***
- Что мы имеем?- стиснув в зубах почти выкуренную сигарету, задал свой дежурный вопрос Харви. Вонь от мусорного ящика, загораживающего собой половину переулка, стояла просто невыносимая, даже несмотря на свежесть морозного воздуха. Но даже она не перебивала ядреный запах застоявшейся крови – темно-бардовая корка льда сплошным слоем покрывала истоптанный, грязный снег и участки открытого изгаженного асфальта. - Шарлотта Мартинесс, 25 лет, студентка Готэмской Академии, медицинский факультет, третья группа крови,- сверяясь с блокнотом, зачитал ему патрульный офицер Брэд. - Когда обнаружили?- покрутив сигарету и выдохнув облачко дыма, тучный детектив с не самым довольным выражением лица всмотрелся в лежащую на холодном асфальте светловолосую девушку с застекленевшими голубыми глазами и уже успевшей посинеть кожей. - Час назад бездомный обратился в участок, попросил «убрать ее из его подворотни». - Ну, это нормально. Гуманное общество… Группу крови откуда узнали? Молодой коп замялся, бросив взгляд на только подъехавшую машину мед.экспертов, и принялся нервно перебирать блокнот с записями. Но за него ответила поднимающаяся с корточек и стягивающая с рук резиновые перчатки Монтойя: - У нее в бумажнике есть бирка с медицинской печатью. Студенты-медики – продуманные на такие ситуации. - Ага, только были бы умнее, не лезли бы в районы по ночам,- с раздражением отрезал Харви, щелчком отбрасывая дымящийся бычок в сторону.- Были бы умнее… берегли бы свои шкуры, и нас – от лишней волокиты. Стоящий на самом краю кирпичной крыши старого пятиэтажного здания Теодор тоже присутствовал на месте преступления, только никто из снующих внизу копов не замечал его. Спасая лицо от сильного ветра, воротник его черного пальто был поднят, а лицо закрывал длинный, развивающийся под порывами ветра серый шарф. Насыщенные желтые, как золото, глаза рассматривали тело девушки в нескольких десятках метрах внизу. С его зрением он мог видеть все достаточно отчетливо, чтобы различить даже небольшое пятнышко от апельсинового сока, оставшееся на белом воротнике рубашки, выбивающимся из-под ее серой кофты. - Чумазик,- тихо произнес он, глядя прямо в так (не)удачно обращенные в его сторону погасшие голубые глаза.***
Харизматичный. Эксцентричный. Уверенный в себе. Прилежный. Упрямый. Есть много слов, которыми можно охарактеризовать Харви Дента. И между тем, ни одно из них не сможет передать полной личностной картины. Окружной прокурор, который встал на должность всего шесть месяцев назад. И единственный не коррумпированный представитель официального аппарата в Готэме. «Борьба против преступности» - слоган его кампании. Иронично звучит в городе, в котором криминальные боссы обедают за одним праздничным столом с комиссарами полиции, и даже копы используются, как наемные убийцы. Но забавно было то, что этот слоган нашел большой отклик в сердцах обычных людей. Всем было интересно, как этот сумасшедший, который буквально несколькими словами прикрепил себе на спину метку цели, собирается бороться с преступностью. Пресса была на его стороне, как и выбор жителей после нескольких определенных событий. Под всесторонним давлением он поднимался все выше и выше по лестнице исполнительной власти, пока практически не дошел до рубежа, при котором «идеалистического психа» уже не могли игнорировать криминальные авторитеты. Я знаю, что сам Харви уже сбился со счета, сколько раз после его личного («с глазу на глаз») разговора с мэром города на его жизнь совершали покушение. Он вел счет с начала своей карьеры, остановившись на двадцати восьми. Еще после едва не состоявшихся девяти случаев просто перестал обращать на это внимание. На самом деле, количество уже дошло до числа шестидесяти двух. И при этом Харви вполне живой и не теряет свою мотивацию. Что стоит хотя бы то, что он эмансипировал тринадцатилетнего подростка, позволив ему вести детективную деятельность?***
Окружная прокуратура. Готэм-сити. 10:48. В своем небольшом офисе со спартанским интерьером окружной прокурор Харви Дент занимался тем же, чем занимается любой нормальный человек с целью сбросить психологический стресс. Сняв пиджак и жилетку, лежа на тренажере, тягал шестидесятикилограммовую штангу. - Х-хуф!- мышцы под рукавами белой рубашки напряглись, выпрямляя сильные руки.- Люди обычно стучатся… Хм! И заходят через дверь. Теодор, стоящий, прислонившись к стене со сложенными на груди руками, держа в пальцах за козырек свою кепку, ответил спокойным тоном: - Люди могут и пирсинги ставить на половые органы. Не уподобляться же им? - Хах-ха! Хм!- одним рывков поставив штангу на крепления, мужчина выпрямился и, отдышавшись, стянул висящее на шее маленькое полотенце.- Всегда можешь ответить так, что и спорить бесполезно. Но у меня через семь минут встреча со старым знакомым, поэтому будь добр в следующий раз предупреждать, если собираешься навестить. Харви был одним из немногих людей, которые никогда не оглядываются на всеобщие «моральные» ограничения и хороший тон. И он был первым человеком, попросившим обращаться к нему просто по имени не с целью того, чтобы перейти к приятельским отношениям, а потому что, не оглядываясь на возраст, видел в нем равного собеседника и партнера. - Я проверил график, прежде чем прийти, Харви,- неспешно прохаживающийся по кабинету, Теодор подошел к письменному столу, поверхность которого была заставлена официальными бумагами, несколькими видами печатей и канцелярских принадлежностей, и поднял один из свежих листов.- Хм, Каннингем? Хранение и продажа наркотиков. - Пингвин заметает за собой следы,- Дент обошел стол с другой стороны, подхватив бутылку с водой.- Если правильно помню, ты занимался его делом? - Нет,- отложив лист с обвинением, Теодор отошел в сторону.- Его делом занимался детектив Буллок. Я только подсказал ему, где его искать. Каннингем – не торговец наркотиками. Игрок, вымогатель, мошенник средней руки, задолжал двести пятьдесят тысяч мистеру Кобблпоту. Не вернул в срок, его забрали практически из дома. - В это время детектив Гордон вышел на след одной из преступных лестниц, связанных с наркотраффиком,- подхватил Харви, откручивая крышку и делая глоток. - И мистер Кобблпот делает Каннингему предложение, от которого нельзя отказаться,- подросток всмотрелся в подвешенные в рамки на стене сертификаты и дипломы.- Либо он берет на себя вину и ответственность за просчеты нескольких его людей, либо отправляется кормить рыб в готэмской гавани прямо с борта «Файнал Оффер». - Я не смогу обвинить его,- Харви сел за стол, просовывая руки в рукава своей жилетки.- Два дня назад Каннингем написал чистосердечное признание – берет на себя вину по большинству открытых дел, связанных с нелегальным бизнесом Пингвина. - Я не удивлен,- Теодор подцепил пальцем толстую книгу в верхнем ряду на полке книжного шкафа с надписью на корочке золотым по черному: «Конституция».- В выборе между неминуемой смертью и тюремной жизнью (пусть, сроком в десятилетия) большинство людей выберут жизнь. Конечно, большинство тех, кто еще не видел изнутри исправительный центр-тюрьму «Блэкгейт». А оставшаяся на воле семья обеспечит его сговорчивость и отсутствие желания идти на компромиссы с судебной властью. - Пингвин снова выйдет сухим из воды,- соединив пальцы и прислонив к ним плотно сжатые губы, сделал вывод Харви. - Забавно прозвучало,- задвинув книгу обратно, хмыкнул Уайт.- Но, Харви, ты ведь не ожидал, что одного из криминальных боссов можно будет поймать при такой незначительной оплошности. С его стороны это – небольшая неудача, ни влияние, ни территория не страдают, конечно, присутствует небольшая потеря денег, но и меньший риск, ведь чем больше идиотов мы выведем на свет сейчас, тем меньше вероятность того, что их некомпетентность загубит его серьезные дела в будущем. - Ненавижу, когда ты выставляешь это в таком свете,- откинувшись на спинку рабочего кресла, окружной прокурор потер лоб ладонью.- Ладно, Теодор, хватит ходить вокруг да около. Дело Каннингема настолько же интересно, насколько закрыто. Любые возможности были утеряны, в тот же момент, когда он принес свое заявление в участок. Зачем ты здесь? Небольшая пауза, а затем: - Сегодня в Западном конце была убита девушка. - Расскажи мне что-нибудь новое,- холодным тоном заметил Харви. И действительно, это место славилось помимо прочего одним из самых высоких показателей смертности среди женщин. Учитывая какие заведения в нем располагались, это была вполне обоснованная шкала. - Студентка Готэмской Академии, медицинский факультет. Шарлотта Мартинесс, 25 лет. - Студентка? Я бы сказал: «Ужасно», но поверь, отчеты о таких делах мне встречаются почти каждый… Погоди. Ты что знал ее? - Был знаком. - Прими мои соболезнования,- совершенно искренне произнес Харви. Контраст между его «деловой» речью был разительным. Несмотря на то, что еще пару минут назад он не обратил бы на этот случай внимание, сейчас он словно был совершенно другим человеком.- Никто такого не заслуживает. - Прибереги их для ее матери,- не встречаясь с ним взглядом, посоветовал подросток.- Я возьму это дело. - Ты ведь знаешь правила. Прерогатива отдела расследований. Как частный детектив, ты не сможешь… - Считай, меня наняла миссис Мартинесс. Я зайду к ней сегодня вечером после того, как ее навестят люди из участка,- Теодор остановился над изголовьем его универсального спортивного тренажера и небрежным движением подхватил с креплений штангу. Выпрямил спину, опустил руки, крепко сжал гриф и начал выполнять подъемы штанги на бицепс.- Предполагаю, что Джим Гордон возьмется за этот случай. Но ни он, ни его команда не смогут поймать убийцу, прежде чем пострадает кто-нибудь еще. Глядя на то, как невысокий подросток без малейших затруднений тягает тяжелый снаряд, едва ли не превышающий его по росту, Харви убедился, насколько его внешняя невозмутимость и поведение не соответствуют испытываемым эмоциям. Он уже не впервые замечал за ним подобное поведение в определенных обстоятельствах, даже не смотря на то, что все еще находился под впечатлением от всего сюрреализма происходящего. - Что заставляет тебя так думать, Теодор? - Это сделал психопат, Харви. Его действия произвольны. И Шарлотта – не первая жертва. Но она отличается от других. Я возьму это дело.***
Виктор Зас. Это было моей первой встречей с этим человеком. Знакомством. Я думаю, ни у кого не возникают трудности с пониманием значения слова «психопат»? Хоть обобщенно, но большинство людей имеют хоть небольшое представление. Но, мне интересно, кто-нибудь задумывался, откуда оно берет свое начало? На самом деле, все просто. Психопат – термин, обозначающий человека с констелляцией в личности таких черт, как бессердечие по отношению к окружающим, сниженная способность к сопереживанию, неспособность к искреннему раскаянию в причинении вреда другим людям, лживость, эгоцентричность и поверхностность эмоциональных реакций. И состоит оно из сокращения двух слов или одного термина – психическая патология. Мистер Зас представлял собой просто классический случай синдрома психопатии. И, как и с большинством психопатов, которые могут с улыбкой поприветствовать пожилую соседку и помочь ей с выносом мусора, а потом с такой же улыбкой перерезать горло почтальону, пригласив его зайти, проблема с ним состояла в том, что его практически невозможно было вычислить, пока он не совершил свое преступление. Покоящееся на ледяной земле тело Шарлотты представляло собой словно расписанную картину. Я видел, как ей нанесли рану, видел, как именно ее наносили. Видел, как ее держали при этом, как она пыталась сопротивляться. Видел, как и где большие пальцы грубо схватили ее за лицо, закрывая рот. Видел, под каким углом он повернул ее шею, чтобы посмотреть в ее глаза, возвышаясь своим ростом за ее спиной. Видел лезвие кухонного ножа, который он держал обратной хваткой. Видел, что он ударил привычно, уже множество раз отработанным движением, и то, как он не смог продолжить, не смог заставить себя вытащить окровавленное лезвие и вонзить его вновь, и вновь, и вновь … Колебания в его психике. Он – шизофреник. Он убивает, потому что должен убивать. Он искренне в это верит. Он исполняет свое предназначение, свою миссию. Свой долг в этой жизни. Он освобождает людей. Нет, не людей. Они, ведь, не живут. Они, словно живые мертвецы, зомби с глазами потухшими, как у мертвой рыбы. Он просто возвращает их, туда, где им самое место. Это – его святая миссия. И он берет трофеи за каждого, кого освободил. Потому что должен точно помнить количество освобожденных, и помнить , сколько их еще осталось. Трофеи – не части погибших. Нет. Что-то более личное. Пометки. Стигматы. Он вырезает их на себе. Так он олицетворяет себя. Свою жизнь и свой долг. Но это девушка была другой. Она не такая, как остальные. Она живая. Она – не зомби. Он любил ее. Они не были знакомы. Но он любил ее. Влюбился, впервые увидев. Любовь с первого взгляда. Да, она была прекрасна. В ней не было черноты, в ней не было грязи. Она была живая. Посреди целого города мертвецов. Поэтому он должен был ее освободить. Он обязан был ее освободить. Она не узнает его. Ни его имени, ни его жертвы ей. Она увидит лишь его лицо. Прекрасная. Живая. Вожделенная. Любимая. … Проблема с психопатами заключается в том, что они никогда не перестанут убивать. Не перестанут, потому что убийства приносят им удовольствие, а они слишком эгоцентричны, чтобы себе в нем отказывать. Причина и метод его получения, разумеется, разнятся – от выполнения святой миссии, до пика сексуального возбуждения при виде свежо пролитой крови. И это их основное отличие от серийных и наемных убийц, которые в момент совершения акта не ощущают вообще ничего, либо рождаясь с подобным дефектом в психике, либо тренируясь на достаточном уровне, обучив себя не реагировать на стимул. … Пример: всемирно известный наемник Дэфстроук, которого я имел удовольствие встретить во время своего путешествия в Южном Судане, по заказу лидера сопротивления собственноручно развязал в стране полномасштабную войну, в нескольких ключевых сражениях практически в одно лицо уничтожил государственную армию и совершил переворот, «посодействовав» вступлению во власть нового президента и образованию нового режима. Конечно, профессионал его уровня работал за астрономическую сумму денег, но в этом и смысл: пока ему платили, он воспринимал людей, как цели, и изредка, как добычу. Или нашумевшее дело о резне в Орландо, которое все еще остается преступлением с неясным мотивом, и виновника которого до сих пор не смогли раскрыть. Наемник известный в узких кругах, как Черная Манта, как правило вообще не оставляет за собой следов. Выполняя секретный правительственный заказ, он в один осенний вечер вырезал целый дом для ветеранов войны: всех списанных и пожилых солдат, персонал центра, врачей, медсестер и сиделок, а так же родственников и семьи, которые не ушли до конца часов приема, включая женщин и детей. Профессиональный убийца, совершенно лишенный любого проявления эмпатии. … В сравнении, было достаточно легко выйти на мистера Заса.***
Жилой дом 29/5. Окраина Готэм-сити. 22:19. - Ааа! Отпусти! Отпусти меня! Ты не помешаешь мне!- его зрачки были сужены до маленькой точки, инъецированные склеры широко раскрытых глаз выделялись на искаженном гримасой ярости лице. Этой ночью, встретив Мартинесс, мистер Зас пережил настоящий шок, поэтому его патология явственно всплыла наружу.- Зомби мои! Мои! Теодор стоял прямо над ним, лежащим спиной вверх на полу в гостинице, наклонившись и впечатывая его голову одной рукой в деревянную поверхность, сжимая пальцы на его шее, парализуя и лишая подвижности тело. Эта техника не была безболезненной, но в этот раз он даже не старался выполнить ее аккуратно. Прямо на ковре чуть дальше от них лежало тело человека, мужчины с тридцатью восемью колотыми ранами, нанесенными в брюшную и грудную область и криво вспоротым горлом. Его кровь залила собой почти всю площадь комнаты. А еще дальше возле дивана на полу сжалась красноволосая женщина, прижимая к себе девочку одиннадцати-двенадцати лет, закрывая ей лицо своей грудью. - Мама,- ребенок в состоянии аффекта растерянно продолжал звать свою мать.- Мама. - Не-ет!- Зас смотрел прямо на них.- Не-ет! Его крики были слишком пронзительными, и на это отреагировали. В прихожей раздался грохот, последовавший за громким треском. Входную деревянную дверь выбили мощным ударом и в гостиную, быстро миновав небольшой коридор, ворвались три человека. - Джи-Си-Пи-Ди! Никому не двигаться!- высокий рыжий мужчина с широкими усами стоял впереди всех, наводя на них ствол шестизарядного пистолета. Правый его бок прикрывала Монтойя, а слева стоял Харви. В коридоре послышался шум – топот вбегающих следом оперативников основного состава. - Не-е-ет!!! Вы не помешаете мне! Зомби – мои, чтобы освобождать!- все еще не отводя взгляда от пары женских фигур, завопил Зас. - Добрый вечер, детектив Гордон,- Теодор так же не стал отводить взгляда от невменяемого психа, продолжая крепко пережимать ему болевые точки на шее. Только, обозначая приветствие, коснулся свободной рукой козырька своей кепки.- Детектив Буллок, детектив Монтойя. Вы знакомы с мистером Засом? - Не-е-ет! - Рене,- коротко отдал приказ Джим Гордон, крепко держа на прицеле прижатого к паркету психа, который, несмотря на истошные крики, странно не пытался вырываться. Девушка, оттянув край своего плаща, засунула пистолет в поясную кобуру и вынула наручники.***
Разумеется, я сообщил отделу расследований, где искать человека, совершившего преступление предшествующей ночью. Мне было абсолютно безразлично, что успех припишут полиции. Я не гоняюсь ни за славой, ни за вниманием. Тем не менее, задержать его мне было необходимо самостоятельно – не было гарантии, что при столкновении с полицией мистер Зас не убьет заложников, если он вообще был знаком с применением такого понятия. Я не хочу сказать, что привык видеть трупы. Это было весьма неприятным зрелищем. И честно говоря, в какой-то момент у меня возникла мысль сжать его шею чуть выше, а можно не сжимая, просто чуть глубже впить пальцы, а потом дернуть вниз, или же применить одну из секретных техник мастера Кириги, не оставляющую внешних следов. Возникла и пропала. Я не убийца. По крайней мере, не собираюсь становиться убийцей, из-за этого психически нездорового человека. Помню, в один из редких моментов спокойствия, когда мы разделяли трапезу, сидя напротив друг друга рядом с жаровней, Леди Шива говорила мне, что любой может умереть, но Право Смерти заслуживают немногие. Что ж, ее слова всегда имели для меня большое значение.***
Жилой комплекс «Белое сердце». Готэм-сити. 23:02 Это было самое лучшее рождество за всю ее жизнь. Но она никогда и никому в этом не признается. Особенно, самой себе. Капли пота стекали по белоснежной коже, обильно спадая на красный ковер, окрашивая его в темный цвет. Ее лицо было напряжено, губы поджаты, короткие волосы полностью взмокли. Рельефные мускулы напряжены до предела, третий час поддерживая ее сильную, стройную фигуру в вертикальном положении. Холли сдалась и упала на пятнадцатой минуте, потратив еще двадцать, чтобы прийти в себя и отдышаться. И теперь сидела в большом кресле, одной рукой почесывая за ушком Марию, а второй поедая из большой упаковки диетическое печенье. Перед девочкой что-то привычно бубнил большой телевизор, на которой ни одна из них не обращала абсолютно никакого внимания. Почувствовав, как в ушах начинает ударными волнами гудеть приливающая к голове кровь, Селина медленно согнула свои локти, приподнимая голову, и широкой дугой опустила прямую спину и сомкнутые вместе ноги, плавно переходя из вертикальной стойки на руках в горизонтальную стойку. Эта жуткая, горячая боль в мышцах, это предельное напряжение конечностей, поясницы, пресса, эта невероятная усталость – букет чувств, что она обычно ощущала после своих тренировок. Девушка никогда бы не подумала, что будет настолько скучать по ним. И просто детская радость, которую она испытала, прочувствовав в полной мере эти ощущения вновь была непередаваема. Возможность понять ускользающую ценность такой обыденной вещи. Мышцы ее тела выли от боли под многочасовым давлением, дыхание заметно участилось – она довольно сильно потеряла форму за полтора месяца своей передышки. Но зато она могла дышать. Свободно дышать, а не захлебываться кровью в приступах кашля. Небольшой дискомфорт в сравнении с тем, что ей пришлось испытать за эти самые «полтора месяца передышки» был просто ничем. Селина сделала глубокий выдох и в очередной раз прислушалась к своим ощущениям. Почувствовала свое тело. Сердце бьется в груди. Ритмично. Тум-дум. Тум-дум. Тум-дум. Тум-дум. Тум-дум. … Ритмично. … Какое… Какое же счастье. На губах невольно возникла небольшая улыбка, которую она никак не смогла сдержать. Невозможно осознать всю значимость этого простого ритма, пока не лишишься его ритмичности. Пока эти плавные, последовательные удары не начнут набатом резать изнутри грудную клетку. Пока они не собьются в неправильные волны и не… Зыбкое чувство всплыло внезапно и пробилось наружу из глубин ее разума. Тошнотворный, острый страх затмил собой все испытываемые ей чувства. И так дрожащие руки задрожали сильнее. Девушка зажмурила глаза и с силой мотнула головой. «Соберись!» Селина повернула голову, посмотрев на ушедшую в себя соседку по комнате. Слава богу, Холли ничего не заметила. «Все уже в прошлом» Да-а, все уже в прошлом. Хорошая фраза. Это были слова, которые произнес ей Теодор в тот декабрьский день, когда она проснулась ранним утром и не почувствовала ставшей уже привычной боли. В тот день Холли плакала до обеда. Для ее возраста ей уже так много пришлось пережить, что Селине, взрослой девушке, стало невероятно стыдно за свои выкрутасы во время… своей болезни. Но девочка не держала это против нее, даже сквозь слезы она сказала, что понимает. Сказала, что хочет перестать быть слабачкой, жить за чьей-то счет или быть на чьей-либо ответственности. Сказала, что хочет быть такой же сильной, как она. Ох, если бы она только знала. Она ведь сильнее, чем думает о себе. Поэтому-то Селина и вытащила ее из той передряги в Западном конце. Но все это в прошлом. М-м, хорошая фраза. Теодор. Маленький мальчик, Теодор. Уже совсем не маленький. Но все такой же, родной… единственный в ее жизни родной человек. Этот праздник прошел, как рождественская сказка, в которую она никогда в своей жизни не верила, потому что никогда ничего не получала на рождество. Но в этот раз…***
Несколько дней назад. На рождественские праздники весь город был окутан плотной белой пеленой. И гигантская, украшенная светящимися огнями ель на площади рядом с жилым комплексом Белое Сердце, была словно изображением из зимней сказки, или открытки: «Счастливого Рождества!» На площади с замерзшими фонтанами, которые ловко превратили в импровизированные катки, было полно людей. Семьи с весело смеющимися детьми, которых водили за ручки или катали на плечах, пожилые люди, и влюбленные пары, парни и девушки. Теодор не вполне понимал, к какой категории отнести их компанию из трех человек. Три дня спустя после той ночи, когда он администрировал Селине лекарство, девушка уже не могла сидеть дома, не смотря на все их с Холли попытки ее удержать, пока оно не возымеет полный эффект. Но продолжительное действие уже сказывалось на ее теле, снимая все негативные последствия исправлением ошибке в гене, при экспрессии которого создавался белок миотонин-протеинкиназа. Кроме того, активное вещество влияло не только на естественную регенерацию тканей, но и на стабильные популяции клеток, в данном случае кардиомиоцитов, которые уже подверглись перерождению при болезни. Простыми словами, лекарство влияло не просто на болезнь, ее причину и симптомы, а на организм в целом, программируя ДНК на возврат в «исходное» состояние. Селине уже на следующее утро было гораздо лучше. А спустя день она пыталась начать тренироваться. Но все же, она едва ли вернула треть привычной физической формы, поэтому он поддерживал ее, укутанную в теплую куртку и шапку с шарфом, когда они в первый раз выходили на улицу. Как раз в праздничный день. Холли была настолько рада, что ударилась в детство, и носилась повсюду. Они находили ее маленькую фигуру везде, куда бы ни посмотрели. Селина смеялась. Ее искренняя радость была для Теодора сродни необъятному сокровищу. Целый день и до самой глубокой ночи они провели вместе. Катаясь на льду, гуляя, смеясь, поедая зефирки, шоколадных мишек, слепив трехметрового снеговика, которого к середине процесса лепки два раза роняли, но все же завершив его с помощью подключившихся к процессу нескольких семей с детьми. Пообедали в украшенном к празднику любимом кафе, вспоминая все, что только возможно было вспомнить, побывали в кинотеатре на марафоне рождественских фильмов для всей семьи. Скатывались с импровизированных горок, участвовали в самых разнообразных уличных конкурсах. Даже спели в хоре рождественский гимн, который Холли безбожно запортачила, громко чихнув под самый конечный аккорд. Несколько раундов играли в снежки. Потом убегали от святого отца, нечаянно разбив витражное окно. Веселились, радовались и наслаждались обществом друг друга. В какой-то момент, Холли даже перестала вспоминать, что он ей не нравится. Закончив шествие праздничным салютом на многолюдной площади, который запускали почти по всему городу, вернулись в свои родные апартаменты, которые неожиданно показались невероятно уютными и домашними. Приготовили домашнего шоколада и, укрывшись пледами, разместились в гостиной комнате рядом с электронным камином в многочисленной кошачьей кампании. Светловолосая девочка, сегодня повеселившись за все время вынужденного простоя, потратив много энергии, не допив до конца свой шоколад, уснула прямо так. Теодор с Селиной еще долго сидели, тихо разговаривая на разные темы, о разных вещах, или просто наслаждаясь приятной, уютной тишиной. Поэтому, когда спокойно сидящая, обнимающая кошку девушка вдруг тихо всхлипнула, это было совершенной неожиданностью. Но это чувство нахлынуло на нее так же неожиданно. Девушка вдруг потянулась к нему. Возможно, даже неосознанно. Они обнялись, крепко скрепив руки, прижимаясь друг к другу. Голова Селина легла ему на грудь. Тонкие пальцы бережно провели по ее темным волосам. Она беззвучно плакала, он утешал ее. Ей было больно, он помогал ей справиться с этой болью. Девушка уснула прямо на его руках. Теодор в ту ночь не спал.***
Настоящее время. Тюрьма «Блэкгейт». 02:15 - А-а-а!- надрывался пристегнутый ремнями к каталке Зас.- А-а! Я должен их убить! Зомби! Я занят праведной работой! Почему вы мешаете?! Эскортируемый несколькими охранниками заключенный только, что был освобожден из комнаты, где после принятия и до перевода в блоки заключенных проводился его психиатрическая оценка. - Запись ноль-пять. Время – два пятнадцать. Пациент отказывается идти на контакт, находясь под видимым аффективным расстройством,- собрав все листы в папку и зажав ее под мышкой, произнесла во включенный диктофон выходящая из помещения высокая светловолосая девушка в белом халате.- На лицо типичная картина бреда навязчивых идей, мании величия. Классический психопат с обсессивно-компульсивным расстройством. Новые данные по мере контакта с пациентом. Конец записи. Щелкнув кнопкой, доктор Харлин Квинзель глубоко и устало вздохнула, а затем, оглянувшись по сторонам и убедившись, что коридор пуст, сладко зевнула, потянувшись вверх, вытягивая спину и свободную руку. Ночные дежурства просто ужасно утомляли. Как бы сейчас попить хорошего, крепкого кофе… - Здравствуйте, доктор Квинзель. - Ик!- странно дернувшись, девушка резко опустила руки, нечаянно хлопнув себя диктофоном о живот. - Работаете без устали?- усмехнулся Теодор Уайт, обходя ее со спины и появляясь в поле ее зрения. - А, Теодор. Здравствуй. Да, сегодня мое дежурство. «О, господи, о, господи! Он видел, видел, видел!» - А-а… что ты делаешь здесь?- нашлась с вопросом Харлин. - Хочу удостовериться, что моему новому знакомому предоставили все возможные удобства. Должно быть, вы только что с ним встретились. - О, правда,- девушка нервным движением поправила, заплетая за ухо, светлый локон, выбившийся из прически.- Вот как. Ясно. Да-да. Эм, ну и погодка сегодня, не так ли? - Действительно,- уже открыто улыбнулся ей подросток, заставив девушку едва ли не сгореть на месте от смущения.- Что ж, приятно было увидеться с вами доктор. Мне пора. До скорой встречи. - Да, конечно,- улыбнулась Харлин и сделала ему вслед несколько механических движений рукой.- Пока! Посмотрев, как удаляется по мере движения по коридору невысокая фигура, и, удостоверившись, что она скрылась за двойными дверями в дальнем конце, доктор Квинзель каким-то странным образом просела, накрыв голову папкой с файлами. «Господи! Ну, почему-у?!»