***
Проницательность, ранее помогающая Ричи выбирать нужный круг общения, на этот раз сыграла с ним злую шутку. Он ошибся. Шедший к ним навстречу человек с ходу вызывал мурашки на спине и жгучее, почти невыносимое желание куда-нибудь скрыться. Он от души посочувствовал пареньку, который собирался вжаться в стену: и самому хотелось бы оказаться подальше отсюда. Желательно, забрав с собой Викторию и Алана, которых он сам же сюда и привел. Рафаэль шёл первым, на полшага опережая остальных, следовавших не иначе, как за своим королем. Его свита. Сравнение пришло в голову внезапно, и Ричи подумал, что эти люди наверняка были хорошо подготовлены к любой неожиданности. Раф выглядел, как типичный латинос. Не худой и не качок, среднего роста и телосложения. Помимо прекрасной физической формы, он мог похвастаться карими, почти черными глазами, обрамленными густыми ресницами, такими же густыми, кустистыми бровями и гладко выбритым черепом. У него был странный нос, с широкой, чуть приплюснутой переносицей, трехдневная щетина и строго поджатые губы. В уголках глаз красовались мимические морщины, на шее была так хорошо знакомая витиеватая татуировка, изображающая змею. Если то, что говорили относительно ауры и энергетики человека было правдой, то, находившись даже в нескольких метрах от Рафаэля, Ричи мог с уверенностью сказать, что мужчина прямо-таки излучал силу и власть. Его свита была лишь красочным дополнением, элементом роскоши, который он мог себе позволить. Раф двигался и смотрел, словно хищник. При его появлении все парни одновременно поднялись из-за стола, выстроившись вдоль стены по стойке смирно. — Алан Смит, верно? — низкий, почти бархатный и очень приятный баритон. Располагающий к себе с первой ноты. Таким голосом было бы неплохо озвучивать рекламные ролики, продающие какие-нибудь бесполезные хреновины для домохозяек. — Так точно, чего изволите? — нагловато ответил тот. При появлении таких личностей Смита, как правило, распирало на протест откуда-то из недр души. Левински не впервые замечал, что Алан по-детски нахально начинал им дерзить. Как будто снова возвращался к дням, когда перечил учительнице, если та начинала отчитывать его по какой-нибудь несправедливой причине. Отец Смита говорил, что тот любил дерзить хулиганам и часто нарывался из-за этого на неприятности, как Робин Гуд защищая всех сирых и убогих. Алан не любил тех, кто с ходу пытались вести себя, словно злодеи. А Рафаэль, безусловно, явился сюда, как злодей. Смит видел, какое впечатление этот человек производил на окружающих, и все в нём бунтовало, заставляя говорить и держаться прямо противоположно страху вокруг. Рафаэль, тем временем, оглядел его с головы до ног, словно сканируя взглядом и решая для себя, стоит ли наказывать за проявленную дерзость. — Так это про тебя рассказывал малыш Ричи, — утвердительно заметил он, переведя взгляд Смиту за спину. Алан промолчал, поворачиваясь корпусом, чтобы проследить, куда смотрел Рафаэль. Не в силах больше жать, то ли от страха, то ли от отчаяния, Ричи бросился вперед и протянул мужчине руку. — Как мило с твоей стороны, расслабиться в выходной и не позвать меня, — вдруг сказал он, стискивая ладонь. Левински показалось, что его лицо в этот момент исказилось судорогой. — Прости, мы не думали, что у тебя будет время заглянуть, — неуверенно оправдался он. — А эта юная леди? Рафаэль не всегда говорил с испанским акцентом, чаще, когда нервничал или злился. И то, и другое в данной ситуации грозило катастрофой. — Это Виктория… Моя… девушка, — Ричи отвечал до одури запинаясь, так, словно это был не он. Виной тому были пара затяжек в туалете клуба: они, вкупе со страхом, заставляли его забыть почти весь свой словарный запас. — Подружка, вот как? — по наигранному удивлению в голосе Рафаэля Левински сообразил, что это не было для него новостью. — Ну что ж! Он вдруг сказал своим спутникам несколько слов по-испански. Двое сопровождающих удалились, Рафаэль кивнул, и только после этого остальные, зажатые возле стены, словно ненужная мебель, заново расселись по своим местам. Мужчина занял место во главе стола таким образом, что взгляды остальных сошлись на нём, словно на каком-то музейном экспонате или памятнике. Ричи оказался по правую руку, напротив Алана и Виктории, гадая, скоро ли эти двое смогут покинуть уже успевшее стать ненавистным место. Он проклял минуту, когда ему пришло в голову здесь развлечься. — Эй, Алан! — Рафаэль вдруг обратился к Смиту. Остальные будто выдохнули с облегчением. — Ты что-нибудь слышал о Эль Чупакабре? — Эль чего?.. — недоуменно переспросил тот. Рафаэль рассмеялся. Все, кроме него, Ричи и Виктории дружно отозвались смехом в ответ. — Неведомый зверь-кровопийца, байками о котором пугают мексиканских детей, чтобы они не гуляли допоздна, — неожиданно любезно начал мужчина. — А еще это название коктейля, который мы все будем пить. Перед столом словно из ниоткуда возникла тень официанта. Левински вздрогнул, соображая, что не заметил его появления. Рафаэль сделал заказ на испанском: мужчина охотно закивал головой и заискивающе улыбнулся. Смит не знал, что обслуживающий персонал в этом баре говорит по-испански. Наверное, удивление в его глазах было чересчур заметно, и Раф это засёк. — Этот бар принадлежит мне, — охотно поделился он. — Всё, что вы сейчас получите, будет за счет заведения. — Мне кажется, нам уже хватит, — резко отозвался Алан, чем на долю секунды вызвал недоумение на его лице. — Вы у меня в гостях, разве можно отказываться? Его вежливость стояла всего лишь в одном шаге от неприкрытой агрессии, но Смит все равно настоял на своем. Левински сглотнул ком в горле: он сидел так прямо, будто кол проглотил. — Уже поздно, Виктории надо домой, а мы с Ричи и так изрядно выпили накануне. При упоминании Левински лицо Рафаэля исказило некое подобие улыбки. Хотя, по правде говоря, Ричи она больше напомнила звериный оскал. — Как невежливо с твоей стороны говорить такое, — мужчина засмеялся, и компания парней снова отозвалась эхом, вторя ему странными, неестественными смешками. Ричи прикусил губу и осторожно вытянул ногу, пихая Смита по ноге ботинком. Официант уже удалился. Парни молчали, и пора было начинать спасать положение. Алан не сводил с Рафаэля взгляд. Он принялся разглядывать его лицо: разумеется, того подобное не смутило, наоборот, мужчина, кажется, наслаждался произведенным впечатлением. Смит был не первым, кто смотрел на него подобным образом. Рафа нельзя было назвать красивым, но многие девушки любили такой типаж: классический негодяй. По этим мужикам сходили с ума и снимали в боевиках в какой-нибудь главной роли, но Алан определенно не был из числа тех, у кого подобная внешность вызвала бы симпатию или интерес. Рафаэль производил впечатление вожака стаи. Остальные парни чуть ли не в рот ему смотрели, но Смит делать так же пока не спешил. Спустя несколько минут в поле зрения снова неожиданно возник официант. На этот раз он появился с подносом, полным разнообразных напитков, среди которых торжественно возвышалась чуть запотевшая бутылка без этикетки. Каждый взял свою порцию, Рафаэлю не пришлось и слова произнести. — ¿Alguna vez has oído la frase «conoce al enemigo»? * — мужчина вдруг обратился к Алану по-испански. — Conoce a tu enemigo y ganarás, ** — к величайшему изумлению Ричи ответил тот. — Это Сунь Цзы. — А ты смышленей, чем я думал! — Рафаэль поднял бокал, не спуская со Смита пристального взгляда. Они выпили: разлитый в сок алкоголь оказался текилой. Жидкость напалмом прошлась по горлу, оставляя после себя сладковатое послевкусие. Ричи зажмурился и на секунду задержал дыхание. Когда он открыл глаза, эти двое по-прежнему смотрели друг на друга чуть улыбаясь. Одна его часть до одури боялась всей ситуации, но другая отчего-то находила в происходящем прекрасное. Это было в Алане, в том, как он сопротивлялся давлению. Как смотрел: гордо, непоколебимо. Кажется, Рафу это понравилось и, наверное, он даже счёл бы его достойным соперником. Смит отвёл взгляд первым, но лишь затем, чтобы проверить мобильный. Может, белобрысый немец написал ему, что скучает? Парень глянул на экран мельком и быстро заблокировал, вновь поднимая взгляд. Выражение лица Рафаэля не сулило ничего хорошего. Ричи ощутил горечь раскаяния. Он всего лишь хотел поздравить себя с избавлением, ведь не употреблял уже несколько дней и очень гордился тем, что держит свои желания под контролем. Он потащил Алана и Вики в бар, слишком поздно осознав, что дал осечку. Смит не был из тех людей, кто будет находить сверхъестественные оправдания некоторым из его поступков. Виктория многого не знала, но Алан видел его в самые худшие моменты. Догадается ли он о его второй жизни, теперь стало лишь вопросом времени. Ричи попросту забыл, что Рафаэль должен приехать. Это был очередной провал в мыслях: неделю назад он находился под кайфом и в памяти отчетливо отпечаталось его: «Уезжаю на выходные». Но на какие? Он не мог ответить, проклиная себя за собственную недальновидность. Мет испортил его жизнь. Он катился в ад: не было времени, чтобы подготовить легенду и красиво соврать, к тому же, нервный ком, застрявший в горле, путал все мысли. Ричи успел вмазаться в туалете. Оставалось надеяться, что принятый лёд хотя бы скроет предательскую дрожь в его пальцах. Он старался держаться расслабленно. Не смотреть по сторонам. Не давать повода заметить, что его хоть в какой-то степени волнует собравшаяся компания. Он говорил, что Смит всего лишь одноклассник, и Рафаэль не прикончил бы их всех на месте, однако случилось кое-что похуже. Левински был готов поклясться, что не Виктория была причиной повышенного интереса этого страшного человека. Смит… Яркий, притягивающий к себе внимание ублюдок, вел себя почти также, как и Рафаэль. Они оба смотрелись… впечатляюще. Но наблюдать, как Алан теряет терпение не было времени. Ричи боялся, что это скрытое противостояние, замаскированное ироничной пикировкой, перерастет в настоящий конфликт. Призвав всё возможно самообладание, он снова незаметно пнул Алана под столом ботинком. Поняв, что друг не реагирует и продолжает сверлить Рафаэля пристальным взглядом, Левински до боли закусил губу. И тот, и другой уже почувствовали своё «особое» положение. Рафаэль вёл себя, как хозяин и безраздельный собственник, а Смит по своей натуре противился любого рода давлению. Они снова выпили, и Левински решил, что настал его единственный шанс. Выждав минуты три для верности, он незаметно опустил руку под стол и коснулся ткани штанов Рафаэля. Тот скользнул по нему взглядом, словно спрашивая, что это на него нашло? В то же самое время у нескольких парней за столиком, наконец, прорезался голос. Завязался какой-никакой диалог. Ричи кивнул мужчине в сторону вип-зоны, недвусмысленно сжимая его коленку и всем своим видом давая понять, как соскучился. Тот наверняка расценил этот жест иначе, но всё же поднялся. В глазах мелькнуло что-то хищное. Уходя вслед за ним, Левински многозначительно посмотрел на Смита. «Оставаться здесь не имеет больше никакого смысла. Уходи», — мысленно пытался передать ему он, изо всех сил надеясь, что Алан услышал. В ту ночь Ричи снова молился о том, чтобы разум научился существовать отдельно от тела. Лёд отпускал, но вместо него наваливалась тяжесть. Он просил об избавлении от чувств, в то время как чужое мускулистое и горячее тело вдалбливало его в кожаный диван, словно тряпичную куклу… Рафаэль отпустил его лишь под утро. Он, шатаясь, вышел на улицу, оглядываясь на то, как охрана выволакивает следом совсем уж неадекватных посетителей. Затем прикурил, размял шею и медленно вдохнул в легкие как можно больше дыма. Алкогольный дурман, равно как и мет и остаточная боль после грубого секса, давно прошли: во всем теле ощущалась только противная ломота. Болела задница и те места, где Рафаэль касался особенно неосторожно. Ричи бесконечно долго думал обо всём этом. Саднила шея, вспомнилось, что Рафу пришло в голову его подушить… Дым вдруг царапнул в горле, и его глаза заслезились. Чтобы отвлечь себя от мрачных мыслей, Ричи вытащил из кармана мобильный. Ему ещё нужно было убедиться, что Виктория добралась до дома и разузнать, всё ли в порядке. Отходняк и боль во всем теле аукнулись скандалом: Левински устроил девушке небольшую сцену, даже изобразил некое подобие ревности, сам не зная зачем. Однако, слышать её голос было облегчением. «Она живой человек из мира, который отдаляется от меня со скоростью света» — подумалось ему. Он хотел набрать и Смиту, но в последний момент осёкся. В горле перехватило, когда Ричи на мгновение представил, где засранец должен был проводить эту ночь… Стало трудно дышать, невидимая удавка опять сдавила горло. Ричи ничего не мог поделать ни с ревностью, ни с тем, в какое положение загнал сам себя.***
— М-м, — Эрик сонно промычал в трубку, ответив с четвертого звонка. Он так не хотел засыпать, но сейчас с досадой осознал, что не выдержал. — Ты спишь? — раздался виноватый голос. — Почти, — хрипло ответил Хартманн, стараясь быстрее проснуться. — А где ты? — Еду, — коротко ответил Смит. — Буду минут через двадцать, пробок нет. — Хорошо, — парень зевнул, — жду тебя. Дверь сам откроешь? Он улыбнулся, вспомнив, что отдал Алану ключи от дома. — Да. Скоро буду, — ответил тот, сбрасывая вызов. В холле было темно, и Эрик услышал, как вошедший Смит, чертыхаясь, споткнулся об коврик, пока снимал ботинки. Он удержал равновесие и даже не сильно нашумел, но представлять его, растерянного от собственной неловкости, было забавно. Хартманн перевернулся на живот и прикрыл глаза, вслушиваясь в тишину. Алан решил не подниматься наверх сразу же, он сначала заглянул на кухню и налил себе стакан воды из фильтра у раковины. В доме было тихо и очень уютно. Сейчас Эрик особенно хорошо понимал, что особняк — не чета квартире, в которой они жили первое время после переезда. В те дни он частенько проклинал слышимость и соседей с повышенным либидо. Сполоснув стакан, Смит заглянул в ванную на первом этаже, принял душ и почистил зубы. Ему, очевидно не хотелось производить много шума, и Эрику было приятно осознавать этот факт. К тому же в нём вдруг проснулся азарт и предвкушение реакции Алана, когда тот ляжет в постель. Он услышал, как едва скрипнула дверь и Смит прошмыгнул в спальню. Глаза уже давно привыкли к темноте, Хартманн лежал смирно, размеренно вдыхая и изо всех сил делая вид, что крепко спит. Его голая пятка выглядывала из-под одеяла: по коже прошелся сквозняк, когда Смит подошёл к кровати вплотную. В конце концов, ему всё же захотелось понаблюдать. Это радовало, но Эрику стало неудобно лежать на животе, он возбудился от предвкушения чужого жаркого тела и ждал уже с легким нетерпением. Алан осторожно опустился на мягкий матрас и тихо вздохнул. Наверное, заметил вскрытую пачку презервативов и смазку, всё ещё лежавшую на тумбочке. Наконец, он нервно сглотнул и опустил руку на одеяло. Сейчас Эрик казался себе слишком беззащитным. Он с трудом сдержался, когда Смит переместил ладонь на его плечо поверх одеяла и едва ощутимо сжал. Только вздохнул, всё-таки переворачиваясь на спину. Одеяло сползло с плеча и груди. Алан не удержался и провел кончиками пальцев по коже, заставив Эрика слабо поморщиться. Это было чертовски щекотно. Парень осмелел, забрался под одеяло, придвигаясь к нему ближе и обнимая. Его пальцы скользнули по боку вниз и замерли, когда дотронулись до бедра. Будто не веря своим собственным ощущениям, Алан провел ладонью ниже, осторожно поглаживая кожу и наконец-то понимая, что Хартманн был голым. Совсем голым, с крепким стояком между ног. — М-м… — простонал он, откликаясь на прикосновения. Пальцы Смита рефлекторно сжали его задницу. Черт возьми, Хартманн бы простонал громче, но сдерживался, стесняясь, что будет выглядеть каким-то развратником. — Ал? — он даже глаз не открыл, только довольно улыбнулся, придвигаясь ближе. — Такой тёплый… У Смита перехватило дыхание. Он молчал, немного рассеянно поглаживая его. Наверное, пытался вспомнить, ложился ли Эрик в постель без нижнего белья ранее? — Привет, — наконец, прошептал он, касаясь его шеи губами. — Фу… — Хартманн засмеялся, отворачивая голову, — на крестинах пьют спирт? — И огненную воду, — согласился Смит, прихватывая нежную кожу зубами. Хартманн промычал что-то невнятное, жмурясь от удовольствия, и парня повело ещё больше. Он мягко толкнул его на бок, затем обратно на живот, продолжая целовать возле линии роста волос на затылке. Тёплые ладони скользили по мышцам спины, Эрик не протестовал, даже оттопырил задницу, подставляясь под ласку. — Тебе нравится, — утвердительно заметил Алан, приподнявшись на локте, и стянул с него одеяло. — Красивый… — сорвалось с его губ, когда он снимал с себя трусы. Стояк уже был такой, что хоть дрова руби. Алан был готов медленно и осторожно изучать каждый сантиметр его тела, и одновременно не хотел ждать ни единой минуты. Противоречия боролись в нём, пока он покрывал поцелуями чужие лопатки и поясницу, сползая вниз. Эрик выгнулся снова, руки Смита потянули его за бедра на себя, так, что задница оказалась на уровне лица. В его молчаливом подчинении была странная, до одури возбуждающая робость, и вместе с тем сводящая с ума отчаянная готовность отдаться. Он так хотел Смита, что в паху уже сводило. В ответ на ласки, намного более откровенные, чем раньше, Эрик еще сильнее подавался навстречу. Он даже перестал стесняться своих стонов. Алан всё же нашёл в себе силы прерваться, потянулся за флакончиком смазки, выдавил себе на пальцы и начал медленно растягивать его задницу. Всё это было впервые, пошло, но волнующе и немного страшно. Эрик уткнулся в подушку, вцепившись одной рукой в простыню, не произнося ни единого слова, только рвано выдыхая сквозь стиснутые зубы. Алан ласково поцеловал обе его ягодицы, прошептав: — Потерпи немного… Ответом Хартманна был кивок и новый тихий стон. Как же он желал его… прямо в эту секунду, забыв обо всех предосторожностях и приготовлениях, и о том, что эта ночь была для него только второй. Сейчас отчего-то казалось, что он знал Смита очень давно. Будто и не было этих месяцев волнительного сближения, намёков и гаданий, бессонных ночей и стыдливых мыслей, воплощавшихся в данную секунду в каждой мелочи. Хартманн был готов благодарить всех известных святых за то, как ему повезло. — Эрик. Алан спешно извлек из него пальцы и провел ладонью по собственному члену, поднимаясь на колени. Нависая над ним, он сбивчиво прошептал в самое ухо. — Можно я без презерватива? Не в силах сдерживаться, Эрик повернул голову, стараясь вложить во взгляд всё, что мог: невысказанное согласие, мольбу, приказ… Смит положил ладонь на его поясницу, прижимая тело к матрасу и одновременно приставляя член к заднице. Он жадно и неотрывно смотрел на него сверху вниз: на ягодицы, на то, как входит, медленно, но настойчиво и чувствуя, как Эрик вздрагивает в ответ. Отвести взгляд от этого зрелища не мешала даже неудобная поза. — Ал… — Хартманн стал двигать бедрами сам. Это чуть не лишило его разума. Без презерватива ощущения были в сто крат ярче. Смит вошел до упора, едва ли не вдавливая его в матрас под весом собственного тела. Его ладонь уперлась в подушку возле лица Эрика, он навис над его ухом, покрывая поцелуями нежную кожу шеи, шепча какие-то глупости, и, наверное, с трудом соображая, что говорит, потому что Эрик отвечал на все его движения. Каждое сопровождалось тихим стоном и толчком задницы в его бедра. Так блядски пошло и красиво, что у обоих перехватывало дыхание. Смит пытался контролировать себя, наверное, страх предыдущей неудачной попытки держал его за горло, не давая расслабиться. — Ал… Х-хорошо… — шептал тем временем Эрик. Мышцы в теле словно налились свинцом: Смит не был пушинкой. Однако, тот тоже устал находиться в этой позе и, не выходя из него, лег на бок, положив одну ладонь на живот, а другой перехватив под шеей. Ласково и медленно, так что нравилось до мурашек в затылке. От этой заботы внутри всё сжималось, скручиваясь в узел из удовольствия, похоти и любви. Внизу живота потеплело. Хартманн находился на грани, будто в сантиметре, за которым лежит пропасть. Он перехватил ладонь Смита и опустил ниже, обхватывая свой член. Тот был таким твердым: Эрик за долю секунды понял смысл выражения, когда хочется кончить так, что аж яйца звенят. — Ал, чёрт… — он резко вдохнул, — я сейчас … — Давай… — прошептал тот ему на ухо, закрепляя просьбу поцелуем. Затем он ускорил ритм и сильнее сжал его член в ладони, начав дрочить. Желание Хартманна доставить ему удовольствие превратилось в манию. Он вслушивался в его стоны, чувствовал пульс, буквально слышал, как бьется сердце, и как он дышит. Ещё толчок и вдох, а затем дрожь по его телу. Ещё раз, и Смит снова шептал ему на ухо какие-то слова, которые тот с трудом вспомнил бы после. Эрик почувствовал, когда Алан вытащил член и кончил ему на бедро. В его теле словно напряглась каждая мышца, он вздрогнул резко, толкаясь в чужую ладонь, и оргазм накатил сам, против воли, какой-то взрывной, неукротимой волной. Они лежали не двигаясь и, наверное, оба едва соображая и понимая случившееся. Хартманн зачем-то продолжал считать удары сердца. На тело навалилась сладкая истома. Расслабление было настолько сильным, что ему казалось, словно они парят в воздухе, а матраса вовсе не существует. В первый раз не было так хорошо, хотя Смит сделал ему минет после. Потрясающе, но не так, когда оба кончают почти одновременно. Алан вздохнул и уткнулся в затылок Эрика вспотевшим лбом. Вчера оба слишком боялись напортачить, чтобы запомнить ощущения. Сейчас все было куда ярче и воспринималось острее. Он чувствовал его запах, в ушах до сих пор звучали стоны, слова… — Ал… — тихо позвал Хартманн. — Всё хорошо? — Охренеть можно, как хорошо — вдруг ответил тот и усмехнулся. Эрик лежал на руке, которой Смит его обнимал. Конечность наверняка затекла, пришлось медленно отодвинуться. — Ох… — он дёрнулся, и Алан тут же спросил, всё ли в порядке. — Ты такой заботливый, я не могу, — Хартманн легко рассмеялся. — Иди ты… — обиженно пробурчал тот, садясь на кровати. — И пойду, — он поднялся, придерживая член ладонью. — И ты пойдешь. — Куда это? — Шагом марш в сторону душа, — Эрик улыбнулся, кивая головой на дверь. Залив водой весь пол ванной комнаты и забрызгав зеркало, они каким-то чудом все же умудрились ополоснуться. Хартманн схватил большое махровое полотенце со стиральной машинки и по-хозяйски закутал в него Смита. — Как всё прошло на крестинах? — тот фыркал, пока он лохматил его волосы, вытирая их, и это показалось чертовски милым. — Нормально, — он довольно жмурился и улыбался. — Извини, что я так поздно. — Да ничего, — Эрик пожал плечами, обнимая его в полотенце и таким образом вытирая спину. — Главное, что ты приехал. — И останусь ещё, если хочешь, — Смит посмотрел на него чуть смущенно. — Конечно хочу, — Эрик потянулся к его лицу. Чмокнув парня в губы, он смутился захлестнувшей его нежности и тут же заворчал, что спать осталось всего ничего. Алан смеясь, упирался, когда тот принялся настойчиво толкать в сторону спальни. — С тобой так тепло, — довольно заметил Эрик, когда они уже обнимались в постели. — Ты горячий, как печка. — Ты только что трахался с печкой, — Алан глупо заржал, и Хартманн пнул его коленкой в бедро. — Прости-прости! — он повернулся к нему лицом так, что оба столкнулись носами. С непривычки в темноте ничего не было видно. Парень только чувствовал дыхание на коже. Всё это было так… правильно. Эрик не мог подобрать других слов и отделаться от ощущения, что слышит чужие мысли. Тишина немного давила на уши. — Эрик, — помолчав с минуту вдруг позвал Смит. — М-м? — сонно отозвался тот. — А почему ты… ну, почему я тебя… — он наверняка не знал, как правильно называть эти вещи и разозлился от собственного мальчишеского смущения. — Это первый раз когда я… — И мой тоже, — вдруг прервал Хартманн. — Что? — невпопад переспросил он. — Это наш первый раз, — парень сделал ударение на слове наш, и Смит вдруг сильнее прижал его к себе. — Эрик, я… — Спи уже, — тот усмехнулся, уткнувшись носом в подушку. — Ты такой… — начал было он и вдруг осёкся Хартманн тоже захлебнулся в эпитетах, которые могли бы выразить то, что он чувствовал. — Ты тоже, — тихо отозвался он и коснулся горячей кожи губами. Иногда слова были не нужны и молчать, лежа в обнимку, было вполне уютно. Эрик погружался в долгожданный сон. Перед глазами проносились какие-то обрывки из мыслей и образов, он вздрагивал, но тут же вспоминал, что Смит рядом, и от этой мысли становилось спокойно и тепло. Будильник прозвенел так резко, что Алан чуть было не свалился с кровати в попытках нашарить телефон в привычном месте. Спросонья он, видимо, даже не сразу сообразил, что находится не дома. — Осторожнее, чудик, — хрипло отозвался Эрик. — Я выключил. Доброе утро. С трудом разлепив глаза, встрепанный Смит уставился на него, потирая лицо, и рассмеялся. — На себя посмотри! — недовольно заметил Хартманн, расценив смех в адрес собственного внешнего вида. Затем он вылез из-под одеяла и принялся искать трусы. — Не надо, — Алан приподнялся на локте, подперев подбородок ладонью и наблюдая за ним. — Чего не надо? — парень замер, прыгая на одной ноге. — Тебе без них лучше. — Хочешь, пойду так в школу? — усмехнулся он. Алан не ответил на шутку и упал лицом в подушку, со стоном констатируя, что сегодня понедельник. — Одевайся, я сделаю нам кофе и что-нибудь пожрать. Ты, кстати, чем завтракаешь? — Всё равно, — обреченно отозвался Смит, садясь в кровати и разыскивая взглядом свое нижнее белье. — Есть бейгл с сыром, погрею в микроволновке. — Какой ты заботливый, прям не могу! — Алан передразнил его вчерашние слова, и трусы, которые попались Хартманну под руку неожиданно врезались ему прямо в лицо. — Засранец! — Смит прокричал вслед, когда звонкий, довольный смех Эрика раздался из коридора.