Форсайт

      В первую неделю офицерского отпуска мы собирались компенсировать недопитое, недоеденное, недотраханное за пять лет жесткого казарменного режима и оттянуться на всю катушку так, чтобы отголоски докатились до «братьев навек» на противоположной стороне Амура. Когда еще выпадет возможность, ужравшись в хлам, вывести на всех заборах «ДВВКУ — сила», устроить несанкционированные фейерверки, подсолить воду, искупаться в центральном фонтане или еще какую городскую достопримечательность безнаказанно осквернить? Но, обзаведясь накануне более важными планами, я наутро объявил, что принять участие в общем веселье не смогу, сославшись на неотложные дела буквально на пару дней. На разочарованный галдеж предложил начинать без меня, пообещав присоединиться позже, разобравшись с нарисовавшимися обстоятельствами.       Интрига, хоть оторви.       Будущие соратники по оружию, корча понимающие гримасы, по очереди крепко стиснули ладонь, подмигивая, ободряюще похлопали по плечу и пожелали кто на что сподобился: «Семь футов под килем», «Семь пядей в лоб», «Семь пятниц на неделе», ну и «Простого человеческого Счастья» в том числе. Поблагодарив зубоскалов, подхватил приготовленную поклажу. Шебутной Викинг, не удержавшись, кинул вслед: «Ты смотри там… по неосторожности не женись».       Повел лопатками. Оскалился через плечо:       — Путь к моему сердцу лежит через мой эгоизм, пофигизм и самоуверенность.       И, под сатанинский хохот покинув училище, отправился ловить такси.       Если бы он только знал...       «Я убью тебя, когда ты меня разыщешь».       Затянулся в салоне непозволительно дорогой парадно-выходной «Black & Gold» и, выпуская дым в приоткрытое окно, представил, как нечисть повертится на пупе, пытаясь осуществить задуманное. Не спит он, видишь ли, по ночам, уникальный феномен. Я тоже, наверное, теперь не усну, и глаз у белки с тысячи метров выбью, и блоху при необходимости подкую. И хоть в спецоперациях Моссада не участвовал, но Терсколак и Эльбрус покорил, и на «Смольном» в Ла-Манше за корабль боролся. Опыт — дело наживное, был бы побудительный мотив.       А вот остротой белоснежных резцов, что по требованию мне дантист заточил и отгранил, с удовольствием блесну. Своими в Саянах, когда проходили практику на выживание в автономных условиях, напавшему на меня волку глотку перегрыз; может, конечно, тот был больной и слабый, а может, я очень хотел победить, игнорируя запах псины, жесткую шерсть, забившую мне рот и нос, и острый коготь хищника, застрявший у меня между третьим и четвертым ребрами.       В тот день я впервые попробовал кровь. И ничего, усвоилась. Ни рвоты, ни диареи, ни кишечной палочки. Ликаном — вопреки поверью — я тоже не стал, да и анализы в госпитале после операции были в норме.       — Приехали, — в мои воспоминания вторгся таксист, васильково улыбаясь в зеркало заднего вида. — Вон ваш дом, — показал на третью справа серую панельную девятиэтажку.       Дом как дом, со старушками на скамейках, цветочными клумбами и детской площадкой, не кладбищенская сторожка №6 — оценил я подступы и строение с фасадной стороны.       — Психологи утверждают, что для улучшения настроения надо обнимать в день восемь человек.       — А я слышал, что достаточно дать в челюсть одному, — протягивая купюру, парировал, разглядывая чужие заалевшие уши.       Подхватив спортивную сумку, я покинул салон, но и шагу не сделав, услышал напутствующее от Оши: «Ты причина своих страданий, своего счастья и своей гордыни. Никто не несет ответственности за то, что ты чувствуешь. Ты — свой собственный ад и рай».       — Екарный бабай, прорицатель на колесах. Еще в квартиру не постучался, а уже есть кому пятак начистить.       Повернулся, шагнув назад. Навязываться в друзья паренек больше не стал; поняв, что перегнул палку, ударил по газам, и мне ничего не оставалось, как вернуться к изначально заданному курсу.       Под настороженными взглядами местных дам, давно распрощавшихся с юностью, распахнул дверь подъезда и попал в мир креативных ассоциаций Тарковского: ржавые трубы, зияющий потусторонней чернотой подвал с доносящимися оттуда звуками: скрежетом, хрюканьем, постанываниями. Запах сдохшего мертвяка. Дополняли «красоту» гирлянда веников, коллекционное нагромождение детских горшков, загнанный в угол ополовиненный скелет — насколько я разбираюсь в анатомии — мужской, взращенный в кастрюле цвета сапфир цветок — совершенный сухостой с роскошным белоснежным соцветием на макушке и веселенький розово-голубой коврик «Welcome», говорящий о неубиваемом чувстве юмора того, кто его постелил. Аномальная зона. ЖКХ.       Вообразив себя сталкером, кровожадно улыбнулся, ощущая сотни знаков, которые посылал мне окружающий мир. Чтобы победить, нельзя жить с грузом прошлых потерь и неудач, никогда не поздно начать все заново и построить жизнь, отпустив весь свой негатив. Интуиция, приобретенный опыт на сегодняшний день — залог успеха.       В отличие от проживающих здесь граждан, меня небеленые со дня сдачи в эксплуатацию стены порадовали легкостью получения первичной информации. Шагая по лестнице, изучил красноречивую наскальную живопись — развернутое, зачастую нецензурно иллюстрированное досье на жильцов. По критерию отбора на «потустороннее зло» увиденное не проходило, но то, что интересующий меня объект с завидной регулярностью трахается на подоконнике, это я не пропустил. Эксгибиционист, блин, кладбищ ему мало.       Поднявшись до нужного этажа, я уже был подкован и просвещен: «блядь Нинку» в сорок третьей искать; по средам лучше не ходить к Гоше в восемнадцатую, он просыхает, закончив к этому дню бухать; кто чем торгует, у кого что болит и кто кого и в какой позе предпочитает; ну и сакральное — чего не бояться и у кого никогда не просить.       Накарябанное вкривь и вкось и щедро залитое с подтеками красным: «Каждый может любить, когда все хорошо, и только единицы — несмотря ни на что», заставило призадуматься о соседствующих рядом метках дьявола, недвусмысленно указывающих на нужную мне квартиру. Шестой этаж. Страх, которому мы боимся взглянуть в глаза, способен убить нас.       Перезагрузка.       С садистским удовольствием вдавил кнопку звонка, известившего о моем появлении мелодичной трелью соловья.       Обтянутая дермантином дверь с криво прибитыми двумя побывавшими в аду подкопченными шестерками приоткрылась. Опухшая со вчерашнего перепоя личность, окинув мутным взглядом и опознав после детального изучения моей обуви, непритворно выразила восторг, остановив сканирование в районе грудной клетки:       — Выбираю мужчину по принципу, чтобы было круто и радостно стоять с ним в одних труселях, если вдруг кредиторы нагрянут.       Вглубь квартиры:       — Тимка! Я же говорил тебе, что Влад не подведет!       Мне:       — Заруливай!       Пропустив внутрь, новоявленный рантье, затянув туже пояс черного шелкового халата с драконами, развернулся и пошлепал босыми ногами по линолеуму.       — Комната слева наша, кухня, как видишь, совмещена с залом и прихожей, балкон большой, на него два выхода: из нашей и из зала. Твоя без балкона, но зато вид из окна дорогого стоит. Убираемся и мусор выносим по очереди, ванну после себя мыть, чужими мыльно-рыльными принадлежностями не пользоваться, в холодильнике верхняя и нижняя полка наши, в середине — две твои.       Я слушал инструктаж вполуха, следуя за экскурсоводом и кивая в спину, до покалывания в кончиках пальцев желая увидеть ЕГО. Убить сейчас, как последнюю суку, колом в сердце, который я принес в спортивной сумке, или засрать ему душу, лишить гроба, ну и остальной сопутствующей неземной жизни атрибутики? Маленький койот!       Вампир, по всей видимости, почувствовал, что я не с добром, и затаился. Во всяком случае, активности не проявил. Стас, закончив монолог, вопросительно приподнял бровь, мне оставалось протянуть деньги и пройти к себе. Стандартный пенал, бедненько, но чистенько, свежий косметический ремонт, за окном колесо обозрения, набережная, Амур.       Правило трех нет: Нет Ничего Невозможного.       Луч рассыпался по стеклу. На стене репродукция Пикассо «Девочка на шаре». Взгляд — Апокалипсис, а я дышу там, где другие бы умерли. Я научился выживать.       Смело зажигать факел с двух концов — это не отсутствие страха, а, скорее, осознание того, что что-то другое может быть намного важнее. Блокировать отрицательные эмоции или — если хочешь победить — идти навстречу страху. Лови, хватай за глотку, навязывай ему свою волю, заглядывай в глаза, чтобы он ощутил себя маленьким и ничтожным, чтобы он… Закусил губы, слушая чужое настороженное дыхание за стеной…Тимофей.       Вот он, мой исчезнувший блондинистый кошмар. Страстный и нежный, склоняется надо мной, подрагивая в нетерпении. Лязгаю зубами. Жди.       Застеленная леопардовыми простынями разобранная постель отражается в золоченых зеркалах. Удушливый запах королевских лилий. Ковры персидские, тяжеленные, с толстым ворсом. В такой бы тебя закатать, чтобы не выбрался… и зарыть. Его глаза, ртутной каплей перетекающие в меня, темнеют, он решительно расстегивает мои джинсы и приспускает вместе с бельем.       Я кладу руку ему на затылок и вдавливаю в пах, насаживаю его рот на мой стоящий антенной член. Льняные пряди щекочут бедро. Блядская жажда полного обладания.       Я двигаю тазом, трахаю его в порочный рот, в зацелованные не мной губы. Злость.       Мне хочется ударить его по лицу за обманутые надежды.       Он постанывает и говорит, как хорошо у меня получается, ему очень нравится.       Он вбирает его, выпускает наружу, облизывает, целует атласную головку, пытаясь проникнуть кончиком языка в дырочку уретры, сосет, дрочит, поочередно ласкает яички то языком, то рукой.       Обжигающий соблазн.       Виноватая нежность.       Все, что мы теряем, обязательно к нам вернется, только не всегда так, как мы ожидаем. Энтропия…       Мы разделись.       — Я думал, умру без тебя.       Нет ничего циничнее, чем пригреть щенка, обласкать, а наутро вышвырнуть. Он, сумев выжить, запомнит. Я не простил.       — Но мы оба остались живы.       Это сложно… Долго объяснять. Мне иногда нужно побыть одному. Никаких друзей. Никакой музыки. Нужна абсолютная тишина, чтобы услышать самого себя. И разобраться.       Молчаливый диалог взглядами.       — Давай…       Моя эротическая фантазия оборвалась со звуком захлопнувшейся входной двери. Зачем я здесь?.. Заняться любовью в людном месте, в купе поезда, на пляже, сеновале, на бильярдном столе, трехногом стуле, на доске с гвоздями для йоги. Позитив, положительные эмоции, повышенный тонус и хорошее настроение. Экстремальный секс на грани риска. С ним?! Тоже мне лекарство от бессонницы. Раздосадованно тряхнул головой — вот же напасть, вампирские флюиды.       Или причина желания «экзотических» сексуальных отношений — однообразная жизнь в казарме и отсутствие в последние месяцы регулярного траха? А тут не принцесса и даже не проститутка, с которой можно все и по-всякому, тут вампир или не вампир… да пофиг, с моей-то богатой фантазией секс будет яркий, неординарный и красноречиво праздничный: с плотной атласной повязкой на глазах, со связанными руками, с воплощением моих самых отвязных тайных желаний. А контрольно я вобью в грудь кол этому животному. Разоблачение.       За окном лежит город. Благовещенск.       Отсчитывают время настенные часы. Сверяю со своими. Врут безбожно. Хотя могут и те, и другие, да и эталонные цезиевые часы в NIST тоже не ориентир, а условность — придуманная сравнительная мера. Все в мире относительно, полагаться следует только на себя.       Прислушиваюсь. Сообщения имеют разный вид, форму, уровни.       Чувства правдивее мыслей. Говорим одно, думаем другое, ну а чувствуем… И ведь не разрывает от противоречий. Живем.       Вампир.       Я считал, что сбежал от тебя, а ты все время был за моей спиной. Выжидал? Ведешь себя так, словно не узнал, или думаешь, что я не вспомню? Играешь или испытываешь? Личная территория, на которую ты не каждому спешишь открыть доступ. Боишься шокировать откровенностью?       Социально неприемлемое явление. Зверье.       Иногда стоит совершить ошибку, хотя бы ради того, чтобы знать, почему ее не следовало допускать, и пожертвовать малым, чтобы выиграть. Ведя мысленный диалог со своим оппонентом, я вгляделся в сгущающиеся сумерки за окном.       — Ну и как я тебе, твое творение?       Вампир лениво пожал плечами, не проявив восторг.       — Людям только одно удается в совершенстве — разочаровывать друг друга.       Я разозлился.       — Тебя, тварь, мне тоже не больно хочется обнять. Не за тем я здесь. Но, как бы ни было прискорбно, не представляю, где ты хоронишься: по кладбищам, верфям или кабакам — слишком большой радиус поиска, просто загадка для ума; уйду, а ты, как на грех, заявишься и забаррикадируешь дверь, пожалев, что пустил, до меня вы уже кого-то так выперли.       Лег в кровать и приготовился ждать, разглядывая в свете выползшей луны потолок и стены. Оставаться наедине со своими мыслями — весьма опасное занятие.       Тишина.       Прошли сутки, вторые, а пара, у которой я снял угол, так и не появилась. Устав метать дротики в косяк, изучив квартиру, истомившись без адреналина и поймав себя на том, что с интересом разглядываю табличку во дворе «Не влезай — убьет», рискнул пробежаться по магазинам и ближайшим окрестностям, рассудив, что, если приспичит, назад заберусь и по стене. Навострил уши, услышав разговор двух интеллигентных ботаничек о том, что есть еще места, где можно получить ответы на заданные вопросы, считай, задарма, если ты ловок, не трус и наделен сообразительностью.       Не выдавая заинтересованности, подкрался, абсорбируя сведения. Девушки еще немного поглотали никотин вперемешку со Старбакс из стаканчиков, поохали на сомнительное везение по воде вилами писаное, допили, докурили и, поправив очки, гуськом отправились в офис, расположенный на первом этаже рядом стоящего здания с внушительной надписью на черном фоне серебром: «Юридическая консультация. VIP».       Исходные данные были подозрительными, но сейчас такое время, что очень сложно найти что-то действительно стоящее, настоящее, и некоторые при малейшем затруднении и неверии сразу же отказываются от своего счастья попробовать. А по-моему, лучше самому убедиться, вернее, нет, чем. Проверено на себе. Новые ощущения, неизвестность — благодатная почва для того, чтобы делать или не делать что-то, они вселяют в душу страх нового и желание получить большее. И здесь исключительно твой выбор: рискнуть — и получить желаемое или не рисковать — и остаться с тем, что имеешь. Природа риска основана на умении делать первый шаг.       И я отправился к Малому Песчаному озеру. «Когда все зелено и прекрасно, неприкаянные души русалок выбираются из воды, бродят по земле. И если поймать одну из них и отнять гребень, она исполнит любое желание, лишь бы получить его обратно, но может защекотать до смерти или утопить» — архиценная информация. Я знал несколько способов удержать скользкую рыбу, не дав ей вывернуться из рук: ошпарить тушку кипятком, обтереть уксусом и оставить так на некоторое время, окунуть пальцы в соль.       Поросшие осинами склоны, кувшинки — сказочная одолень-трава, обладающая магической силой против демонических чар, цапли. Пролитая гладь неба, ил, хватающие за ноги водоросли.       Все испытывают страх в тот миг, когда могут изменить свою судьбу, но не я — покоритель небес, равнин и океанов: рост метр девяносто четыре, вес девяносто шесть, объем грудной клетки сто двадцать семь, бицепса сорок шесть, талии восемьдесят шесть. Я тщательно исследовал подводный мир в маске, с трубкой, с бутылкой эссенции за ремнем и горстью крупной соли в руке, дополнительная порция которой болталась в непромокаемом мешочке. Ловись, русалка, большая и малая, безразмерная — не на форшмак же пойдет.       Но бледнолицые, зеленоволосые обнаженные девы с изумрудными глазами, несмотря на поднятую муть и мое страстное желание познакомиться, не появлялись. Умные. Или все давно передохли.       Вечером развел костер, открыл тушенку. В глубине души жила надежда, что найдется хоть одна отчаянная, которая захочет поиграть. Время лениво ползло, собранный на ночь сушняк заканчивался, даже при наличии тумана, который был густым, как молока у сазана. Ко мне никто не подкрался, не заговорил, соблазняя потереть спинку, не утянул вглубь омута. Потянулся за сигаретами, прикурил от бойко вспыхнувшей, засунутой в самый огонь сухой ветки. Понятно… очередная брехня. Уфологические центры, экспедиции по поискам Несси и найденные «очевидцы», исследующие быт домовых, придуманы для опустошения карманов налогоплательщиков и отмывания денег, так же как и Акт «Об охране дикой природы» от 1981 года, который защищает даже тех, которые еще не зарегистрированы как факт.       Загляделся на всполохи пламени, взлетающие в угольно-черное небо золотистые искры, и мысли вернулись к собственному чудовищу.       Ген вампиризма заложен в ДНК, передается как наследственное заболевание, и людей, которые носят в себе его, не так уж и мало: порядка 10-15% от общего числа живущих на Земле. Один из них он. А я? Я лишь непредвиденная случайность, удачно подвернувшаяся ему под руку, принявший разовый трах за нечто большее, размечтавшийся когда-то стать нужным и согласный быть таким же. Жить в мрачном склепе, спать в деревянном гробу и сцеживать для него в хрустальный кубок собственную кровь. Бредовые подростковые фантазии, вызванные свойственными моему тогдашнему возрасту гиперсексуальностью и навязчивыми мастурбациями «взбесившегося» от переизбытка тестостерона тела.       Как ночная мгла, он просочился мне в мозг, и даже по истечении пяти лет я не смог ампутировать эту занозу, пульсирующую тревогой и болью.       Ночью ничего интереснее двух заблудившихся мужиков, вышедших к моему огню, не произошло. Действительность — это не тебе в сказке побывать. В этом мире все субъективно, и конец света у каждого свой.       Наутро вернулся в съемное жилье, печенье под ковриком при входе огорчило целостностью, прикрепленный между полом и дверью волос — в том же положении, что я и оставлял, следовательно, никто не приходил; попинал воздух, вынес на мусорку три фантика из ведра. Вывод напрашивался неутешительный — разгадав мои намерения и в очередной раз облапошив, упырь смылся.       «Правда — это такая штука, которую хочется знать, но в которую не всегда хочется верить». Приобретенный опыт ничему меня не научил. Надежда была только на интуицию.       Закрыл дверь на два замка и пошел… не анализируя собственные действия и не вступая в полемику с мозгом по поводу бессознательного: «и куда оно меня заведет?»       Озарение пришло внезапно. Вспышка. «Какого хрена я пехом иду, если можно снять машину?» Автосервис оказался чуть ли не в двух шагах.       Наверное, это судьба. Стоило выехать за ворота, как тут же наткнулся на бегущих с инкассаторскими мешками мне наперерез. Душа человека потемки, про свою я точно некоторых фактов не знал. Когда-нибудь до меня дойдет, что о мою доброту вытирают ноги, но сейчас это просто добро, и оно спасает чью-то жизнь. Сегодня.       Это не я ударил по тормозам и закричал благим матом:        — Я здесь!       Распахнув дверцу, авантюрист-безумец вдавил педаль газа, выкручивая руль, подбирая на борт двух преступников. Пули крошили стекло, царапали обшивку. В голове спокойное до пустоты: «Хорошо, BMW взял, а не что подешевле».       «Все люди несовершенны, ты в том числе, даже не ерепенься. Осуждать кого-то голословно нельзя, в определенных ситуациях уверенный в себе становится вдруг робким, терпеливый — вспыльчивым, щедрый поступает эгоистично, а знающие сомневаются в том, что знают», — мой пронырливый мозг уже нашел оправдание, не успел я и рта открыть.       Адреналиновая зависимость.       Сплав по горной реке, спуск с крутого склона ледника и горы, полет на дельтаплане над жерлом вулкана, выжить без еды, воды, документов и оружия. И вот этот наворот, не укладывающийся в рамки «рядовой бытовухи». Попадалово. Экстаз!       На спидометре, кажется, не было деления той скорости, с которой я гнал. Ныряя в подворотни, несясь по лабиринтам, самоутверждаясь, уходил от погони, оставляя на асфальте черные следы от протекторов.       Дух захватывало. Экстрим! Оргазм. Вампир.       Или я с серьезными отклонениями.С чего бы иначе получать от явной глупости такое наслаждение?       Я глянул в зеркало заднего вида.       — Надеюсь, это не старушечье, нажитое непосильным трудом. И как далеко вы на своих двоих планировали уйти? — Мне на будущее было интересно, на какой стадии отключается мозг.       — Вам стоило тщательнее проработать операцию, посмотреть «Одиннадцать друзей Оушена», «Ограбление по-итальянски», «Аферу Томаса Крауна» или хотя бы «Западню». В них злодеи ловкие, хитрые и удачливые, срывая огромный куш, легко обводят вокруг пальца и полицейских, и ФБР, и все госструктуры, скрываясь. Совершают сумасшедшие поступки, при этом влюбляются и влюбляют в себя. Живут с заглавной буквы, а вы…       На заднем сиденье сидели мокрые, грязные, с моей точки зрения, полные неудачники, которым повезло только со мной. Не привязывайтесь к мужчинам, деньгам, вещам и иллюзиям.       — Вы вообще на что рассчитывали?       — Пешком уйти. По статистике, если ты когда-нибудь с ней ознакомишься, у нас ничтожно маленький процент раскрываемости. Это не преступление века, мы спокойно зашли и так же ушли, разве что немного постреляли, да водитель, сцука, подвел, смылся. А ты, кстати, как там оказался? — Стас напрягся.       — Соскучился, — брякнул, не подумав, внимательно следя за дорогой. Поворот, еще поворот; вертолеты, преследуя, не кружились. Удивительно, но мы имели реальный шанс уйти. Жаль, машину придется бросить. Я глянул в зеркало. Лучше бы не смотрел: стало жарко плечам и шее, особенно внизу живота. Вампир смотрел в мои глаза. Он меня лапал и трахал, причем иногда даже долбил, а я стонал и подмахивал, старался сильнее насадиться на его член.       — Влад! — заорал Стас, и в последнюю секунду я избежал поцелуя с бетонной плитой. Тимофей отвернулся. — Ты нас чуть не убил!       — Лучше бы вы денежные деревья сажали на растущую луну, клептоманы, — проворчал я. В ногах слабость и дрожь.       Между мечтой и слишком большим количеством отговорок всегда будет ложь.       Реальные злоумышленники, насколько я был знаком с криминальной хроникой, всегда спешно пытались покинуть страну или как минимум затаиться в местах, мало пригодных для проживания: колодцах, забытых штольнях, заброшенных дачах, подвалах, на чердаках. Незавидная участь, полная трудностей и лишений, и невозможность потратить награбленное из-за панического страха — а вдруг да найдут? Паранойя.       — Поезжай в «Ренессанс», — услышал над ухом.       — Диктуй адрес, навигатор, и учти: я город знаю не так чтобы хорошо, мы же из казармы в увольнительную дальше первого клуба не ходили, так что…       — Понятно… С чего вдруг взялся нам помогать? Легких денег захотелось?       Я молча пожал плечами.       — Ладно, с этим позже разберусь, поработаю на благое дело путеводной звездо.       И, цедя зловеще: «Пропасть или взлёт, омут или брод, и не разберёшь, пока не повернёшь», он огляделся по сторонам.       И началось — налево, налево, двести прямо, прямо, направо пятьсот. Как на учениях: дальше будет «стой» и «стреляй», главное — не проглядеть противника и успеть вовремя затормозить.       — Стой.       Рука на автомате дернулась к бедру.       — Здание из травертина видишь? Туда езжай.       — В резиденцию?       — Это вип-городок.       — Там прокурор живет? Мы сдаваться едем? Машина…       — Поменьше говори.       — Как скажешь, командир.       Пересек перекресток, остановился у шлагбаума — интересно, нас прямо здесь загребут или…       Стрела пошла вверх.       — Если сильно повезет…       Из паркинга выезжала блондинка.       — Вперед!       Ворота не успели опуститься, я проскочил.       — Мы живем в шаблонном и предсказуемом мире. Почти все в нем аккуратно упаковано и систематизировано. Общество постоянно стремится во что бы то ни стало во всем и везде поддерживать порядок, но все это не более чем иллюзия, — подал голос Вампир. — Сама Вселенная — порождение хаоса.       — Куда дальше, демагог? Тут видеонаблюдение.       — Просматривается только центральная магистраль.       — Попытаюсь угадать. Некоторое время назад, втеревшись в доверие и напоив собственника тутошних апартаментов, вы сделали слепок ключа. Хозяин в командировке, мы будем жить здесь, а когда он нежданчиком нагрянет, сбежим, выпрыгнув через окно, так как пожарных лестниц я нигде не заметил, техэтажа нет, и… В таких местах обычно все друг друга знают, даже если одна квартира на этаже. Зачем мы сюда приехали?       Стас смеялся в голос. Тимофей изучал потолок. Я выждал пару минут и открыл дверцу машины.       — Я вас покидаю, друзья, мне это не нравится. Тратить время на ерунду я не собираюсь: жизнь слишком быстротечна, и другой в запасе у меня нет.       Стас веселиться перестал.       — Прости, Влад, ты такие вещи чудные рассказывал. Нам бы и в голову не пришло тут жить: кроме ключей, в каждой квартире чиповые замки, поэтому и охрана такая: спокойные, уверенные, что чужих тут не может быть. Три уровня паркинга, у каждого полдюжины машин, новых, битых, эксклюзивных; они постоянно меняются, за всеми не уследишь. Эту ты загонишь в какой-нибудь угол, через неделю она зарастет пылью и затеряется среди остальных. Владельцы на чужое обращают внимание, только если точило соседа круче их. То, чем пользуются, ставят на второй и первый этажи, на третьем кладбище бэушного. На Тима не обращай внимания. Он не спит, медитирует, думу думает, во что деньги переложить.       Я припарковался у стенки под выкрученным фонарем, глянул на Вампира. «Самая высокая степень человеческой мудрости — это умение приспособиться к обстоятельствам и сохранять спокойствие вопреки окружающим неприятностям». Мой мозг ему явно льстил.       Две качающиеся на ветке полные луны. Смех.       Теперь я взрослее. Умнее. Теперь куда уравновешеннее тех, кому есть, что терять. Смех. Бьерк. Метель из звезд и кленовых листьев, скользящих под рукой.       Я смотрел на закинутую шею, на вырез рубашки, расстегнутой на груди. Где-то там билось сердце, что я хотел получить.       — Можно открутить сиденье и выпотрошить. Не очень удобно нести, но внимание привлечет меньше, чем инкассаторские сумки. Колеса, как я понимаю, вы планировали сменить здесь.       Стас осклабился.       — Молодец, лихо соображаешь. Снимай сиденье. Кстати, тебе надо завтра в полицию зайти написать заявление, что тебя ограбили и документы утащили. Может, тебя избить?       — Поломанным носом рост и плечи не загримируешь. В автосервисе вспомнят, что я лично машину брал.       — Скажешь, заставили.       Тимофей разжал рот:        — Стас, это только в сериалах свидетелей не бросают в камеру. У наших ментов он из потерпевшего тут же превратится в главного обвиняемого, если стрелки не переведет.       — Тим, ты хочешь сказать…       — С нами пойдет. С документами что-нибудь придумаем.       До меня стало доходить, во что я вляпался.       — Карьера военного. Красный диплом. Дня не отслужил. Зона и камера. Два ноль в твою пользу, Вампир. — Я, как и первый раз, сам подставился.       — Дальше что?       — Ты кресло открутил?       — Даже поролон вытащил.       Вампир открыл глаза.        — Стас, какой шрот возьмем? — Подельник оторвался от увлекательного занятия разглядывания денег.       — Лексус, — он кивнул в темный угол напротив. — Стоит удобно, камер нет, очень надеюсь, что с бензином.       — Влад, открыть сможешь?       — Смогу, — ответил за меня незнакомый голос. — Мне нужен нож.       В мою раскрытую ладонь легла палочка канзаси, которую Тимофей вытащил из волос.       — Осторожно, очень острый. — Наши пальцы соприкоснулись.       Понятия «честь» и «достоинство» никто не отменял. Будь офицером, не иди на сделки с совестью и, если прав, ничего не бойся. У него были непроницаемые глаза. Не лицо — маска.       Я зажал стилет в руке. Что если сейчас ударить, а потом колом добить?       — But most of all, I'm sorry that I gave up on us when you never did, — едва различимое движение губ.       «Но больше всего мне жаль, что я не стал бороться за нас, в то время как ты никогда не сдавался». Или я неправильно перевел, или я ни черта не понял. «Боишься — не делай, сделал — не бойся, не сделал — не сожалей», — кажется, так выражался Чингисхан, или насчет последнего я ошибаюсь? Выбранный Стасом Lexus в восторг не привел, наверняка аккумулятор разряжен, он тут лет сто стоит. Я бродил взглядом по длинному ряду машин. Audi, BMW Z4, Toyota, Porsche 911. Богема. Серебристый Mercedes W 212 грустил наискосок от меня. Я скрестил пальцы на удачу и, спрятавшись за его четырехколёсными собратьями, предпринял марш-бросок. Машина была не свежая, но выглядела презентабельно, о ней заботились, к тому же поставили ее тут не так давно: пыль едва припорошила отполированный бок. При ближайшем рассмотрении выяснилось, насколько крупно мне повезло — она была открыта, точнее, у переднего колеса водитель-раззява оставил и ключи, и брелок от ворот для меня, исключительного. Щедрость объяснялась практически пустой бутылкой Chivas на приборной панели. Я свистнул и тут же прикрыл рот ладонью. Ко мне скачками приближалось кресло.       — А почему эту, а не ту? — тут же начал привередничать Стас, не переставая обниматься с сувениром даже в салоне.       — Мне интуиция подсказала, что эту я быстрее заведу.       — Как?       — У него ключи, только непонятно откуда, — разрушив интригу, влез с комментариями Тимофей, по-хозяйски занявший место рядом. Стас вытянул шею.       — Во дела! Чувствую себя избранным: мы ушли с деньгами, под нами машина с ключами, осталось только с ночлегом решить.       — Куда поедем?       — Прямо, — Тим махнул дланью на манер вождя-лидера.       — Яволь, командир!       — Вот и действуй.