***
Подвалы или катакомбы в стиле лофт? Эпатажность декора. Богемность и андеграунд. Заброшенное промышленное помещение, в центре выстроившиеся рядком обуглившиеся останки техники. История или преступление? Кошмарная смерть. Был танк — стал крематорий на гусеничном ходу. Экипаж, не сумев выбраться, сгорел заживо. Снующие рядом тени. Призраки? Голоса: — …быстрее. В бензобак кидай… вывезет…***
Подземный лабиринт. Полумрак. Двое в воде… эээ… трахаются? Присмотрелся — согнувшись под тяжестью другого, один отползает к стене. Ранен? От меня слишком далеко, не разобрать. Хохот шакалов. Луна мусульманским серпиком с качающейся под ним звездой. Алая.***
Двое, покачиваясь, то и дело спотыкаясь, бредут. Падают. Встают. И опять падают. Не разжимая рук.***
Армейские берцы на протекторах… «Зуб даю, Австрия». Ноги ниже колен. Фрагмент комнаты: раскрытый глобус-бар, на столе манускрипт с потрепанными краями, диск, по виду золотой, спирали по обеим сторонам, разделенные поперечными линиями на поля; в каждом поле таинственные знаки. Книги. Точнее, раритеты: кожа, сафьян, полустершиеся символы. — …без глаза, больше пятидесяти не дам. — Мы договаривались на миллион. Зеленью. — За идола. — А я что, по-твоему, принес? Родину-мать с Мамаева кургана? Спиздил, живота не щадя тащил, надрывался, так что ты… — Повторяю для слабослышащих: заказ был не на железо и камень, а на статуэтку целиком. Кстати, если око повреждено, цена снизится. — Глаз вторым траншем. Пол-ляма сейчас или болванка остается у меня. Для надежности. — Надеешься выгоднее продать? Смотри не попадись, после промашки с танками за тобой наблюдают, а у тебя при всех твоих регалиях нет дипломатической неприкосновенности. Шестьдесят пять, и все проблемы беру на себя. — Триста пятьдесят окончательная цена.***
Развороченная могила. Старый клен. Черный лебедь, роняющий перья и превращающийся в… нетопыря. Цветок, зажатый в ладони, не рассмотреть. Звук. То ли от взведенного курка, то ли шелест гравия. Напрягаясь, вглядываюсь в растекшуюся на листе каплю, силясь разглядеть стоящего за моей спиной. Бабье лето. Тепло. А с утра еще моросил дождь… Паутинки. Яблоки чуть не в два моих кулака, вкуснющие. Воздух прозрачный. Ветер разогнал кучевые облака, и небо словно нарисованное — чистая бирюза. Не считая лежащей у ног лопаты, древко которой бывший осиновый кол, я не вооружен. После стольких лет тренировки я ее из любого положения метну. Пусть даже он первый выстрелит, попаду. Но надо ли? Стоит ли?.. Капля, сползая по листу, разбивается о камень. Если бы он только знал, как я устал… проигрывать. Ему. Решение дается легко, и сразу становится комфортно. Я поднимаюсь. И оборачиваюсь. Увязаю во времени, не успевая зацепиться за тот день, где секунду назад был счастлив, и проваливаюсь в следующий эпизод.***
Потрескивающий, как сухое дерево, голос старика: — Ищи ответы у черта. Мой предок, на манер гоголевской панночки сидя в гробу, нарезает круги вокруг меня. ...Ни дома, ни цветка. Я так и не увидел, был ли кто-то за моей спиной, или собственное воображение чудит вместе с Аяуаской. «Спроси черта…» — зашибись совет. Знать бы еще, где они водятся. Тошнит. Я пытаюсь вернуться, но не могу. Тиииим!***
Человек? Химера в смирительной рубашке смотрит в зарешеченное окно на луну. Содранный лоскутами скальп, выдранные зубы, чтобы не укусил. Цепляясь за фрагменты прошлого, в котором было хорошо… живет памятью. Я кричу, окунувшись на секунду в его отчаяние: «Тииииииим!» «Только поступки что-то меняют. Если нет поступков, все остается прежним» — это цитата из «Доктора Хауса» или равнодушный, ко всему привычный со времен сотворения Земли Мрак? Исчезающие и материализующиеся из ниоткуда лица родственников, морды доисторических существ, полуистлевшие монстры, продолжающие жить в кошмарах. Голос, который я слышу в своем мозгу. Не могу не слушать. — Не получится, не осудят, ты смертный, человек. — А кем надо быть? Богом?!***
Я лезу из пропасти по камням, срываюсь. Попытка номер сорок семь или пятьдесят два. Или сто сорок четыре? Повисаю на кончиках пальцев, ловлю ускользающую опору носком, вжимаюсь, вживаюсь, врастаю в камень, перевожу дух. И тянусь туда, где вижу удобную щель. Я должен. Должен не опоздать. К нему, сохранившему в глубине души тайную надежду, что, умирая, он будет не один, что кто-то окажется рядом. Близкий. Бросок. Передых. Ещё бросок. Пучок травы выскальзывает из рук, но я успеваю схватиться за край и перекинуть тело. Небо? Небо… Небооооо!!! Спиной к ветру, и все же Вырваться может Чья-то душа. Спасет, но не поможет. Чувствую кожей, Пропащая… Не в этот раз. Открываю глаза. Серебряное ведерко с двуглавым орлом Российской Федерации, запечатанное темное стекло, низкий потолок, закрытые шторками иллюминаторы, мягкий свет и ковер, серый высокий ворс. Полулежу босой перед экраном: Греция горит; наводнение в Японии, вызванное паводками из-за ливневых дождей, унесло жизни ста тридцати четырех человек. Происшествия. Культура. Общество. Р-Спорт. В эфире. Пресс-релизы. МИА «Россия сегодня». Новости агентства. Закупки. РЕКЛАМА. Версия 5.1.11 beta. «Чтобы связаться с редакцией или сообщить обо всех замеченных ошибках, воспользуйтесь формой обратной связи. Правила использования материалов МИА…» — А самое главное где? О примерах взаимовыручки в сложных ситуациях, о путях решения актуальных климатических и прочих проблем, о том, что мы всех, всегда… — Освежиться не хотите? Я тут что, не один? Скашиваю глаза и обалдеваю. — О!!! Это самолет будущего, или я накануне перебрал? Неужели я подписал контракт на съемки в реалити-шоу? Российская версия о непревзойденном агенте два нуля семь? Я главный герой, ну а вы, прекрасная незнакомка, главарь конкурентов, которого я завербовал, поразив до глубины души своими сексуальными сверхспособностями совокупляться на лету, под водой и в непригодных для жизни условиях. Флеминга лет в девять читал, не помню текст в деталях, но я хорошо импровизирую, не подведу — зовите ассистента с хлопушкой, выкрикивающего: «Камера, мотор!» Переливчатый смех колокольчиками, гармонирующий с васильковым взглядом. Пышный светлый локон, выбившийся из-под шапочки, стюардесса-проказница с расстегнувшейся «случайно» пуговкой на груди, а глаза как у гюрзы, расчетливые и умные — палец в рот не клади. — Малыш, ты как? — В мой глюк вторгается еще один персонаж. Альфа-самец. Викинг. — И ты здесь, старый друг? Думаю, я бы и один справился. Выполз недовольно из комфортного кресла-кровати. — Мне просто необходим лед на темечко или, на крайний случай, струя воды за воротник, а то так и буду думать, что лечу в VIP-классе, а на расстоянии вытянутой руки похмелин стоимостью в полторы тысячи баксов. Ни дать ни взять, горячечный бред. Кто меня так отблагодарил? — Президент. — Зашибись. И за какие заслуги? — Ты Родине парочку нефтетанкеров подарил в переводе с валюты. Неужто забыл? — Выходит, это не психоз от злоупотребления шаманским зельем… У меня есть миллион. Требую душ и музыку! Викинг кивнул. — Направо от клозета. Пока будешь мыться, я еду закажу. Омаров будешь или предпочитаешь рябчиков в ананасах, буржуй? — Лимон и луковицу. Друг, оценив юмор, заржал. За дверью, за которой я скрылся, Pink Floyd окрасил в цвета космоса плотно закрывшуюся капсулу. Выбрал на дисплее «водопад». Кое-что я помнил. Как, умяв две порции ужасно вкусного ужина после эликсира из лианы, отправился в штаб, требуя прямую связь с первым лицом страны. Помнил, как меня пытались остановить, привести в чувства банальщиной: «Кто ты, а кто ОН?!», отговаривали, угрожали, пускали в ход шантаж, но лишь до тех пор, пока я смиренно не заявил, что обращусь к независимому каналу страны, в которой в данный момент нахожусь, или продам информацию немцам. Обо мне доложили с оговоркой, что я могу быть контуженным, подвергшимся насилию, а также подкупленным провокатором, в смысле засланным казачком. Чтобы завоевать доверие Лица, люди годами в очереди чалятся, а у меня были вшивые пятнадцать минут и ни одного серьезного козыря. Но ОН выслушал, ни разу не перебив. В конце подытожил, что если все, чем я его сейчас загрузил, окажется байкой, то спасителя в его лице я не найду. Репутация государства дороже, чем супер-агент Владислав Васильевич Городецкий. Даже такой креативно-продвинутый, пробивной и бойкий на язык. Я бы на его месте так же поступил, расскажи мне кто на ночь глядя про миллиард долларов, под завязку утрамбованных в ящиках с маркировкой «Международный Красный Крест», и двух благообразных сопровождающих с документами на лекарственный инвентарь. Кеш должен был простимулировать террористов, удерживающих военный аэродром. Откуда я это знал? Предчувствие? Богатая фантазия? Зелье? Мистический информатор, который мне об этом якобы на условиях анонимности сообщил? Во сне привиделось? Принцип, которым руководствуется МККК, заключается в том, что даже война должна вестись в определенных рамках, накладывающих ограничения на методы и средства ведения военных действий и поведение воюющих сторон. В их основе лежат Женевские конвенции, подписанные всеми государства мира, что делает их наиболее универсальными изо всех международных соглашений. А тут я. Урод. Свинья. Выродок. Святотатство! Подвергать сомнению?! Вскрыть ящики с дорогостоящим оборудованием и медикаментами?! Задержать срочный груз, который ждут по минутам?! Угрозы. Обвинения. Ситуация на грани. Накал. Профессиональные подстрекатели. Я их легко вычислил, но… оснований-то не было задержать. Конфликт. Даже думать не хочу, что, сколько и от кого выслушал Президент. Если бы он дал слабину, или я сплоховал… Переключил воду на «тропический ливень» — гидромассажная терапия по затекшим мышцам и мыслям. Самый страшный момент моей жизни. Оторванная гвоздодером крышка, под ней ампулы и бинты. Хорошо, что я чувствовал — рядом Тим, и все гадости отец мне еще в далёком отрочестве сообщил. Хорошо, что я не остановился, а продолжил «мародерствовать» и под визг рванувшей на меня толпы ударом ноги выбил нижние планки. …Из образовавшейся бреши хлынул на кафельный пол серо-зеленый поток. И пришёл на подмогу спецназ. И меня, мокрого и оглушенного, отвели в санчасть. И отпаивали виски со вкусом вишни и шоколада. И все поздравляли и хлопали по плечу. Потом. А ТОГДА только я и Тим. И Президент, который поверил.***
ОН, хотя я до последнего был уверен, что это фейк, прилетел лично. И выдал после пятнадцатиминутного разглядывания меня: — Изучил твоё дело, боец Городецкий. Внеочередное звание ты недавно получил. Медалью «За боевые отличия» награждаются только один раз. «За отличие в военной службе» — тебе стажа не хватает. «Михаил Калашников» не в тему, нового вооружения ты не изобрел. Разве что всей стране седых волос добавил. После недолгого молчания посетовал на уже имеющегося у меня «Участника военной операции», который был вручен сразу же после того, как узнали, что местный правитель самолично прицепил на мою грудь «Дружбу народов». И честно признал, что до «Звезды» я не дорос. — Ты, Городецкий, тот еще фрукт. Может, тебе, конечно, нереально везет, или так совпало… Глянул через пуленепробиваемое стекло на стену, где было намалевано по-русски: «Мы молимся за тебя, солдат», ткнул пальцем. — И про это тоже наслышан. Сделал паузу. — За мастерски проведенную операцию… Я вытянулся по струнке. В затенённом углу мелькнул и пропал нетопырь. — За честь и доблесть… За мужество и решительность… Представил реакцию первого лица государства, расскажи я, с чего, точнее, с кого все началось, мысленно перекрестился и прервал торжественную речь. — Разрешите обратиться, Товарищ Верховный Главнокомандующий! — Есть идея? — Да. То есть нет. — А поконкретнее? — Мне деньги очень нужны… — и, не обращая внимания на его приподнятую бровь, краснея всем телом от ушей до пяток, выдавил из себя, словно последнюю каплю из перекрученного тюбика зубной пасты: — На дом мечты, чтобы как у Бреда Пита. Понял, что ляпнул, только после того как ОН, рентгеноскопирующий меня под отчет, что зачитывали ему в гарнитуру, с ничего хорошего не предвещающей усмешкой поинтересовался: — Эмиграция во Францию? Парижанки скучны и готовят плохо. Поговорим начистоту. Сколько тебе предложили те… что пытаются сманить? — Я?! Меня?! — натурально возмутился в ответ. — Да меня женщины вообще не интересуют, кроме Родины! Из Диснея я вырос, виноград не люблю, узеньким улочкам и провансу предпочитаю автострады и леса, малину и грибы, карасей в сметане, уху из щуки. И заткнулся, в полной мере ощутив себя провалившимся агентом. — Ты же не далее как пять минут назад открытым текстом про виллу на Лазурном говорил. Какие на хрен щуки, караси и подосиновики? — Оценивающий взгляд снайпера. — Смотришь на вещь, с виду вроде качественно и красиво, глядь на ценник, дорого, а вывернешь наизнанку — дешёвая подделка. Вот так и с некоторыми людьми… Холодок вдоль хребта. Предупреждали же: «Кто Он, а кто ты?» Обо мне больше не вспомнит никто и никогда. Шутки закончились. Теперь только, как Александр Матросов, напролом, чтобы запомнился на годы вперёд. — Мне земля от бабушки досталась, — я назвал район. — Неудобица, конечно. Но если подойти к делу творчески, выкосить крапиву и лопухи, сделать надстройку, расчистить речку… Понимаете, ДОМ… он должен быть таким… — Сложил три пальца, прижал к губам и воспроизвел звук поцелуя. — И дорожка желтым кирпичом… — проникновенно мне кивнули. — Желтым? - озадачился. «Желтый дом», «желтая карточка», желтая лихорадка — отследил полёт президентской мысли. Африка или Вьетнам, тухлая вода, малярийные комары, ползучие гады. Мой оппонент даже глазом не моргнул. — По аналогии с «Волшебником Изумрудного города». Там она вела туда, где исполняются все мечты и желания. «А стоял за всем этим авантюрист-фокусник, который от нечего делать себя так развлекал, подбирая кадры для созданной им же империи». Но это Президент вслух не сказал, лишь мимоходом подумал. «Если проанализировать… этот любитель карасей в сметане с дружками мог влегкую отжать миллиард. Зона военных действий — никто бы и заморачиваться не стал, из-за чего перестрелка произошла. Обманчивость как качество личности – способность легко обманывать, вводить в заблуждение, выдавать неверные представления, приводить к неправильному заключению, сбивать с толку, погружать в иллюзорное восприятие мира». В гарнитуре трещало и щелкало, Президент пытался просчитать застывшую перед ним личность: слишком много имелось противоречивой информации по Городецкому, еще и отец генерал, хоть и фамилии у них разные. — …Одному сердце, другому храбрость, третьему мозги… Он принял решение. — Родину, значит, любишь? — Люблю. — Мне такие нужны. Порядочные. Миллион твой, без налогообложения. Там, где наследство у тебя, знатные места, заповедник. Поручу по соседству построить гособъект. Например… реабилитационный центр. И будет твоя деятельность под контролем. Под прикрытием, я хотел сказать. Мне тут доложили, у тебя дар есть. Людей находишь. Экстрасенс? — В большом количестве всего один раз. Но время от времени случается. Одного-двух привожу. Вижу, что может произойти, нечетко и спонтанно. Лишь когда рядом Тим, девяносто девять процентов вероятности. — Тим это друг? — Это вам... Да, типа этого. — Когда начнешь строиться, в охрану ребят из ведомства возьмешь: мало ли когда подмога понадобится? Все-таки не семечки, миллион, — ненавязчиво так намекнули, что я под колпаком, и выданную премию еще предстоит отработать.***
Расчесался, побрился. Примерил белый махровый халат, оглядел себя в зеркало — не верь всему, что видишь. Ведь даже соль выглядит как сахар. Растрепал седой чуб и вышел из душевой с ощущением, что прогулялся по лезвию. Позарься я на тот миллиард, которым у меня чуть ли не перед носом махали, хоронил бы сейчас Игната и своих товарищей. Во всех ста семнадцати прокручиваемых в голове вариантах я уходил с деньгами и оставался один. Квест на крови. Средства, предназначенные для убийства, надо было изъять так, чтобы потом просыпаться без кошмаров, без человеческих жертв, без поклонения Дьяволу. Но деньги были нужны, и меня торкнуло. Главные Мировые Новости. И человек, против слова которого никто не попрет. Выгорело. О проделанной операции, как о запланированной и тщательно разрабатываемой, сообщили в СМИ, приукрасив и нагнав жути на всех, посмевших усомниться и заподозрить великую державу в нелояльности, прозрачно намекнув, что были звонки от то ли пособников террористов, то ли от оказавшегося под влиянием непроверенных фактов и плохо работающего кабинета министров собственной страны. Короче, одни мы на высоте со своей самой продвинутой в мире системой безопасности.***
Раздача халявных денег. Игнату тридцать штук, друзьям по десятке. Я попытался добавить из своих, но коллектив заартачился. Парни заявили, что весь риск пришёлся на меня, так что все по понятиям, без обид. Был банкет и рекой выпивка. Потом сюрпрайз: президент предоставил борт, точнее, один из двух, на котором прибыл. И вот я тут. Лечу в отпуск на двадцать дней, Игнат в качестве эскорта. Должен доставить меня и премию сперва в банк, потом в наследный дом, а дальше следовать по месту прописки в Ростов-на-Дону, хамам строить с каменными полками и водопадом по стене. Ну а у меня по плану земляные работы - расчистка и выравнивание, и забор по периметру городить. Что съел, не распознал, но было вкусно. Расстегнул спортивную сумку, что стояла у ног. Миллион… вот, оказывается, как он выглядит. — Настенька, — синеглазка мгновенно появилась из-за штор, — а добудь-ка мне вай-фай и лэптоп. — Вам здесь организовать или в библиотеке работать будете? — Подальше от любопытных глаз. Она фыркнула и поманила наманикюренным пальчиком за собой. Я уселся в удобное кресло, принявшее форму тела, прочел мантру: «Ты научил меня делать то, что считаешь правильным, и не думать о последствиях» и, засучив рукава, наоткрывал вкладок. Через час убийственной работы, разглядывая Джона Траволту на фоне его личного посадочного поля, вспомнил, что Тим был куда скромнее. Успокоился и перестал переживать. Да и не нужны нам на двоих двадцать четыре спальни и ночной клуб в цокольном этаже, а вот бассейн… Затребовал из архива план своего участка и даже не удивился, что получил. Видать, приглянулся каким-то добрым силам. Набросал список архитекторов. Списался, высокопарно разъяснив, как должно выглядеть то, что умом обывателя «представить нельзя». И, посчитав, что день прожит не зря, обнаглел и потребовал еще шампанского. Игнат идею поддержал. Мы выпили не чокаясь за тех, кого нет в живых, за подбитый самолет, что буквально пять метров до полосы не дожал, за чужих ребятишек, за то, что сука-война, и за планы на жизнь, и за мир, что когда-нибудь будет и здесь, и, естественно, за себя. Я взялся за карандаш, потому что у Тима глаза и ладони, и высокий изгиб стопы, и… мечта. Дом на склоне холма. Крыша... На крыше джакузи и мебель из ротанга. Место, где можно готовить барбекю, а ночью… любоваться звездами. Количество спален? Мне бы хватило и одной. Комнаты для гостей, библиотека, два кабинета, небольшой кинозал с кальяном, суперсовременная кухня — пусть радуется, раз умеет готовить, каминный зал, тренажерка, сауна… Винный погреб, легким движением руки превращающийся в склеп. Благо, температурный режим выдержан. И самое главное — чтобы во все это стильно-модерновое гармонично вписался старый дом, моя память, которую во что бы то ни стало я хотел сохранить, ну и само собой разумеющееся: я не собирался ковыряться в бабушкиных тайнах. Теперь парк… Осины как устрашающий элемент, грядки чеснока и прочие отпугивающие растения. Фонтан из куска мрамора или горного хрусталя. Геологи, бывшие одноклассники Флор и Авоська, откуда угодно выковырнут и привезут. Этим только дай повод что-нибудь спиздить. Дорожки из желтого кирпича… Закрыл глаза. Длинные, тонкие, немужские пальцы мелькнули у лица, чуть касаясь губ. И не знаешь теперь, чего больше хочется: убить его или… не убивать. Три вещи невозможно вернуть назад. Время. Слова. Возможности. Когда борт совершил посадку, я имел четкое представление о том, что хотел, исходя из собственных ожиданий и… трактата «Чего боятся вампиры». Банк отнял уйму времени. Аренда и выбор ячейки, условия, договора. Выпроводил Игната к заждавшейся его родне. Через пятнадцать минут у меня по плану «круглый стол» с представителями градостроительства, а я еще даже в дом не заходил, хоть и мечтал обустроить все по-человечески, с коньяком и стейками. Мозговой штурм. Мы неслись на желтый. Блин! Черт! Пробка. Конфуз.***
Никого? Или не дождались? Или это я время перепутал, не перевел? Посмотрел на часы, да нет, все правильно. Открыл калитку. Потом дом. Жалость убивает. Обида разъедает мозг. Разочарование заставляет топтаться на месте, и только Ненависть совершает чудеса. Не явились — хуй с ними, я на хер сам себе все построю! Вопреки всему. Осторожный стук. — Войдите! — Здравствуйте. Я Саша. Вы только сразу меня не прогоняйте. И прошу не орать, хотя бы первые двадцать минут. Я очень волнуюсь. Вместо толпы знаменитых именитостей в дверь протиснулось невесть что в очечках от Гарри Поттера. И давай с порога заливать про неожиданно свалившую и приковавшую ее к койке болезнь, про дипломный проект, про деканат, про последний день, про то, что она может все… ну, практически… и согласна работать день и ночь, почти даром, и если я ее возьму, она пренепременно за мое здоровье закажет сорокоуст и саааамую большую свечу в церковной лавке приобретет. Я поперхнулся, со вкусом выматерился. Она пошла пятнами. — Я не это хотела сказать. Не Вам, Вашему Ангелу хранителю. Открыла тонкую папочку якобы своих работ, поймала мой насмешливый взгляд, стушевалась, сгребла демонстрационный материал, но не заплакала, расправила тщедушные плечики. — Вы правы, домов вашего уровня я не проектировала. И вряд ли вас заинтересует то, что получу через полгода красный диплом. Я улетаю в Великобританию, в Школу архитектуры Бартлетт, выиграла грант, и… и если вы думаете, я из интернета содрала… — Ты тут давно ошиваешься? — С шести утра. Она опустила голову, шмыгнув носом. — Я читала, что вам нужен необычный проект, самовыражение на стыке ретро и передовых идей. Мне мой куратор прислал ваши пожелания. Я, пока вас ждала, ключ нашла… Она прикусила себе язык. Еле сдержался, чтобы опять не высказаться, мужик я или не мужик? Да и брать тут особо нечего. Кресло-качалку ей не унести, на классику разве что древний вампир позарится. — …Это сложно объяснить, драйв, шторм! Заявить о себе! Вы, конечно, можете мне не верить… Я положил перед ней свой набросок — вывернись, но роди. — Я что… принята? — Бинго! Угадала с первого раза. А у меня был выбор? Интуиция подтвердила, что нет. Сашка, взвизгнув, повисла на моей шее. — Я вас отблагодарю! — Скорее я тебя, если не напортачишь, — и буркнул, затягивая петлю: — Машину бонусом. Меня кстати, Владом зовут, с этой минуты я твой работодатель. И, сраженный децибелами, что издавало индиго-дитя, радостно подпрыгивая, временно лишился слуха. На оба уха. Несколько запоздало, но действенно — впервые подвела реакция — зажал ей рот рукой. — Кстати, не посоветуешь ландшафтного дизайнера? Сашка преданно лизнула мне палец. Пришлось поверить и отпустить. — Есть такой! — Тсссссссс! - шикнул на нее. — Характер дерьмо, выставки, заказы, самомнение, как у хорька, но чувак реальный. Он учился у Киочи Курису, знаменитого дизайнера японских садов из США — умеет создавать хитрые и динамичные пейзажи практически из ничего. Короче, я беру прополку ваших сорняков на себя. Блииин!!! Круто!!! У меня будет джип! Я страдальчески закрыл уши. Вот же влип — ей светит разве что маленькая двухдверная Судзуки, да и то, только в том случае, если все будет хорошо, и она меня ни разу не расстроит. — Моооооолчать, тарахтелка! Я сатрап, у меня жесткий лимит времени: скоро улечу, но отчет желаю видеть ежедневно. На меня влюбленно уставились, молитвенно сложив ладони. — Саша, кивни, если поняла, не надо все время лыбиться. Мы ударили по рукам, и она, сунув папочку в рюкзачок, унеслась на ядовито-розовом самокате, восторженно горланя: «Цвет настроения синий. Внутри Мартини, а в руках бикини». А я заказал суши и саке. Устроился под яблоней, пожелал себе «бон аппетите» и принялся философствовать. Порой очень утомительно ставить перед собой задачи и доводить дело до конца. Осваивать новые занятия, приобретать навыки, отбросив страхи. Большинство людей предпочитает плыть по течению, что гораздо проще, но не так захватывающе. Прошлое невозможно вернуть, будущее неизвестно. Поэтому… Сосредоточимся на настоящем. Жизнь полна импровизаций и похожа в этом смысле на джазовую композицию. Залез в интернет. Саке ли ударило в голову, блюз ли… или мысль замысловато оформилась?.. Короче, я вызвал замерщика, подкинув монетку, упавшую орлом на имя «Иван». Мужик оказался компанейским. Мы выпили, перетерли за жизнь, заказали шашлык по-карски и уселись рисовать… летучих мышей в разных позах, на распятиях. После второй… не важно чего, не будем уточнять… рассудили, что коли тут будет жить вампир, оградка должна быть достойная. Например, из камня с элементами ковки, высотой метра два: хозяин перелетит, а любопытных отвадим пущенной по периметру егозой. Можно даже с током. Ближе к вечеру мастер, заметив, что «хорошо сидим», позвонил домой и грустным голосом «обрадовал» супружницу: — Остаюсь у заказчика ночевать, проект государственной важности. Нам как раз заносили «Баварское» и запеченные рульки на квашеной капусте. Слюнки потекли. Глаза увлажнились. Нетопыри распоясались так, хоть сочное порно с сюжетом снимай, но идея в данный момент была неосуществимой. И от нечего делать мы принялись искать прораба с бригадой и трактором, потом камень с правильными прожилками и светодиоды для глаз летучих мышей. В начале четвертого мой новый рекрут организовал невесть откуда взявшимся диггерам экскурсию к концу участка, обозвав его чертовой дырой. Размахивая фонарем, по зарослям лопухов в жанре сервайвел шутер. Я еще соображал, но не рискнул вмешиваться. У каждого должна быть свобода выбора. Благословив народ на подвиги, ушел спать. Только утром, с трудом разодрав веки, я вспомнил, что забыл предупредить про обрыв и речку Вонючку, которая была облагорожена пока только в моих мечтах. Солнце стояло высоко, за окном надрывался миксер, в голове всё ещё крутился дурацкий сон про распятия вокруг дома, рвы со святой водой и заборы в рукокрылых. Саке и пиво. Иван, увидев меня в дверях, по-приятельски сунул в руку банку. — Босс, я нашел экскаватор, — икнул. — Дорого, но ты сам виноват. В шесть утра только за астрономическую цену. — Сколько? Мне скорбно озвучили сумму на ухо. Я не отреагировал. Чего париться, если есть халявный миллион? Иван понял это по-своему. — Я бы не осмелился, но ты так красочно живописал, как вампир, увидев, что забора нет, расстроится… — Даааааа… — мечтательно протянул я. — Вампир, он такой… — сделал глоток живительной влаги. — Без дома прожить сможет, а вот без забора — ему хана. Сейчас выпьем, я хотел сказать, позавтракаем и пойдем строить. — У тебя участок большой, — Иван попытался разжалобить работодателя в моём лице. — Ну так и ты не забесплатно тут. — В принципе, да, но я не думал, что ты всерьез о сроках. Это же я здесь должен дневать и ночевать. — Ага, и голодать на шашлыках и пиве. Великий специалист почесал живот. — За неделю это нереально. — А за десять дней? Мы одновременно посмотрели на кусты сирени, у которых высилась гора упаковок Budweiser. — Каменотес из меня еще тот, да и в кузнечном деле я не особо осведомлён. Учеником возьмешь? — Штуку сверху набросишь, и, считай, поладили. Я дососал пиво. — Только мышей ты сам, они должны быть симпатичненькие. — Вообще-то я хочу тебе предложить изменить концепцию. — Чегооооо?! И закипела работа. В три смены. Не покладая рук. Пиво как стимулятор. И меньше чем через две недели моя родовая территория была ограждена. Ворота, над которыми трудился дизайнер, проникшийся идеей удержать неблагонадежного вампира — под действием алкоголя убедивший меня, что получится куда более стильно, чем повисшие на заборе упыри — были практически завершены. Шедевр. Провел ладонью по завиткам. Как я мог на такое подписаться? Если Тим начнет ржать… продам на хрен, вместе с участком. Сашка притащила обещанного ландшафтника, оказавшегося по совместительству ее бой-френдом, двуспальную палатку и кофе-агрегат. Я купил им торт, поздравив с переселением, пожелал стандартные «совет да любовь». Оторвав головы от чертежей, мне ответили в унисон: — И вам того же. И снова уткнулись в бумаги, сыпля терминологией явно предназначенной не для моих ушей. Я скромно свалил к Ивану ваять фонари. Попутно мы отвлеклись и сделали коктальницу по моему чертежу. Изучили рецепт. Заказали ингредиенты. Обмыли, чтобы готовилось хорошо. Водка. Пиво. Зеркальный карп с томатами, лучком, сладким перцем. А ближе к ночи нарисовался форс-мажор. Два паренька с черными чемоданчиками. Без каких-либо намеков на чувство юмора козырнув корочками, показали, в каком месте я ДОЛЖЕН соорудить для них КПП. Поставив меня в известность, что дежурить они планируют сменами, мимоходом поинтересовались, какую систему видеонаблюдения я бы хотел установить. Решил постебаться и попросил НАТОвскую. Потребовал план участка, ровно через тридцать три минуты мне предоставили расчеты, правда, с оговорками: пока не станет известно, какой конструкции будет дом, и насколько плотно потребуется наблюдать за его обитателями, они приблизительные. Осознав, что с этими профи личной жизни не видать, волосы по всему телу протестующе занервничали. Да и язык не усидел за зубами, вылез с комментариями: — Ребята, здесь ничего ценного нет, обойдусь овчарами. — Их же и имея в виду. Не доверяя памяти, мои надзиратели записали что-то на телефон и откланялись. Видать, обиделись. С одной стороны, я под колпаком, а с другой — мне-то какая разница? Не вру, не краду, верой и правдой Отечеству служу и контракт нарушать не собираюсь, в котором, кстати, ни слова о том, что офицеру с вампиром жить нельзя. КПП построили и оснастили за сутки. «Скорее бы начали возводить дом». Только подумал, как получил уведомление — SOS. Интуиция меня и в этот раз не подвела — забор был поставлен вовремя. Привычно собрался, дал наставления и доверил аванс на всех юному дарованию и ее протеже; загрустившим в связи с внезапно иссякшим источником халявного пива посоветовал не рисовать жизнь в серых тонах. Напоследок обошел свои владения. Холмики. Весь в грязи экскаватор вычерпывает грунт, вгрызаясь и отфыркиваясь. Деревья, что я запретил трогать, помечены жирными крестами; те зловеще светятся в темноте, отпугивая работающих ночью. Избушка зияет ранами вывернутых внутренностей сквозь выставленные окна и срезы стен. Кое-где сопротивляются судьбе шиповник, крапива и чертополох. Вывороченные булыжники. Пни. Уродливые корневища, словно пальцы великана, торчат из-под земли. Стройматериалы – тот, кто их складывал, обладал чувством юмора – с определенного ракурса походили на гигантский трон с сидящим на нем человеком с косой. Автоматчики в камуфляже косятся на проходящих мимо, время от времени передергивая затвор. Антитеррористическая защищенность объекта усилена волкособом Шерифом, быстро и деловито обнюхивающим всех без исключения на предмет наркотиков и взрывчатки, но про это, кроме посвященных, не знает никто. Выглядит же всё как демонстрация клыков и дурного характера, и это при янтарных глазах и практически метре в холке. Зверюга мистическая. Территория зрелищная. За полночь отсюда доносятся вой, ржач, мат и почти потусторонние голоса. Неудивительно, что по округе поползли слухи о том, что здесь нехорошее завелось. Мечты сбываются? Пообещав отблагодарить за перевыполнение плана уцелевших, распрощался и отбыл защищать интересы государства. Аэропорт. Самолет. Приземление. И не позже не раньше — объявился отец. Встречающий меня Игнат, глянув, кто позвонил, скривился и отошел в сторону. Последний раз я с ним говорил… давно. Нажал на прием и пожалел, что ответил. Ни «как тебе служится, сын?», ни «может, чего выслать вкусненького?», а с места в карьер: — Влад, ты дебил?! — Яблоко от яблони… Чем я тебя еще огорчил? Вроде достаточно далеко друг от друга находимся, нет же, опять не угодил. — Ты что, бабкину избу продал?! А в известность поставить?! Забыл, что у меня там?.. — он запнулся, не договорив, но чувствовалось, зол, как Сарацин. Боли не избежать, но страдать от нее необязательно. Я не должен всю жизнь расплачиваться за свое несчастное детство. И почти все поправимо. Аутотренинг помог, я расслабился. Зевнул, улыбнулся, представив, как обрадуется Тим бассейну в сорок восемь метров: с подсветкой, прозрачным джакузи, фильтрами и коммуникациями, которые придется ему, бедолаге, изучать, чтобы держать всю эту дорогущую хрень в рабочем состоянии. — Ничего я не продавал, меня премией за удачно проведенную операцию наградили. Вот и решил, пока все не пропил, в дело вложить. — В смысле дом развалить? — заметили на том конце провода уже более спокойным тоном. — Благоустроить. Чувствую, не прогадал. Не купились, выходит, мои секьюрити на твою харизму и погоны. По тому, как выдохнул отец, догадался, что попал в тему. — Приеду в следующий раз, сообщу, тогда и заберешь свое имущество. — Не забудь. — У меня очень хорошая память. На все. На этой ноте мы распрощались. Делать ему, что ли, нечего? Или это кризис среднего возраста так проявляется? Паникует, словно в моих владениях миноносец спрятал, а не ящик патронов, пулеметную ленту, четыре ствола и катану. Словно я не сын ему, а так… приблуда без рода и племени. Горький осадок предательства. Приеду, разберусь. Источник вдохновения, прочухав, что я прилетел, примчался, кружил вокруг меня и скалился, норовя припасть на грудь. Я тоже скучал, но не при Игнате же. Повернулся к другу. — Теперь твоя очередь огорчать. — Неплановая ситуация. С чего начать? — С главного. — Операция была продумана до мелочей. Даже частоту радиосообщений сделали единую, чтобы группы могли слышать сообщения друг друга и координировать свои действия. По плану впереди должны были двигаться отряды спецназа, за ними разведгруппы, которые периодически обязаны останавливаться и ждать, когда подтянется пехота. Продвижение сводных групп предполагалось поддерживать авиацией и артиллерией. Недалеко дислоцировался танковый полк. Но… получилось не по плану. Боевики каким-то образом настроились на нашу частоту, возможно, произошла утечка информации. И накануне штурма начались радиоигры. «Сова» и «Альт», получив приказ наступать, как более опытные, решили дождаться подтверждения из штаба, а «Лютик»… попал в засаду. Группа, отсеченная боевиками, состояла в основном из… Я перебил его: — Необстрелянных сорванцов, приехавших за славой и жаждавших утереть нос дедам, посчитав свою армейскую подготовку на должном уровне. Ура-патриотизм на основе перевранной истории и в сочетании с детско-юношеской безмозглостью дал соответствующие плоды — боевые действия на собственной шкуре и своими глазами, испытание себя на мужественность, проверка на прочность… Себя вспомни, что может быть интереснее в двадцать лет? Они выступили в шесть утра, хотя начало операции планировалось на вечер. Двадцать семь мальчиков, шестнадцать из которых никогда не принимали участия в боевых действиях. Не сделали запрос в штаб из опасения, что деды их заблокируют и дальше камбуза не пустят, а они так хотели себя показать. По существу, там дети. И да, боевики используют их как приманку, уверенные, что за своими придут. Там… практически все заминировано, Игнат. — Командиры говорят, больше погибнет, чем спасем. Выходит, придётся бросить, Влад? Через час рассвет. Я смотрел на бледнеющую луну. Я рассчитывал процент вероятности. Без поддержки техники из кольца они выйти не смогут. Как итог: много жертв. Форсайт. Я без… варианты: ноги, руки, тяжелораненый. Если рискну спасать, все переврут, меня назовут военным преступником. Я не то что в ССО служить не смогу, со мной здороваться перестанут. Позор семьи. Четкая картинка: в кургузой куртке с короткими рукавами я бреду по пустырю и падаю. На лице кровь, всклокоченные волосы, я кого-то ищу, зову. Собутыльника? Видок у меня еще тот: помятая рожа, сам как бомж, запах каторги. Время не вышло. Расплатиться за жизни незнакомых мне щенков своей честью? Мне-то эти салажата зачем? У меня мой красный диплом. Миллион. Мои планы на будущее? Дом, блин… Варианты, варианты, варианты. Песчинки сквозь пальцы. У меня на груди Звезда. Хлебная должность, погоны генерала. Мне чуть больше сорока. Усадьба отца, мы ладим. Целы и нога, и рука. Снайпер меня лишь слегка зацепил, потому что… в лицо ему вцепился маленький нетопырь. Тим… Для него эта жизнь была последней. За что мне такая судьба? Отец герой-орденоносец. Вампир… меня награждали за его дела, а я… Выбор. — Все, что зависит от меня, я сделаю. Зачерпнул из-под ног грязь. — А если бы я заикой стал тогда на кладбище? Проснулся один, в проблемах и чувствах, что на хрен никому! Ты думаешь, такое забывается?! Да я тебя с трудом терплю! Пошел вон от меня! Вон, я сказал! Вон! — замахнулся, и комья земли полетели в черное. Сбил. — Не подходи! Я ничего не забыл, хоть и был маленьким… — Влад? Ты в порядке? — Без комментариев. Предупреди всех, спросят — «в разведку пошли». Мы нарушаем Приказ. Объясни тем, кто захочет присоединиться, шанс выжить — сорок на шестьдесят. Никаких гарантий.***
Туман наползает пеленой. В селении нас обстреляли из гранатомета. Эфир наполнился криками о помощи с разных сторон — боевики играли, прослушивая радиосвязь. Опасаясь засады, мы перли втихую на свой страх и риск, руководствуясь моими «ценными» указаниями. Отыскать и привести к зажатым в огненное кольцо парням два танка с экипажами я смог, но пересечь простреливаемую зону и подойти получилось лишь по истечении шести часов. Мины и растяжки я чувствовал, лишь идя рядом с техникой с завязанными глазами. Двое, что прикрывали меня, были убиты снайпером. Сменившие их отдавали себе отчет, на что шли. Перейти поле — не жизнь прожить, надо умудриться не подорваться. Профессионально перевязан. Пули впиваются в бронежилет. Слышу плохо- контузия. В ушах запеклась кровь. Но это не главное, главное, уверенность, свои — не предадут. Мужество и героизм моих товарищей. Этот несостоявшийся штурм унес жизни десятерых. Из них четверо кинувшихся на подмогу. Я смотрел на облака. Форсайт. К тому, что случится через какое-то время, я не готов, как бы себя ни уговаривал. После кровопролитного боя комсоставу батальона предстояло новое сражение — на этот раз со следователями особого отдела. Из моей руки извлекли четыре пули, Игнат был тяжело ранен. Меня вызывали на допрос одиннадцать раз, к нему в лазарет наведывались девять. Попутно выяснилось, что никаких официальных приказов о разведывательной операции не существовало, вину за гибель людей и провал штурма попытались возложить на офицера, самовольно использовавшего танки, то есть на меня. Хотя всем было ясно, что помощь гибнущей под обстрелом группе не оказывалась из страха быть наказанными за самовольные действия, отсюда и косность руководства в принятии решений. И наша с Игнатом инициатива. Откопали, что мой отец генерал, вынесли вердикт о незаслуженном присуждении наград и звания. Настрочили рапорт, обрадовавшись, что найден враг, и отправили в следственный изолятор ждать военного суда «за преступление в ходе боевых действий». Выпустили через четыре месяца в связи с отсутствием доказательств, что я умышленно хотел навредить. Не извинились. За гибель людей ответственности не понес никто. Политика — грязное дело. Меня встретил Игнат. — Влад! Надо подавать апелляцию, пусть восстановят в звании, это же… бардак! — Надо. Но только позже. Сперва отосплюсь, потом разберусь с домом: наверняка там руины хуже, чем были, когда я улетал. Четыре месяца от меня ни слуху ни духу, материал закупил и пропал. Хорошо, арест со счетов сняли. Постараюсь бригаду нанять, хотя сейчас ноябрь… Может, весны подождать? — Прости. Если бы не… — Игнат, я ни о чем не жалею. Спасибо, что поддержал, а теперь, извини, я бы хотел побыть один. Он сунул мне в руку деньги; на такси. — До связи. И мы разошлись. Волк слабее льва и тигра, но волк не выступает в цирке. Один. Я вертел в руках сдохший сотовый. Сашка, пока деньги не закончились, наверняка присылала фотоотчеты. Может, зайти в магазин, наплести басен, попросить зарядить и… прочитать кучу гневных сообщений? Глянул на вывеску. Дежавю? Все как тогда, только я старше. И денег..., хватило бы на три ХО двадцатипятилетней выдержки. Толкнул дверь и встретился взглядом с обладательницей пергидрольных кудрей. Той же самой. На секунду мне показалось, она узнала. «Они стояли и смотрели друг на друга с недоумением. «Дожилась», — подумала белочка. «Допилась», — подумала Смерть». Продавец погасила искусственную улыбку. — Брать что-нибудь будете? Ткнул в бутылку пальцем в заусенцах. — Ее. В течение пяти минут обмен, деньги-товар, был совершен. Газета завернуть тару прилагалась. Я шел по пожухлой траве, поддевая берцами опавшие листья и согреваясь горьким и противным, рассуждал: «Предательство? Как посмотреть». Я нарушил присягу, поступил не по уставу, но спас двадцать человек, дав им шанс на жизнь. Против десяти погибших. Прогнал Тима, наверняка тот подумал, что у меня кто-то есть. Например, Игнат — по горлу наждаком — секс-символ училища и до сих пор не женат, чем не кандидатура? В одном со мной вагончике спит и… это же я к нему прилетел, если задуматься. Кучи листвы на моем пути врассыпную. — Почему люди пьют эту гадость? Гадость… Уткнулся носом в траву. — Если я найду, если найду…— Еще не сформировавшаяся догадка подтолкнула на дорогу в поисках такси. — На центральное кладбище, пожалуйста, — и чтобы мужик не отказал, веско добавил, потряхивая бутылкой: — У нас встреча выпускников. — Щитово. Решили с молодости привыкать? — В клубах шумно, — озарение обожгло: — А у вас лопата есть? — Складная. Саперная. — Уступите? Я реквизит забыл. И пока мне не успели возразить, положил на сиденье пятерку. До кладбища меня домчали с ветерком, хотя я вроде не говорил, что опаздываю. Покой. Тишина. Утоптанная дорожка вдоль памятников. Я, в принципе, как рассуждал: постучусь — если выйдет, поговорим. Ну что мы, маленькие? Если упрется, подрою с краешку, метра на два в глубину, и украду косточку. Сведущие люди говорят, с погоста ничего брать нельзя — мертвец явится, вот он и не отвертится, сам придет. Покощунствовать не удалось. Могильная плита была занята. Широченные плечи, рога. Конкурент? Или тут кастинг на самого-самого? А по сути… Мы ведь все равны. Нет кого-то лучше или хуже. Просто мы кому-то не нужны… именно тому, который нужен. Отпил из бутылки, аккуратно поставил ее на скамью, взялся удобнее за древко лопаты. — Послушай, милейший, я сюда, может, и долго шел, но очередь до тебя занял. Перемахнул через оградку, от удара лопатой рог вместе с клоком шерсти отлетел в коноплю. По мерзкой роже прошла трещина. Замахнулся. — Здесь ты и сдохнешь, гад! — Влад! Остановись, Влад! Вытаращил глаза. — Какого...