Вслед за цветением сакуры

21.05.2017, воскресенье, день – А что делают эти колесики на прицеле? – спросила я и провернула один, за что заработала очередное цыканье и недовольный взгляд Миши. – Прости… В этот раз постаралась не вздыхать, памятуя, как усердно учился дайто-рю айки-дзюдзюцу мой ученик. Но, блин, до чего же сложная гадость – это оружие! – Механизм ввода поправок, – Миша присел рядом и осторожно дотронулся до одного из колесиков, – горизонтальных и вертикальных. Не стоит их трогать просто так – правильно настроенные, они позволят стрелять точнее. Иначе их называют «барабанчики». Миша c негромким сухим щелчком провернул один из барабанчиков и удовлетворенно кивнул. – Винтовка уже пристреляна, так что этому пока учить не буду – не трогай их. Я довольно улыбнулась – но только про себя. Не хочется обижать Мишу, потому что он явно старается учить как можно более понятно. Получается так себе: наверное, раньше у Миши были ученики понятливее, либо ему сложно чему-либо учить, не повышая голос. – Ну, и без такого прицела справлюсь, – кивнула я. – И это здорово, потому что с прицелом принцип такой же, – показал большой палец аники. – Задерживаешь дыхание… –...ловлю момент между ударами сердца, мягко нажимаю на спуск и выдыхаю, все как на кюдо, – улыбнулась я. Миша показал сразу два больших пальца… Учить меня «обращению с оружием» аники решил от общей скуки: ещё вчера стало понятно, что Ураясу – полнейшая дыра, население которой зачастую даже не в курсе, что происходит на соседней улице. И тот дом, в котором Миша нашел «одинокую смерть» – далеко не первый в этом пригороде случай… В бодром темпе мы с аники обошли несколько кварталов, держа наготове кулаки (я) и оружие (Миша) – но встречавшиеся по пути люди либо с недоумением советовали спрятаться, либо прятались сами. Причем, когда спрашивали, от кого или чего нам прятаться, местные только пожимали плечами и кивали в сторону центральной части Токио, где не переставая что-то горело. – Такое бывает, – подтвердил Миша моё недоумение. – Люди здесь живут в изоляции и постоянном страхе, потому что уже не понимают и не помнят, как было иначе. – Но сюда же привозят продукты, вон Саеко-сан пошла принимать товар, – показала я пальцем вниз, на удаляющуюся фигуру хозяйки общежития. – И это их единственная связь с внешним миром, – кивнул аники. – Выйти за пределы города – страшно, при этом связи нет, а человек без информации впадает в апатию, нервозность, алкоголизм и разврат. – Людям скучно, – не сдержав смешок ответила я. Глядя на студентов, у которых мы гостим, можно на сто процентов доверять словам Миши. Первоначальное оживление, вызванное нашим появлением, сменилось привычной скукой – вчера ребята не играли, а только собрались вечером, чтобы выпить пива. Анзу-сан ворчливо заметила, что из-за отсутствия занятий в университетах, парням и девушкам стало совершенно нечего делать, а ежедневно убирать комнаты, перебирать припасы и играть музыку – надоело. А насчет последнего, что упомянул аники… то он всё равно прав. Только Анзу-сан и Саеко-сан держались в рамках, а близняшки из Сэндая и Аои-чан регулярно строили глазки моему ученику по поводу и без повода. Настолько, что даже кусок в горло не лез. Скука накрыла и нас – поэтому аники и предложил «научиться обращаться с оружием». На вопрос «может, «научиться стрелять» хотел сказать?», Миша вдруг посерьёзнел и позвал за собой. Мы вышли на пустующую крышу здания, в котором находится общежитие студентов, и сели на рваные картонные коробки, прихваченные с собой. – Выстрел, – Миша поднял оружие на вытянутых руках, демонстрируя винтовку целиком. – Скоротечность этого процесса неподвластна человеческому глазу, вспышка и хлопок длятся доли секунды. Не знаю почему, но в данный момент я вижу Истинного Мишу, хотя аники не играет на гитаре или горюет от тяжёлых воспоминаний. – Но порой эти доли секунды отделяют мир от войны, жизнь от смерти, – продолжил Миша, перехватив винтовку вертикально и поставив прикладом на пол. – Сила оружия чувствуется в каждой линии его формы, в каждом грамме его веса. Этим и притягательно, и страшно оружие. Насколько серьёзно сейчас выглядит Миша, настолько же внимательно я пытаюсь слушать и понять, к чему он клонит. – Против кого направить эту силу – вопрос останется открытым, пока существует оружие, – сказал Миша и глубоко вздохнул. Повисло молчание. Я было подумала, что аники продолжит этот странный монолог, но он только поднял глаза, а затем неопределённо хмыкнул. – Да… – он почесал в затылке. – Этими словами напутствовали меня и товарищей, когда начинали учиться. Ну, помимо матов и криков, конечно. – Последней фразой ты только подтвердил, что оружие – бесполезный хлам, у которого одна задача – убивать людей, – проворчала я, сложив руки на груди. – Что-то расхотелось учиться стрелять. Миша засмеялся и протянул оружие. – На самом деле, я хотел сказать не эту чепуху, а то, что стрелять тебе пока рано – да и нечем, потому что осталось всего семь патронов. Но вот научиться обращаться с оружием – самое время. Вчерашний вечер потратили на объяснение разницы и изучение деталей оружия. Со слов Миши, Нобуро-сама подарил мне какое-то уникальное оружие, потому что обычную винтовку нельзя разделить на две части. А сегодня утром аники научил заряжать и разряжать магазин, ставить оружие на предохранитель и пользоваться прицелом. Причём я сразу заметила, как обращение с винтовкой похоже на стрельбу из лука, вплоть до каких-то мелких деталей. Работа над дыханием, процесс натяжения лука… то есть подготовка к выстрелу. Хм, если для лука есть четкие и ясные термины – «процесс растяжения лука», например – то и для винтовки должны быть такие, верно? – Почти всегда так, – кивнул Миша и уточнил: – А что ты имеешь в виду? Попыталась объяснить, и Миша задумчиво уставился на винтовку в моих руках. На пятый час занятия, за которое я не успела даже вспотеть, стало интересно наблюдать, как вопросы об оружии достают из глубины Настоящего Мишу. Как оживают глаза аники, как уверенно и четко он отвечает на вопросы – как будто возвращаясь в привычное состояние. – «Обработка триггера», – выдал Миша. – Это такой термин или что-то из психологии? – уточнила я, заставив Мишу на секунду замереть в недоумении, а затем засмеяться: – А ведь и правда, слово-то одинаково подходит, – хмыкнул он и показал пальцем на металлический крючок, нажимая на который производится выстрел. – Тоже называется «триггер». – А те, другие триггеры, больше не беспокоят? – как бы невзначай спросила я, пока аники такой открытый. – Почти никогда, – вздохнул аники и лукаво посмотрел в глаза. Живой цвет потускнел, и глаза Миши вновь приобрели стальной окрас. Я едва сдержала разочарование, вместо этого разозлившись на собственную нетерпеливость. Аники продолжил показывать и объяснять, но уже без того вдохновения, что раньше. Извиняться? Глупо, Миша не примет извинений. Просто в следующий раз надо держать язык за зубами и ловить моменты. – Аска-чан, у вас всё в порядке? – услышала я голос Аои-чан и обернулась. Обычно густо покрытая макияжем девушка в этот раз оставила на лице только легкие тени и едва заметные румяна, видимо рассчитывая обратить на себя внимание контрастом. – Да-да, всё хорошо, – помахала я рукой. За последние два часа Аои-чан стала третьим посетителем – до того к нам по очереди поднимались близняшки. – Мы планируем пообедать, вы пойдёте? – спросила Аои-чан. – Если предлагает поесть – я только «за» – кивнул Миша и встал. – Обработку триггера будем изучать сытыми. На обед нам выдали по тарелке заварного рамэна – видимо, сегодня очередь готовить парней. Все четверо относятся ко мне максимально почтительно – и им даже не пришлось испытывать тяжелый взгляд Миши. Отсутствие навыков готовки это всё равно не исправило, и я предложила свою помощь с приготовлением ужина. – Может, лучше давай я им помогу? – кисло глядя на парней предложил Миша. Ему «вареные сопли с кусочками лука и сои» тоже не понравились – иначе бы аники оценил готовку неудачников не такими словами. ***

дд.мм.гг, d0лr() Спätь \/рѣdНо¿ Я застрял в большой белой комнате со стенами, очерченными черными гранями. И куда бы не двигался – налево, направо или прямо – ни разу не достиг стены с гранями. Я видел стену, мог оценить размеры и расстояние до стены, но каждый раз, как начинал движение – стена оставалась так же далеко, как долго бы не шёл до неё. Сначала подумал, что надо идти быстрее: стал загребать лапами чаще, сильнее, до знакомого хруста стекла. Но тщетно – даже на том месте на полу, где под когтями хрустело стекло, никаких следов не оставалось, как только я оборачивался назад. Вот только каждый раз, как я поворачивал назад, взгляд сам по себе останавливался на длинной, чуть изогнутой полосе металла, застывшей в воздухе над полом. И каждый раз в голове звучало набатом очередное оскорбление: «...сиди на жопе ровно, никуда от меня не денешься…» Или что-нибудь, связанное с моим обликом. Ведь с того момента, как я сюда попал, облик крупного полосатого животного с сильными лапами и мощными клыками изменить не получилось. Но я же помнил, как начинал свой путь, двигаясь налево, направо и прямо, будучи простым лучом света. «...сиди и жди, когда Он придёт…» Полоса металла говорит знакомым голосом – неприятным набатом, который я слышал в последние путешествия по лабиринту. Кроме Голоса, гнетёт только то, что в белой комнате нет картинок с воспоминаниями. Ни одной. Сидеть на одном месте или пытаться идти вперед, не понимая, двигаешься ли ты налево, направо или прямо – странно. Непривычно и… мне это не нравится. «...задолбал уже со своим «налево, направо и прямо», сколько можно…» Говорить со злой полосой металла не хочется. Появилась мысль как-нибудь заткнуть Голос, на что тот только угрожающе расхохотался, а полоса металла покрылась красноватой дымкой, при взгляде на которую чуть не стошнило. Прямо как того человека, воспоминания которого я смотрел раньше. В том фрагменте он сам вызвал рвоту, а затем вновь присосался к прозрачной бутылке с узким горлышком. Не могу понять, для чего? Странное поведение… наверное. «...зато вполне естественное, похожее на Него раньше…» Чем дальше я слышал Голос, тем чаще встречаются такие воспоминания. Они странные и… вот это ощущение, когда тошнило – неприятно. Неприятные, злые воспоминания. Не хочу их смотреть, хочу забыть. «...тебе вроде не из чего особо выбирать…» Ну почему? Ведь до тебя были и хорошие воспоминания – например, как несколько явно знакомых парней, раздетые по пояс, прыгали над натянутой сеткой, ударяя по мячу. Парни хохотали или громко ругались каждый раз, как мяч врезался в землю. Разве не хорошее воспоминание? «...отличное, вот только все, кого мы там увидели, уже мертвы…» Ничего об этом не знаю, не видел их смертей. «...потому что эти воспоминания заблокированы таблетками – а ты хочешь их увидеть…» Не могу понять, вопрос это или утверждение? «...сам-то как думаешь…» Не хочу об этом думать. И говорить не хочу – как ты вообще заставил меня? «...всё равно не с кем болтать, пока мы здесь – кроме Него, конечно. Вот только всё равно вряд ли получится, даже в этот раз…» Усами почувствовал, что сбоку кто-то появился. Повернул голову налево – никого. Затем направо – тоже никого. И только когда вернул взгляд прямо – увидел высокого мужчину с серо-карими глазами. Мужчина растерянно оглянулся, а затем обратил внимание на меня и полосу металла между нами. Лицо мужчины, чем-то смутно знакомое, замерло в напряжении. Я сделал один шаг навстречу, и человек стал ближе. Теперь не только лицо – всё тело смутно знакомого человека замерло, как будто перед прыжком вперед. Я тоже замер, но неостановимое любопытство взяло вперёд, и как только сделал новый шаг – человек рванул навстречу. Но бросаться на меня не стал – в рывке вперёд он протянул руку и схватился за… …айру-сан! Михайру-сан, очнитесь! – истошным криком кто-то завизжал на ухо. Крашенную дурнушку от смерти спасло чудо – лезвие шашки остановилось в сантиметре от шеи, а меня посетило дежавю. Ну точно: Лео едва не погибла при схожих обстоятельствах. Аои замерла с открытым ртом, хватая воздух, а я, тем временем, убрал шашку обратно в ножны, встал и до хруста потянулся. Зевок удалось сдержать, и я поинтересовался: – Что случилось? – Не знаю, – очнулась дурнушка и едва понятно залопотала по-английски: – На улице! Шум! Там! – Далеко? – спросил я. Вместо ответа услышал протяжный гул, похожий либо на пролёт самолёта, либо на несколько взрывов подряд. – Пошли, – я подхватил с пола автомат, повесил шашку на пояс и вышел из кладовки. В коридоре столкнулся с несколькими испуганными обитателями общаги – но никто ничего путного сообщить не смог. Мельком глянул на часы: пол-третьего, я прилёг отдохнуть всего сорок минут или около того назад. Что могло случиться за это время? Выбрались на крышу: на север от общежития поднимается большой столб черного дыма. Раньше там ничего не было, вдобавок – слишком близко, чтобы подумать насчет Токио – не далее полукилометра от нас. Обернулся, чтобы сказать Аске… А где она. – Где Аска? – спросил Аои, но та только пожала плечами. – В смысле, не знаешь? Что-то такое нехорошее появилось у меня на лице, наверное, из-за этого девушка шлепнулась задницей на пол крыши и испуганно замерла. Я рванул к выходу с крыши, бегом спустился по ступеням лестницы и чуть ли не пинком нажал кнопку вызова лифта, потому что руки были заняты автоматом – загнал патрон в патронник и поставил переводчик огня на одиночные. Забежал в квартиру, перерыл все комнаты, кухню и кладовку, но тщетно – нигде Аски нет. Замер перед входом в ванну и только тогда вспомнил важную деталь – заскочил обратно в кладовку и не смог найти «Арисаку». Уже неплохо, от сердца отлегло – но к ванной я всё-таки вернулся и постучал. Нет ответа. Открыл дверь и опять никого не нашёл. Сердце застучало быстрее, я рванул на выход из общежития и побежал вниз по лестнице, не став ждать лифт. Протяжный гул как будто стал ближе, так что на последнем пролёте я едва не сломал ноги в прыжке вниз. Выбежал на улицу, набрал в легкие побольше воздуха… и чуть не задохнулся, не став кричать «Аска!». Закашлялся, а затем сообразил свалить с открытого пространства. На улице гул стал похожим на взрывы – отдельные, похожие на подрывы чего-то легкого, не артиллерийских снарядов точно. Огляделся, но на улице Аску тоже не нашел. Ёбанный в рот, ну что, вздремнул днём, а? «Отдохнул и восстановился» от кровопотери?! Сука, ещё хоть раз позволю себе расслабиться… Мысли вроде «Аска тоже хороша» удавил на корню. Не знаю почему, но после Фудзи я не могу злиться на глупые или безрассудные поступки Аски. Наверное, потому, что за время беготни от войны с Фудзи до Токио она ни разу не совершала таких поступков. Даже наоборот. Поэтому надо успокоиться и быстрее искать сестричку, а не рефлексировать, сидя жопой на асфальте и дрожа от страха. Вперёд! Обежал квартал вокруг общаги и под конец залетел в FamilyMart – но не нашёл ни Саеко-ан, ни Аску. Перепуганного сменщика пришлось поднимать за шкирку из-под кассы, но ничего вразумительного сообщить парень не смог. Выбежал на улицу – почти сразу услышал, как невдалеке что-то взорвалось, а затем над головой лопнула лампочка. Успел уйти из зоны поражения и на всякий случай надел каску. Поднял голову и заметил, что фонарь закоротило – а значит, взрыв неподалеку произошел на подстанции. За пару дней я не успел досконально изучить район, так что могу догадываться, где был взрыв. Ага, на два часа* густой черный дым, в сотне-другой метров. Нарастающий долгий гул – не похоже ни на взрыв, ни на ветер. Тогда что это? Огляделся – несколько человек, которые брели по улице по своим делам, сдуло по домам, а значит, Аска могла также вернуться в общагу. Гул усилился и приблизился – пришлось рвануть в сторону. Впервые за долгие годы я почувствовал одышку… ведь последствия кровопотери ещё не прошли. Твою мать… Укрывшись за углом кирпичного дома, снял с плеча автомат, а затем аккуратно высунулся чуть вбок. Взгляд не заметил ничего интересного – действительно горит подстанция, а если взять бинокль и приглядеться… то в металле обшивки, несмотря на чадящее пламя, хорошо заметны отверстия от пуль. Но ведь стрельбы слышно не было – откуда тог… Мысль прервал очередной гул, в котором я расслышал звон гильз. Однажды в Сирии уже была подобная какофония – когда мимо нашего конвоя пролетел американский штурмовик с шестиствольной автопушкой. Видимо, пилот решил тогда нас напугать и дал очередь параллельно движению наших БМД. В ответ башнёры пяти «коробочек» без команды дали несколько очередей из автопушек по курсу, и летун, обосравшись, отвалил. Раз слышу звон гильз – значит, стреляют очень близко. Но рядом не летают не то, что самолеты – даже вертолетов не слышно, а винтокрылые машины в хорошую погоду легко заметить за километры. Но гул шестиствольного пулемёта слышится всё ближе. В вой включилась сирена скорой помощи – которая вскоре прервалась визгом тормозов, глухим взрывом и сирена отключилась. А сама «таблетка» выскочила с соседней улицы и врезалась в фонарный столб – снесла его и окончательно остановилась только у каменной оградки неподалеку от моей позиции. Скорая помощь явно попала под огонь – на месте водителя видно только большое кровавое пятно, а салон также изрешечён отверстиями. Да уж, не стоит подходить, вряд ли там кто-то остался жив. Гул стрельбы отдалился, я решил пройти вперёд, доразведать и… Со стороны скорой послышался истошный детский плач. Вроде криков совсем малыша, не старше двух лет. Опрометью бросился к машине и рывком открыл боковую дверь. На полу в крови увидел завёрнутого в простынки зарёванного младенца. На кушетке лежит женщина… кровь которой стекает на пол. Рядом в изломанной позе замер врач. Тоже мёртвый. Поднял свёрток с малышом и медленно ощупал – слава Богу, ни царапины, только пелёнки пропитаны кровью. Рядом открылась дверь – я бросил автомат и достал из-за спины «Бердыш». Но с пассажирского сидения никто не прыгнул – среднего возраста медсестра вывалилась на асфальт, зажимая огнестрельную рану в плече и тихо причитая. Меня она вообще не заметила. Убрал пистолет, заглянул в салон, затем кулаком разбил пластиковый контейнер, вытащил оттуда жгут-турникет и бросил медсестре. Та испуганно уставилась, но задавать глупые вопросы не стала и быстро перетянула раненую руку без моей помощи. В той же разбитой аптечке нашёл что-то отдалённо похожее на промедол и кинул женщине, а затем присел с ней рядом. – Ребёнка возьми. Беги за мной, – нарочито просто сказал я по-японски и осторожно передал свёрток с малышом, который перестал кричать и теперь только испуганно всхлипывает. Совсем кроха, не больше года, но и не новорождённый. Вколовшая обезбол медсестра приняла ребёнка и поплелась за мной, но вскоре пришлось поменяться местами – я шёл за женщиной спиной вперёд, изредка давая команды куда идти. – Налево, – медсестра послушно свернула в переулок. Гул пулемёта отдалился, а затем прозвучали ещё несколько взрывов. Малыш опять разрыдался, но уже не так надрывно. – Направо! – рявкнул я, когда медсестра замешкалась, не зная куда свернуть. Взрывы прекратились, зато опять заорали сирены – немного другие, чем у скорой помощи. Наверное, полиция. – Прямо, – кивнул на вход в FamilyMart, перед которым замерла испуганная медсестра. Опять достал за шкирку сморчка из-под кассы и коротко приказал: – Саеко-сан. Сюда. Парень кивнул и выбежал из магазина. Обернулся и указал раненой медсестре на аптечку, а затем сбегал до прилавков и быстро сварганил из имеющихся товаров и при помощи автомата для кофе бутылочку детского питания, которую отдал медсестре. Машинально бросил на кассу мелочь из кармана, вышел на улицу и, наконец, дал волю гневу. В смысле, рванул обратно, к тому месту, где постепенно стихли полицейские сирены, зато продолжала греметь взрывчатка и гудеть пулемёт. Противотанкового оружия нет, но да и чёрт с ним! Я этих ублюдков руками разорву, не важно, что там у них – БТР или танк. Ноги заныли болью в местах ранений, вернулась одышка, но я топил вперёд, не останавливаясь, пока передо мной не возник сплошной забор выше двух метров. Здесь выстрелы пулемёта стали вполне различимы – однако ни сизого дыма, ни звона гусениц нет. Не долго думая, переключил переводчик огня на автоматику, ударом ноги снёс металлический забор и от плеча дал несколько очередей вперёд. Но вместо того, чтобы рвануть назад, уходя из-под линии огня, ошеломлённо замер, правда, всего на несколько секунд. Было из-за чего: выстрелы улетели в молоко, не задев высокого седовласого мужика, по пояс раздетого и испещрённого глубокими шрамами. В одной руке он держал натуральный миниган, а другой водил по сторонам многозарядным гранатомётом. Рванул вперёд, прямо на небольшую площадку для отдыха, на ходу поливая цель огнём из автомата, как только Седой начал разворачиваться ко мне. Две или три пули влетели в бочину седого – но даже покачнуться не заставили. Последняя мысль перед тем, как рухнуть в укрытие в нескольких метрах от сраного терминатора: он стопудов под наркотой. Укрытием оказался овражек – дымящийся и воняющий кислятиной, будто воронка от снаряда. Только хотел высунуться и оглядеться, как над головой провизжал рой пуль в сопровождении гула пулемёта. – Мясо, вылезай! – под дебильный хохот потребовал Седой на английском, когда очередь пулемёта прервалась. Пока стволы раскрутятся вновь, у меня есть секунды три сменить позицию – не стал их терять и рывком выскочил из овражка вперёд, где не ждут… И наткнулся на взгляд седого терминатора. Абсолютно сумасшедшее выражение лица резко контрастирует c мертвыми глазами. Седой меня ждал – c тем же дебильным хохотом бросил пулемёт и поднял навстречу гранатомёт. – Бум! – осклабившись заявил он. А затем во лбу Седого появилась аккуратная дырка под резкий щелчок винтовочного выстрела. – Бум, – согласился я. #«На два часа» – спереди-справа. *** Руки задрожали. Я ведь… я же не… не хотела… Проклятая винтовка выпала из рук на асфальт с глухим стуком. Против ожидания, тошнота не донимает, но ничего не могу поделать с дрожью в руках и ногах. Упасть не дал Миша – аники вовремя подскочил и прижал к себе. Как сквозь вату услышала горячий шёпот: –...не сделала ничего плохого, всё сделала правильно! Я отстранилась и попыталась посмотреть Мише в глаза, но не получилось – взгляд не фокусировался, продолжает трясти, причем теперь не только руки, а всю. – Что я сделала правильно? – голос как будто не мой. – Я убила человека. Это правильно? Взгляд Миши стал теплее, это глаза Настоящего аники. – Ты правильно взяла с собой винтовку. Это – самое главное. Ни за что не поверю, что с твоим зрением можно с полусотни метров так чётко всадить пулю в лоб, ахахахахаха! Миша смеётся почти истерически, но настолько заразительно, что я не могу сдержать такого же нервного смешка. Но кроме нашего смеха тишину маленького районного парка вдруг прервал громкий хохот ещё одного человека. Смех очень громкий, низкий и дебильный – ну не может он принадлежать адекватному человеку. Мы с аники прекратили смеяться и обернулись… чтобы не сговариваясь рухнуть задницами на землю. Смеялся седой дяденька, которого я застрелила чуть больше минуты назад. – Я же его убила… – прошептала я и спустя секунду заметила, что шарю руками вокруг, пытаясь нащупать винтовку. – Это явно не наркотики, – сипло пробормотал Миша, нашёл винтовку первым и вскинул к плечу. Вновь приоткрыла рот, как учил аники, чтобы выстрел не оглушил. Пуля ударила покрытого шрамами мужчину в плечо – он покачнулся, но продолжил идти, лишь также дебильно расхохотавшись. Спустя пару мгновений шаг превратился в бег – механически чёткий и невероятно быстрый: до нас Седой добежал меньше, чем за пять секунд. Выручила замешкавшегося Мишу, который с матом схватился за ствол винтовки, как за дубину: встретила встретила Седого «Внутренней силой». Сработало на А+, потому что целью для размашистого удара кулаком Седой выбрал аники, а не меня. Мужчина с сиплым стоном сложился пополам, а Миша получил шанс отскочить назад. Я тоже отбежала – и вовремя, потому что Седой встал довольно быстро, показав недюжинную выносливость. Мы замерли, ожидая дальнейших действий. Пришлось сдержать вздох разочарования – я ошиблась, отскочив не в ту сторону и оказалась довольно далеко от аники. Миша сохраняет спокойствие – он достал из ножен меч, опустив клинок к земле в приглашающем жесте. Встала в защитную стойку, попутно пытаясь разглядеть противника и побороть дежавю… Знаю, где видела Седого. На турнирной таблицах «Железного кулака» висело его изображение, причём на обоих турнирах, куда записывалась. Седого зовут Брайан Фьюри – и это всё, что я знаю. На турнире никакой другой информации не сообщали – но и драться с ним не пришлось, так как снялась с соревнований раньше. Брайан рывком сократил дистанцию, но был сбит с ног таким же быстрым ударом Миши – аники влетел в Брайана плечом. Удар оказался такой резкий, как будто мимо меня пролетел на полной скорости Синкансэн. – Назад, – коротко сказал Миша, и я не стала возражать, отойдя за спину ученика, который поднял меч и осторожно стал обходить Брайана по кругу. Тот так же быстро поднялся на ноги и стал более аккуратно продвигаться ближе, жутко улыбаясь. Ещё больше жути нагнали мёртвые глаза – и это не метафора или сравнение с глазами Миши или даже Рэйвена. Глаза Брайана неживые в прямом смысле слова – он ни разу не моргнул или пошевелил ими, будто эти голубые глаза сделаны из стекла. Новая атака началась с удара коленом вперёд – а Миша обрушил клинок на шею Брайана. Но промазал, в отличие от седого, который вскользь, но задел аники. Миша взмахнул мечом вновь и Брайан отпрыгнул при помощи «колеса» назад, захохотав. Для такой груды мышц он двигается слишком быстро. Не дожидаясь команды, я контратаковала ударом ногой в воздухе – но промазала, Брайан так же ловко уклонился. Но мой выпад дал Мише время восстановить стойку и ринуться в атаку. Несколько ударов мечом прошли мимо, но один попал как надо – лезвие вспороло Брайану бок. – Назад! – заорал Миша и продолжил наседать. Я чуть отступила, давая аники пространство для атаки. Брайан ушёл почти в глухую оборону, достав из ножен на голени длинный широкий нож с пилой на обухе. Этим клинком он несколько раз парировал удары мечом Миши, но очередной взмах выбил нож из руки Брайана, и клинок аники на ладонь вонзился в живот! И застрял там – вернее, Брайан схватился за меч, торчащий из живота, и вырвал из рук обалдевшего Миши. Никаких признаков боли или дискомфорта при этом Брайан не показал – а когда он выдернул клинок из туловища, то из зияющей широкой раны даже не потекла кровь. А потом я заметила, что кровь не идёт и из других порезов. Брайан с резким выдохом метнул меч в мою сторону – клинок пролетел в каких-то миллиметрах над головой. А затем седой накинулся на Мишу, атаковав очень быстрой комбинацией из ударов руками. Аники успел встать в защитную стойку, но Брайан наносил тяжёлые боковые удары кулаками без остановки, двигаясь как будто механически. Последним ударом Брайан повалил Мишу на землю, а затем прыгнул на него и придавил своим весом, продолжая молотить кулаками по моему ученику. Аники сопротивлялся, но всё равно пропустил несколько тяжёлых ударов по голове. Вложив всю силу и скорость, с разбега врезала ногой в седую голову, да так, что Брайан не просто слетел с туловища аники, а кувыркаясь врезался в стальной информационный стенд. Конструкция не выдержала и рухнула на Брайана. – Миша! – я присела рядом со своим учеником и попыталась растормошить. – Очнись, чёрт! Аники ловил ртом воздух и пытался сфокусировать взгляд на одной точке, но тщетно. Мише досталось – Брайан задался целью превратить аники в месиво. Левый глаз заплыл от тяжёлого удара, из носа хлещет кровь. Миша смог подняться спустя несколько секунд – как раз вовремя. Брайан выбрался из-под стенда и со звериной ненавистью уставился на нас. Мертвые глаза всё так же не отражают ничего, но гримаса покрытого шрамами лица выглядит не менее жутко. Брайан ничего не говорит, но больше и не смеётся. На лбу седого замечаю след от пули, которую я всадила из винтовки – но крови всё так же не видно. Что он такое?... Новый раунд начался с атаки Брайана – не обращая внимания на до сих пор не оклемавшегося Мишу, седой атаковал меня рубящим ударом ногой сверху вниз. Попыталась контратаковать в привычном стиле… и не справилась – пойманная в захват нога Брайана оказалась запредельно тяжёлой, будто отлитой из металла. Руки соскочили, и седой не отказался воспользоваться ошибкой… …в сознание пришла через несколько секунд – так же, как Миша, хватая ртом воздух. Последнее, что помню – чудовищной мощи удар кулаком в живот, а затем… мир потух. Чёрт… Ещё несколько секунд спустя я поднялась на дрожащие ноги, стараясь удержать в себе… даже не знаю что, кровь вперемешку с завтраком, наверное. Голову пронзила мысль – где-то рядом продолжается бой, и Миша сражается с этим седым чудовищем в одиночку! Аники и правда дрался один – но куда лучше, чем раньше. Повторяя мой стиль, Миша теперь стремился поймать Брайана на контратаку, и когда я собралась с силами присоединиться, он как раз вывернул кулак Брайана в неестественное положение, а затем надавил вбок, смещая суставы и ломая кости запястья. Вернее, пытаясь, потому что я не услышала привычного хруста. Миша отскочил, а Брайан застыл, глядя на сломанную правую руку – запястье изогнулось вбок, а кожа на нем натянулась так, что лопнула в паре мест, обнажив… какую-то металлическую деталь. – Терминатор… – просипел Миша, не веря своим глазам. Я обалдело уставилась на то, как Брайан с тем же дебильным хохотом вернул сломанную руку на место и повернулся к нам в боевой стойке. Мы с аники переглянулись. Говорить особо не о чем – надо заканчивать эту схватку. В атаку ринулись не сговариваясь, не давая Брайану возможности выбрать, чей удар отразить. В результате, все намеченные удары прошли как надо: я сбила седого с ног подсечкой, а Миша вколотил его в землю серией ударов. Помогло не слишком – буквально на несколько секунд, пока Брайан не воспользовался заминкой и не схватил Мишу за ногу. Ещё секунда – и мой ученик с воплем отлетает в сторону, а я остаюсь один на один с чудовищем. Кожа на голом торсе лопнула ещё в нескольких местах, обнажая каркас из тёмного металла. Брайан машет кулаками или пытается бить коленом с ураганной скоростью, но благодаря собственной ярости и я успеваю парировать и блокировать все удары. Однако долго так продолжаться не может – не хватает выносливости, чтобы продолжать, так что остается надеяться, что Миша… сможет скоро… – В сторону! – слышу команду и послушно, из последних сил отскакиваю влево. Мимо меня, с той же ураганной скоростью пробегает Миша, на ходу совершая широкий взмах мечом по диагонали. Поднимаю взгляд и вижу, что Брайан рухнул на землю и пытается подняться – а рядом лежит отрубленная нога. Из обрубка течёт черная густая жижа. – Миша, надо добить его, – я с отвращением кивнула в сторону Брайана, не успевая ужаснуться от собственных слов. – Согласен, – аники кивнул, бросил меч в ножны и поднял с земли автомат. – Забери винтовку, уходим. На казнь я смотреть всё же не решилась – Миша расстрелял не один магазин, пока жуткий хохот, который теперь будет сниться в кошмарах, не заглох в чавкающих звуках. *** – Стой, надо зайти в магазин, – я махнул рукой сестричке, призывая ускориться. Вокруг вновь завыли сирены, наперебой – полицейские и скорой помощи. Афишировать своё присутствие ещё сильнее нет никакого желания. Вообще есть только одно желание – свалить отсюда как можно быстрее, пока есть силы. – Саеко-сан! – позвал я, зайдя в FamilyMart. Мы добежали до магазина за несколько минут, превозмогая боль. Как ни хотелось, но мимо залитой кровью кареты скорой помощи пройти не удалось – на счастье, Аску не стошнило, она даже не убавила шаг – но заметно побледнела. От страха – вряд ли. – Саеко-сан! – крикнул я громче. Приютившая нас кассирша поднялась из-за прилавка и кивнула. – Как малыш и медсестра? – спросил я, кивнув на дверь в кладовку. – Хорошо, – вздохнула девушка и добавила, – я попросила Аои-чан сбегать за всеми, подождёте ещё десять минут? – Для чего? – спросила вместо меня Аска и бросила взгляд на кладовку. – Какой малыш, Миша? Из-за двери послышался пронзительный плач. Я бросил автомат на пол и побежал вперёд, открывая пинком ноги запертую изнутри дверь. Кроха, которую освободили от кровавых пелёнок, беспомощно барахтается на руке у потерявшей сознание медсестры. – Аска, на помощь! – крикнул я, а затем внимательно осмотрел малыша, взяв на руки. Девочка. Немного испачкана в крови и пахнет полным подгузником. Аска забежала в кладовку, охнула и замерла на пороге. – Не стой, помогай, – я обернулся и протянул Аске малышку. – Вытри кровь и замени подгузник. – А… – сестричка на мгновение замерла, приняв ребёнка, затем сглотнула и уверенно кивнула: – да, сейчас же. Я ослабил жгут на руке медсестры, а подошедшая вдруг Анзу-сан быстро перевязала пострадавшее плечо тем, что оставалось в аптечке Саеко-сан. Спустя несколько минут послышался гомон испуганных голосов. Дал медсестре понюхать какой-то японский аналог нашатыря – она очнулась и испуганно заозиралась. – Ребёнок. Безопасность. Да, – успокоил я женщину и помог медленно подняться. Медсестра вяло кивнула и медленно пошла к выходу. Видно, мощную дрянь в японские аптечки кладут в качестве промедола. Я тоже вышел и подошёл к столу для взвешивания, где вокруг Аски и малышки столпились ещё несколько обитателей общаги. Аска неуверенными движениями пытается надеть на девочку подгузник, а собравшиеся рядом лоботрясы только глазеют на процесс, никак не помогая. Не слишком заботясь о вежливости, я растолкал их и подошёл к столику. – Помогай, – кивнул Аске, которая уступила мне место у малышки. Ребёнок испуганно захлопал глазами, но потом заметил меня и немного успокоился. Попросил Аску до конца вытереть кровь с ножек и спины, а затем снял и выбросил неровно надетый подгузник. Приподнял малышку за обе ножки, подложил под спину новый памперс и опустил ножки, а затем добавил присыпки и застегнул липучки. Для проформы просунул мизинец между памперсом и животиком – но и так понятно, что детдомовские навыки никуда не исчезли. – Очень круто, Михайру-сан, – прощебетала одна из близняшек сбоку, – как будто у вас уже есть дети! – Наверное, – буркнул я и попросил подошедшую Саеко-сан: – Дайте пелёнку или широкое полотенце. – Вот, конечно, – она протянула добротную хлопковую ткань. Когда закончил пеленать девочку, её приняла медсестра. Женщина с благодарностью кивнула и отошла в сопровождении Анзу-сан. – А где её мама? – заозиралась Аска. – В скорой помощи, той, разбившейся, которую видели по пути сюда, – ответил я, со вздохом облокотившись спиной об стену. Аска пару секунд молчала, опустив голову, а затем как будто вспыхнула – пришлось схватить за плечи. – Кто?! – Седой, – коротко ответил я, из последних сил удерживая готовую взорваться сестричку. Аска метнула непонимающий взгляд, а затем из неё как будто воздух спустили – сестричка опустила руки и тяжело задышала. Как бы ни хотелось дать ей время, но… – Михайру-сан, что нам теперь делать? – спросила подошедшая Анзу-сан. – Медсестра смогла вызвать кого-нибудь? – Связи нет, – покачали головой она. Огляделся и увидел, что на меня уставились сразу четыре пары испуганных глаз. И ещё одна пара, принадлежащая моей сестричке – полные праведного гнева и решимости, прекрасные карие глаза. Если сейчас скажу, что мы вдвоём валим отсюда на всех парах на «Ароматном» – интересно, как быстро Аска врежет мне? – У вас всех есть пятнадцать минут для того, чтобы собрать вещи и добежать до причала, – я демонстративно пиликнул таймером на часах. Студенты мялись недолго – всего около минуты испуганно переглядываясь в поисках кого-нибудь, кто бы взял на себя ответственность и возразил мне. Но Саеко-сан твёрдо покачала головой, и обитатели общаги толпой ломанулись собираться. Общага находится на этой же улице, а до причала отсюда – минут восемь неспешной ходьбы, так что времени у них хватает. ***

22.05.2017, понедельник, вечер. К назначенному Мишей времени до «Ароматного» добежали не все. Вернее, не все обитатели общежития согласились уехать. Осталась Саеко-сан, твёрдо решившая продолжать работать в магазине. Под жестким напором сдался один из парней, сменщик в магазине. А ещё осталась Анзу-сан. Аои-чан и близняшки плакали, причитая, что без неё в дороге будет тяжело, но они же объяснили, что без Анзу-сан в районе не останется никого, разбирающегося в медицине. Медсестру с несчастной малышкой передали с рук на руки проезжавшим мимо врачам скорой помощи. Только на «Ароматном» исчезли приступы удушающей ярости – хотелось бросить всё и вернуться на площадку, разорвать Брайана на мелкие куски и сжечь их… – Проходим мост Гьёкьё, – сообщил Миша и повернул штурвал левее. В сумерках видно, что вокруг нет плотной застройки, а огни пожарищ Токио как будто остались позади. Пока мы шли по реке вверх, где-то неподалеку с разной периодичностью звучали перестрелки. Несколько раз туда-сюда пролетали реактивные маленькие самолётики – аники подсказал, что это истребители, но не смог их опознать. Левый глаз Миши пришлось закрыть повязкой – здоровенный синяк перекрыл обзор напрочь. Точно такого же лилового цвета гематому я нашла под футболкой, в районе пупка. От одного прикосновения брызнули слёзы, я часто задышала. Миша только с сожалением вздохнул, не зная чем помочь. Но Анзу-сан, ощупав эту зону пальцами, на прощание сказала, что ни селезёнка, ни желудок не повреждены. Бронежилет смог удержать большую часть чудовищного удара Брайана. Утешение, конечно, но как же больно… – Аска-сан, где мы сейчас? – спросила Аои-чан, подняв голову из кучки собравшихся спереди студентов. Бывших обитателей общежития Миша согнал в грузовой отсек, заявив, что так нужно для «баланса». И… как неожиданно я превратилась из «Аски-чан» в «Аску-сан», хах. – Уже почти за пределами Токио, – сверилась я с картой. – Вокруг ни одного огонька, – огляделась Аои-чан. – Все местные сбежали отсюда? – Скорее всего, – подтвердила я, вспомнив западные окраины столицы. – Оно и к лучшему. – Чем же это хорошо? – спросил Коджиро-кун. – Нам нужно скорее добраться до каких-нибудь спасателей или властей, чтобы понять, что делать дальше. «А вот нам не надо», – именно так бы подумал Миша, если бы мог перевести слова парня. Чёрт его знает, может и перевёл? Я вернулась к аники и встала рядом, без идей, как начать разговор. – Прости меня пожалуйста, – негромко произнёс Миша. Я чуть отодвинулась в изумлении и не сразу смогла ответить: – За что извиняешься, глупый? – положила руку Мише на плечо и он обернулся, чтобы видеть здоровым глазом. – За то, что уснул днём, оставив тебя без присмотра. За то, что опять расслабился, как в караоке в Осаке. И за то, что, может, напугал очередным… очередной вспышкой безумия. – Ты слишком заботлив, аники, – улыбнулась я и придвинулась ближе. – Всё в порядке, я ни в чём тебя не обвиняю. Каждый имеет право на отпуск – особенно израненный воин. – Солдат, не воин, – машинально поправил Миша и помрачнел пуще прежнего: – Отпуск… отпуск мне противопоказан. Это всегда заканчивается ужасно. – Не кори себя, всё в порядке, – покачала головой. – Я жива. Ты жив. Да, не в лучшей форме, но ведь живы и двигаемся дальше! Некоторое время помолчали. Миша всё ещё пребывает в унынии, а я продолжаю искать слова, которыми можно подбодрить. Как будто чувствую истинную потребность – как всегда, помогать людям. – Я горжусь тобой, и спасибо, что помог справиться с ребёнком, – постаралась отогнать гнетущие мысли. – Как будто у тебя и правда уже есть дети, ахахаха! – Как будто есть, – повторил Миша, а я вдруг застыла, не в силах прогнать эту мысль: – А на самом деле… у тебя что, есть дети? Миша опять повернул лицо и вздохнул: – Поэтому я и говорю: отпуск мне противопоказан. Аска, я с детства водился с плохими компаниями – воровал еду, крал деньги у старших детей в детдоме, пил, курил, употреблял наркотики, залезал в комнаты девчонок по ночам и так далее! Думаешь, в армии я стал вести себя лучше? – Ну… не настолько же всё плохо? – опешила я от неожиданного признания. – Разве что последние несколько лет, – хмыкнул Миша и коротко усмехнулся. – Я искренне и честно не знаю, есть ли у меня дети. Скорее всего нет, потому что никто ещё не бегал к моему командиру с жалобами, «а вот ваш солдат мне ребёнка заделал и сбежал, примите меры!». Последние слова Миша произнёс в тоне истеричной женщины, да так натурально, что я засмеялась в голос. – Ты меня напугал, дурак! – я не сильно ткнула Мишу вбок и тут же скривилась от боли в животе. А локоть наткнулся на что-то твёрдое, при этом – несильно вибрирующее. Миша тоже опустил взгляд, а затем, немного отодвинув бронежилет, достал из кармана телефон. Глаза аники расширились – и мои наверняка тоже, а затем Миша нажал «Ответить», поднёс мобильник к уху, и сказал: – Da, Vadim?