Слепой

Это случилось месяца за четыре до его шестнадцатилетия. Я приехал ненадолго по просьбе матери. Она была донельзя встревожена поведением брата. — С ним что-то не так, − шепнула Алге мне на ухо, и я пообещал разобраться. Я не стал искать его. Просто пришел в библиотеку, и спустя некоторое время он застал меня за чтением Маркеса. − Неожиданно тебя видеть здесь, − я поднял на него взгляд и прищурился. − Ты же знаешь, что я отвлекся от учебы не просто так, правда? − Понятия не имею, о чем ты, − беспечно отозвался мелкий и наглейшим образом взгромоздился мне на колени. Да уж, он еще совсем ребенок. Впрочем, мне нравится, когда он забывает про свои подростковые заморочки и ведет себя непринужденно. − Мама волнуется из-за тебя, − я строго посмотрел на него. — Что происходит? − Ровным счетом ничего, брат. Все хорошо, − и хитро сверкнул голубыми глазами. Вот только зрачки были расширенные. − Покажи мне руки, − ровно сказал я. — Сейчас же. − Зачем? — он тщетно пытался сохранить спокойствие, но я чувствовал его напряжение. − Потому что я попросил. Ну? Я жду, − уже тише. Людвиг с минуту глядел на меня, не мигая, потом поджал губы и закатал рукава. − Доволен? — зло, с ноткой истерики поинтересовался он. А я рассматривал синяки на сгибе локтя его левой руки, и реальность расплывалась у меня перед глазами. Упустил, не досмотрел — билась в мозгу одна мысль. Я встал, аккуратно стащив с себя брата, и покинул его. Хреновая ситуация, честно говоря. Нужны радикальные меры. − Отец, я могу одолжить твою машину на два дня? Хочу съездить в тот домик в лесу, в порядок привести. И Людвига с собой возьму, − надеюсь, не вызову подозрений. − Чтобы вернул в ценности и сохранности, − он нахмурился. — С чего вдруг такое рвение? − Есть некоторые проблемы, которые нужно решить, − многозначительно ответил я. − Ясно, − он снова вернулся к документам. — Не переусердствуй с воспитанием, хорошо? Угу, подумал я, вертя на пальце ключи. Неправильно вопрос поставлен. «Не прибей его к чертям собачьим, Гилберт» − вот так надо было сказать. Потому что я был невероятно зол и не уверен в том, что смогу сдержаться. − Собирайся, − я влетел в комнату брата, походя осматриваясь. Плакаты с супергероями сменились на рисунки странных, гротескных тварей и таблички, испещренные иероглифами. Как быстро все меняется. − Куда? — он даже не соизволил обернуться. − На серьезный разговор, дорогой братец, − казалось, у меня вот-вот повалит пар из ушей. − Ты так бесишься, когда теряешь контроль, − Людвиг усмехнулся. Откуда в нем это ехидство?.. − Это не смешно, понимаешь? Вообще, − прошипел я, впившись пальцами в его плечо. — Либо ты идешь со мной добровольно, и все обойдется малой кровью, либо я применю силу… − Хорошо, я понял, − он примирительно поднял руки, но по его ауре было видно, что он ничуть не раскаивается. Сзади он ехать не пожелал и по-хозяйски устроился рядом со мной. Я завел двигатель, бросая косые взгляды на братца. Некоторое время мы ехали в молчании. − Где и как это случилось? — наконец спросил я, глядя на дорогу. — Отпираться нет смысла. − Старшеклассник подозвал на перемене. Сказал, покажет что-то интересное, − нехотя сказал Людвиг, чуть сползая вниз по спинке сиденья. − И ты позволил чужому к себе прикоснуться? — я приподнял бровь. − Да. Неужели ты думал, что я принадлежу тебе? — он фыркнул. — И родители, и ты ограничиваете меня во всем. Захотелось немного перейти границы дозволенного. Тщательно сдерживаемая ярость снова сдавила грудь. − Возможность навредить себе − не свобода, − я свернул на повороте. — Я прекрасно понимаю, что тебе хочется бунтовать, возраст способствует. Но есть и другие, менее опасные способы. Он не ответил. Трясся мелкой дрожью, пряча ладони в рукава серого, как мир за окном, свитера. − Разве тот парень не сказал тебе о последствиях, когда портил твои вены чертовым наркотиком? — едко усмехнулся я. — Когда вещество покидает организм, тебе становится ОЧЕНЬ плохо и хочется еще, чтобы прекратить страдания. Людвиг знаком попросил остановить машину и пулей вылетел под дождь, согнувшись пополам. − Рвота — тоже симптом ломки, − любезно заметил я, когда бледный как полотно мелкий вернулся. − Какая же ты сволочь, − сипло прошептал он, жадно глотая воду из бутылки. − Несомненно. Я никогда не был ни добрым, не вежливым. Разве что для тебя иногда делал исключения… − я вытер ему рот платком. — Как вижу, зря. − Хватит издеваться, − он зажмурился. − Почему? — с притворным непониманием вскинул брови я. — Тебе же можно. Мне, значит, тоже. И мы приехали, кстати. Брат шаткой походкой пересек поляну перед домом, но до крыльца не дошел и рухнул лицом вниз в траву как подкошенный. Я опустился рядом и перевернул его на спину. Слезы прочертили дорожки по грязным щекам. Подхватил его хрупкое, удивительно легкое тело и занес в коттедж. Постелил ему на диване, раздел, поставил стакан воды на тумбочку. Людвиг свернулся клубком, закутавшись в шерстяное одеяло. Его знобило. − Возможно, ты считаешь меня извергом и тираном, но я желаю тебе только добра. И не позволю рушить свою жизнь в столь раннем возрасте, − сказал я и отправился к камину. Сон не шел. Огонь неторопливо пожирал березовое полено, чуть потрескивавшее. В который раз на повестке дня встал вопрос: правильно ли я поступаю? Брат вполне может затаить на меня злобу. Но по-другому нельзя было. По приезду домой подниму вопрос о переводе Людвига в частную закрытую школу. В постели я долго пялился в потолок, считая трещины и пятна. Сентябрь выдался удивительно теплым, поэтому я оставил ноги неприкрытыми. Следовало продумать программу на завтра, чтобы провести день с пользой и расставить все точки над i. Тонкая, угловатая тень внезапно возникла на пороге комнаты. − Можно? — прозвучало так жалобно, что у меня чуть сердце не разорвалось. − Входи, − пришлось смилостивиться. Брат скользнул под одеяло и прижался к моему боку. Ледяные пальцы прошлись по животу. − Тебе не легче? — спросил я, уже зная ответ. − Нет. Мне страшно, так страшно, − прошептал он. — Воздух такой вязкий, смотреть больно. − Тшш, спи. К утру пройдет, − я обнял его, целуя в светлую макушку. − Правда? — с надеждой. − Истинная, − я подождал, пока он задремлет, и отстранился. Было что-то неправильное в подобной близости. Но если младшему плохо, почему я должен ему отказать в помощи? Утро резко ворвалось в комнату слепящими лучами еще теплого осеннего солнца. Рядом никого не оказалось. События прошлой ночи остались в ней, стоит позабыть их, по мнению Людвига. Вероятно, он прав. − О, ты еще жив? — в своей обычной манере я поприветствовал дорогого родственничка. − К твоему великому сожалению, да, − он отхлебнул кофе из чашки. Вторую протянул мне. Как мило. − Сегодня к реке пойдем, − сообщил я, подлив себе молока. − Странные у тебя методы воспитания, − хмыкнул брат. — Утопишь меня? − Рад бы, да сразу вычислят, кто убийца, − развел руками. Лес еще не начал желтеть, но чувствовалось в воздухе легкое дыхание тлена и безысходности. Время от времени Людвиг пинал камни, которые прилетали мне в ноги. Приходилось делать суровый вид, но не особенно помогало. − Долго еще? — скучающе поинтересовались сзади. − Скоро придем, − я поставил на коре ближайшего дерева отметку мелом на всякий случай. Река лениво несла свои воды под резко обрывавшимся берегом, на котором росли несколько плакучих ив. − Я и забыл, как тут красиво, − мелкий снял рюкзак и сел на бревно. − Как так можно. Это же наше место, − картинно возмутился я. − Ты прав. Мы стали слишком редко бывать здесь. И вообще. Вместе, − он подпер подбородок кулаком. Я собрал немного бересты, затем мы в две руки соорудили костер, и я позволил Людвигу подпалить архитектурный шедевр в виде шалашика. Пожарили сосиски и тосты, побросали камни в воду, брат тренировался метать нож в цель. Потом, когда сидели вместе и смотрели на огонь, я достал фляжку с виски и сделал глоток. Людвиг ничуть не стесняясь забрал ее у меня и тоже отпил. − А не рановато ли? — укоризненно посмотрел. − Глупо задавать этот вопрос мне, − он зябко передернул плечами. − Запад, я вижу, ты хочешь что-то спросить, но не решаешься. Я готов тебя выслушать. Обещаю не шутить. − Уж спасибо, − он невесело усмехнулся. — Да, меня интересует кое-что. У тебя есть любимый человек? Признаться, именно этого вопроса я ожидал меньше всего. − Э-э-э… у меня есть девушка, Элизабет, − я порылся в смартфоне и продемонстрировал фото. − Здорово, − безэмоционально прокомментировал он и хлебнул еще алкоголя. − Людвиг? Ты чего? — я бессильно наблюдал, как мои запасы горючего исчезают на глазах. − Неважно, − он отдал мне фляжку и обхватил колени руками. — Теперь уже ничего не важно. − Постой-ка, − я прищурился. — Ты что…ревнуешь? − Да какая тебе разница! Ты студент, работаешь, у тебя куча других проблем помимо младшего брата, − он отмахнулся. Боже мой, да он пьян в доску… − Ошибаешься, − твердо произнес. — Я всегда помню о тебе. Его аура полыхала алым с проблесками черного. Первый раз такое видел. − И что с того? Ты никогда не понимал меня. А сейчас тем более не поймешь, − он отсел подальше и отвернулся. − Попытаюсь, − зашел с другой стороны и заглянул в глаза. — Говори, не тяни. Брат не вымолвил ни слова. Только потянулся вдруг ко мне, вцепился в воротник, секунду медлил, и неловко поцеловал меня в губы. Я оцепенел, чувствуя обжигающий привкус виски. Кровь стучала в ушах, сердце колотилось как бешеное. Так не должно быть не должнонедолжнонет нет нетнет… Собрав силы в кулак, я встал. − Я же говорил… говорил! — он сорвался на крик. — Беги от меня, давай! Ты испугался, Гилберт. В твоих глазах такой ужас, ох. Можешь не возвращаться. Мне все ясно. Я силился сказать хоть что-то, но слова застревали в горле. Людвиг был прав. Я испугался до дрожи в коленках. И да, я отступил. Ретировался. Сбежал, если хотите. На следующий день я уехал, и последующие четыре года ничего не слышал о младшем брате.