычно, после таких слов, меня собиралась бросить очередная девушка. – Ну так а я и не собираюсь тебя бросать! Аска шутку не восприняла, так что пришлось собрать волю в кулак и не пытаться давить на жалость раненого и усталого «воина», а попытаться выслушать. Сестричка заслужила ответов своим на редкость адекватным и собранным поведением в эти дни. Действительно заслужила. – Голос… больше не беспокоил? – с опаской спросила Аска. – Удивительно послушный, – кивнул я, не вдаваясь в подробности. Аска замерла, видимо, ожидая, что расскажу больше деталей, но тщетно. Сильно захотелось покурить, о чём и я сообщил, но мой мастер только лукаво улыбнулась и парировала: – Это ты подсознательно пытаешься сбежать от вопросов! – Верно, – признал я и призадумался, выбирая слова. Тянуть время не получилось – Аска не собирается отставать и проявляет своё недюжинное упорство, ожидая ответа. Бля… – Я вижу странные сны. Не кошмары, хотя иногда бывают и плохие… – встал и захотел пройтись, но в узкой кладовке просто негде, – плохие видения. Как будто я или кто-то ещё бродит по коридорам памяти и смотрит воспоминания из недавнего прошлого. По крайней мере, двух-трёхлетней давности. – Почему ты так думаешь? – спросила Аска, дождавшись паузы в сумбурном повествовании. – Ни одного воспоминания из детства или юности, только что-то недавнее. – Я немного о другом, – покачала головой Аска. – Почему ты думаешь, что кто-то другой может бродить по… как называется? – Коридоры памяти. Не знаю, просто пришло на ум название – а насчет твоего вопроса… Я не удержался, подошёл к узкой форточке, с третьей попытки открыл, а затем достал зажигалку с сигаретой – едва подсохшей после солёной воды. – Не могу сказать однозначно, потому что сам до конца не понял. Как будто кто-то, кто не я, шарахается по коридорам памяти туда-сюда. Двигаясь либо налево, либо направо, либо прямо. От этих слов на коже выступили мурашки, и я против воли поёжился. – Чаще всего ловлю себя на каком-то из направлений – то есть просыпаюсь, и в голове крутится либо «налево», либо «направо», либо «прямо». Из-за нечаянного повтора пробежала более крупная дрожь, и Аска это заметила: мой мастер встала, осторожно подошла и положила руку на плечо. Сразу стало легче… но говорить это вслух не стал, ограничившись благодарным кивком. – А совсем недавно, буквально этой ночью, снился вообще какой-то бред. Со мной разговаривал Голос – и звучал он прямо из шашки, – я кивнул на пол, где Аска не сразу рассмотрела под матрасом рукоять. – И что он говорил? – спросила сестричка, с некоторым испугом глядя на оружие. – Ничего особенного. Пожалуй, хватит с откровениями. Сердце и так колотится без всякого ритма, а покалывание в затылке перенеслось на всю спину. Аска сначала не поняла, потом заглянула мне в глаза и поникла. Но возражать не стала, а только отстранилась и присела обратно, заметив: – Не зря Нобуро-сама сказал, что твой меч проклятый. – Угу, – кивнул я, – но очень эффективный. – Заметил закономерность? – Аска вновь кивнула на рукоять. – Сначала я порезалась и обожглась об рукоятку… нет, именно об рукоятку! Мой мастер не дала возразить, так что осталось только пожать плечами. Но Аска, не ставшая допытываться насчет содержания сна, продолжала твёрдо стоять на своём: – А дядю Садао потом током ударило, помнишь? – И Нобуро-сама говорил про «мороз по коже», ага, – отмахнулся я. – Да чепуха это всё про «проклятья» и всякое такое. Ни меня, ни Лео током не било, да и Смирнов ни о чём таком не говорил. Аска на минуту замолчала, очевидно, глубоко задумавшись. Немного соврал, конечно – в память врезалось то короткое видение с убийством какого-то солдата в старинной униформе. Меня ведь тогда тоже ударило током – но совсем не сильно, как будто статическим электричеством. А значит – чепуха. Попытался опять раскурить влажную сигарету, но как только получилось и я сделал первую затяжку, сестричка встрепенулась: – Кажется, нашла закономерность! Ни ты, ни Лео, ни Вадим-сан – не японцы. Или – что тоже верно – не члены клана Казама. – Клана? – хмыкнул я. – Конечно, а что? – не поняла моего удивления Аска и тоже удивилась. – У меня десятки дальних родственников по всей стране. Тот же… Казама Джин, например. Сестричка сморщилась в неприязненной гримасе. – Он тоже ведь мой родственник. Дальний, конечно, но всё же – кажется, он сын папиной то ли двоюродной, то ли троюродной сестры. Мы с папой были на её похоронах, но это не важно, – помотала Аска головой. – Кажется, что твой меч как-то… ненавидит японцев, или что-то вроде того. И раз уж Голос в твоём видении разговаривал как будто из меча… – Сильное заявление, – негромко засмеялся я, нечаянно перебив сестричку. – Как вещь может кого-то ненавидеть? – Не знаю… – неопределённо вздохнула Аска и опять поджала ноги, опустившись подбородком на колени. Затем она подняла взгляд и слабо улыбнулась: – В любом случае, спасибо, что поделился. Думаю, эти сны вряд ли являются чем-то плохим. Когда они начали тебе сниться? – Когда прекратил пить таблетки, – не стал врать я, затушил сигарету и скомкал в ладони. – Наверное, побочный эффект окончания курса. – А как часто снится… – Аска сделала паузу, – смерть? – Чья-то чужая – регулярно, профессия такая. Смерть близких людей – ни разу, – поспешил пояснить я. – Собственная – тоже. – А тот сон, вчера, когда я тормошила тебя в контейнере – это тоже был такой сон? Сердце, только-только начавшее биться как положено, опять забархлило. Прогоняя набежавшие в голову воспоминания о девушке в зелёном тюрбане, я резко сел, помотал головой и безапелляционно заявил: – Хватит на сегодня. ***

19.05.2017, пятница, вечер После того, как Миша искренне, хоть и большим трудом рассказал о своих нынешних проблемах, допытываться дальше не стала. Что-то подсказывает, что дальше тормошить аники – только потерять тот поток искренности, в котором я едва не утонула. Некоторое время помолчав, сели разрабатывать дальнейшие планы. Я посвятила Мишу в то, что рассказали местные обитатели: пригород Токио под названием Ураясу, в котором мы оказались, остался без внимания боевиков «Теккен Форс», так что боёв тут с самого начала войны не было. – Почему так? – удивился Миша. – Девочки предполагают, что тут, в Ураясу, нет ничего интересного, – пожала плечами я. – Общежития для студентов, вроде этого, ещё жилые кварталы, пара бизнес-центров и больница. Ну и «Диснейленд», да. – Ни заводов, ни порта? – уточнил Миша, в ответ на что я покачала головой. – Тогда понятно. Вот только связи тут тоже нет. – Местные жители наладили сеть курьеров, которые колесят по районам, но про то, что происходит вокруг, люди знают слабо, – кивнула я. – Твоё нелюбимое телевидение тут не работает, радио тоже. Полная глухота. – И зачем тогда местным обитателям эти коробки с кучей телевизоров? – хмыкнул Миша и постучал по картонному борту одной из таких коробок, которыми уставлена кладовка. – Понятия не имею, – пожала плечами, – может, мусор собирают и потом отдают в переработку? В дверь постучались. Попросив подождать, мы с аники плотнее захлопнули халаты и встали. – Аска-чан? – в проёме появилась голова Аои-чан. – И вы… эм… – Михайру-сан, – спокойно подсказал аники. Даже сквозь яркий макияж легко заметить, что Аои-чан смутилась. Да уж, девчонок почему-то впечатляет эта холодная маска Миши – и какое счастье, на самом-то деле, что я знаю Истинного Мишу. – Мы планировали всем общежитием собраться и немного… отпраздновать? – хихикнула Аои-чан. – На самом деле, нам всем ужасно хочется узнать, что происходит в мире – а это знаете только вы. С нас – угощение, выпивка и музыка. – Мы не пьём, – поспешно заявила я, прежде чем Миша открыл рот: видимо, что-то из слов Аои-чан он понял. – А вот кушать и музыку любим. Но разве не опасно громко включать её здесь? – А, мы сами играем кое-что, пойдёмте! – Аои-чан махнула рукой и прикрыла дверь. Коротко переглянувшись, мы с аники вышли из кладовки, по очереди сходили в душевую комнату и переоделись. Одежда все ещё влажная, но пока будем ужинать – высохнет. Зайдя в комнату парней, предварительно постучавшись, аники чуть замер на пороге, усмехнулся, а затем пропустил меня. Присутствующие одновременно вздохнули – с явным облегчением. Люди обычно очень быстро начинают бояться Мишу – есть за что, да и мой ученик беззастенчиво пользуется эмоциями окружающих. Это ещё никто не видел, как у аники загораются красным светом глаза – что тоже не мешало бы потом обсудить, а пока… Блин, а мог бы быть и помягче, и не только с маленькими детьми вроде Сумирэ-тян! Постаралась разбавить гнетущую атмосферу, взяв слово: – На самом деле, мы с Мишей мало что можем рассказать вам насчет того, что в мире происходит. Мы и сами бежали от войны – получилось, правда, по-дурацки. Говорила я по-японски, но Миша не возражал, спокойным взглядом рассматривая комнату. Слишком много кричащих музыкальных постеров, но да ладно, не мне же здесь жить? – А вы откуда к нам попали? – спросила немного помятая Саеко-сан, видимо, выспавшаяся после смены. Пока вчера приводили в порядок «Ароматного», мы с аники договорились о довольно несложной легенде, часть которой была вполне правдивой: я была на экскурсии в Токио, когда началась война, а Миша – в туристической поездке. Нас эвакуировали в Фудзи, где я ждала возможность добраться домой, в Осаку. А потом война пришла и на склоны священной горы – откуда пришлось бежать как можно дальше. –...ну а дальше уже днём рассказывала, – пожала плечами я. Надеюсь, что убедительно. Но вроде бы никто не стал допытываться, хотя история выглядит фантастической и довольно глупой, особенно в финальной части. Единственное, что подтверждает правдивость этой чуши – раны на ноге Миши и моя изорванная куртка говорят сами за себя. – Как насчет гюдона на ужин? – спросила Анзу-сан после недолгого молчания. Я поспешно согласилась, надеясь, что бурчание в животе удастся скрыть. Мише коротко перевела, что будем есть, и спустя пару минут комната наполнилась привычными звуками ужина. Аники новое блюдо понравилось, так что я взяла это на заметку – вдруг случится чудо, и мы доберемся до тихого места, где можно будет готовить самой нормальную еду? – А откуда твой аники, Аска-чан? – спросила Саеко-сан. – По-английски он говорит странно, с заметным акцентом. – И не говорите: когда мы познакомились – едва могла понять, что он говорит, – спокойно усмехнулась я. – Аналогично, – с неправильным ударением, но всё же правильно заметил Миша на японском. Обитателей общежития эта ремарка развеселила, и студенты наперебой стали засыпать аники вопросами. Миша понимал мало, отвечал ещё короче, но держался отлично – просто повторив первоначальную легенду для Лили о волонтере ООН, попавшем в неприятности. Несвязные реплики про Африку и Ближний Восток, похоже, убедили парней и девушек в том, что каждый волонтер умеет голыми руками убивать наемников и переплывать Токийский залив под огнём пушек. – Ребят, ребят, Миша всё-таки не так хорошо говорит по-японски, – обратилась я больше к Саеко-сан. Девушка поправила очки и многозначительно покряхтела. Обитатели общежития мгновенно угомонились, а Миша едва заметно выдохнул и помрачнел, всем видом показывая, что хочет уйти. – Вы что-то говорили про музыку? – попыталась я спасти ситуацию, и Саеко-сан уверенно кивнула: – А вы сами умеете на чем-нибудь играть? – спросила Аои-чан. Я только отрицательно покачала головой, а мой ученик односложно ответил, что плохо себя чувствует. А жаль, потому что мало кто умеет так играть на гитаре, как Миша. В спокойные вечера в Фудзи аники брал гитару, позволял мне, Котонэ-сан и Сумирэ-чан остаться в своей комнате и играл – песни на русском и на английском языках, изредка бренча на гитаре какие-то лирические мелодии без слов. Какие-то звучали грустно, настолько, что хотелось лечь на пол и плакать – а какие-то, наоборот, звучали так игриво и задорно, что малышка Сумирэ вскакивала на пол и начинала танцевать. Вынырнув из теплых воспоминаний, только сейчас заметила суету вокруг нас с Мишей – парни и девушки доставали из коробок нечто странное: маленькие старые телевизоры с гитарными грифами, вентиляторы и длинные широкие клейкие ленты с чем-то похожим на штрих-коды. – Какую музыку вы играете? – спросил Миша, который тоже удивился происходящему. – Самую необычную, – тихо засмеялась Саеко-сан, вставай и надевая ремень с портативным телевизором старой модели. Концерт начал один из парней, расставивший старенькие телевизоры на подставки – вроде барабанной установки. Парень нацепил на руки что-то похожее на магниты, включил питание – и телевизоры адски завизжали! В «музыку» мгновенно включились остальные жители общежития: Саэко-сан начала прикладывать магнит к экрану мини-телевизора с грифом, Аои-чан – металлической палочкой стучать по отломанному школьному звонку, а близняшки из Сендая взяли по два сканера штрих-кода и стали водить ими по расстелянными по столу лентам. Только спустя несколько секунд оглушения от какофонии я уловила мелодию – а затем в дело вступила Анзу-сан, затянув популярную в начале нулевых эстрадную песню. Опознала быстро – папа любит такие… и, несмотря на веселый характер песни, мне стало так грустно, что едва сдержала слёзы. Тем временем, к музыкантам подключился ещё один инструмент: мощный настольный вентилятор, который взял взял Коджиро-сан, тот бледный паренек, которого напугал Миша. Почему-то именно рычание вентилятора, а не свист штрих-кодов или визжание гитар-телевизоров вернуло обратно в ровное настроение. Обернувшись, впервые в жизни увидела обалдение на лице аники, от чего засмеялась, не удержавшись. Миша замер с приоткрытым ртом – а когда жители общежития закончили песню, мой ученик даже поаплодировал. – Ну как, необычно? – легко улыбнулась Саеко-сан, сняв ремень теле-гитары с плеч. – Как вам пришла в голову вообще идея использовать эти… – Этот хлам? – встряла Аои-чан и засмеялась. – На свалке неподалеку и нашли. У вас в кладовке лежат остальные «инструменты» – каждый концерт приходится что-то менять или чинить, так что мы натаскали с запасом. В подтверждение её слов один из теле-барабанов вдруг заискрился и задымился – парень за установкой едва успел выдернуть вилку из розетки и виновато улыбнулся, пояснив: – Электромагниты убивают технику только так, поэтому у нас всё время огнетушители наготове. – Михайру-сану понравилось явно больше, чем тебе, – Анзу-сан вопросительно подняла бровь, и я поспешила заверить её в обратном: – Очень классная и необычная музыка, просто… – на секунду прервалась, собираясь с мыслями, – папа очень любит это песню. А мы давно не виделись, и я не могу дозвониться. Вот и… В комнате повисло молчание. Очевидно, что я не одна тут скучаю по родителям, но… Тишину прервали первые ноты знакомой гитарной мелодии – обернувшись, я увидела Мишу, который взял в руки инструмент. Поймав мой взгляд, аники ухмыльнулся и подмигнул. *** Играл, пока анемическое покалывание в пальцах не стало мешать чувствовать струны. Студентам очень понравилось, особенно несколько песен из «Арии». Но главное, что Аска перестала хандрить – хотя, на мой вкус, у студентов нашлась не гитара, а натуральные дрова. И пусть, лишь бы сестричка не грустила. Когда изрядно подгулявшие студенты стали расходиться по комнатам под зорким присмотром Саеко-сан, мы тоже отправились восвояси – но не в кладовку, а на балкон комнаты парней. Я пожаловался на пухнущие от желания покурить уши, но Аска всё равно увязалась вслед за мной. – Ты же ненавидишь запах сигарет, – вздохнул я, разглядывая подаренную одним из студентов пачку. На вид похожа на синий «Винстон», а на вкус… на такую же безвкусную парашу: уж лучше бы дальше размокшие сигареты, подаренные Нагаторо-саном пытался поджечь. – Потерплю, привыкла уже, – вздохнула Аска, а затем уставилась на тлеющий огонёк. – Нет, пробовать не дам, маленькая ещё, – буркнул я, проследив взгляд сестрички. – Хотя всё равно молодец, что не начинала курить. Вот и оставайся такой же. – А когда ты начал курить? – спросила она, облокотившись на перила. – В двадцать лет, – хмыкнул я и всё же добавил: – Второй раз. А бросил в восемнадцать. – А в первый раз начал когда? – изумилась Аска. – В семь лет, – нехотя ответил я, предвкушая возмущение и осуждение. Аска и правда набрала в грудь воздуха… чтобы вздохнуть и просто покачать головой. Я затушил сигарету с омерзительным молочным вкусом, выбросил на улицу, а затем подошёл ближе и приобнял Аску за плечи. Говорить ничего не стал, дав сестричке время собраться с мыслями. – Когда мы уже будем в безопасности? – спросила она. – Когда можно будет прекратить бежать и оглядываться, не стреляет ли кто в спину? – Прямо сейчас, – хмыкнул я. – Погляди вокруг – тут спокойно. – Ты же издеваешься, да? – Аска приподнялась и покачала головой. – Сам ведь говорил, что надо двигаться дальше. – Верно, – кивнул я. – Я говорил про данный момент. Что будет завтра-послезавтра – увидим. А пока можно спокойно ложиться спать. Первые капли прохладного дождя упали на перила. Аска потеплела и немного прижалась ко мне, пытаясь согреться. На душе было вполне спокойно, хотя, наверное, просто мучает потеря крови. – Вот только расслабляться не стоит, погляди, – я показал пальцем вперед, в сторону темнеющего на закате неба. – Я не вижу ничего, кроме каких-то огоньков, – ответила Аска и спросила: – А ты куда? – Минуту. Я вернулся на балкон с половиной её винтовки и протянул оружие Аске. – Посмотри через прицел, – подсказал я. – Всё равно пора очки надевать, сестричка. – Теперь вижу, – мрачно ответила Аска, разглядывая панораму Токио через прицел. Японская столица горела. Отсюда, из пригорода, это было едва заметно, но если приглядеться с балкона общежития видно, что пламенем укрыта заметная часть города. И карта, оставшаяся в моей памяти, подсказывает, что путь дальше лежит именно туда. – Город в огне, – прошептала Аска.