Дыши

      В детстве Смит думал, что если открыть глаза, то любой кошмар исчезнет. Он свято верил, что его воображение послушается, и всё снова станет как раньше, так его научила мама. Открыть глаза, успокоиться, вдохнуть и выдохнуть несколько раз, глубоко и размеренно. Он рефлекторно повторял эти же действия и сейчас. Глядел на отправленные сообщения, просматривая их, одно за другим, а затем закрывал глаза, зажмуриваясь так сильно, что перед глазами плыли разноцветные круги.       — Алан, солнышко, передай мне вон те тарелки!       Это было похоже на дурной сон, и парень очень хотел проснуться, но сообщения, как их содержание, по-прежнему оставались на месте.       Услышав, наконец, мамин голос, он поводил бессмысленным взглядом по сторонам, возвращаясь в реальность. Каждый раз, когда Эрика не было рядом, его начинал мучить страх, забирающийся под кожу. Боязнь неизвестности.       Он думал о Ричи. О том, что с ним станет, если Алан не вмешается? С момента, как парень побывал в гостях у Левински, прошло около трёх недель, и они больше не виделись. Сначала Смит чувствовал растерянность, а потом досаду. Своим поступком Ричи словно предал их светлую дружбу, и все воспоминания в одночасье стали отравленными. Яд просачивался под кожу, стоило лишь подумать о нём. О его матери, которая ничего не могла поделать. О его странном поведении…       То, что происходило с Эриком, разумеется, не имело к Левински никакого отношения, поэтому, когда они оставались наедине, Смит старался лишний раз не поднимать эту тему. Ему и так было стыдно. Когда Ричи оказался в доме у Хартманна, он невольно стал единственным свидетелем их поцелуя и повёл себя так, словно увиденное было ему отвратительно. Алан был готов к такому развитию событий и принял его реакцию, надеясь лишь, что в будущем друг сможет хотя бы попытаться понять. Ему было до боли обидно, что Ричи, кажется, ни в грош не ставил собственное спасение. Казалось, ему вообще всё равно на то, что происходит. Алан чувствовал, что за этим безразличием стояло что-то куда ужаснее наркотиков. Он боялся, что Ричи каким-то образом доберётся до Эрика, скажет ему о продаже или пригрозит родителями.       — Солнышко, это не то, — мама вытащила какую-то посуду у парня из рук. — Что с тобой, какие-то проблемы в школе? — её участливый тон снова вернул Алана в реальность.       — Нет, просто устал от учёбы.       — Сегодня же суббота, ты разве не выспался? А завтра поедешь в лагерь на целую неделю! Представь, как это будет здорово? Твоя последняя школьная поездка!       «И желательно, чтобы Ричи там не нашли. Потому что, если найдут, доберутся и до нас», — подумал Смит, помогая маме накрыть на стол. Параллельно снова появилось и окрепло чувство, что всё это дурацкий сон, кошмар, наваждение. Ему надо расслабиться, закрыть глаза, и всё исчезнет без следа.       Телефон завибрировал в кармане неожиданно, Алан вздрогнул и выронил из рук вилку. Звонил Эрик.       — Завтра, как и договаривались, в восемь? — оживленно спросил он.       Махнув маме рукой, Смит вышел в соседнюю комнату. Они были в гостях у тёти: он помогал с уборкой после семейного ужина и договорился, что уйдёт пораньше. Хотелось выспаться, и он надеялся, что, пока нет родителей, ему удастся найти в маминой аптечке снотворное.       Парень подтвердил место встречи, стараясь, чтобы голос звучал также бодро и весело, как и у Хартманна. Они быстренько пробежались по списку вещей и ещё раз по плану занятий. Затем Алан провёл пальцем по экрану, смахивая очередное входящее сообщение с каким-то спамом, облокотился спиной на закрытую дверь, сполз на пол и уткнулся головой в колени.       Ему нужно было взять себя в руки. Ричи не отвечал, и было бы неплохо позвонить самому. Решить всё это, в конце концов, ведь у него в запасе было время до завтрашнего вечера!       Он хотел покончить с проблемой раз и навсегда!       Родители должны были задержаться в гостях до поздней ночи, его отъезда никто бы и не заметил. Смит полез в карман и пересчитал имевшиеся деньги. Ему хватило бы на такси до дома Левински и обратно. Оставалось лишь застать парня дома… Или, где бы он не был, черт возьми, он ведь должен пойти на встречу! Они миллион раз ругались и договаривались, всегда находя точки соприкосновения, что изменилось теперь?       Алан закусил губу до боли, чувствуя, что упускает нечто важное, а затем снова провел пальцем по экрану, разблокировав телефон, и набрал Ричи.       Тот неожиданно ответил с первого гудка, будто всё время только и делал, что ждал.       — Надо встретиться, — без предисловий начал Смит, стараясь, чтобы голос не дрожал от волнения.       — Хочешь поздравить меня с новым годом заранее? Как это мило, — он услышал его хриплое дыхание. Было очень тихо, кажется, Ричи спал. Алан, наверное, разбудил его этим звонком, и поэтому тот не ответил ни на одно сообщение.       — Давай встретимся, на пару слов, это не займет много времени.       — У меня тоже есть для тебя кое-какой сюрприз, Ал. Хорошо, пересечемся, — согласился он и, назвав адрес, отключился.       Смит просидел в комнате ещё какое-то время, бездумно разглядывая висящую на стене картину. Странный абстрактный узор, что это? Тетя, кажется, любила французских импрессионистов?       Ему не сразу удалось различить дерево и гору среди буйства красок, сливающихся в одно неразличимое пятно. В старом доме, где жила семья маминой сестры, была хреновая звукоизоляция, поэтому он сразу услышал приближающиеся к двери шаги и чей-то веселый, оживленный разговор. Пришлось подняться, похлопать себя по щекам, чтобы не предстать перед мамой в том виде, в каком Алан был сейчас. Он выглядел неважно, и она за одно только сегодняшнее утро осведомлялась о его самочувствии несколько раз.       Голоса стихли, кажется, мама с сестрой зашли в комнату напротив. Раздался пронзительный детский плач. Парень выскользнул из-за двери, прокрался по коридору до парадного входа едва ли не на цыпочках. Затем быстро влез в кроссовки, накинул куртку, захватил рюкзак, и вышел, неслышно прикрыв за собой дверь.       Такси доставило его к небольшому скверу в квартал, чем-то напоминавший его собственный. Алан не знал этого места и удивился, почему Ричи назначил встречу именно здесь.       Левински курил и ждал возле деревянной лавочки, чуть припорошенной недавно выпавшим снегом. Людей кругом почти не было, Смит двигался в его сторону уверенной походкой, расправив плечи. Однако, с каждым шагом, всё больше различая выражение его лица, он весь как-то съеживался.       — С Рождеством! — Ричи шутливо отдал честь.       — И тебя, — Алан потоптался на месте, заметив, как изо рта вылетают облачка пара.       На улице не было холодно, скорее сыро. Он вспотел, пока ехал в такси, и потому ощущал себя не очень комфортно. Вдобавок от предвкушения беседы спина то и дело покрывалась мурашками.       Выпавший снег чуть подтаял, неподалеку от места, где они стояли, располагалась детская площадка, на которой высились три снеговика. Два из них, внушительных размеров, скорее всего, вылепленные взрослыми, уже успели осесть и выглядели немного комично.       — Слушай, — Смит сосредоточил внимание на дырявом ведерке, установленном на голове одного из них. — Насчет случая, когда мы вытащили тебя из квартиры…       — М-м? — на этот раз Ричи отреагировал спокойно, даже с некоторой заинтересованностью.       — Я бы хотел попросить, чтобы эти вещи, ну… то, чем ты занимаешь и вообще, всё это… прекратилось. Я не хочу в этом участвовать, Рич. И не хочу, чтобы участвовал ты.       Левински молчал несколько долгих секунд, и парень было понадеялся, что его слова, наконец, достигли пункта назначения, но вместо этого его друг неожиданно без причины расхохотался.       Алан перевёл на него чуть ошарашенный взгляд и осмотрел с головы до ног. Ричи был одет в светло-бежевую парку с капюшоном, отороченным мехом, черные джинсы, какие-то военные ботинки. Его вьющиеся темные волосы были аккуратно уложены, из-под чуть расстегнутой куртки выглядывал тёмно-синий джемпер. Вдобавок, от него пахло какими-то духами. Он что, собрался на свидание?!       — Ал, — отсмеявшись, вдруг как-то неестественно позвал Левински. — Как так получилось, что ты мне не говорил, что тебе нравятся парни? — взгляд скользнул по его лицу и устремился куда-то вдаль.       — Мне не нравятся парни. Мне нравится Эрик, — ежась от холода и подпрыгивая то на одной, то на другой ноге, ответил он. Вопрос удивил, но Алан решил быть честным.       — Разве это не одно и то же? — Ричи сделал последнюю затяжку и ловко щелкнул пальцем по сигарете, сбивая уголек.       — Это не то же самое.       — Как так? — он снова посмотрел ему в глаза, словно пытаясь прочитать в них что-то.       — Если бы это был не Эрик, а кто-то ещё, тогда бы он мне не нравился, — заключил Смит, думая, что его слова вряд ли объяснят что-то для Левински.       — То есть ты бисексуал? — тот усмехнулся, а затем выбросил сигарету в урну возле лавочки. — Или гей?       — Я не думал об этом, — от последних слов бросило в жар.       — Так у тебя не было с девушками? — Ричи улыбнулся шире. В его выражении лица начало читаться странное превосходство.       Смит с каким-то глупым стыдом мотнул головой, не желая вдаваться в подробности, хотя знал, что Левински без труда поймет все эмоции по глазам. Так было всегда у них обоих.       — Алан, я, знаешь ли, не несу ответственности за действия моих барыг.       — Что же в таком случае делать? — растерянно переспросил Смит, не вполне осознавая, как они перепрыгнули с темы на тему.       — Следовать инструкциям, — отчеканил Ричи. — И поверь, это намного проще, чем тебе кажется. Проще делать и зарабатывать бабки.       — А что будет, если ты не послушаешься и проигнорируешь их? — поинтересовался Алан.       — Хм, — Ричи почесал в затылке и потянулся. — Я, конечно, крепкий парень, но те ребята не хуже. И уж точно не глупее. Живым я им нужнее и убивать меня не имеет никакого смысла. Однако… Они могут пригрозить. Отрежут мне ухо или какой-нибудь палец. Это ведь не помешает работе, правда? Они сделают это весьма искусно, когда я совсем не буду ждать. То есть вынудят. Выбор не ахти.       — А ты… — Алан запнулся, заметив, как в его глазах что-то мелькнуло. — Я не верю, что ты так легко согласился на это.       Ричи отвел взгляд, и Смит ещё раз убедился, что его опасения верны. Здесь было что-то другое. Он попал в яблочко.       — Как они заставили тебя?       — Это не твоё дело, — сухо отрезал он.       — Алан? Что ты здесь делаешь?       Они одновременно повернулись на голос. Смит в немом удивлении, и Левински со счастливой, но уж больно наигранной улыбкой.       — Виктория, — выдохнул Алан, сглотнув застрявший в горле ком.       Мгновенно вспомнилось её письмо и то, сколько раз он избегал встречи, боясь объяснений. С другой стороны, Виктория тоже не сказала о своих чувствах прямо, однако Смит, словно последний придурок, сбежал от ответственности, надеясь, что проблема испарится сама собой.       В эту же секунду в голову пришло осознание собственного трусливого поступка и злость.       — Что ты здесь делаешь? — стараясь не выдать раздражения в голосе, спросил он.       — Я тут живу, Ал, — спокойно ответила она, делая шаг к Левински.       — Мы собирались пройтись по магазинам и где-нибудь перекусить, — тот взял её за руку, тем самым развеивая последние сомнения относительно их отношений. — Не хотите встретиться с нами?       — Я буду занят! — тут же выпалил Смит, соображая, что Виктория не знает об их с Эриком отношениях.       Строго говоря, об этом не знал никто, кроме Ричи, и этот подонок его только что едва не подставил! Алан выразительно посмотрел ему в глаза, стремясь найти хотя бы каплю здравого смысла. Но тот словно издевался, нахально улыбаясь в ответ и придерживая Викторию за талию.       Видимо, смысл его «сюрприза» состоял в том, чтобы Смит увидел девушку с ним. Снова.       Как она вообще умудрилась вернуться после всей этой истории?!       «К черту всё это», — подумал Алан и махнул рукой, сославшись на то, что его ждет машина. Она, может, и вправду ждала на пересечении двух улиц, в паре сотен метров от них, но он сильно сомневался. Ему просто требовался повод, чтобы уйти. Он ничего не смог добиться от Левински, и ситуация, в которую оказался втянутым ещё и Эрик, выглядела безвыходной.       Алан знал, что Ричи многозначительно смотрит вслед. Раздражала его уверенность в собственных силах, отсутствие раскаяния за то, чем он занимался. Какие-либо эмоции вообще. Всё выглядело каким-то неживым, бездушным. Смит с трудом узнавал в нём человека, которому мог довериться когда-то. Хоть они и были детьми, мечты и заботы которых в сравнении с нынешними были сущее ничто, парень всё же надеялся, что его друг прислушается.       Вспомнилось, как он отвел взгляд, когда Смит спросил, как он начал этим заниматься. Он решил подождать. Ричи был похож на него в этом: всегда делал все сам, до поры до времени. Пытался разобраться до последнего и обращался за помощью лишь в самом крайнем случае.       Что ж, значит, такая крайность ещё не наступила.       Придя домой, Смит быстро разделся и сходил в душ. Он уже собрал небольшую спортивную сумку для поездки и поэтому, положив перед собой на тумбочку пару таблеток, сразу забрался под одеяло, а затем созвонился с Эриком.       Хартманн стал для него своего рода спасением. Когда он видел его, теплело в груди, сердце замирало и то и дело сбивалось с ритма. Алан думал о нем, об их разговорах про счастливое и беззаботное детство, о планах на будущее и немного наивных мечтах. Пока они разговаривали, он не заметил, как уснул.

***

      Снег падал на землю крупными хлопьями. Сыпало так сильно, что если постоять на улице секунд тридцать, — ты мог стать похожим на снеговика.       Температура опустилась ниже нуля только к вечеру. Весь снежный покров был мокрым, ученики с восторгом играли в снежки и лепили снеговиков возле ворот, ведущих на территорию школы. Они ждали автобуса, который должен был отвезти весь старший класс в небольшой лагерь при заповеднике в четырех-пяти часах езды от города. Там им предписывалось находиться целую неделю после Нового года. Разумеется, под надзором старших и воспитателей, которые предусмотрительно заготовили целую кучу каких-то открытых мероприятий по обсуждению насущных проблем современного общества. Куда ж без этого…       Эрик наступал на снег носком ботинка, сам не замечая, что, таким образом, выдолбил уже целую первую букву его имени. И где Алан так задерживается?       Стащив перчатку зубами, он вынул из кармана телефон, разблокировал и посмотрел на часы. Автобус на шесть вечера, а от Смита ни одного сообщения или звонка. Оставалось двадцать минут до отправления. Кругом слышались восторженный смех, визги и торжественно-важные напутствия родителей оставаться умными и не глупить в свою последнюю школьную поездку. Те же, кто успел откланяться и избавился от назойливых предков, шумно обсуждали сколько взяли алкоголя и в какой из дней будут проводить вечеринки.       Кто-то вдруг обхватил Хартманна руками со спины. Тот вскрикнул от неожиданности, стараясь удержать равновесие или, на худой конец, спасти телефон, а затем эпично повалился в сугроб.       Полежав на земле с долю секунды, Эрик уже думал было обернуться и вмазать тому, кто решил так его развлечь, но неожиданно услышал знакомый смех.       — Прости! — Алан, хохоча, откатился от него в сторону и парень, наконец, разглядел знакомую желтую шапку и черный пуховик. — Я не ожидал, что будет настолько внезапно!       Он запыхался, судя по всему, торопился и бежал сюда сломя голову. Хартманн даже не сразу поднялся с земли, восхищенно разглядывая его, но вовремя сообразил, что рискует ехать в автобусе с мокрой задницей.       Они подорвались с земли одновременно, отряхиваясь от снега и немного смущенно оглядываясь по сторонам. Не видел ли кто? А если видел, вдруг понял неправильно? Сердце в груди отбивало бешеный ритм, во рту пересохло, и Эрик забыл всё, что собирался сказать.       Впрочем, поговорить не вышло, их позвали учителя: пришлось присоединиться к группе школьников возле автобуса и встать в очередь на перекличку и вход.       Мистеру Локерсону, который ждал в салоне, удалось перекричать толпу лишь с третьей попытки. Для этого он избрал совсем уж зверский способ: всё резко затихло после оглушительного писка фонящего экскурсионного микрофона, через который он обратился к присутствующим.       — Дорогие студенты! — мужчина сделал акцент на слове дорогие, не забыв сдобрить свои дальнейшие слова долей иронии. — Я всецело разделяю вашу радость, хоть и не могу похвастаться таким же буйством гормонов, как в былые деньки!       Раздался всеобщий взрыв хохота, автобус тронулся с места, и Эрик незаметно взял Алана за руку. Тот вздрогнул и быстро глянул в его сторону, однако, руки так и не убрал, и вскоре продолжил глядеть на преподавателя. На его губах блуждала легкая улыбка, глаза светились, излучая радость.       Эрик покрепче сжал его ладонь и задумался, а сколько раз этот жест казался ему чем-то из ряда вон? Сколько раз он думал, что никогда не будет хотеть держать за руку другого человека?       — Шоколадку хочешь? — Смит отвлёк его от внеплановой попытки самоанализа и подсунул под нос открытый батончик кит-кат.       Хартманн откусил, благодарно улыбаясь. Смит понятия не имел, что парень голодный, они не виделись всё воскресенье, и от этого проявление заботы было приятно вдвойне.       — Как думаешь, у них правда так красиво, как на картинках в буклете? — Алан откусил шоколадку вслед за ним, а затем смущенно высвободил вспотевшую ладонь и полез за мобильным.       — Ну… если карты не врут, то мы будем посреди снежного хвойного леса, окруженные природой и каким-то зоопарком из диких зверей, — Эрик тоже погрузился в изучение сайта санатория.       Параллельно в мыслях он продолжал подвергать скепсису всё происходящее. Это было немного неприятно и ему никак не удавалось расслабиться. Когда они находились в толпе, Алан начинал вести себя иначе. Наверное, ему было тяжело свыкнуться с мыслью, что они близки. В отличие от Хартманна, который хотел обнимать парня при каждой возможности, Смит становился отстраненным, и, хотя сейчас их плечи и ноги соприкасались, Эрик всё равно сетовал, что не может позволить себе большего.       Автобус гнал по ровной дороге, фонари и праздничные витрины магазинов проносились мимо яркими вспышками. Спустя час они выехали за черту города, и в салоне немного приглушили свет. Смит незаметно начал клевать носом. Эрик играл в какую-то игру на своем мобильном и чуть расстегнул куртку, задумываясь над тем, а не стоит ли её снять, как вдруг Алан дёрнулся.       — Эй, ты чего? — он покосился в его сторону, отвлекаясь от экрана телефона. Судя по яркой мигающей надписи, он проиграл.       Алан потёр глаза и смущенно пробормотал:       — Да так, фигня какая-то приснилась… — он устроился поудобнее и принюхался: — Слушай, от тебя опять так вкусно пахнет!       Хартманн рассмеялся в ответ и шутливо толкнул его плечом. Эти комментарии почему-то вгоняли в краску, особенно, если Смит произносил их, когда целовал его.       Алан неловко заёрзал в кресле, и взгляд Эрика непроизвольно опустился к нему между ног. От тесноты или запахов и, возможно, от каких-нибудь пошлых мыслей у парня встал!       Они сидели в самом конце автобуса, на сидениях слева громоздились рюкзаки и куртки. В принципе Смит мог бы даже вздремнуть на плече Хартманна, ведь никому не было до них никакого дела. По заверениям преподавателя, прибытие в санаторий намечалось на одиннадцать вечера.       Эрик расстегнул и снял с себя куртку окончательно. Алан нервно сглотнул, следя за его движениями, и он, замечая этот страждущий взгляд, лукаво улыбнулся.       — Жарковато?       — Иди к чёрту…— парень не договорил, Эрик сам схватился за язычок молнии на его пуховике и мягко потянул тот вниз.       — Сейчас станет полегче… — он облизнул чуть потрескавшиеся губы, наблюдая за тем, как быстро у Смита расширялись зрачки.       Он коснулся его плеч, стаскивая куртку, и чуть задержал ладони на предплечьях. Алан был горячий и взволнованный, такой, что хотелось поцеловать немедленно, невзирая на опасность быть разоблаченными       — Если ты не прекратишь, я… — он, кажется, понимал, к чему всё идёт.       — Что? — Эрик ещё сильнее подался вперед.       Непозволительно близко… Между ног тут же заныло, а сердце застучало, как ненормальное.       Алан не выдержал первым. Он притянул Хартманна к себе за шиворот, впиваясь в губы. Во рту было так же жарко и чувствовался шоколад, который они недавно ели.       — Полегче, а то начнём прямо тут, — прошептав в губы, Эрик улыбнулся, чуть отстраняясь.       — Во что ты там играл? — видимо, чтобы хоть как-то отвлечься, спросил Смит.       Он придвинулся к Эрику, вооружившись мобильным, и следующие пару часов они увлеченно резались в какую-то идиотскую стрелялку.       А потом Алан заснул. Эрик не хотел его беспокоить и не двигался с места, даже несмотря на затёкшую руку. Он чувствовал дыхание Смита на собственной шее и был готов терпеть до последнего.       Впереди слышались приглушенные разговоры. Локерсон чуть повысил голос, осекая Мару, которая возмущалась, что не может пройти по салону автобуса к своим друзьям. Должно быть, девушка имела в виду его и Смита. Хартманн мысленно поблагодарил преподавателя, наслаждаясь этими часами покоя и близости. Перед посадкой он специально огляделся, высматривая в толпе учеников одного конкретного. Он удивился, заметив Викторию рядом, но Ричи выглядел бодрым и оживленным, а девушка весело смеялась, держа его за руку. Эрик решил, что с ней он поговорит позже и порадовался, что Левински не поедет в одном автобусе с ними.       Он ласково погладил Алана по плечу и наклонился, касаясь волос кончиком носа. Его шампунь пах ментолом. Свет фар от проезжающих мимо машин, отбрасывал на лицо причудливые тени.       — Сколько ещё?.. — спросонья потирая глаза, спросил Смит.       — Час примерно, — шепотом ответил Хартманн. — Почти все спят. Я тоже подремал… Только рука затекла.       — Ой, извини! — Алан подался вперед, чтобы тот высвободил затекшую конечность.       — Не надо, — Эрик улыбнулся. — Лежи так… Пока есть возможность…       Смит мигом вернулся на его плечо, обнимая одной рукой за талию и утыкаясь носом в свитер. Эрик откинул голову на спинку сиденья и улыбнулся, а затем сам не заметил, как его тоже сморило.       Их разбудил яркий свет. Он даже не почувствовал, как автобус притормозил и съехал на проселочную дорогу. Черт бы побрал хорошее сцепление, они словно скользили по маслу.       Недовольно потянувшись и ощущая ноющую боль во всех затекших конечностях, Эрик оглядел салон. Остальные ученики тоже обалдело вертели головами, осматриваясь. Многие были такие же сонные, как и он, не понимающие, какого черта и где они вообще находятся? Спасибо преподавателю, что на этот раз он обратился к ним своим собственным голосом, не прибегая ни к каким чудесам техники.       — Мы собираемся возле главного входа и никуда не расходимся! Я проведу перекличку, а потом вас распределят по номерам!       Алан накинул на плечи куртку. То ли ото сна, то ли потому, что включился кондиционер, стало невероятно холодно.       — Есть хочется, — пробормотал он, — как думаешь, у них предусмотрен поздний ужин?       — Обжора, — проворчал Эрик, застегиваясь.       Они вышли из автобуса самыми последними, когда перекличка уже началась.       — Мальчики, Боже, наконец-то доехали! Завтра с утра едем кататься на лыжах, вы с нами? — к ним подбежала бодрая и восторженная Мару.       — Господи, какие лыжи, я просплю до обеда, — простонал Смит, пошатываясь и то и дело наваливаясь на Хартманна плечом.       Мару прыгала то на одной ноге, то на другой, видимо, пытаясь согреться. Виктория и Ричи стояли впереди, в группе других учеников. Фил и Дейв помахали им, шумно обсуждая вариант размещения в одной комнате. Джек и Питер поддержали идею, и теперь каждый наперебой выкрикивали Локерсону свои фамилии. Тот сжалился, чиркая что-то в списке, и парни убежали к жилому корпусу первыми.       Фамилии Эрика и Алана вскоре прозвучали вместе с двумя другими учениками. Хартманн едва заметно кивнул преподавателю, проходя мимо. Он лично просил об этой крошечной услуге, и Локерсон, кажется, догадывался о чём-то, но ему хотелось верить.       Багаж должны были принести позднее. Оказавшись в номере, Эрик с превеликой радостью оглядел четыре кровати, расставленные на небольшом расстоянии друг от друга. Ожидания насчет размещения оправдались. Пока двое одноклассников с параллели о чем-то переговаривались, он подошел к одной из одноместных коек и незаметно двинул её ближе к другой. Переглянувшись с Аланом, оба, не сговариваясь, бросили сверху свои рюкзаки. Соседи не возражали, заняв противоположные. Быстро переодевшись, ребята отправились на поиски общей ванной комнаты, оставив их наедине.       — Нравится? — Смит воспользовался возможностью и обнял Эрика со спины, ткнувшись носом в затылок.       — Здесь охрененно, — парень накрыл его ладони своими.       Они простояли целую минуту в молчании, прежде чем Хартманн развернулся и стал целовать его. Сердце снова застучало в висках. Двое соседей могли вернуться в любую секунду, однако, эта мысль настойчиво вытеснялась другой, куда более ясной и понятной, чем неосознанный страх.       Желание. Эрик безумно хотел Алана.       Рука скользнула по его лопаткам вниз, к пояснице, большой палец зацепился за пояс джинсов, он стиснул его задницу, пожалуй, слишком сильно. Перед закрытыми глазами поплыли разноцветные звездочки. Смит простонал в поцелуй, припечатывая его к двери, руки забрались под толстовку. Они были обжигающе холодные с улицы, но в то же время скользили по коже, лаская, буквально сводя с ума.       Если бы кто-то не толкнул дверь в этот же самый момент, Эрик бы его изнасиловал.       Видимо, они опомнились одновременно. Отскочив друг от друга, как от огня, каждый сразу невозмутимо занялся своим делом, словно только это и планировал минуту назад. Эрик кинулся разбирать рюкзак, Алан сделал вид, что хотел снять и поставить свои ботинки возле двери.       — Вы спать? — нарочито лениво спросил Хартманн, когда в их номер вернулись ребята.       — Да, пожалуй, — согласился один из них. — Нас же завтра поднимут в семь.       — Изверги, — возмущенно заметил другой, забираясь под одеяло.       Смит хохотнул, стащив носки, и прошлепал по ковролину до кровати. Эрик же порадовался, что ребята были ботаниками, участниками шахматных турниров и чемпионами по математике. Такие дальше своего носа не видят и ходят, вечно погруженные в свои умные мысли.       Быстро переодевшись в удобную домашнюю одежду, они решили прогуляться на первый этаж жилого комплекса в поисках буфета или, на худой конец, какого-нибудь автомата с едой.       Один такой, к счастью, нашелся возле ресепшена. Но там их поймал мистер Локерсон и строго-настрого велел отправляться в номер, отчитав за нарушение режима. Однако купить пару вафель и шоколадных батончиков они все-таки успели.       — Эй, смотри! — поднимаясь по лестнице первым, Эрик махнул рукой в сторону холла на втором этаже.       Здесь было что-то вроде комнаты отдыха. Стены, отделанные реечными деревянными панелями, горшки с цветами, какие-то чучела диких зверей, ненастоящий, но довольно уютно смотрящийся камин.       — Ничего себе, — присвистнул Смит, на ходу распаковывая и уже запихивая в рот вафлю.       — У них есть выход на балкон! — Эрик ринулся вперед, передавая ему фантик из-под шоколадки.       Смешок Алана раздался позади, в то время как Хартманн уже искал, как бы открыть дверь, ведущую на террасу. Похоже, здесь никто не убирался с неделю: весь пол и бортики были покрыты пушистым, девственно-чистым снегом.       — Я только сфотографирую, — Эрик уже вооружился телефоном.       Из-за распахнутой двери повеяло холодом, и он поежился. Но вид и вправду был очень даже ничего. Белые сугробы серебрились в свете полной луны. Может, и не совсем полной, Хартманн ни черта не смыслил в этих фазах… Но света было достаточно, чтобы увидеть то, как за террасой, насколько хватало взгляда, стеной простирались черные, местами покрытые снегом верхушки деревьев.       Эрик предвкушал неделю беззаботного веселья в компании дорогого человека, думая, чем они могли бы заняться в свободное время. Это было волнительно и приятно одновременно, и он давно не испытывал такой коктейль из эмоций.       Смит постучал по его плечу, вырывая из плена мыслей и, поймав взгляд, схватил за руку и закружил по комнате в импровизированном вальсе.       Они кривлялись еще минут двадцать, до тех пор, пока в коридоре не послышались чьи-то шаркающие шаги. Алан стащил с одной ноги кроссовку, притворился, что это пистолет, и кивком головы велел следовать за ним. Эрик давился от хохота, вцепившись ему в плечи.       До двери общей ванной удалось добраться без происшествий, но там были какие-то ребята, и потому театрализованное представление пришлось прервать. Почистив зубы и умывшись, они вернулись в номер, тишину которого теперь нарушало только бодрое сопение соседей.       Смит забрался под тёплое пуховое одеяло и подвинулся ближе к стене. Хартманн лёг рядом, уставившись в потолок и подложив руки под голову. Свет луны падал как раз на часть его лица и был таким ярким, что Эрик отвернулся и столкнулся взглядом с Аланом. Тот смотрел на него внимательно и сосредоточенно, словно исследуя каждую чёрточку.       — О чём задумался?       — Да так… — смущенно прошептал тот, отворачиваясь и утыкаясь носом в подушку.       Хартманн не удовлетворился данным объяснением. Обернувшись и быстро глянув на соседние кровати, он убедился, что ребята видят уже десятый сон, а затем приподнял край одеяла Смита.       Сперва он ткнулся коленкой в его бедро, но потом подвинулся ближе.       — Что творится в твоей голове, мистер Смит? — прошептал он прямо в чужой затылок.       — Перестань! — шикнул Алан и втянул голову в плечи. Эрик перехватил его под грудью и притянул к себе, обнимая. — Что ты делаешь? — парень начал осторожно извиваться в его руках, разворачиваясь и, кажется, стараясь, чтобы это не было слишком громко.       — Хочу тебя… — начал было Эрик и, видимо, заметив реакцию и обалдевший взгляд, тихо рассмеялся. — Обнять хочу, дурень. А ты что там себе надумал, признавайся?       Разумеется, он хотел его. Обнять стояло первым в списке, всё остальное, что следовало после, вызывало жар и лёгкую дрожь. Они лежали так близко друг к другу, что Алан касался его носа своим. Кровь приливала к низу живота резкими толчками, он возбудился так сильно, что в глазах всё уже плыло.       — Ничего я не надумал, — прошептал Смит, когда Эрик потянулся к его губам, осторожно целуя.       Наверное, им стоило подумать об их спящих соседях. Но эта мысль мелькнула на подсознании так быстро, что Хартманн даже не придал ей значения.       — Ал… — прошептал он и прижался к Смиту вплотную, так, что тот ощутил член, колом стоящий в трусах.       — Ты очень красивый, — вдруг горячо и быстро зашептал тот. — Ты красивый весь, целиком. То, что ты говоришь и делаешь, сводит меня с ума. Я не могу без этого, — сбивчиво прошептав последние слова, Алан быстро чмокнул его в губы. — Вот что я думал.       Эрик завис, осознавая услышанное. Ему и раньше делали комплименты, но только сейчас он убедился, насколько приятно слышать те же слова, но от столь важного для тебя человека. Его переполняла радость, чувство превосходства над другими, гордость, возбуждение и небольшая толика стыда за то, что ему просто нельзя быть таким счастливым.       — Я правда тебе так нравлюсь? — спросив это, он поцеловал Смита ещё, медленно и ласково, так, что парень едва сдержал стон удовольствия.       — Угу… — прерывисто выдохнул Алан, шаря по его спине рукой.       — И ты мне. Очень…       У него стоял так же крепко, и Эрик не сдержался, посылая к черту всё самообладание. Он положил свою ладонь поверх ткани, прямо на пах и едва ощутимо сжал. Алан закусил губу, уткнувшись в его лоб своим, и чуть не заскулил от удовольствия.       Сначала он лишь гладил, чуть сминая ткань в пальцах, затем забрался внутрь и прошелся по коже вниз и вверх, так, что парень задрожал всем телом. Это было немного грубо и чересчур настойчиво.       — Тебе хорошо? — прошептал Хартманн, желая убедиться, что не делает больно.       — Да… чёрт, очень… — сбивчиво ответил Смит, подтверждая его самые смелые желания. Апофеозом стало то, как он подался вперед и толкнулся в его ладонь.       Кажется, где-то на первом этаже что-то упало, и за окном раздался крик какой-то ночной птицы. Эрик услышал, как шуршит их одеяло. То были единственные звуки, которые он осознавал помимо общего учащенного дыхания. Они ласкали друг друга неистово, спешно, с опаской замирая, когда кто-нибудь из соседей вздыхал или переворачивался во сне.       — Ал, сильнее… — шёпот словно обжигал. Эрик зажмурил глаза, чуть крепче сжимая ладонь на чужом члене, и чувствуя, что Алан делает то же самое.       Он не мог сказать, кто из них кончил первым. Смит не издал ни единого звука, но, как потом разглядел Хартманн, сильно прикусил себе нижнюю губу. Их трусы были все мокрые и липкие от спермы, и сейчас это показалось смешным, потому что светила перспектива идти до общей ванной комнаты в таком вот виде.       — Эрик… — позвал Алан, вынимая ладонь из его боксеров.       — М-м? — шепотом отозвался он.       — С-спасибо…       — За что?       — Ну… что делаешь со мной это… — в его тихом голосе было столько смущения, а Эрик едва сдерживался, умоляя себя не заржать, чтобы не испортить момент.       — Между прочим, ты делал со мной то же самое.       — Я знаю… просто… я же…       Хартманн прервал его поцелуем в лоб, и тот затих. Его было даже чуточку жалко. Хартманну стало стыдно за фейерверк эмоций в голове. Он боялся обидеть своим буйством чувств, боялся быть понятым неверно. Свет луны упал Смиту на лицо, и парень заметил вспотевший лоб. Он рефлекторно схватился за край одеяла и заботливо промокнул его лицо, стараясь улыбаться спокойно и ласково.       — Всё хорошо. Я с тобой.       — Мы вместе, — прошептал Алан, прикрывая глаза и подставляясь под прикосновения.       — Да, вместе.       Хотя сердце всё ещё колотилось, он ощущал усталость, к тому же, от столь яркого оргазма клонило в сон.       — Эрик, знаешь я… — неуверенно и едва слышно зашептал Смит.       Хартманн прикрыл глаза, просунув одну ногу между его и расслабленно выдохнул. Он слышал, что Алан сказал ещё несколько слов, но не разобрал их, погружаясь в сладкую дрёму.

***

      Ричи убеждал себя, что его ни капли не трогают ни его слова, ни просьбы Смита, особенно в том, что касалось продажи мета, потому что Алан хоть и выглядел напуганным, больше переживал за этого ёбаного немца, чем за себя.       Сначала Левински смеялся над своими мыслями, но, как только услышал от него подтверждение догадкам, в груди что-то надорвалось. Все его надежды рухнули, он разозлился, когда снова всплыло это ненавистное имя. Эрик, мать его, Хартманн. Новый центр вселенной Смита. Думая об этом, он нёс всякую чушь про преследования и угрозы и ничего не мог поделать со злостью, захлестывающей изнутри при мысли о том, что эти двое действительно были вместе. Всё, о чем Ричи мечтал, предаваясь метамфетаминовому забытью, было не более, чем фикцией.       Всё это оказывалось неправдой и рассеивалось, как мираж, и пора было двигаться дальше.       Конечно, появление Виктории в тот день внезапно спутало Алану все карты. Он был в шоке от того, что встретил их вместе. Удивление в его глазах отозвалось у Левински в груди приятным покалыванием, хотя он и понимал, что всё это — фарс. Однако подтверждение, что Смиту не всё равно, доставляло какое-то извращенное удовольствие.       В день поездки в лагерь Ричи постарался больше не думать ни о Смите, ни о том, что сказал ему. Алан не был в курсе переговоров с барыгами и понятия не имел, что те давно оставили и его, и немца в покое… Совесть Левински боролась с великим искушением: привлечь друга к делу, чтобы иметь повод быть рядом. Напугать, чтобы заставить слушаться. Расположить к себе, изображая из себя защитника…       Мысли об этой, казалось бы, доселе невозможной близости, приятно согревали душу. Виктория расценила настроение Ричи, как хорошее, и радостно обнимала его руку, потираясь щекой об плечо, и благодарила за подаренный на Рождество дорогой кашемировый шарф.       Поездка в лагерь стала своего рода школьной традицией для всех будущих выпускников. Предполагалось, что они будут посещать открытые уроки и различные лекции, связанные с будущей выбранной профессией. Планировались прогулки по лесу, спортивные мероприятия и совместные просмотры кино. Ричи оповестил Рафаэля о своём отсутствии, и порадовался, что того тоже не было в городе в это время. Он решал какие-то дела, и у Левински появился шанс наконец-то нормально отдохнуть.       Стараясь делать так, чтобы лишний раз никому не попадаться на глаза, он поначалу гнал от себя мысли о встрече. Он то и дело видел Смита в компании немца, и это убивало. Он боялся собственных желаний. Они пробуждали намерение отомстить белобрысому, всеми правдами и неправдами отобрать у него собственную мечту… Мечту, которая так и не стала реальностью, хотя все шансы на ее осуществление когда-то были.       Виктория иногда оставляла Ричи в покое и пропадала с подружками: это давало время на передышку от её общества тоже. В один из таких моментов, по самому нелепейшему стечению обстоятельств, Алан умудрился оказаться поздним вечером в общей гостиной центрального корпуса.       Левински сидел на диване, потягивая какао, который уже успел остыть, и наблюдал за языками пламени в камине. Прикрыв глаза, он слушал, как потрескивают поленья, и наслаждался долгожданной минутой тишины и спокойствия. Один из крупных брусков вдруг хрустнул и раскололся надвое, заставив его вздрогнуть. В тот же самый момент он открыл глаза, ощущая чье-то присутствие, и обернулся, застав Смита в дверях с двумя банками колы.       — О, это ты тут… — выдохнул он, неожиданно опуская глаза, и, кажется, смущаясь своего вида. — Привет.       На нём была старая, вытертая на локтях и сильно растянутая спортивная толстовка с эмблемой Nike, которую Ричи помнил слишком хорошо, ведь это был его подарок на Рождество много лет назад. Алан вырос с тех пор, и эта вещь больше не висела на нём как балахон, которые они тогда так любили…       Воспоминания перехватили горло, и, судя по неловкой заминке Смита, это произошло не только с Левински.       Он отсалютовал ему чашкой, поворачиваясь обратно к камину и сглатывая ком, застрявший поперек горла, словно рыбная кость. За спиной спустя пару долгих секунд раздались едва слышные шаги.       — Слушай… — Алан замер, обойдя диван слева, но не решаясь сесть. — У вас с Вики ведь всё хорошо?       — Нормально, — односложно ответил Ричи, упрямо пялясь на огонь.       — Она очень клёвая, — зачем-то заметил парень, останавливаясь рядом с ним и также пристально изучая камин.       Левински не понимал, зачем Смит это начал? Тот, похоже, расценил его молчание, как согласие к беседе.       — Я спрашивал у неё, как дела. Она ответила, что ты хороший парень…       Ричи молчал, упрямо пялясь на огонь.       — И знаешь, я подумал над всем этим… Ты правда хороший, и я, блин, почему-то в это верю, несмотря на всё дерьмо.       Ему захотелось стать невидимым. Исчезнуть, но так, чтобы Смит вообще забыл, что он был здесь, вместе с ним.       — Ты ведь не привык к этой дряни, правда? — не дождавшись, а может и вовсе не ожидая ответа, Смит продолжил: —Ты же не считаешь, что это нормально, продавать её прямо в школе? То, чем ты занимаешься, это… — он возмущенно хмыкнул. — Чёрт, я чувствую себя глупо, говоря, что вся эта херня противозаконна! Какого, блядь, я твержу тебе о прописных истинах?       Левински глубоко вдохнул, надеясь, что ему хватит воздуха, ведь он собирался задержать дыхание, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего.       Не хочу мучать тебя своими нравоучениями, Рич… они ведь тебе ни к чему, правда? У тебя есть Вики… и вам ведь хорошо вместе… Неужели ты можешь продолжать этим заниматься, зная, что она рядом? А вдруг эти плохие люди, с которыми ты повязан, сделают что-то с ней?       Перед глазами всё плыло. Пока Алан говорил, Левински пришлось также медленно выдохнуть испорченный кислород и затянуться новым. Ему не помешала бы сигарета, но курить в помещениях было строго запрещено.       — Может… ты расправишься с последней партией? Если это ещё можно сделать как-то быстро… И потом прекратишь?       Левински сдержал рвущийся наружу, горький смешок. Он же не был таким идиотом? Он же не верил всерьез, что с этим можно так просто завязать?       — В любом случае… Я бы хотел помочь тебе, Рич.       Он крепко, до боли зажмурил глаза. В ушах зашумело, пальцы рук, сжимающие кружку, грозились сломать её окончательно.       — Только мы с тобой, окей? Больше никого в это не впутывай. Мы разберемся с этим дерьмом. Закончим с последней партией, и ты прекратишь.       Он говорил искренне, Ричи чувствовал это каждой клеточкой своего тела. Этот дурак искренне, со всем свойственным ему энтузиазмом, хотел ему, блядь, помочь… Предлагал быть рядом. Одному. Без всех…       «Только мы с тобой», — билось в виски. Левински не знал, что добавить.       Это было тем, о чём он мечтал, и одновременно тем, что он больше всего не хотел, чтобы случилось.       — Свяжись со мной, когда потребуется помощь, ладно? — попросил Алан, переминаясь с ноги на ногу. Ричи услышал, как он вздохнул.       Глаза удалось открыть, только когда парень услышал удаляющиеся шаги. Пламя напротив гипнотизировало и успокаивало расшатанные нервы.       Ричи медленно поднялся, отставив чашку с недопитым какао на журнальный столик. Потянулся, разминая шею одной рукой, и понадеялся, что не будет впутывать Алана, даже если ему придется сдохнуть.       Но другая его часть, та, которая была поглощена тьмой и насквозь пронизана метамфетаминовой гнилью, ждала этих слов, словно дозы.       Он сам ждал этих слов, и хотел их больше, чем что-либо.       — Только мы с тобой… — медленно повторил Ричи, будто пробуя, как фраза звучит на слух.