Форсайт

      Судьба всех нас сталкивает с тем, что мы отчаянно хотим оставить позади.       Страхи из прошлого.       Годами накапливающиеся дурные мысли в конце концов обращаются против нас самих.       Допустим, при стрессе человек способен быстро бежать, а снег, идущий стеной, не может мешать видеть. Но вот самолет, что со мной говорит, и выражение лиц, с которым от меня шарахнулись часовые, не успел я рта раскрыть… Напрягает. Безоружный, несущий на закорках другого, привязанного к нему, едва ли может такой ужас вызвать.       В перстне вместо бирюзы простое красное стекло. Когда я в гневе кольцо сдавил, обман раскрылся. Нелицеприятный факт. Тим порчу имущества сразу просечет. Обидится. Может, успею отреставрировать, если свои не собьют и очень повезет.       Голос в голове: «Этого самолета в сводке на день не было, код диспетчера ты не знаешь. Следовательно, враг. Неучтенная единица в воздухе стопроцентная аварийная ситуация, хоть белым флагом при подлете помаши для наглядности. Надо мудрее быть, а не так, типа встречайте, я ваша любимая бабушка».       Включился в диалог: «Подталкиваешь на провокацию?»       Тот же голос: «Крохотную диверсию, на час-полтора вывести полетный план из строя, и на тебя внимания не обратят, будут искать хакеров и успокаивать нервных. А ты меж тем спокойненько посадку совершишь и скроешься. Тебе нужен аргумент? Тим и твой отец».       Удар ниже пояса.       Отец и Тим.       Рука с кольцом непроизвольно сжалась в кулак: если ты ненавидишь, значит, тебя победили. Удивительно, что не покрылся шерстью, во рту вполне отчетливо ощутил клыки. Прискорбный факт. Я латентный лепрекон.       Хохот в голове: «Ну да, дождешься от тебя исполнения желаний и заклинаний на удачу, про золото я молчу».       — Ликан, оговорился. Зашибись, сказка-ужастик. Теперь понятен страх часовых. Мифическое чудовище. Чем не черт? Воспользуюсь идеей Перепелицы, переодеваться не понадобится, просто разозлюсь. Тима он захотел, накось выкуси! — Свернул пальцы в дулю. — Не заслужил.       Философия осознания.       Всё, что нас окружает, сначала возникло в чей-то голове, а потом человек через действие и концентрацию своих мыслей на желаемом претворил это в жизнь.       И, соответственно, всё, что меня окружает, было сначала моей мыслью. Расточительство. Напророчил. Сбылось. Всё, что происходит… слишком стремительно, что ли… Не успеваешь ни понять, ни принять… Наверное, поэтому так тяжело смириться. Одно дело, дополнительная опция организма при необходимости защищать, и совсем другое, если оно от балды на волю просится, попугать…       «Найди внутри себя радость, и эта радость исцелит боль». Глянул на Тима. «Я не один, я справлюсь, я не заложник собственных страстей, я сам себе психотерапевт».       Влад ладонью погладил панель управления. Человек нарушает Закон необязательно из-за плохой наследственности. У отца-вора сын вор, но важно и то, что он видит вокруг.       Причудливый обмен информацией: ПАК говорил с ним. Доволен, что выбрался. Прогулка. Полёт. В любом безумии таится свое веселье — это тебе не глянцевое клише «яхта, вилла, карманная собачка», это авантюра века, прайм-тайм.       Вспомнил, как охотно подчинилась База, когда приказал ей замолчать — разом отключилась вся электроника. Перестали идти часы. Вырубились мобильники. Высокочувствительные навигаторы, ослепнув и оглохнув, демонстрировали тишину. А он… не успев обрадоваться, до жути испугался, когда на секунду ему показалось, что Тим мертв.       Этого времени хватило, чтобы расшифровать в ангаре код, загнать часовых внутрь, заблокировать выходы и выбрать самолет.       Одержимость при полном отсутствии морали? Эволюция? Он болезненно ощущал необходимость лететь домой, пусть от этого дома остались лишь крыша, старая основа и ворота. Он бы топил печь деревьями, что растут в саду. Согревая Тима.       «Домой!» — Чужое желание острее, чем есть и спать.       — Я люблю тебя таким, какой ты есть!       По черепной коробке, дробя хребет, разрывая и оголяя нерв расколотым надвое и собранным воедино: «Жить!»       Парадоксально и логично одновременно.       ***       Холод, пробирающий до костей. Мужчины не имеют право на чувства.       — Первый, Первый, я Ба…       — База! Я Первый! Погибшие есть?! Раненые?!       — Все живы. Много контуженных. Мы видели, как он подходил. Выглядел безопасно. Мы оказались не готовы к тому, что потом произошло. Это было… ужасно.       — Говори!       — У многих носом пошла кровь. У некоторых прихватило сердце, двое или трое потеряли сознание. И это у совершенно здоровых парней. Мы подозреваем, что он применил инфразвук. Всех охватила паника и необоснованный страх. Особенно сильно подействовало на часовых, те прибежали с улицы и сбились как овцы в одну кучу. Коллапс.       — Акустическая волна?       — Если воздействовать на человека звуками низкой частоты, наступит мгновенная смерть. Объяснений этому не даст ни один врач. При проведении опытов на животных воздействие инфразвука приводило к разрыву сосудов головного мозга и остановке сердца.       — Знакомые симптомы. Чувство страха и неуверенности. При усилении амплитуды нарушается дыхание, сбивается ритм сердца. Более высокие уровни инфразвука приводят к поражениям, связанным с насыщением мозга кислородом.       Первый приподнял бровь.       — Мы не слышим, но подчиняемся… Самое тщательное расследование не обнаружит никаких следов, но… человек неспособен воспроизвести подобный звук, разве что…       — У него имелся карманный прибор!       — В разобранном виде.       — Которым он и воспользовался, собрав.       — А как он узнал про самолет?       — Может, все же были сообщники?       — Чую седалищным нервом, это запутанный многоходовый порожняк. Я служил с отцом Городецкого, хитрая бестия, если задумает чего, способен годами выжидать, а яблоко от яблони…       — А вдруг все проще, чем нам кажется? А мы тут наворачиваем, тогда как?       — Доктор, вся надежда на вас. Помогите коллегам решение принять, а то мы уже тридцать минут на месте топчемся.       — Когда стоишь перед выбором, достаточно просто подбросить монетку. Это не даст верного ответа, но в тот момент, когда монетка в воздухе, ты уже знаешь, на что надеешься.       — Философию и я проходил. Вы конкретику дайте, демагог.       — Любое экстремальное воздействие — это стресс, который, как правило, оставляет свой след. Точно определить с помощью экспериментов, на что способен организм в стрессовых ситуациях, очень сложно. Какие бы нагрузки ни переносил индивид, вполне вероятно, что при смертельной опасности у него проявятся новые возможности. К тому же каждый человек получает в наследство от родителей определенные задатки, диапазон которых может быть достаточно велик и различаться в десятки раз. У нашего подопытного отец не простой человек. А теперь еще рядом с ним Тим.       Первый, собрав морщинки на лбу, оглядел присутствующих.       — Кто из вас пожелал в прошлый Новый год, чтобы в этом все было по-другому: новые события, новые люди, новые потрясения? Мне бы сейчас старые мечты — разогнать кабинет министров и собрать новый. И, тем не менее… приятно сознавать, что где-то в глубине тебя таятся невиданные силы, что у тебя уникальная память и неограниченные возможности, которые в невероятно трудной, напряженной ситуации или смертельной опасности спасут твою жизнь.       — Но если для того, чтобы узнать, каков запас этих возможностей, надо попасть именно в такую ситуацию, в эпицентр чокнувшейся радиоактивной аномалии, пусть он лучше останется неприкосновенным…       — Ничего плохого нет в том, что умные люди иногда тупят.       — Да знаю я эту присказку. У дочки в статусе стоит: «Гораздо хуже, когда тупой постоянно умничает». Это намеки на кого, Доктор?       — На себя… Мысли вслух. Вам не приходило в голову, что это может быть гипноз? А тринадцатый активирован как усилитель. Часовые в поле видимости друг друга, Городецкий натолкнулся на одного, что делать, еще не решил, на руках умирающий друг. Паника. Он не преступник и не вор, хороший парень. Эмоции — цепная реакция. Всеобщая истерия, а то, что кто-то в обморок упал и у двоих кровь из жопы пошла, так надо выяснить насчет неуставных отношений, а не валить все огрехи на одного. Фермент, придающий ускорение мысли в ситуации принуждения к служению…       — То аврал, то понос, то про высокие материи.       Первый, чуть склонив голову, поморщился.       — Господа, защелкнули рты. Докладывают про хакерскую атаку. На аэродромах.       — Аэропорт «Казань»? На военный он вряд ли полетит, не самоубийца.       — Точно, пугаться этот эпицентр зла предпочитает в компании, где побольше людей, чтобы дальнейшее происходило стихийно и действенно. Как цунами. Раз, и все на хер снесло, хорошо, если восстановить сможем. Доктор, или хакерская атака — это тоже гипноз?       — Не юродствуйте, милейший. Городецкий нашел способ «договориться» с электроникой, но пока я с вами своими домыслами не поделюсь, слишком уж очевидное попахивает фантастикой. Одно я точно знаю, парень не диверсант, он очищает небо из опасения повредить ПАК, ему нужна площадь для маневренности и пожарная безопасность. Прошу заметить, заранее! А насчет аэропорта… я бы на его месте выбрал аэродром… «Борисоглебск» точно нет, «Казань» — однозначно нет, что-нибудь менее значительное, центральный аэроклуб, например, на Патриса Лумумбы.       — Полоса там детская, для кукурузников… А вот пожарных машин штук шесть есть, постоянно дежурят. Нет чтобы помочь попросил… я бы его понял и открыл личную полосу. Всегда мечтал, чтобы меня окружали верные, надежные, искренние друзья, а не подхалимы и неблагонадежные люди, которым я сам же зарплату выдаю… А вы, — Первый обратился к министру, — обзвоните на всякий случай всех, чтобы не паниковали. Намекните, какая к ним птица летит, разрешаю поглазеть и потрогать. Конфиденциально!       ***       Я угнал самолет. Мысль была дикой, я ущипнул себя, но не проснулся. Огляделся, ничего не изменилось, летим. Рядом в отключке Тим, мы в кабине запредельной техники, причем пиздец какой дорогой. Факты, с которыми не поспоришь. Если я смогу удачно посадить его на воду…       Самолет крыльями возразил, идея ему не понравилась. Он опасался утонуть, да и нам, вернее, мне с Тимом за спиной будет не очень комфортно, но я справлюсь, а ПАК… Боялся он вполне обоснованно. Значит, остаётся аэродром. Гражданский. Машины с мигалками, наручники, тюрьма.       «Не надо утрировать, Влад, — услышал спокойный голос. — Я рядом. Я знаю, каково тебе сейчас». — Глянул на Тима.       — Мышь, это ты со мной говоришь?       «Не он, это я, твой выигрышный билет. Основная валюта нашей жизни — это время. Хочешь расскажу, как мы завоюем мир?»       Здоровье всему голова, кажется, я схожу с ума. У меня острый параноидальный психоз.       «Ага, у тебя СПИД, рак и наследственные заболевания. Целый букет. Время идет. Центральный аэроклуб знаешь? Адрес, телефон, явки, пароли? Туда гони».       — Будем брать штурмом?       «К дому ближе. Там по дороге нотариус есть, круглосуточный, так что и последнюю волю успеешь изложить, и завещание составить».       Взял Тима за безвольную руку, сцепил пальцы в замок.       — Когда-нибудь ты поймешь… поймешь, что бывают люди, которые никогда не предают. Поймешь, что внешний блеск — ничто по сравнению с тем, что внутри. То, что снаружи — до первого дождя, то, что глубже — навсегда. Пусть даже оно угасло до еле видных угольков, но достаточно сложить губы трубочкой и ласково подуть — оно ответит и вернется, чтобы согреть тебя. Когда-нибудь ты поймешь… афоризмы, которых все мы нахватались — пустые, пусть и красивый набор слов, но не более того. Что нежность и забота, которые я испытываю к тебе, это… принцип действия кармы или закон бумеранга… Я бы хотел, чтобы ты понял: моя слабость сродни проявлению внутренней силы и моей… признательности тебе. Когда-нибудь ты поймешь…       В голове кто-то растроганно хлюпнул носом. И я завершил монолог:       — Но к тому моменту меня уже, возможно, не будет.       Снизил скорость, опуская птичку на приглянувшуюся полосу, разглядывая, как приборы под руками сами щелкают и переключаются независимо от моих знаний, выпустил парашюты при торможении — классика. А дальше? Тянуть не имело смысла. Мосты сожжены.       — Я боюсь тебя любить. Ты очухаешься и опять станешь меня мучить.       На счет ДВА с Тимом на руках сошел по трапу и…       Рак? СПИД? Наследственные заболевания? Кровь на анализы у меня брали в СИЗО. Не считая неглубоких порезов после несанкционированной драки на лезвиях, я абсолютно здоров. Из наследственного — разве что амбиции и нездоровая страсть к трудностям.       Перехватил свою ношу удобнее и направился прогулочным шагом по летной полосе. Как и было предсказано, на меня не обращали внимания, словно я ни для кого не существовал.       — Не принимай близко к сердцу, фокусируйся на главном, не надо демонстрировать разочарование, — подстегивая, наставнически бубнил голос в голове. — Уходи.       Мысли налезали друг на друга, вопросы, вопросы, вопросы…       Не суди. Не критикуй. Не оценивай. Зачистка мозга.       Беспрепятственно покинул аэродром, растворившись в шумной толчее. На данный момент меня беспокоили три глобальные вещи: Тим, как добраться до дома и еще раз Тим. Ну и по мелочи: работа, которой нет, предстоящие праздники, крыс, который еще в моем отрочестве сдох, утонув в ведре для помоев, что бабушка вынесла во двор, но он до сих пор ментально воняет, стоит пройти у черемухового куста, строители… и да, надо будет что-то купить из еды.       «Тот, кто не чувствует мрак, никогда не будет искать свет, — осторожно заметили в моей голове. — А смерть… перевидал я и хорошеньких девушек-бродяжек с кинжалами за спиной, и детские игрушки, напичканные тротилом, и безумцев, что каждодневно видят Ад, ловушки и пули, и…»       — Умереть я не боюсь. Только за Тима. Это реальность.       «Ну, тогда… убей проблему!»       Раз, два, ТРИ!       Машина с шашечками замерла рядом. Де жа вю.       — Подвезти?       Повернул голову на звук.       — Если ничего не смущает, то буду признателен.       Невозмутимый таксист, покинув свое место, услужливо открыл мне дверь.       — Я в «Пропаганде» два года официантом отпахал, насмотрелся, как мужики друг друга лапают. Меня ничем не удивишь, зато вы башлевые.       Настроение резко пошло вверх, хохотнул — на бонусы точно хватит. Желания исполняются, или я сам исполняю их?       Дорога много времени не заняла. Нас довезли по GPS-навигатору и даже помогли выгрузиться у экзотических ворот, оснащенных прожектором и камерами.       — Позвонить или?..       — Не утруждайся, откроются сами, — говорю, а в голове мысль: «Если захочу». А я хочу? Естественно. Не на пороге же стоять.       Волнительно и уязвимо.       На счет ЧЕТЫРЕ не успел удивиться, как двое словно нехотя расплели объятия, створки чуть дрогнули и разошлись. Дом? Ну да… он, кажется. Сквозь опавшую листву виднеется дорожка из желтого кирпича… и КПП, по ходу пустое. Неудивительно, что моего внутреннего серийного убийцу вдохновляют некоторые люди, и женщин я не просто так не люблю.       Не спуская Тима с рук, обошел влажный после ливня участок. Запах свежести и травы. Офицер не профессия, а специфическое чувство юмора — для тех, у кого это не образ жизни, конечно. Я не тиран и не диктатор. На этом поприще я не так долго, как мой отец, чтобы подавлять, но дисциплина необходима, иначе возникнет анархия, образчик которой передо мной.       Понастроила… разве я ЭТО просил?       ***       — Бунтарь! Даже не знаю, ликвидировать его сейчас или посмотреть, что он станет делать дальше?       — Эксперимент вышел из-под контроля. Я голосую за то, чтобы ликвидировать объект.       — Кровожадный вы человек, министр обороны, я чисто гипотетически рассуждаю. Эксперименты на людях проводились испокон веков, и не мы первые это начали. Желание вечной молодости сподвигло ученых на создание вампиров, но жизнь в них поддерживала кровь, и это сочли негуманным по отношению к остальным, эксперимент заморозили. Я говорю про научные центры и не несу ответственность за частные лаборатории за пределами моей страны, только за те, которые спонсирует государство.       Желание освоить подводный мир расплодило русалок и амфибий, но эти умирают, прожив неполных десять-пятнадцать лет. С учётом того, что опыты проводятся на обреченных с соблюдением всех норм и со значительной материальной компенсацией родственникам, возможно для кого-то это далеко не худший вариант. Три составляющие жизни: перемены, выбор, принципы.       — Вивисекция… Из хомо сапиенс делают животных и наоборот.       — Трудно быть Богом.       — Исчезновение ушедших из дома и не вернувшихся легче скрыть, чем, например, исчезновение заключенных, за которыми ведется учет.       — Если у тебя нет на шлейке льва, оставь спящих собак в покое. Мы сейчас не о том.       — А тинейджеры?! В силу своей эмоциональности подростки в поисках правды срываются в бега. Зачастую, когда наконец-то чад удается разыскать — через неделю, месяц или год — родители получают не совсем то, что породили: замкнутых, агрессивных существ с отсутствием доверия к близким. Жертвам экспериментов шлифуют память, но на подсознательном уровне они помнят кое-что и ведут себя соответствующе.       — Лет через десять, плюс-минус год-полтора, у индивидов со сверхспособностями заканчивается инкубационный период. У кого-то «прорезается» феноменальная память к запоминанию деталей, кто-то начинается классно рисовать, одни пытаются летать, другие общаются с призраками.       — Битва за жизнь или жизнь ради битвы — все в их руках. Экстремальных видов спорта, если бы кому-то взбрело в голову сделать подобный анализ, год от года все больше — военные разработки придуманы для физически сильных людей, у которых адреналин выше нормы и отрыв от реальности не пугает. Тут главное, чтобы человек здраво воспринимал происходящее.       Скейтбординг, BMX, триал, сноубординг, бейсджампинг, серфинг и скалолазание обрели огромное число не только фанатов, но и спонсоров, стали «мейнстримом». Но это уже вчерашний день. Сегодня новая «развлекуха»: кайтвинг, вулканобординг, паркур на батуте, флайбординг, серфинг на лыжах, метросерфинг. И кто знает, что ждёт «зацеперов» в темных тоннелях, где процент смертельных исходов переплевывает большинство ныне существующих военных зон? Мы должны быть готовы ко всему.       — Да… погоня за вместительным влагалищем и членом — прошлый век, женщины-кошки и минотаврокрыс с лошадиным пенисом — безобидное аниме. Мы создаем оружие — касту избранных, из которых экстремальные ситуации, не лаборатории, делают сверхлюдей, раскрывая в их организмах то ли дополнительные способности, то ли генетический резерв. Ящик Пандоры, в который мы влезли, уже не захлопнуть, тут главное — правильно среагировать, когда припечёт.       — Иногда кажется, в этом мире невозможно жить. Но больше негде. Пока.       — А мне чуть ли не каждый день, хочется прикинуться идиотом.       — Мудрое решение.       — А я говорю, надо лик…       — А вас я не приглашал поучаствовать в диспуте. У вас, к сожалению, с воображением туго.       — Зато у меня с логикой хорошо, — буркнул министр обороны и, отвернувшись, уставился в нарисованное окно, сложив на груди руки. — Сложно контролировать людей со сверхспособностями, тут два варианта: либо шантаж, либо давление на близких. У Городецкого из близких родственников лишь отец, с которым он не поддерживает отношения, и тот, кто у него сейчас «за спиной».       — Значит…       Гарнитура защелкала. Сидящие за столом вытянули шеи в сторону Первого лица. Тот с важным видом повторил:       — …ПАК совершил посадку на аэродроме Центрального аэроклуба. Самолет в идеальном состоянии. Не поврежден. Черный у Городецкого на руках, признаков жизни не подает. Они едут… почему-то не в морг, а к дому.       — Правильно я распорядился, чтобы достроили имение. А вы все: «Зачем, зачем», да затем, что следить удобнее! Камеры установили, и все. Хорошо, не послушался, а то бы сейчас по кустам скакали, как в ледниковый период.       — Я высоко ценю ваши аналитические способности, — Первое лицо тепло улыбнулся говорившему.       — Червяк, истерзанный любовью, — высказался министр обороны, но его никто не поддержал.       ***       «Чёрный лебедь» — это неожиданное событие, лежащее «за пределами наших ожиданий, поскольку ничто из прошлого опыта не может убедительно указывать на их вероятность».       Это было несколько не то, о чем я мечтал. Ни тебе грядок чеснока, ни осиновых изгородей. Ни такого, чтобы «не как у всех».       Пространство для жизни среди природы, место не для шумных вечеринок в кругу друзей, интимно, только вдвоем, с кучей разнообразных террас и открытых зон в духе Миса ван дер Роэ, ярого противника идеи, что специфика здания должна иметь индивидуальный характер, что, скорее, характер должен быть универсальным, определяемым общей проблемой, которую архитектура должна стремиться решить. Много стекла и света, и внутреннее беспрепятственно переливается наружу, да так бойко, что невесомыми ограждениями стен его не остановить.       Искренне. И запредельно близко.       Дом на склоне холма.       Воздушность и прочность, глядя на которую, даже я осознал, невозможно удержать насильственно. Я хотел бы с ним вместе состариться, но… в любую секунду ОН может освободить себя от любых обязательств передо мной. И уйти.       Речка Вонючка… Дно засыпано белым песком, гладкими разноцветными камешками… кувшинки розовыми пятнышками покачиваются на ветру, стайка любопытных китайских карпов, которые не умрут с голоду, так как жрут все подряд. Веселенький прудик с ажурным мостиком и статуями. Цветочки на клумбах, укрытых на зиму, газоны, закутки с беседками, увитыми розами. Фонари дизайнерского формата. Саженцы от трех до шести метров собраны арками. С них можно будет стряхивать все, что он хотел: божьих коровок, жуков-короедов, бабочек… снежинки и листья, само собой.       Вспомнил о чем в свое время говорил Тим. Вот эти ПЯТЬ пунктов, как на ладони.       Дом гостеприимно распахнул дверь.       Панорамные окна и тяжелые жалюзи, позволяющие закрывать их так, чтобы внутри был кромешный мрак. Дерево на первом этаже, на втором — минимализм или хайтек. Что-то изящно-необременительное.       Плоская крыша с небольшим бассейном и шезлонгами, в холодное время года — подогрев воды, место, где можно готовить барбекю, а ночью… любоваться звездами.       Дорожки из желтого кирпича… она их все-таки сделала.       Если вы откажетесь от своей мечты, что останется в итоге?       Закрыл глаза, привалившись к стене. Длинные, тонкие немужские пальцы.       В доме ЕГО мечты у меня оставалась надежда.       Это было совсем не то, что я нарисовал, но… дом был построен и оснащен системой автоматизации, где человеческий фактор, как источник нестабильности и ненадежности, был исключен, точнее, его функции сводились к минимуму.       Свет включался в зависимости от того, в каком направлении я шёл. Климат-контроль был запущен в энергосберегающем режиме, телевизор сработал на звук голоса, стоило мне только заговорить. Кухонные агрегаты я не трогал, но когда запахло кофе и пиццей — обрадовался.       Я не разобрался с системой пылеочистки и охранно-пожарной безопасностью, но что-то подсказывало, что производителю стоит доверять.       «Идите в ногу со временем, окружите себя современными технологиями, комфортом и уютом!» — дурашливо продекламировал затаившийся в моей голове голос и серьезно, в унисон с моими собственными мыслями:       — Интересно, во сколько все это обошлось, и кто был организатором завершения строительства? Впрочем, сейчас это не главное. Со всем разберусь. Рассчитаюсь. Отработаю.       Влад опустил на огромный сексодром безвольное тело.       — Тим, пожалуйста, проснись, ты же это хотел увидеть! Ти-и-им, на хрена мне все одному?! Да и ухаживать мне за тобой некогда, завтра пришлют конвой, устроят показательный суд, за угон техники пожизненное мне гарантировано. Тим, на кого ты останешься? У меня же никого нет, кто бы согласился за тобой присматривать! Ти-и-им, ты меня без ножа режешь. Очнись!       А в мозгу насмешливое и не мое, но очень своевременное: «Если ты чувствуешь, что сдаешься, вспомни, ради чего ты всё это время держался».       — Стоп! Все гениальное просто. Есть один должничок. Думаю, я сумею… — Влад стремительно подошел к городскому телефону. — Надеюсь, связь оплачена, и я смогу с него позвонить.       Гудки пошли, и он успокоился.       ***       — …вы слишком привыкли к мысли, что все воспринимают мир одинаково. Меня недавно младшая дочь просветила, ее мир совсем другой — вкусы, интересы, понятия… Мы живем в совершенно разных мирах. И хотя вместе завтракаем, мой комфорт совершенно не то, что вдохновит ее, а музыка, от которой она тащится, это ж полный треш!       — В таком случае человек, считающий, что он… к примеру, жираф или мистическое существо, и живущий в мире с этим знанием, так же нормален, как…       — Как человек, считающий, что трава зеленого цвета, а небо синего. Кто-то верит в НЛО, кто-то в Бога, кто-то в утренний завтрак и чашку кофе.       — Доктор, вы нас на что мотивируете?       — У всех, здесь присутствующих, слишком большие полномочия, а я всего лишь врач, хоть и редкой специальности. Я вас призываю довериться. Живя в гармонии со своей верой, вы совершенно здоровы, но стоит вам только начать защищать свою точку зрения — и вера в Бога заставит вас убивать, вера в НЛО — бояться похищения, вера в чашку кофе поутру станет центром вашего мироздания и разрушит вашу жизнь. Физик начнет приводить аргументы в пользу того, что небо не синего цвета, а биолог докажет, что трава не зеленая. В конце концов, каждый из нас останется один на один с пустым, холодным и совершенно неизвестным ему миром, которым этот мир, скорее всего, и является. Так что не важно, какими призраками вы населяете ваш мир. «Пока вы в них верите — они существуют, пока вы с ними не сражаетесь — они не опасны».       — Эко ты загнул. Городецкий преступник. О каком милосердии может идти речь?       — О человеческом, — тихо произнес Доктор, но его не услышали. Или сделали вид.       У одного из сидящих за столом завибрировал айфон.       Первый нахмурился, но, увидев номер, шикнул:       — Громкую связь!       Перепелица подчинился.       — Влад, привет. Ты уже дома? Все в порядке? Тиму «Аленку» купил?       — Пал Палыч, денег хотите?       — Лет шесть назад, помнится, ты мне их тоже предлагал. Неужто про должок вспомнил? Там уже приличные дивиденды натекли.       «Остерегайтесь тех, кто хочет вменить вам чувство вины, ибо они жаждут власти над вами», — охотно подсказал мне внутренний голос.       — Отдам. Завтра. Если сейчас ко мне приедете.       — А до утра никак? Не подождет?       — Нет. У меня Тим.       Перепелица глянул на Первого, тот кивнул.       — Еду.       ***       Пискнул видеодомофон, Влад посмотрел на экран: Перепелица, позевывая, переминался у ворот. Один.       — Заходите.       Неумение просчитывать риски чревато провалом, но…       — Влад, вы где?       — Наверху.       — Киряете?       — …Бля… он стал еще страшнее. Ты его треснул? Приставал? Кстати, что ты там про деньги говорил?       — Вы не находите его красивым?       — Нет. Раньше, ну, когда он с твоим отцом мутил… тогда да, любой бы не отказался. Так что там с деньгами?       — Помнится мне, кто-то говорил, что не прочь стать сиделкой.       — Ну так то для твоего отца. Ежели вдруг парализует, всегда готов.       — Один день без денщика уж как-нибудь обойдется. Вы и так уже ему вместо жены. Почти. Пусть привыкает к самостоятельности.       — Генерал…       — Я с ним поговорю. Тиму нужен хороший врач, соответствующие медикаменты. Не отдавайте его в больницу, пусть установят здесь оборудование и что там ещё понадобится. Деньги будут. И ни при каких обстоятельствах не оставляйте его одного. Я… возможно, мне надолго придется уехать. Но я вернусь. И спрошу с вас. Слово офицера.       — Владик, на хрена тебе… это убожество?       — Повтор-р-р-р-р-ри-и!       Перепелица отшатнулся и протер глаза. Он явственно увидел у своего лица длинную волчью морду, острые клыки и оскаленную пасть с эффектом слюноотделения. На совещание у Первого он присутствовал, про мистику, что имеет место быть, слыхал, но верить предпочитал в артериальное давление и переживания, чем в то, что мальчишка, которого он воспитывал, ликан.       — У тебя таблетки есть? Что-то мне нездоровится.       Влад опомнился. Еще не хватало его тут загрызть, вдруг не усвоится.       — Туалетная комната справа от вас, за зеркалом спазмалгон, возьмите. Вы мне помогать собираетесь или как?       И только когда Перепелица скрылся за дверью, до Влада дошло — он в доме всего ничего, понятия не имеет, что и где находится, и, уж тем более, отчего бывшего гувернера знобит. Интуиция?       — Почему бы и нет? Давай, только парик ему приобрети, а то он выглядит так, словно чудом избежал кремации. — Пал Палыч вернулся со стаканом в руке. — Врачихи, не разобравшись, в обморок свалятся. А мне потом с ними возись, объясняй… Вдруг мне красноречия не хватит, и они, напугавшись, откажутся?       Влад, скрестив руки, устремил взгляд в огромное зеркало перед собой.       Воин — это врожденный склад характера.       Отросшая челка лезла в глаза, мешая сосредоточиться. Камень поблескивал.       Преодолеть сомнения. Расставить приоритеты. Добиться результата.       А в голове детство. Сентиментальное и наивное как «артефакт с бирюзой». Скрывающий до поры до времени чужое бесчестье.       — Знай, у каждого разное «больно».       Знай, у каждого разное «страшно».       Не суди со своей колокольни неизвестносколькоэтажной.       Не очерчивай взглядом границы, не придумывай мозгом пределы.       Что тебе в страшном сне не приснится, для кого-то — обычное дело.       Знай, у каждого разное «надо».       Знай, у каждого разное «сложно».       Впрочем, и представление ада обобщить и сравнить невозможно.       Знай, что правда бывает другая, а не та, что приносят на блюде.       Присмотрись к тем, чьи судьбы пугают, это — самые сильные люди.       — Вот так, начитавшись стишков в интернете, человек и подсаживается на азартные игры с эмоциями и отношениями. На хрена ему женщина и семья, ему подавай ристалища и напарника. Лучшего. — За семьдесят километров от места локации Городецкого, в правительственном кабинете многофункционального комплекса, оборудованного для жизни и работы, хитро спрятанного в лабиринтах под землей, Доктор встал из-за стола. — Мне надо отлучиться.       — Полнолуние, — понимающе подмигнул Первое лицо и оскалился. Блеснул ряд острых зубов. — Да и нам пора. До дому.       Надев одинаковые черные плащи, сев в машины одной модели, присутствующие раскланялись.       Боящийся поверить, что угадал, что счастье возможно всего в часе езды по объездной, Доктор жал на газ.       Черного лебедя невозможно предсказать, его нужно понимать и ожидать. Ожидать того, что всегда может произойти неожидаемое.