Дыши

      — Выходим. Осторожнее, здесь спуск! — Смит подхватил оступившегося Левински под руку.       Автобус натужно скрипнул рессорами и отъехал от остановки, оставляя после себя неприятный запах выхлопа. В спальном районе было довольно тихо: где-то впереди едва слышно раздавалась музыка и чьи-то голоса, должно быть, какой-то народ тусовался возле магазина поблизости.       Алан остановился под навесом, прикуривая, а затем молча протянул одну сигарету Ричи, но тот лишь коротко мотнул головой.       Смита всё ещё немного потряхивало: то ли от холода, то ли от нервов, но оно и понятно, его тёплая куртка красовалась на плечах Левински, а самому приходилось довольствоваться лёгкой толстовкой.       Затягиваясь, парень не без удовольствия ощущал, как едкий дым заполняет легкие. Курево всегда помогало успокоиться и сосредоточиться.       Они находились совсем недалеко от дома Левински, к которому вела узкая аллея, упирающаяся в детскую площадку.       Пока ехали в автобусе, в голове Смита созрел небольшой план. Он решил воспользоваться преимуществом во времени и заехать к Ричи, чтобы быстро собрать вещи и деньги до тех пор, пока это не догадаются сделать другие. Затем нужно было взять его машину, а мать выпроводить из квартиры на всякий случай.       Оставалось только сообразить, что сказать миссис Левински, но Алан надеялся, что сориентируется по обстоятельствам. Молчащий всю дорогу Ричи помогать явно не собирался, хотя Смита обнадеживало, что парня до сих пор не кидало в истерику.       «Будем решать проблемы по мере их поступления», — повторял он про себя, пока они шли по дороге к дому. — «Сейчас главное оказаться подальше отсюда».       Но куда они отправятся потом? Соберут вещи, сядут в машину, а дальше что? Везти Ричи в больницу страшно, но его раны нужно хоть как-то обработать… У самого Алана после игры противно гудели мышцы, а теперь ещё и запястье болело всякий раз, стоило лишь неосторожно двинуть рукой. Парень старался не тревожить её по возможности, благо правая осталась невредимой.       — Машина заправлена? — спросил он, докуривая сигарету почти до самого фильтра.       Ричи кивнул, шагая рядом и слегка прижимаясь к парню плечом.       Это странное поведение началось, едва они оказались в автобусе. Левински всё время соприкасался с ним, жался, не произнося ни слова, будто позарез нуждаясь в тактильном контакте… Смит не придал этому особенного значения по дороге, решив, что друга, скорее всего, знобит. Но то, что парень поступал таким образом и на улице навело на странные мысли.       — Эй… — Алан осторожно приобнял его за плечо. — Есть идеи, куда спровадить матушку?       Ричи чуть приподнял голову, и парень снова увидел запёкшуюся кровь на месте жуткого пореза на щеке.       «Надо бы раздобыть аптечку…» — подумал он, ёжась от мысли, как это, должно быть, больно.       — У неё была какая-то знакомая в Квинсе, — тихим, чуть дрожащим голосом вдруг сказал Левински.       — Она сможет сама добраться к этой знакомой? На такси?       — У меня есть деньги, я могу дать ей, — Ричи кашлянул и сжался от очередного порыва ветра.       Смит потрепал его по плечу и отступил, чтобы затушить бычок об пепельницу на металлической урне.       — И у меня тоже есть кое-какая наличность. Идём?       Он устремился к входу, краем глаза отмечая, как Левински нервно огляделся по сторонам, а затем покорно поплёлся следом.       Когда они поднимались, в кармане джинсов неожиданно завибрировал мобильный. Алан чертыхнулся, доставая смартфон, и закусил губу. Ну конечно. Прошло уже два часа, а он так и не приехал к Эрику…       К горлу подступил ком, пока он развивал эту мысль дальше.       Бросать Ричи никак нельзя, а встречаться с Эриком в таком состоянии парень точно не захочет. Смит догадывался, что причина здесь не только в странной личной неприязни: Левински ненавидел показывать слабость, а именно сейчас он был слаб, как никогда.       Они уже стояли рядом с дверью, ведущей в квартиру. Следом за Эриком пришла смс от мамы, и Алан смахнул уведомление, успев лишь прочесть краем глаза: «Солнышко, ты задерживаешься?».       А он затем зажмурил глаза, пытаясь выгнать из головы все ненужные мысли, и выключил телефон.       «Не сейчас».       Вздохнув, он обернулся к Левински и тот, будто читая его мысли нарочито уверенно кивнул.       — Говорить сможешь? — строго поинтересовался Смит. — Не исключено, что сейчас будет пиздец.       — Смогу, — с хрипотцой, но всё же довольно отчетливо ответил Ричи.       — Тогда вперёд, — с этими словами Алан нажал кнопку звонка.       Миссис Левински открыла почти сразу же, словно караулила под дверью уже какое-то время. Впрочем, по её осунувшемуся внешнему виду, засаленным волосам и грязному домашнему халату, можно было сделать великое множество не самых приятных выводов.       Кажется, женщина придерживалась того же мнения и относительно ребят. Скользнув взглядом по Смиту, она замерла на мгновение, а затем вперила пытливый взор в собственного сына. И хоть её губы дрогнули, говорить она ничего не стала, только молча сделала шаг назад и пропустила обоих внутрь квартиры.       Смит мысленно поблагодарил женщину за эту неожиданную тактичность. Паника сейчас была ни к чему, им ещё нужно было собираться.       Ричи, не разуваясь, бегло кивнул матери и прошёл к себе в комнату, в то время как Алан остался ждать в прихожей, надеясь, что друг соберет всё необходимое сам.       — В-вам, наверное, нужны деньги? — дрожащим шёпотом поинтересовалась миссис Левински, когда её сын скрылся за дверью.       — Нет, мэм, — заверил парень.       — Мой мальчик… — она заломила руки, глядя на Смита умоляющим взглядом, от которого в груди всё тут же болезненно сжалось. — Что он натворил, Алан?       — Ничего серьёзного, мэм, — скрепя сердце, соврал тот. — Не волнуйтесь, мы просто попали в пьяную драку. Сейчас поедем в больницу.       Её губы задрожали так, будто она вот-вот была готова заплакать. Отведя взгляд в сторону, женщина рвано вздохнула и, видимо, попыталась взять себя в руки.       — Миссис Левински, — Алан коснулся её плеча, заставляя снова посмотреть на себя. — Скажите, а Вам есть куда пойти на несколько дней? Ричи упомянул о какой-то знакомой в Квинсе…       Она непонимающе уставилась на его лицо, так, словно он сказал какую-нибудь несусветную глупость.       — Было бы очень хорошо, ради вашей безопасности, — настойчивым, но спокойным тоном продолжал Смит. — Собрать все ценные бумаги и документы, какую-нибудь одежду и уйти из квартиры вместе с нами.       В комнате раздался стук, словно на пол упало что-то тяжелое. Смит толкнул дверь носком ботинка, заглядывая, и увидел Ричи: тот вытаскивал что-то из ящика стола. Он уже переоделся, а на кровати лежала его старая зимняя куртка.       С виду всё было в порядке.       — П-помоги ему, Алан, — вдруг подала голос миссис Левински позади .       Парень обернулся, замечая, как она смотрит на него: выжидающе, не двигаясь с места. Все её тело напряжено, натянуто, словно струна, готовая вот-вот оборваться.       — Обещай мне, — она вдруг вцепилась прямо в его больное запястье. Смит дёрнулся и зашипел, но миссис Левински продолжала цедить слова сквозь плотно стиснутые зубы. — Я уеду, как ты просишь. Обещай, что с моим мальчиком всё будет в порядке, слышишь?!       От внезапной вспышки боли перед глазами поплыли разноцветные круги.       — Хорошо, мэм, бога ради, отпустите! — Алан облегчённо выдохнул, когда она прислушалась к его просьбе.       Спустя мгновение миссис Левински засуетилась, исчезнув за дверью спальни, а он остался на прежнем месте, баюкая потревоженную конечность и проклиная судьбу за то, что оказался в положении лжеца, который сам уже не вполне понимал, что из сказанного им можно считать за правду.       Они вышли из квартиры одновременно. Алан следовал за Ричи, который нёс чёрный рюкзак, небрежно переброшенный через плечо. Парень выглядел лучше, несмотря на обезображенное раной лицо. Взгляд стал будто живее и походка куда увереннее. Это вселяло в Смита смутную надежду.       Обойдя дом, они оказались на автомобильной парковке: мать Левински попрощалась с ними и села в такси, напоследок зачем-то попросив Смита звонить. Бедная женщина… Она, наверное, не в первый раз сталкивалась со странностями в поведении сына, но не протестовала, доверяя ему до последнего. Едва Смит задумался, насколько безграничной и убийственной может быть материнская любовь, как Левински прервал его, звякнув ключами перед самым кончиком носа.       Опомнившись, Алан открыл дверцу и закинул свою сумку и рюкзак Ричи на заднее сиденье. Затем он сел на водительское место, подул на замерзшие руки и вставил ключ в зажигание. Машина начала прогреваться, и парень на всякий случай врубил печку на полную. Ричи обогнул автомобиль и плюхнулся на сиденье рядом.       Они молча провожали взглядом удаляющееся такси с миссис Левински внутри, до тех пор, пока машина не исчезла за поворотом.       Затем Алан переключил фары на дальний свет и медленно тронулся с места.       Блядски хотелось отдохнуть. Поспать, на худой конец подремать хотя бы пару минут, надеясь, что всё случившееся окажется дурным сном. Но Смит запретил себе думать о том, что произошло. Та часть мозга, что хранила воспоминания о случившемся, была помечена как испорченная. Её не следовало вскрывать без определенных прав доступа или особого распоряжения, а такового от сознания пока не поступало.       Было куда проще сосредотачиваться на мелочах: вести дорогу, следить за знаками, не превышать скорость. В первую очередь Смит решил найти аптеку и круглосуточный магазин.       Они ехали молча, и парень даже не стал включать радио, лишь изредка искоса поглядывая на Ричи: тот смотрел куда-то через боковое стекло. Стрелка топлива, как Левински и говорил, держалась на максимальной отметке. На пустынной улице навстречу им за пару минут не проехало ни единой машины. Мимо проплывали закрытые магазины, изредка попадались ярко оформленные витрины и вывески. Наконец Алан заметил зелёный крест и долгожданные цифры, оповещающие, что аптека работает круглосуточно.       За окнами, увешанными рекламными объявлениями, можно было с трудом различить продавца, мужчину средних лет, всецело поглощённого чтением какого-то журнала.       Возле входа стояла группа молодых парней, примерно их с Ричи возраста. Смит рефлекторно напрягся, приближаясь к ним и жалея, что никогда не носил с собой оружия. Никакой школы поблизости не наблюдалось, а вид у ребят был откровенно бандитский, что не прибавляло парню уверенности в себе.       Он ни разу не сталкивался с подобными ситуациями, и потому большая часть сил сейчас уходила на поддержание мнимой уверенности в себе и в собственных действиях. К схватке с тремя, по всей вероятности вооруженными парнями, Смит готов не был.       Но, к его счастью, они не обратили на припаркованную машину ни малейшего внимания, и Алан мысленно отругал себя за излишнюю паранойю.       Звякнул дверной колокольчик, Смит вошел в аптеку и осмотрелся в поисках необходимой полки. Продавец смерил его оценивающим взглядом, но куртка, впрочем, как и остальные детали гардероба парня выглядели довольно прилично, поэтому мужчина быстро потерял к нему всякий интерес.       Алан схватил упаковку с антисептиками, йодовый раствор, пару пачек бинтов, пластырей и мазь от ушибов. Потом нашёл воду и какие-то протеиновые батончики. С трудом удерживая всё это в руках, он двинул на кассу.       — И ещё упаковку хорошего обезболивающего, пожалуйста, — попросил он, бухнув покупки на стол перед кассиром.       Тот снова глянул на него, будто раздумывая над чем-то. Смит выдержал зрительный контакт, и продавец, судя по всему, оценил этот поступок. Не спрашивая документы или рецепт, мужчина вытащил незнакомые таблетки из-под прилавка.       — Никаких неприятностей, я надеюсь? — спросил он, пробивая покупки. Алан мотнул головой. — Наличными или кредиткой?       Он протянул ему двадцатку, продавец отсчитал сдачу и упаковал покупки в белый полиэтиленовый пакет.       — Эй, пацан! — мужчина окликнул Смита, когда тот уже отходил от кассы. В животе сразу же неприятно скрутило. — Это не твой знакомый там с ребятами толкует?       Проследив за чужим взглядом, Алан выругался. Блядство, не хватало ещё неприятностей! Какого хера этот ублюдок полез разговаривать с какими-то отморозками? Мало ему?       Он раздражённо толкнул стеклянную дверь и шагнул на улицу, шумно выдыхая изо рта облачко пара. Троица разом замолкла, уставившись в его сторону, а Ричи поджал губы с таким недовольством, словно парень застукал его за чем-то неприличным.       В три шага удалось сократить разделявшее их расстояние. Поморщившись, Смит перехватил пакет больной рукой, а правой взял Левински под локоть, быстро уводя в сторону к машине.       — Какого чёрта, Рич? — спросил он полушёпотом. — Тебе мало бед? Какого чёрта ты творишь?       Тот неожиданно ловко выпутался из захвата, отступая в сторону. В глазах мелькнул гнев, в ту же секунду сменившийся новой, ещё неизвестной Смиту эмоцией.       — Мне нужно, Ал, — тихо начал он. — Эти парни знают, где достать.       Затылок снова сковало неприятным предчувствием. То, о чём Смит всеми силами старался забыть и не думать, нарочно всплыло из глубин подсознания.       Ричи переминался перед ним с ноги на ногу, и Алан буквально видел, какая борьба разворачивалась на его лице. На мгновение поймав взгляд Левински, он почти физически ощутил его наркотическую жажду.       Для людей, пребывающих в подобном состоянии, не существует ничего другого — ни морали, ни любви, ни рассудка, только постоянно бьющая в мозг, назойливая мысль о кайфе. О возможности забыться. Наверное, именно это и удерживало состояние Левински в стабильности до последней секунды.       Жажда получить долгожданную дозу победила?       — Нет, — коротко ответил Алан, отрезая любые попытки к компромиссу. — Садись в машину, Рич.       Он бросил сумку на заднее сиденье, достал из кармана смятую пачку сигарет и попутно глянул в сторону супермаркета. Группа парней вроде не думала продолжать прерванный с Ричи разговор и не шла в их сторону.       Левински, кажется, хотел что-то ответить на резкие слова, но затем передумал, послушно возвращаясь на пассажирское сиденье. Само собой, Алан ни на йоту не поверил в его покорность на добровольной основе, про себя решив, что было бы неплохо чуть позже обыскать их вещи и машину.       Путь выдался не из легких. И дело было не только в скользкой дороге и усталости: Смит вёл автомобиль сосредоточенно и осторожно, мучило другое.       На середине пути совесть начала грызть его изо всех сил.       Мысли о том, что им нужно в больницу и в полицию, почти одержали верх, но затем он всё же осёк себя. Хотелось сначала поговорить с Ричи.       Тот не интересовался, куда они двигаются, но Алан и не собирался говорить о чём-либо по пути. Он направлялся заброшенный район Бронкса. Единственное место, где их точно не потревожат, и в которое Смит знал, как попасть.       Знакомая разбитая дорога, на которой они оказались спустя минут сорок, была расчищена от выпавшего недавно снега. Им вообще подозрительно везло: никто не ехал следом, не встретилось никаких бомжей или, на худой конец, бродячих собак. Свет в окнах горел всего лишь в нескольких домах возле въезда на территорию заброшенного района, и Алан понадеялся, что их владельцы вряд ли расслышат, как они проехали мимо.       К высотному зданию, в котором они с Ричи часто тусовались раньше, пришлось бы пробираться через сугробы, поэтому Смит решил остаться в машине и притормозил посреди улицы, едва припорошенной снегом.       Глянув на высотную громадину, в темноте ещё более зловещую, чем в дневное время, Алан поежился, вспоминая смрад, витавший на первых этажах. Раньше там можно было даже отыскать остатки мебели…. Парень подумал было о наркоманах и местных забулдыгах, которые могли напасть в это время суток, и горько усмехнулся. Это уже не волновало. В конце концов, они едва унесли ноги от маньяка, а зависимый от метамфетамина сидел с ним рядом.       Кого уж тут бояться?       Пора было заняться обработкой ран Левински. На мгновение стало страшно от мысли, что они замёрзнут, но печка работала, стрелка топлива оставалась на максимуме, и с машиной с виду был полный порядок.       Смит включил подсветку в салоне.       — Раздевайся, — велел он Ричи, стаскивая собственную куртку. — Вешай сюда и снимай всё, — указав на спинку сиденья, парень достал пакет из аптеки и принялся распаковывать дезинфицирующее средство для рук.       Вскоре в машине стало жарко и даже немного запотели окна. Алан снял с себя толстовку и остался в футболке, наблюдая за тем, как Ричи, кряхтя, пытается расправиться с джинсами.       Он немного дрожал и морщился всякий раз, когда неосторожно задевал синяки или ссадины. Кроме внешних повреждений, возможно были и скрытые, но о плохом сценарии было страшно и думать. Хотелось скорее услышать версию событий Левински, но так, чтобы он рассказал сам, и ничего не пришлось вытягивать клещами.       Ричи на удивление легко соглашался на всё, о чём бы Алан ни просил. Раздеться до трусов, замереть, пока он осматривал ущерб. Парень вздрогнул, только когда Смит коснулся синяка на его бедре.       — На спине есть ещё, — констатировал он. — Потерпи, я буду промывать ссадины.       Ричи поморщился, когда Алан коснулся его ватным тампоном, смоченным в перекиси.       — Больно, знаю, терпи, пожалуйста, — бубнил он, стараясь не пропустить ни царапины.       — Терплю, — глухим шёпотом отозвался Левински.       Наконец, настала очередь пореза на щеке: края раны набухли, и Смит пощупал их пальцем, следя за чужой реакцией.       — Чувствуешь? — склонившись над Ричи, Алан подул на ранку, к которой прислонил ватный тампон.       — Щиплет… — вяло отозвался Левински, вцепившись в сиденье пальцами.       — Терпи, солдат, — стараясь подбодрить его, Алан чуть улыбнулся и затем обработал края раны йодовым раствором. — Если щиплет, значит заживёт.       Наверняка такое повреждение лучше было зашить, но, к сожалению, это выходило за грани врачевательных способностей Смита. Он делал, что мог. Из всего, что парень прихватил из аптеки, очень пригодился лейкопластырь. Удалось стянуть края ранки и заклеить их, фиксируя, чтобы не попала грязь.       Наверное, нужно было о чём-то говорить, пока Алан занимался всем этим, но в голову, как назло, ничего не шло. Хотя молчание никого из них, вроде бы, не напрягало. Парень обработал ссадины у Ричи на груди, смазал гематому на бедре специальной мазью и велел одеваться.       Левински безропотно выполнял все указания, и Смиту на мгновение подумалось, а насколько далеко он может зайти? Что такого попросить, на что Ричи сможет, наконец, сказать чёткое «нет»?       Есть ли пределы послушания у зависимого человека, или его зависимость немного сменила курс, и в данный момент Алану просто везёт?       — Пить хочешь? — спросил он, убирая весь мусор обратно в пакет.       — Я бы поел… — ответил Левински.       — Есть какой-то фитнес-батончик, хочешь? — наличие аппетита показалось хорошим знаком.       Алан немного опустил сиденье назад, протягивая Ричи шоколадный батончик, и тот, взяв его дрожащими пальцами, неловко захрустел упаковкой.       Пока Левински ел, Смит заложил руки за голову и уставился на кожаную обшивку на потолке машины.       — А ты не голодный? — вдруг поинтересовался Ричи.       — Нет! Всё хорошо, я после игры никогда не ем до самого утра! — как-то нарочито бодро отозвался Алан.       — А кто победил? — тихо продолжил он.       — Конечно мы, — парень улыбнулся, встречаясь с ним взглядом. — Разгромили этих паршивцев и вышли в четвертьфинал! Из этого бы получилась хорошая статья для школьной газеты!       Сам того не замечая, он вдруг в красках пересказал другу весь прошедший матч и слова тренера. Ричи слушал, как послушный ученик, сложив руки на коленях, ладонями вниз. Он не уточнял, не переспрашивал и вообще вёл себя совсем не так, как Эрик. Просто впитывал информацию, изредка слабо кивая, и Алан продолжал говорить, чтобы заполнять паузы и тишину, которая постепенно начинала казаться странной.       Спустя мгновение он потянулся за бутылкой воды, но Левински вдруг сделал то же самое и их ладони столкнулись.       — Пей лучше ты, — спохватился Алан, но Ричи покачал головой.       — Ал, — он начал говорить неожиданно, в момент, когда Смит поднёс бутылку ко рту и сделал первый глоток. — Ты, наверное, всё хочешь спросить, что происходит?       Парень поёжился, так как вода моментально встала поперёк горла, затем кивнул и сделал вид, что молча ждёт продолжения.       — Он трахал меня, — продолжение последовало незамедлительно.       Смит поперхнулся, вытер рот тыльной стороной ладони и посмотрел на Ричи. Тот изучал собственные колени.       — Я догадывался, — тяжело вздохнув, пробормотал Алан. — Нам надо решить, что делать с его смертью, братан. Ты понимаешь это?       Ричи едва заметно кивнул, и Смит заметил, как по его щеке скатилась слеза.       — Алан… — он сморгнул ещё одну и закусил губу. — Спасибо…       — За что? — парень подался вперед, рефлекторно накрывая чужое запястье ладонью. — Слушай, если бы ты сказал раньше… — он осёкся, понимая, что толку от перечисления возможных вариантов будущего слишком мало. — Прости. Что вышло, то вышло, и хорошо, что нам обоим удалось уйти целыми.       — Я убил его… — Ричи поднял голову и встретился со Смитом взглядом.       В уголках его глаз снова собирались слезы, нижняя губа вдруг задрожала, и Алана передёрнуло от воспоминаний о том, как именно всё произошло.       — Это был несчастный случай. Но чтобы понять, что делать дальше, ты должен рассказать мне, что было до, — Смит произнёс это настойчиво, понадеявшись, что сейчас Левински некуда бежать и нечем оправдываться.       — Всё началось п-почти полгода назад, — дрожащим голосом начал тот.       Алан осторожно погладил его запястье, кивая в ожидании продолжения, но Ричи, заметив его жест, резко убрал руку.       — Мать стояла в очереди за пособием, и у нас совсем не было денег. Уходя, отец оставил только бесполезное барахло, которое даже нельзя было продать.       — У него были долги? — спросил Смит, вспоминая последнее, что знал из семейной истории Левински.       Ричи кивнул, продолжая рассказ.       — Мы переехали в квартиру тёти в начале лета. Я сразу же принялся искать варианты подработок после школы, но везде платили чертовски мало… В итоге устроился в вечернюю смену в супермаркет возле дома. Нужно было ишачить около пяти часов, но хозяин был какой-то еврей и неплохо платил. Так у нас хватило денег на оплату квартиры на несколько месяцев вперёд. Когда они появились, мы вздохнули свободнее, и я стал тусоваться с богатеями с параллели нашей школы, один из которых однажды позвал всех в какой-то клуб. Я тогда работал без выходных, здорово устал и решил, что могу позволить себе несколько дней безделья. Мы поехали туда в пятницу вечером…       Смита мучила жажда. Он то и дело прикладывался к пластиковой бутылке с водой и не заметил, как опустошил её.       Левински старался говорить откровенно, и парень ценил это стремление, хоть и не знал, как ободрить, ведь с продолжением рассказа ему становилось всё страшнее и страшнее. Преследовало ощущение, будто он ходил по краю пропасти вместе с Ричи. Его лицо словно искажалось судорогой при любом упоминании Рафаэля.       — Встречи с ним происходили по выходным, почти каждую неделю, когда я посещал клуб. Потом оказалось, что он владеет всем заведением… И что я ему нравлюсь.       Алан вспомнил этого человека и своё первое впечатление о нём: негодование, презрение и какое-то подсознательное, но распирающее изнури желание дать в морду.       — Постепенно начались задержки с выплатами в супермаркете, — тем временем, продолжал Ричи. — К тому же я не мог работать так же, как и летом, потому что нужно было посещать школу. Менеджеру это не понравилось и в один прекрасный день меня просто выставили за дверь.       Смит терпеливо ждал развития событий, не спрашивая о наркотиках. Хотя узнать, как всё это связано с Рафаэлем очень хотелось.       — Он предлагал мне переспать за деньги ещё когда мы только познакомились. И в день, когда я остался без работы, мне показалось хорошей идеей просто послать всё к чертям. Поэтому я поехал в клуб… Сказал кому-то свой номер, и Рафаэль перезвонил. Потом мы переспали, и у меня появилось бабло. Поначалу мы встречались по выходным… и всё было путём, но вскоре я случайно узнал, что Рафаэль связан с индустрией кино для взрослых и занимается созданием и распространением порнухи для геев. А спустя пару месяцев кто-то в клубе шепнул, что у Рафаэля СПИД, и я порвал с ним по телефону, а потом пошёл в клинику сдавать анализы.       — Так вот что это было, — тихо пробормотал Смит, связывая события одно с другим.       — Да, я не мог тебе сказать, — согласился Ричи, — потому что, блядь, не знал, как. Ты был словно из другой жизни, а я хлебал дерьмо, — он вздохнул. — Потом снова не стало денег. Я не хотел связываться с Рафаэлем, но в клуб всё равно припёрся. Познакомился там с одним человеком, попробовал… эту дрянь. И мне предложили продавать…       То, что Рафаэль никак не связан с метом, стало для Смита открытием.       — Он пришёл ко мне домой спустя месяц, — Левински сжал ткань джинсов на коленках с такой силой, что побелели костяшки. — Заявился посреди бела дня прямо перед матерью. Умудрился рассказать ей, откуда я добываю деньги… Огорошил, что мы состоим в отношениях, — он вздрогнул, не то улыбаясь, не то морщась, как от боли. — Я чувствовал себя грязным мудаком, ведь… С какой стороны не глянь, я занимался отвратительными вещами… Врал всем направо и налево, в сущности, Раф в тот день был абсолютно прав.       — Что произошло после его визита? — уточнил Алан, подаваясь вперёд, чтобы слышать лучше. Ричи почти шептал.       — Именно в тот день он превратился в монстра.       — Что он сделал? — тихо уточнил парень.       — Попытался избить и взял меня силой в моей же собственной комнате. Сказал, если я хотя бы пискну, об этом узнает мать. А я ведь переживал за неё и хотел оградить от всей этой мерзости.       У Смита не нашлось подходящих слов. Он молчал, то глядя на Ричи, то бессмысленно созерцая приборную панель.       — Потом я ушёл к знакомому барыге. Мне не хотелось появляться дома, потому что я боялся, как бы Рафаэль не караулил меня там. В тот день вы меня и нашли.       — Почему ты мне не сказал, что тебе нужны деньги?       — Ал, знаешь… кое-кто зовёт это гордостью, — Левински поднял голову и посмотрел на Смита красными от слёз глазами, — хотя кто-то считает упрямством. Я не знал, что всё так выйдет, и всегда думал, что ты выше этого.       — Выше чего? — Смит нахмурился. — Выше помощи другу?       — Знаешь, я ведь всегда хотел быть, как ты! Всю мою блядскую жизнь! — парень повысил голос.       — Рич…       — Хреновый из меня подражатель, да? — Левински горько усмехнулся. — Хотел решать все проблемы сам, как ты. И нажил их себе ещё больше, пока не захлебнулся. И ведь захлебнулся же с головой и тебя втянул…       — Ты мог бы сказать, Рич… я бы выслушал.       — Тебе не было до меня никакого дела, — тот недовольно хмыкнул. — Помнишь, как ты спросил у меня, кто такой Эрик Хартманн, в столовой, в начале года?       Смит слабо кивнул, напрягаясь всем телом.       — Ты не представляешь, как мне было… — он запнулся. — Может, выйдем на улицу, перекурим?       Алан кивнул, распахивая дверь и ощущая, как сильно затекло тело.       Ричи небрежно накинул куртку на плечи, вяло поморщился, наклоняясь и шнуруя ботинки. Смит наблюдал за его действиями и в глубине души жалел всё сильнее. Он боролся с одолевавшими его порывами сделать хоть что-то, чтобы его другу стало легче.       Но что он мог?       — Столько звёзд на небе… — пробормотал Левински, чиркая зажигалкой и прикуривая, когда они расположились на капоте машины.       Алан подвинулся к нему ближе и осторожно поправил съехавшую с плеча куртку.       — Ты, наверное, думаешь надо сказать что-нибудь ободряющее? — парень улыбнулся здоровым уголком губ, а затем как следует затянулся, выпуская изо рта облако дыма. — Алан Смит, — он вдруг произнес его имя. — Ты всегда был моим героем, ещё с начальной школы. Таким правильным во всех отношениях… Хорошо учился, делал успехи в спорте… много читал.       Смит тоже достал сигарету из пачки, заметив при этом, что пальцы нервно дрожат. Его будто колотило от какого-то странного и неправильного предчувствия.       Ричи не просто так завёл эту тему.       — Ты был таким правильным, что, глядя на тебя, мне казалось, я никогда не поддамся порокам. Я даже оправдал тебя, когда мы вместе начали курить. Забавно, правда? — он посмотрел на тлеющий уголёк сигареты. — Алан Смит закурил, и Ричи Левински сделал это вслед за ним. Хотя это вовсе не было хорошим решением, — он закашлялся, смеясь. — Но я хотел всё с тобой делать вместе. И мне было так легко… Мы находили подружек, тусовались в шумных компаниях, влипали во всякие неприятности. Но ни разу не ссорились из-за девочек.       — Нам всегда нравились разные, — тихо заметил Смит.       — Знаешь почему? — Ричи не смотрел в его сторону, но парень, даже не глядя на чужое лицо, улавливал интонации.       Предчувствие разрасталось в груди, словно гниль, пожирая внутренние органы один за другим. Алан вспоминал прошлое, и для всего, что всплывало в памяти теперь, находилось разумное объяснение.       — Потому что мне никогда не нравились девочки, Ал.       Смит закрыл глаза, крепко зажмуриваясь. Захотелось ущипнуть себя, чтобы это всё оказалось чёртовым сном.       — Я делал как ты, глядя на женский пол, и думал, что так смогу излечиться от дурных мыслей. Но те никуда не уходили! Я менял девушек, как перчатки, просто потому что не мог с ними спать. Поначалу это было легко, ведь они сами сплошь и рядом были девственницами. Но… к семнадцати годам у большинства из них начали появляться вопросы. Поэтому я стал распускать слухи о своих любовных похождениях. Чтобы они не питали лишних надежд, да и мне так было проще, смекаешь?       — А Виктория? — Алан докурил и затушил бычок в снег под ногами.       — Она действительно втрескалась в меня, — Ричи покачал головой. — Стало как-то жаль её. Я так и не объяснил, в чём дело, а она всё прощала и ждала. А потом… — он вздохнул. — Я оказался дома у Хартманна. Очнулся в его кровати, спустился в гостиную и…       Алан понял, что тот увидел. Его опасения подтвердились, Левински действительно стал свидетелем их отношений с того самого дня. Но сейчас тревожили совсем не эти мысли.       — Такая ирония… — Ричи улыбнулся, бросив на парня один короткий взгляд. — Раф подумал, что причина моего ухода от него в тебе, Ал.       — А причём здесь я? — тот повернулся к парню лицом.       — Он ревновал и угрожал тебя убить. А я продолжил подставлять свою задницу… Наркота помогала забыться, но ненадолго.       Смит скрестил руки на груди так, словно этот жест мог хоть как-то подавить боль, что рвалась изнутри. Как будто он мог что-то сказать в ответ на всё это…       — Почему я не знал, Рич? Почему ты молчал?       — А что бы я сказал? — Левински затушил сигарету рядом с окурком Алана и подсел ближе.       — Не про Рафаэля. Ты мог бы сказать, что тебя мучило всё это время… — Смит вздохнул.       — Мог бы, — согласился парень, осторожно дотрагиваясь до чужого плеча пальцами. — И что бы ты ответил?       — Попытался понять? — Алан заметил, что куртка Ричи снова сползла с плеч, и потянулся, чтобы поправить её, но парень неожиданно подался вперед и осторожно прижался к нему, обнимая.       — Спасибо, — прошептал он, утыкаясь Смиту в плечо.       Вдруг стал различимым острый запах медикаментов, а руки, придерживающие чужую куртку застыли на месте, слабо дрогнув.       Они просидели в такой позе на холодном капоте машины с минуту. Алан различил, что сердце друга бьется гораздо быстрее, чем его собственное.       Он не знал, что сказать, и только прижал чужое тело к себе покрепче, чувствуя дрожь, которая передавалась и ему.       — Тебе нужно отдохнуть, Рич, — Смит отстранился, чтобы заглянуть Ричи в глаза, а тот неожиданно потянулся к его губам.       Это нельзя было назвать полноценным поцелуем. Но жалость быстро захлестнула здравый смысл, и Смит позволил безумию продолжиться на несколько долгих секунд.       Однако прекратил первым.       — Ричи, это…       — Я знаю, Ал. Просто представил на секунду, — он заглянул в чужие глаза и неожиданно тепло улыбнулся.       Смит давно не видел его таким. Расслабленным, будто ничего из случившегося взаправду не было. Будто в действительности, Ричи рассказал о том, что происходило давным-давно, и вообще это был сюжет какого-нибудь фильма.       Алан всё же уговорил его поспать в машине, и Левински согласился, только попросив, чтобы они оба устроились на заднем сиденье.       — Не волнуйся, — он усмехнулся, заранее предугадывая возможную реакцию. — Я не собираюсь приставать. Видишь ли… не совсем в форме.       — Боже, Ричи, ты идиот, — Смит нахмурился, толкая его в машину, и тот легко рассмеялся в ответ. — Просто устраивайся поудобнее.       Алан использовал их куртки как одеяла, в то время как Ричи улёгся на бок и сдавленно охнул.       — Болит? — тут же поинтересовался Смит, и парень завозился, пытаясь устроиться.       — Чуть-чуть, — он зашипел, пока искал удобное положение, наконец, уложил голову к Алану на грудь и аккуратно обнял. — Так гораздо лучше, — показалось, что Левински улыбнулся, произнося это.       — Спи давай, — строго велел Смит, хлопнув по его плечу.       Ричи кивнул и затих, но Алан ещё долго смотрел в темноту через лобовое стекло, вслушиваясь в чужое размеренное дыхание. Кажется, Левински что-то снилось: он изредка вздрагивал всем телом и тихонько стонал. Это продолжалось какое-то время, но, когда Смит стал осторожно поглаживать его по спине, парень успокоился.       Мысли, доселе крутившиеся где-то на задворках сознания, набросились на Алана разом, едва он прикрыл глаза. Стало дурно. От обилия произошедшего противно заныло в висках.       С этим поцелуем он словно принял часть боли Ричи, но не смог ничего дать взамен. А ведь тот ждал. Всё эти годы, что они были рядом, Смит думал о нём, как о лучшем друге, в то время как Левински ждал и надеялся, что…       — Ты спишь? — Ричи неожиданно приподнял голову с плеча Смита, но тот сделал вид, что не слышит.       Бешено колотилось сердце. Мысли путались, вдруг появилось стойкое ощущение, что всё происходящее — чья-то злая шутка.       Ричи помолчал какое-то время, словно собираясь с мыслями. А затем поёрзал щекой, снова устраиваясь на груди парня и поудобнее перехватил его рукой.       — Алан, — шепнул он, сонно зевая. — Я тебя люблю. Так сильно, будто сейчас взорвусь. И я не знаю, что нам с этим теперь делать.       Хрупкий мир, существовавший в относительно стабильном состоянии перед глазами Смита все эти годы, вдруг раскололся надвое.

***

      «Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Попробуйте перезвонить позднее».       — Блядь, — Эрик в сердцах отшвырнул телефон на подушку.       — Солнышко? — из-за приоткрытой двери показалась мама. — Что случилось? Уже так поздно… он не приедет?       Туше. Он не приедет. Хартманн посмотрел Хелене в глаза, и та осторожно вошла в комнату.       — Вы поругались? — встревожено спросил она, когда села на краешек кровати.       Уютная, в тёплом домашнем халате и смешных тапочках с помпонами. Хотелось, как в детстве, спрятаться в её объятиях, и все проблемы, казавшиеся такими нерешаемыми, испарились бы в мгновение ока.       — Нет, — Эрик нахмурился, вместо этого отходя дальше к окну. — Просто не приедет.       — Ладно, — мама вздохнула.       У неё было потрясающее чутье на его настроение. Именно она умела ждать и знала, когда не следует задавать вопросы. Отец отличался прямотой, но чаще всего мог предугадать всё дальнейшее развитие событий, а знать его сейчас категорически не хотелось.       — Если хочешь, выпьем чаю. Я буду на кухне какое-то время, — тактично сообщила Хелена, оставляя парня наедине с невеселыми мыслями.       Как будто он мог от этого сбежать! Юрген Хартманн воспитал в сыне те качества, которыми гордился сам: Эрик видел правду, от которой болела душа.       Он уехал к нему. К Ричи Левински.       И хотя это было всего лишь подозрение, всё в любом случае складывалось донельзя хорошо. Парень разблокировал телефон и зашёл в социальную сеть, чтобы ещё раз глянуть на сообщение от Виктории.       «Я не знаю, где Алан. Ричи не отвечает тоже. Его матери нет дома, в окнах не горит свет. Я проверяла».       Всё так. Абсолютно точно, иначе и быть не может. Эрик горько усмехнулся и схватился за волосы. Лучший друг! Почему он не замечал этого раньше?       Не хотел замечать? Взгляды, брошенные украдкой, а затем и напрямую. Соперничество, ревность и неприкрытая ненависть. Ричи не хотел вливаться в их компанию, Виктория миллион раз упоминала о том, что он занятой, но только ли это было тому причиной?       Что ещё было между ними? Почему Алан вёл себя так слепо по отношению к человеку, который так низко пал?       Хартманн решил, что больше не станет звонить Смиту. На секунду захотелось набрать на домашний, но он всё же додумался не подставлять парня перед родителями.       — Святая доброта, — пробормотал Эрик, уже стоя под душем.       Его ломало, словно от температуры: злость находила волнами, оставляя после себя лишь опустошающее отчаяние.       Разве мог он помешать их отношениям?       Какие у него были шансы? Если смотреть объективно — влюбленность переросла во влечение и страсть, но старые привязанности всегда сильнее этих коротких вспышек.       Вот только Хартманн уже сомневался, что может назвать свои чувства вспышкой. Они пустили корни слишком глубоко, даже хуже, чем со Штефаном, ведь Алан был другим, и, как выяснилось, подходил Эрику сильнее, чем тот предполагал.       Вода из тёплой превратилась в обжигающе горячую, а он даже не заметил. Только когда вышел и глянул в зеркало, понял, как сильно обжёг кожу.       Боль не ощущалась совсем, её вытесняли мысли, от которых было куда хуже. Утром в школе намечался важный выпускной тест, который писали группами, а сам процесс занимал несколько дней. Эти результаты можно было подавать в выбранный университет… Они с Аланом нашли хорошие программы, подходящие обоим в Сан-Франциско, но перспектива поступить туда сейчас показалось до смешного призрачной.       Эрик решил спуститься на кухню и попросить у мамы что-нибудь для крепкого беспробудного сна. Она бы поворчала, разумеется, но отказать всё равно бы не смогла.       — Милый, — женщина встретила его с телефоном в руке.       — Что случилось? — он не смог понять причину её встревоженного взгляда, но на секунду тело обдало холодом от макушки до пяток.       Слишком страшным было это ощущение дежавю. Когда-то он уже звонил на выключенный номер и слушал сообщение робота-автоответчика миллион раз. А на следующий день родители сообщили ему новость о том, что Штефан покончил с собой.       — Звонила мама Алана. Он не приехал домой сегодня после игры… — Хелена нахмурилась. — Эрик, ты точно не знаешь, где он?       — Нет, мама, — Хартманн прочистил горло, — я думаю… он задержался где-то с друзьями.       На часах было около двенадцати. Вполне возможный вариант развития событий, но почему он выключил телефон?!       — Миссис Смит уже обзвонила всю команду, в которой он играет, — продолжила мама. — Они все дома.       — Слушай, я не знаю! — резко воскликнул Эрик. — Я правда не знаю, где он!       — Не нервничай, солнышко… — мама подошла ближе и ласково коснулась его щеки кончиками пальцев. — Ты весь горишь! Нет температуры?       — Всё в норме, — процедил он, отодвигаясь на некоторое расстояние       — Всё будет хорошо, я уверена!       — Разумеется, — призывая всё своё самообладание, ответил Эрик. — У тебя не найдётся чего-нибудь для крепкого сна?       Мама скептически изогнула бровь, но, вздохнув, всё же отошла к кухонному ящику, где хранилась аптечка.       — Одну таблетку, Эрик. И не говори отцу.       — Спасибо, — искренне поблагодарил он, про себя молясь, чтобы всё поскорее разрешилось.       Неизвестность пугала, но варианты развития событий выглядели один другого хуже, и Хартманн не знал, сможет ли он принять всё, что рисовало его богатое воображение.