***
Когда Алан смотрел на него, постоянно преследовало ощущение, что он делал это слишком нагло… или неприлично. Как будто ему должно было быть стыдно, но парень никак не мог взять в толк — почему? Разглядывать лица людей в толпе и раньше было его излюбленным занятием, но сейчас… когда одно из них вдруг оказалось прямо перед ним и заговорило, рассказывая всякие интересные и удивительные вещи, Смит почувствовал себя неловко, будто раскрылся какой-то секрет. Эрик словно знал, что он украдкой за ним подглядывал и даже… позволял это? А ещё у него были длинные и густые ресницы. Алан рассмотрел их только сейчас, когда выдалась возможность увидеть чужие глаза вблизи. Однако Алан не смотрел, что там, ведь куда больше интересовали голубые глаза… и брови, и ресницы: странно тёмные на контрасте с шапкой выбеленных взлохмаченных волос. Официант еще не унес пустые тарелки с едой, поэтому Эрик небрежно сдвинул их в сторону, видимо, вдруг решив попробовать нарисовать то, о чем Алан ему говорил. Прямо на коже. Словно почувствовав, что в их общении повисла неловкая пауза, он вдруг поднял взгляд и посмотрел пристально, исподлобья, но всего лишь секунду. — Ты ч-чего? — чуть ошарашенно пробормотал Смит, тушуясь под его взглядом, будто был на каком-то важном экзамене. Уголки губ дёрнулись в едва заметной улыбке, но Хартманн тут же опустил голову и продолжил. — Напряжён слишком, расслабься, — как ни в чём не бывало заметил он, и Алан судорожно сглотнул застрявший в горле ком. Его внезапно как током ударило. Вся эта ситуация: их общение в школе, прогулка по выставочному центру и после, по городу… Обед в этом кафе и то, что он сейчас рисовал на его руке. Всё это блядски смахивало на какое-то свидание! А вдруг он действительно гей?! Сердце застучало где-то в висках, Алан рефлекторно дёрнул рукой, и Эрик снова прервался и посмотрел на парня с удивлением. — Чего это ты? — он отложил ручку в сторону, оглядывая полученный результат. Посмотрев на получившийся рисунок, Смит и сам на мгновение забыл обо всех беспокойных мыслях. Его левая рука выглядела как самая настоящая рука киборга, из ряда тех, что он видел в «Призраке в доспехах»! При этом вокруг предполагаемых трубок и проводов были какие-то растения и даже цветы… Это выглядело странно, приковывало к себе взгляд. Хотелось рассмотреть каждую деталь поближе. — Офигеть можно! — выдохнул Алан, в то время, как с их стола забирали пустые чашки. Эрик попросил счёт. — Знаешь… я как-то думал о самых глупых вещах, которые делал в своей жизни… — он усмехнулся, откидываясь на спинку стула. — То, что ты рисовал кому-то на руке гелевой ручкой, войдет в этот список? — Смит все еще завороженно разглядывал получившийся результат. — Может быть… — Эрик облизнул губы и достал из кармана мобильный. — Слушай, — вдруг спохватился Алан. — Хочешь добавить меня в друзья, да? — он снова не дал ему договорить. — Ты есть на Фейсбуке? — А ты уже искал? — хитро взглянул на него Хартманн. — Д-да… — парню пришлось стыдливо сознаться. — Я тоже посмотрел, — вдруг спокойно заметил Эрик. — Но это легко, потому что ты первый в поиске, да еще и с собственной фотографией. Смиту вдруг стало стыдно, и он начал судорожно припоминать, нет ли на его странице чего-нибудь чересчур глупого или неприличного? Вдруг Хартманн что-нибудь увидит и неправильно поймёт? Однако, времени на волнения не было, им пришлось делить сумму в счёте пополам, а затем мобильный Алана пискнул, присылая уведомление о запросе в друзья. — Потом добавишь, пошли, — Эрик поднялся из-за стола, пряча собственный телефон в карман брюк. — Народу столько… — они двинулись по улице в сторону станции метро. Смит нервно закурил, замечая, что ему даже стало чуточку грустно. Сегодняшний день, один из немногих за долгое время, был так насыщен впечатлениями, что он невольно чувствовал, как по-детски наивно не хочет, чтобы тот заканчивался. — Кстати, насчёт глупых вещей, — ему вдруг вспомнилась смешная и немного бредовая история. — М? — шедший рядом Эрик заинтересованно покосился в его сторону. — В девятом классе мы были на пикнике в Центральном парке. Отбежали с группой ребят куда-то на людную лужайку, и я на спор кричал «пенис» до тех пор, пока нам не сделала замечания какая-то пожилая пара. Эрик вдруг хмыкнул и рассмеялся. — Это самая глупая вещь, которую я когда-либо слышал! — Нет-нет, это не глупо! — Алан не выдержал, глядя на смеющегося Хартманна и тоже заулыбался. — Это классно. Верь мне. — Предлагаешь попробовать? — тот нахмурился на мгновение, не переставая ухмыляться. — Да, здорово расслабляет, вы, наверное, никогда так не делали у себя в Германии? — Алан постарался сохранить невозмутимый вид, но все-таки не удержался и прыснул со смеху. — Правда-правда! — сделать серьёзное лицо у него так и не вышло. — ПЕНИС! — вдруг громко выкрикнул Эрик, и парень схватил его за рукав, расширив глаза в ужасе. — Тише! — зашипел он. — Тут же дети кругом! — Да нет тут никаких детей… ПЕНИС! Они шли по широкой улице вдоль каких-то мелких магазинчиков и мастерских. Попадавшиеся по дороге люди начали оборачиваться в их сторону, и кто-то даже покрутил пальцем у виска. — Эрик, прекрати, я пошутил! — Алан сжал его предплечье, уже сожалея о том, что рассказал такую глупость. — Тебе разве не было весело две минуты назад? — Эрик улыбался во весь рот. — Простите, у нас синдром Туретта! — обратился он к какому-то шарахнувшемуся в сторону прохожему. — ПЕНИС! — Блядь, ну ты и дурак! — Смит не выдержал и толкнул его в какой-то переулок, давая, наконец, волю смеху. Они встали друг напротив друга, согнувшись пополам от хохота. Алан зажмурился, чувствуя, как тяжело смеяться на полный желудок. Эрик распрямился и откинул прядь волос со лба, проводя по взлохмаченной шевелюре пятерней. — Сам ты дурак, не я же предлагал! — отдышавшись и вытерев лицо, заметил он. — Но я не думал, что ты проверишь это на практике! — выпалил Смит. — А я разве не выгляжу таким смелым? — вдруг поинтересовался Эрик. — Ну… — он снова стушевался от его пристального взгляда. То, как Хартманн носил школьную форму, да и цвет его волос действительно создавало немного дерзкий образ. Однако в школе новенький был тише воды, ниже травы, и то, что Алан увидел сейчас, обдало его кипятком, словно он был под контрастным душем. — Насчёт рисунка… я сделаю и пришлю тебе этот же эскиз. Я запомнил, что ты хочешь. — Спасибо, — Смит неловко потоптался на месте, оглядываясь на тупик за спиной Эрика. — А тату можно заклеивать водостойким пластырем, — небрежно бросил тот. — На случай, если надо в бассейн или что-то в этом духе… Алан вдруг понял, что очень благодарен ему за эту неожиданную тактичность. Собственный запоздалый страх из-за сделанного уже стоял поперёк горла, но парень по-прежнему не был готов рассказывать о тату кому бы то ни было. Они стояли возле больших мусорных баков неподалёку от чёрного входа в какой-то ресторан, когда расслабленно потягивающийся Смит обратил внимание на три большие, ползущие по асфальту человеческие тени. Те увеличивались в размерах по мере приближения и уже перемещались на кирпичную стену ближайшего здания. Вдруг стали слышны чьи-то грубые голоса, смешки и ругательства. Эрик нахмурился, собираясь оглянуться, но… не успел. Тени замерли в ту же секунду, как Алан попытался схватить Хартманна за рукав и оттащить в сторону, подставляясь под удар, но вышло не так, как планировалось, и его всё-таки задело. Охнув от прицельного попадания по затылку, Эрик медленно осел на асфальт. Доска, которой его огрели, зацепила и Смита: он зашипел от боли, не успев ничего разглядеть. Белая рубашка порвалась и на ней тут же проступил яркий кровавый след. Рефлекторно выставляя перед собой руки, чтобы защитить лицо, Алан запоздало подумал, что кто-то, должно быть, следил за ними от самого ресторана, если не раньше. Разглядеть лица не представлялось возможным, слишком сильно светило закатное солнце, угадывались только тёмные фигуры, которые избивали его, упорно пытаясь лишить равновесия. Смит услышал сдавленное хрипение Эрика и глухие звуки ударов: новенький так и не поднимался. Алану стало по-настоящему страшно. Напавшие ничего не говорили, только изредка до ушей доносились ругательства и проклятия в их адрес. Парень наконец умудрился уйти от очередного удара, чуть не упал, отпрыгнув в сторону, и заметил несущееся на него тело. Он саданул ногой вперед со всего размаху и, на его счастье, удалось отпихнуть нападавшего на метр назад. Здраво оценив фактор внезапности и скудные шансы против троих в узком переулке, Алан использовал несколько секунд форы, чтобы вырваться вперёд и позвать на помощь. Но он не успел сделать и двух шагов, как чья-то рука стальной хваткой притянула за шиворот назад, да так, что Смит едва не задохнулся. Кажется, лопнула пуговица на воротнике рубашки, но дышать через мгновение стало легче. — Парни, он уже в отключке, блядь! Хватит! Прекращаем! Его осадили на землю, наградив смачным ударом куда-то в рёбра. Рот наполнился металлическим привкусом крови. — Какого чёрта ты делал?! Убить его решил, больной придурок?! Он точно живой? Ну и кровищи натекло! Алан не мог посмотреть, что происходит, так как скривился и сложился в три погибели от жуткой боли в районе живота. Что-то словно разорвалось внутри, растекаясь по нервам и вниз по ногам. — Билли тебя выебет, придурок! — перед тем, как потерять сознание, он отчетливо расслышал это имя. Когда он пришёл в себя, солнце уже зашло, и переулок погрузился в полумрак. Смит так и лежал на боку, пытаясь сфокусировать взгляд и уставившись на какие-то объедки под мусорным баком. Почему-то вдруг подумал про крыс и про дверь в ресторан, которая, судя по всему, так и не открывалась, иначе кто-нибудь, увидев их, уже давно вызвал бы скорую. Он попытался пошевелиться, но в животе резануло острой болью. — Блядь… — выдохнул парень, поднимая голову и отыскивая взглядом Эрика. Тот лежал где-то в полуметре и его глаза были закрыты. Алан не мог разглядеть, дышит ли он и не увидел крови, о которой так беспокоились нападавшие. Затылок покрылся мурашками, и ему стало очень холодно. Он оцепенел на долю секунды, осознавая произошедшее, а затем, пересилив боль и тихонько постанывая, поднялся на четвереньки, помогая себе одной рукой, а другой придерживая там, где болело в животе. — Эрик… — хрипло позвал Смит, пытаясь сдвинуться с места. От первой попытки потемнело в глазах. Но еще хуже стало, когда белобрысый не отозвался. — Эрик, мать твою! Дрожащей рукой он вытащил из кармана брюк мобильный. Экран был усеян россыпью трещин, но ему всё-таки удалось разблокировать его с третьей попытки. Непослушными пальцами Алан набрал 911 и вызвал скорую, с трудом назвав адрес. Голова еле соображала. Он трясся всем телом, а мысль о том, что лежащий рядом Эрик мог быть мертв, изводила. Наконец, Смит умудрился как-то доползти до Хартманна, чуть не потеряв сознание в процессе. Его рука вляпалась во что-то мокрое. Подняв ладонь к носу, он снова похолодел: вокруг головы Эрика натекла целая лужа крови… Все было в крови, весь асфальт и часть воротника его рубашки. — Блядь, блядь, блядь! — быстро заговорил Смит, переворачивая новенького на бок. Его тело безвольно подчинилось, рука перекатилась на бок и затем упала на асфальт. Он был словно тряпичная кукла. Алан прикусил себе язык, потому что от страха сильно стучал зубами. — Эр-рик… — слабо позвал он, приложив дрожащие, заляпанные в крови пальцы к его горлу. — Нехорошо… Н-нехорошо. Т-ты же не ум-мер? Казалось, будто он смотрел на себя со стороны: какая-то часть сознания отключилась, уже несколько раз умерев от страха. Дрожащими руками парень приподнял Хартманна за плечи, подвинулся, заскулив от нового приступа боли в животе, и уложил его голову к себе на колени. Наконец, удалось различить слабый пульс. — Госп-поди, Эрик, только не умирай сейчас… л-ладно? — Алан даже не понимал, зачем, а главное у кого просил об этой услуге? Ему не верилось в происходящее, он не понимал, что случилось. Боль затмевала здравый смысл: у него попросту не было сил, чтобы начать рассуждать. Он тихонько заскулил от жалости к себе, прижимая голову Эрика к животу. Не было ничего, кроме страха и боли. Алан не понимал, сколько так просидел, до тех пор, пока чья-то тёплая ладонь не легла ко нему на плечо. — Давай-ка, сынок, поднимайся. Мы отвезем вас в больницу. Твой друг уже на носилках, давай… Смит был словно в ступоре. Даже плакал, наверное. По крайней мере отдавал себе отчёт, как смазывал что-то мокрое со своих щёк тыльной стороной ладони. В глазах было горячо и все плыло, он с трудом различал куда шёл. Кажется, ему помогал один из санитаров скорой. Впереди засверкали полицейские мигалки, к нему тут же подоспели двое офицеров, но мужчина, который вел его вперед, отогнал их, велев ехать в больницу и задавать вопросы потом. Алан хотел поблагодарить этого доброго человека, но язык вдруг словно разбух, а из горла вырвался только странный сиплый свист. — Не нервничай, вот так… — ему помогли подняться и подсадили в машину. В нос тут же ударил запах медикаментов, и он увидел Эрика, уложенного на носилки с маской на лице. — Ммфф… — удалось только указать на него пальцем. — Пульс есть, но сильное рассечение на голове, придется зашивать. Возможно сотрясение. А ты как? Показывай, куда били? Пока они ехали, врач осмотрел живот Смита и чуть покачал головой. — Все могло быть и хуже, но я рекомендую связаться с родителями насчет страховки, потому что потребуется обследование. И ещё… ты знаешь родителей этого мальчугана? — он кивнул в сторону Эрика. — Джек, дай воды, ему, небось, говорить-то тяжело! — полноватая медсестра, вкалывающая что-то Эрику, кивком головы указала на бутылку минералки. Алан выпил чуть-чуть, так, чтобы разлепить челюсти и прополоскать рот от крови. Сплюнув в вовремя подставленное врачом судно, он, наконец, смог шевелить языком. — У него есть с собой документы? — спросил врач. — Всё в р-рюкзаке, — Смит с удивлением обнаружил, что заикался, и врач еще раз покачал головой, сетуя на уличные банды, свирепствующие в округе. В госпитале Алану удалось связаться с мамой, та обещала приехать через полчаса и едва не плакала от страха. Больших усилий стоило уговорить её не нервничать, сделать свой голос менее пугающим и попросить не рассказывать о случившемся отцу. Он всё еще заговаривался и заикался, а когда повели на обследование, его неожиданно вырвало. Но врач сказал, что это не от удара в живот, а от пережитого стресса. Наверное, он был прав, Алан и раньше дрался… но на него никогда не нападали вот так! В какое-то мгновение Смит всерьез подумал, что их просто хотели ограбить или убить. А может, и то, и другое. Пока оформляли документы, его оставили полежать в коридоре на свободной койке. Формально, не считая синяков и заикания, он был почти здоров, ждал родителей и понятия не имел, как дела у Эрика. Думать было тяжело. Каждое воспоминание отзывалось тупой болью в животе. — Как ты умудрился?! — Алан с трудом узнал маму, нависающую над ним и загораживающую своей спиной свет больничных ламп. — Боже, солнышко! Джозеф, сходи пока к доктору, спроси, в чем дело и почему он лежит в коридоре?! Смит скривился, щурясь от света, когда мама отошла в сторону. Он задремал, лежа на койке, и сейчас был раздосадован тем, что в больнице оказался ещё и отец. Ему хватило ругани за драку в первый учебный день, и не хотелось, чтобы отец думал, будто он подрался ещё. — На нас напали… — хрипло пояснил он. — На кого нас? — спохватилась мама. — Ханна, полиция в холле, они хотят задать вопросы, — отец прервал начавшийся разговор, поманив жену за собой. — Со мной всё нормально, — заверил Алан, поймав озабоченный взгляд несчастной женщины. — Узнай, где Эрик… Мы гуляли и так получилось… Они ударили его по голове. — Хорошо, я спрошу, — мать закусила губу и покачала головой. Алан постарался не пересекаться взглядом с отцом, и с усталым вздохом откинулся обратно на подушку. Эта встреча вымотала его не хуже драки. Когда родители ушли, он вздохнул с облегчением, про себя прикидывая менее болезненные варианты объяснения того, как всё произошло. А потом он увидел отца Эрика. Это был подтянутый, средних лет мужчина, с тёмно-русыми волосами, в строгом деловом костюме. Он шёл по коридору так стремительно, что врачи и медсестры разбегались перед ним, не задавая вопросов. Тонкие губы были поджаты, на лице играли желваки, а цвет его глаз словно обжигал льдом. Алан рефлекторно отметил сходство: у Эрика был такой же выразительный взгляд, но черты лица не казались заострёнными. У Хартманна-старшего был заметен мужественный подбородок с небольшой ямочкой и ярко выраженные скулы. Отец Алана даже в моменты гнева выглядел почти добродушным, потому что злиться на людей больше нескольких минут у него не выходило. Но идущий навстречу человек смотрелся иначе: по одному виду можно было заключить — если такому чем-то насолить, он шкуру спустит, но заставит обидчика осознать вину и пожалеть о содеянном. Смит повернул голову и заметил, что они в коридоре одни, если не считать охранников. Ошибки быть не могло, Хартманн-старший следовал именно к нему. — Алан Смит, верно? — спросил мужчина, останавливаясь возле койки. Парень кивнул, стараясь выглядеть смелее, но сам будто съёживался под его взглядом. Может быть, виной тому стали властные ноты в чужом голосе? Хартманн не представился, быстро скомандовал что-то своим охранникам, но Смит не разобрал, что именно, потому что мужчина сделал это на немецком. — Какие у тебя отношения с моим сыном? — следующий вопрос был настолько неожиданным, что Алан даже не сразу нашёлся с ответом. Этот человек ведь даже не представился, чёрт возьми! — М-мы учимся на одном п-потоке, — промямлил он, чувствуя, что такому нужно отвечать сразу и только по существу. — Насколько они личные? — вдруг процедил отец Эрика, словно делая над собой какое-то усилие. — М-мы з-знакомы д-две недели, с-сэр. — Мой сын попал в больницу с рассечением и легким сотрясением мозга. Я решаю этот вопрос с адвокатом, и мои люди уже проверяют твои документы. Если что-то вскроется, ты вылетишь из этой школы быстрее пули, понял? Алан кивнул, сглатывая ком в горле. Ему не нравилось, когда с ними так разговаривали. Дерзить он не умел, но и молчать не мог тоже, потому что в сложившейся ситуации также был пострадавшим. — Сэр, я никак не виноват в том, что произошло, — собрав всё возможное в такой ситуации самообладание он смог ответить спокойно, не заикаясь. — Это было неожиданностью не только для Эрика, но и для меня. Хартманн-старший ничего не ответил. Только ещё раз смерил его пристальным, пробирающим до костей, словно рентгеновским взглядом, а затем развернулся на каблуках и так же стремительно удалился. Алан остался один. В коридоре стало как-то жутко тихо, несмотря на вечерние часы посещения. Из соседней палаты донесся чей-то сдавленный кашель. Достав из кармана разбитый мобильный, парень уставился на так и не прочитанное уведомление. Разблокировав телефон, Смит нажал на значок социальной сети. Неудивительно, что он не нашёл его. Алан видел сотню Эриков Хартманнов с фотографией и указанием места проживания, но только его профиль не мог похвастаться ни тем, ни другим, ни какой-либо подробной информацией вообще. Зато на обложке страницы был тот же мрачноватый морской пейзаж, что и на его телефоне. Прокрутив профиль до самого низа страницы, Смит увидел лишь несколько ничего не значащих картинок и роликов с какой-то неизвестной ему музыкой. Ни одного друга, ничего, что могло бы сказать о нем больше, чем знал он сам. Эрик как будто и не был на этой странице. Полежав еще пару минут, Алан попытался встать. От принятых таблеток и какого-то укола он почти не почувствовал боли, что несказанно обрадовало. Недолго думая, парень с уверенностью пошел по коридору, заглядывая в палаты. Эрик нашелся в самой крайней, одиночной. Медсестра стояла напротив его кровати и делала какие-то пометки в журнале. Увидев очередного посетителя, она приветливо улыбнулась. — Зашел навестить друга, да? Смит кивнул и вошел внутрь, радуясь, что Хартманна-старшего еще нет. Возможно, если ему сильно повезло, он успел побывать здесь ранее? Не было желания ещё раз отвечать на вопросы, съёживаясь от одного только взгляда. Алану захотелось расспросить Эрика о семье, но тот все ещё был без сознания. Смит посмотрел на перевязанную бинтами голову, на бледные руки, лежавшие поверх одеяла, на трубку, которая вела к подключенной капельнице. Затем услышал противно пикающий аппарат, который, наверное, измерял давление и пульс. — Посиди с ним, пока я сбегаю к доктору, ладно? — женщина кивком головы указала парню на свободную табуретку. — Он вот-вот должен прийти в себя. Алан тихо поблагодарил медсестру, обходя койку с правой стороны. Садиться не стал, просто остановился возле, с испугом наблюдая, как едва заметно приподнимается грудь. Эрик дышал и был жив… Отчего-то на душе полегчало, словно какой-то тяжёлый груз неожиданно сняли с плеч. Смит ужасно переживал, а успокоиться удалось только сейчас. Ему вдруг остро захотелось коснуться Хартманна. Он панически испугался мысли, что, когда сделает это, ладонь Эрика окажется холодной. Страх, что врачи ошиблись и не заметили смерть, душил. От этих мыслей вниз от затылка по его спине снова побежали мурашки. Эрик вдруг нахмурился, закашлявшись, и с будто с трудом втянув ноздрями воздух, открыл глаза. Алан вздрогнул и бросился к нему, усевшись-таки на треклятую табуретку. — Эй-эй, ты как? — он схватил его за руку, чтобы обратить внимание, и с облегчением заметил, что ладонь была сухой и теплой. Хартманн поморщился, повернув голову, и попытался сфокусировать взгляд. — Что случилось? — одними губами прошептал он. — Нас здорово отмудохали в том переулке, — Смит нервно усмехнулся. — Может, это были ребята из школы, я пока не знаю. Меня будет допрашивать полиция. И тебя… А еще я видел твоего отца! Жуткий тип… Как твоя голова?! Внезапно ему стало стыдно за собственную разговорчивость. — Нормально… — прошептал Эрик, прикрывая глаза. — Жить буду. — Это… я так испугался за тебя! — потупив взгляд, выдал вдруг Алан, крепче сжимая ладонь, но тут же прикусил себе язык. — Ал… — слабо позвал Хартманн. — Не надо было нам орать посреди улицы… Вдруг это были какие-нибудь агрессивные блюстители морали, — он продолжал бормотать какую-то чушь. — Или мы оскорбили чувства болеющих синдромом Тор… как его там. — Туретта… — на губах Эрика появилось некое подобие улыбки, и Смит испытал облегчение. — А почему у тебя такая пустая страница в сети? — ни с того ни с сего поинтересовался он. — Теперь там появился ты, — парень слабо улыбнулся, и Алан стушевался, не понимая, зачем он вообще об этом спрашивал В коридоре вдруг послышались голоса, он подскочил с табуретки в момент, когда в палату вошли его родители и врач. — Вот ты где, милый! — мама бросилась ко нему с объятиями, при этом умудряясь ощупывать, уточняя, где болит. Врач заметил, что Эрик пришел в себя и начал задавать ему какие-то вопросы, параллельно проверяя показания приборов. Алан смотрел на Эрика неотрывно, ощущая, как странная, но приятная волна облегчения проходится волной по всему телу, согревая в груди. Родители увезли его домой через полчаса.***
Мир вокруг него распадался на части. Затуманенному сознанию на мгновение удавалось выделить какие-то логические части, но дальше все замедлялось вновь и вязло, будто в болоте. Ричи всматривался в щербатую поверхность стола и водил по нему рукой, пытаясь осознать самого себя. Что он здесь делал? Сколько он здесь провел? И с кем пришел? Алкоголь ударял в голову небольшими толчками, но кое-какие воспоминания все же прорывались сквозь пелену. Один из его богатеньких школьных знакомых написал на фейсбуке, кажется, в поисках компании для очередной тусовки. Ричи подумал, что это хороший шанс разузнать что-нибудь о Хартманне и отвлечься от тягостной атмосферы дома. Он ощущал, что если не выйдет из квартиры сейчас же, её стены раздавят его окончательно. — Можешь не возвращаться! Неблагодарный ребёнок! Как я тебя растила! Сколько сил вкладывала! Отголосок крика пьяной матери снова врезался в его память, и от этих воспоминаний, Ричи даже начал понемногу трезветь. Ночной клуб, в котором он оказался, жил собственной жизнью. — Этот Хартманн… мудила, каких поискать, — делился с ним один из сынков председателя местной управы. Он смотрел на Ричи, пытаясь сфокусировать осоловевший взгляд, но выходило с трудом. — Что ещё ты знаешь? — тот вернулся к очередному бесплатному коктейлю, который выдали по флаеру. Там была водка и какой-то кисловатый на вкус сок. На поверхности плавала тоненькая долька лимона. — Левински, слушай сюда, — приятель обратился к нему по фамилии и наклонился, нависая над столиком. — Держись от этого немца подальше, — он вдруг посмотрел куда-то перед собой, задумавшись, и затравленно оглянулся. — Наши знакомые сегодня преподнесли ему хороший урок… Ричи нахмурился. Весёлая музыка и алкоголь делали своё дело, но на душе было неспокойно. Он вовсе не думал жалеть новенького, хоть такая скорая расправа над ним и показалась ему странной. — Что он такого сделал? — Сломал нос Билли, ты разве не слышал?! Они говорили, что он пидор, самый настоящий, что там было какое-то дело, и Хартманн, вроде бы, убил кого-то в своей старой школе! Из-за этого его папаша собрал вещички и перевез всю семью в штаты! Глаза Ричи расширились в неподдельном изумлении. Это отчасти объясняло странное поведение новичка. Желание держаться от окружающих подальше было обусловлено проблемами на предыдущем месте. Что ж, это было по крайней мере разумно… — Это ты заказывал текилу? — он вздрогнул и удивлённо проводил взглядом официанта, поставившего к ним на стол небольшую стопку, накрытую жирной долькой лайма. — Твою мать… Не обращая внимание на шокированное лицо приятеля, Ричи опрокинул напиток и зажевал его цитрусовым, даже не выплюнув корку. Желудок тут же скрутило в спазме: последний раз парень ел только с утра. — Это тот чувак, он здесь самый главный! — его знакомый вдруг спрятал руки под стол и весь будто съежился. — Не смотри по сторонам сейчас! Я тебе так всё расскажу! Он крутой… Ты бы знал, насколько он крутой и ни на кого даже не смотрит! А на тебя посмотрел! И взгляд не сводит, пока мы тут штаны просиживаем! Я вижу! Чёрт! У парня немного заплетался язык, Ричи старался вслушиваться, но голос собеседника тонул, растворяясь в басах играющей вокруг музыки. — Да не смотри ты! — предупредив его попытки, приятель склонил его ниже к столу, надавив на шею. — Всё, что тебе надо знать, — громким шёпотом продолжил он. — Его зовут Рафаэль. И он тут бог! — Срал я на твоего Рафаэля! — вдруг справедливо, по его мнению, возмутился Ричи и поднялся из-за стола. Текила после водки сыграла с ним злую шутку. Он захотел танцевать, спустился по лестнице к толпе и завис там на какое-то время. Но когда вернулся, приятеля не было, а на столе стояла новая порция алкоголя от загадочного почитателя. Ричи выпил, не оглядываясь по сторонам и уселся на диван. Он хотел узнать, кто преподал Хартманну урок, опасаясь, что предполагаемые хулиганы могли точить зуб и на Алана тоже. Однако приятеля, который привёл его в этот клуб и мог ответить на вопросы, больше не было поблизости. А потом Ричи затошнило. Он и не подумал, что в выпитой текиле могло быть что-то плохое. Связав плохое самочувствие с пустым желудком, он провел в состоянии транса какое-то время, прежде чем чья-то рука не грубо, но настойчиво легла на его плечо. Тёплая, широкая мужская ладонь сжалась на коже, собирая ткань футболки. Парень обернулся, с трудом фокусируя взгляд, и понял, что видит короля вечеринки собственной персоной. Даже пьяным, Ричи осознавал, что встретился с Рафаэлем. — Отвали, — заплетающимся языком попросил он, считая, что покамест делает по-хорошему и надеясь, что не придется применять грубую силу. — Ты красивый. Слова мужчины всколыхнули в нём что-то странное. Никто никогда не говорил ему такого. На вид Рафаэлю было чуть больше тридцати, весь череп гладко выбрит, словно у какого-то мафиози. Но латиносы в Бронксе не были редкостью и видеть бандита в каждом было бы глупо, поэтому Ричи сразу же отбросил эту мысль. Тем не менее, что-то во всём его виде показалось неправильным. Как будто сработала интуиция или простое чутье на людей. То, как он начал разговор, сбивало с толку, но Ричи чувствовал неприкрытую лесть, призванную дать мнимое удовлетворение от самого себя и осознание собственной важности. Он старался думать, будто такие, как Рафаэль пользуются умением говорить комплименты, разбрасывая подобные словечки направо и налево. Парень видел подобных ему и ранее. Такие люди всегда обладали деньгами и возможностями, чтобы осуществлять любое желание. Сколько бы не потребовалось времени, — они находили нужные слова, чтобы добиться своей цели. К счастью, Ричи не был наивен, поэтому сразу же пресёк дальнейшие попытки разговора. Проигнорировав присутствие Рафаэля, он поднялся с дивана и с невозмутимым видом протиснулся сквозь толпу к двери в туалет. Там он неспешно подошёл к раковине, чтобы сполоснуть лицо и буквально спиной ощутил тяжёлый взгляд. Рафаэль последовал за ним, и явно был из тех, кто ранее не знал отказа. Он наблюдал за тем, как Ричи умылся и вытер лицо бумажным полотенцем, не предпринимая никаких действий, и нагнал уже возле двери. Как парень и ожидал, мужчина просто ударил в неё кулаком, не давая открыть. Раздался оглушительный, с учётом игравшей музыки, хлопок. Но Ричи даже не вздрогнул, ведь находился в достаточной кондиции для смелости. — Ну только не начинай, чувак, — произнёс было он, закатывая глаза. — Не говори мне эту чушь, мальчик, — быстро, с легким акцентом ответил Рафаэль. Его дыхание пахло лаймом и мятой, глаза блестели, но в тусклом освещении туалета казались абсолютно чёрными. — У всего есть цена. — Хочешь, чтобы я назвал тебе свою? — Ричи цокнул языком, на что мужчина ещё сильнее вдавил кулак в дощатую поверхность двери. — А что если я не хочу? Что если я не из тех, кто любит мальчиков? Тебе ведь такие нравятся, м? Его лицо исказила гримаса полуулыбки. На целое мгновение Ричи даже стало страшно: ему показалось, что Рафаэль всерьез прочел мысли, среди которых уже начали зарождаться смутные ростки паники. — Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, пацан. Это было невозможно. Икры Ричи словно налились свинцом, стало сложно сделать даже шаг назад, хотя бежать из туалета второго этажа было некуда. Он уже проклял знакомого, который привел в это место. Вдруг именно он и натравил на него этого извращенца? — Между нами ничего не будет, — настойчиво повторил парень, пытаясь отодвинуть мускулистую руку с прохода. — Как скажешь, Ричи, — Рафаэль впервые назвал его по имени и вдруг легко отступил. Было ясно, что разговор не окончен, но на сопротивление сейчас просто не осталось сил. Голову тянуло к земле, Левински всерьёз перебрал и уже чувствовал, как к горлу подступал ком. Нужно было ехать домой, и парень поклялся, что ноги его в подобном заведении больше не будет.