Дыши

      — А что это ты с собой притащил? — Эрик сменил тему, разрывая их объятия.       Алан вспомнил о чёрной спортивной сумке.       — Свои достижения и кое-какие вещи из больницы.       — Ты точно не сбежал? — в голосе Эрика проскользнул едва различимый оттенок иронии.       — Я хоть и ужасный сын, но уже большой мальчик! — Смит снова притянул Хартманна к себе и ласково боднул того лбом, обнимая. Щёки уже начали болеть от улыбки.       — То есть, ты выписался как полагается, — закончил за него Эрик.       — Ага, — Алан растянул губы ещё шире.       Хартманн слегка отстранился, погладил его по щеке, и с долю секунды они только смотрели друг на друга и молча улыбались.       Именно в этот момент желудок Алана решил, что пора сообщить о пропущенном завтраке и отчетливо заурчал.       — Есть бейгл с ветчиной и сыром. И кофе, — усмехнулся Эрик. — Иди на кухню, надеюсь, сам разберёшься?       — Да, — Смит счастливо кивнул и ещё раз вздохнул в себя знакомый запах дома.       Тело повело, словно воспоминания в самом деле могли пьянить. Алан, оказывается, так скучал по этому месту! С ним было связано столько волнующий и приятных моментов, что он невольно растерялся, когда подсознание начало показывать их одно за другим, а потом и все разом.       Тем временем Хартманн скинул с плеч толстовку, подставил Алану под ноги тапочки и унёсся по лестнице с вещами на второй этаж. Заметив это, тот согрелся мыслью, что задержится дольше, чем предполагал.       Из-за обилия нахлынувших эмоций мозги давно передали привет и отключились. Вместо уже ставшего привычным за эти дни рационального мышления Смита наконец-то переполняла радость. Сейчас он старался запечатлеть в памяти каждое мгновение из того, что видел, слышал или чувствовал.       Волей-неволей он тонул в счастье почти в буквальном смысле этого слова, но хотелось больше.       Хотелось близости, объятий, поцелуев. Хотелось касаться Эрика невзначай или просто гладить, взъерошивая лохматые волосы, убирать их пальцами с затылка на лоб, чтобы Хартманн по привычке ворчал, что Алан мешает ему думать…       Сразу вспомнилось, как они сидели у Эрика в комнате и готовились к какой-то очередной контрольной. Невинные попытки Смита донимать его как обычно переросли в нечто большее. А когда забывалась сама причина, ради чего Алан так делал, за жаркими поцелуями и касаниями в голове наступало затмение.       Представив, как они занялись бы сексом, Алан ощутил резкий приступ головокружения. Кровь прилила к щекам резкими толчками и ему стало жарко.       — Ты в порядке?! — встревоженно поинтересовался Эрик, сбежавший по ступенькам вниз.       — Штормит, — Смит попытался улыбнуться, цепляясь за кухонную столешницу.       — Садись, — Хартманн отодвинул стул за барной стойкой и, прихватив Алана за талию, мягко толкнул к нему.       Смит не стыдился собственной слабости, а от заботы и плохо скрываемого волнения Эрика его переполняла нежность и жгучее желание сделать что-нибудь хорошее в ответ.       — Может, воды? Или тебе лучше прилечь?       — Эрик, — Алан уселся на высокий стул, продолжая улыбаться, как блаженный идиот. — Я же не умирающий…       — Тьфу ты, глупости не говори! — тот витиевато выругался по-немецки. — Ты бы видел, какой ты был, когда мы тебя нашли, — Хартманн замешкался.       — Мама сказала, что ты привез меня в госпиталь, — Смит принялся за бейгл.       — Ну… в общем ты был в ужасном состоянии, — Хартманн уселся рядом.       — Настолько плохо? — Алан невозмутимо продолжал есть. Всё произошедшее скорее напоминало фильм, который он смотрел несколько дней назад, нежели чем реальность.       — Сотрясение, всё лицо в крови, неизвестно что со внутренними органами… — перечислил Эрик. — Врачи стали расспрашивать меня, а я ничего толком не соображал! Пришлось кое-как объяснять им, что произошло. Потом приехали ребята из команды и Виктория с Мару. Стало полегче.       — Спасибо тебе… — Смит проглотил последний кусок и потупил взгляд. — Ты столько натерпелся из-за меня…       — Ал, я бы не бросил в такой ситуации. Даже если бы мы знать друг друга не хотели.       Повисла неловкая пауза. Каким-то шестым чувством Алан догадался, что Эрик хотел сказать. А точнее, предположил сразу несколько вариантов. Он бы не бросил, даже если бы ненавидел. Даже если бы их ничего больше не связывало. Даже если ситуация с Ричи оказалась бы правдой.       — Ты чего? — Хартманн отстранился и вопросительно заглянул ему в глаза.       — Нам ведь многое нужно обсудить, да? — вздохнув, тихо начал Алан. — И… мне кажется, я должен узнать от тебя всё, что произошло в тот день, когда ты встретился с Ричи.       Эрик нахмурился непроизвольно, однако, тут же постарался подавить эмоцию, отразившуюся на его лице. Было видно, что эта тема ему совсем не по душе. Но, кажется, они оба понимали, что избежать неприятного разговора не удастся.       — Когда он позвонил, я в общем-то знал, что всё так и будет, — переведя дух, Хартманн продолжил. — Нутром чуял, что ты пропал не один.       У Смита неприятно кольнуло в груди. Он вспомнил, как всё началось: Ричи позвонил ему аккурат после матча и разговора с Эриком, когда тот пообещал, что приедет.       И обманул.       — Сначала я лёг спать. Подумал, у тебя что-то случилось, — тем временем, продолжал Эрик. — Но я не стал звонить тебе домой, чтобы узнать, там ли ты, ведь мог скомпрометировать перед родителями… Это было тяжело. А особенно тяжело стало на следующее утро. Все мысли, с которыми я проворочался в постели, едва уговорив себя уснуть, были чертовски похожи на то, что я чувствовал, когда не мог дозвониться до Штефана в ту ночь, когда тот покончил с собой.       Алан посмотрел на пустую тарелку и прикусил губу. Ему было стыдно, но теперь ещё сильнее, чем когда-либо. Слышать, как за тебя переживал близкий, из его же собственных уст оказалось тяжело.       — Ты не отвечал, когда я набирал с утра и по дороге в школу… Хоть я и не сомневался в твоей психической стабильности, по приезду всё же думал спросить у Виктории, не видела ли она тебя. А на ней лица не было в буквальном смысле этого слова. Бледная, с глазами красными от слез: она, конечно, держалась молодцом и не выдавала причин беспокойства. И всё это жутко бесило, знаешь… — Эрик потер глаза ладонью. — Я так хотел сказать ей, что я переживаю за своего парня, чёрт возьми! И в мгновение, когда я думал об этом, Ричи как раз позвонил.       — А когда именно это было? — хриплым от волнения голосом уточнил Алан.       — Точно не помню, кажется, перед ланчем, — Хартманн запнулся, размышляя. — Это было до полудня.       — И что он…. — Смит осёкся.       — Что сказал? — Эрик закончил вопрос. — Ну, а что говорят в таких случаях? Он ведь был в курсе, что я его недолюбливаю, пускай и заочно. Поэтому начал без прелюдий: назвал время и место встречи, добавил, что речь пойдёт о тебе.       За окном вдруг пронзительно заверещала чья-то автомобильная сигнализация. В эту же секунду шея и плечи Алана покрылись мурашками, и он теснее прижался к Эрику. Вспоминать о тех днях было неприятно.       — Мы увиделись на месте, Левински ждал меня возле машины. Это был оживленный район, так что я сперва не сильно переживал. Мне было противно, потому что он находился под кайфом. Я сомневался, что он станет бить меня посреди оживленной улицы, но страшно всё же было, ты не подумай, что я настолько отчаянный. Просто всё прочее быстро вытеснялось из головы мыслями о тебе. И о твоём отношении к происходящему…       — Боюсь представлять, что ты в этот момент думал.       — Честно? — Эрик вдруг развернулся вполоборота, всё ещё прижимаясь к Алану, и ткнулся носом в волосы на его макушке.       — Сейчас честнее, чем когда-либо, — согласился тот.       — Я сомневался, что ты мог пойти на измену. То есть… не исключал возможности, что между тобой и твоим другом могло что-то произойти, но все эти мысли в голове пронеслись буквально за долю секунды, понимаешь? А то, что Ричи сказал минутой после, лишь подтвердило догадки.       — Сказал, что хочет быть со мной? — едва слышно проговорил Смит.       — Не совсем, Ал, — голос Хартманна тоже стал тише. Было заметно, с каким трудом ему даются эти слова. — Левински сказал, что любит тебя.       Алан вздрогнул. В глубине души снова полыхнул пожар: вспомнилась история Ричи, то, как искренне он говорил о своих чувствах в ту ночь… Смит столько раз пытался забыть это, в страхе, что из жалости даст какую-то нелепую надежду, что между ними может быть что-то большее, чем многолетняя дружба, не выдержавшая проверку временем…       — Это было сказано настолько обескураживающе и искреннее, настолько ошеломляюще для меня в тот момент, что я… разозлился, — Эрик снова вздохнул. Алан согласно кивнул и зажмурился. Хотя тепло плеча Хартманна согревало, от воспоминаний он, кажется, снова умудрился простыть изнутри.       — У меня едва нашлось сил, чтобы послать вас обоих к чёрту. Это очень больно ударило по моей гордости. Следом за этим искренним признанием Ричи начал говорить, чтобы я отпустил тебя. Он сказал, что ночью вы были вместе, и что у вас это давно.       — У него — со злостью выдохнул Алан.       — Нет, в тот момент я правда постарался понять это иначе, Ал. Потому что… поверить в то, что я увидел перед глазами в первый раз, показалось мне слишком… жестоким.       — Эрик, мы были вдвоем, но не вместе, не в том смысле! — начал было Смит.       — Сейчас я это понимаю, — тихо прервал он. — И не сомневаюсь, хотя подчас и правда сложно. Особенно вспоминая, как он об этом говорил… Поэтому, прости мою реакцию. Когда ты подошел ко мне в столовой… — Эрик положил руку к Алану на предплечье. — Это было уже слишком для меня. Я думал обо всём так долго и тщательно, что мозг был готов поверить во что угодно!       — Неужели Ричи говорил настолько убедительно?       — Ну… чувства видно. Этого не скроешь, особенно в его состоянии. Он не был готов к случившемуся.       — Эрик, он же человека убил, — вдруг признался Смит.       Он набрался смелости и рассказал, что происходило в тот злополучный вечер и ночь. Слушавший его Хартманн изредка задерживал дыхание и удивлённо вскидывал брови, но в основном сидел совершенно неподвижно. Кажется, в те мгновения Смит отчетливо понял смысл слов, что сердце может «обливаться кровью».       Алан рассказал о первой встрече с Рафаэлем, о том, что это был за человек и почти сразу же пояснил, что Ричи был с ним всё это время. Это произвело впечатление, Эрик, кажется, немного отвлёкся от собственных размышлений и даже стал задавать наводящие вопросы.       — Я был в курсе про убийство, — наконец, признался он. — Об этом стало известно сразу после той драки возле стадиона. Правда… не в таких подробностях.       Когда Смит добрался до истории, произошедшей в полузаброшенной квартире, Хартманн неожиданно пожалел Левински. Но лишь на долю секунды, до того, как Алан начал описывать, что произошло между ними, когда Рафаэль угрожал ему пистолетом.       — И знаешь… в ту минуту я даже не верил, что он может быть мертв. И Ричи не верил, — продолжал он. — Всё выглядело так сюрреалистично. Глупо. И эта кровать с резной спинкой, и лужа крови на белоснежном ковре. То, как я собирал и прятал возможные улики, уничтожая следы нашего пребывания в квартире. И уже после, когда мы оказались в той заброшенной части Бронкса…       — Ричи рассказал тебе о своих чувствах?       — Угу… — Алан слабо кивнул. От эмоций немного потряхивало.       — Когда тебя допрашивали, ты ведь не упомянул об этом полиции?       Смит мотнул головой, и Эрик ободряюще провел ладонью по его предплечью, согревая застывшую от холода кожу.       — Я хотел поступить правильно ещё тогда, но… всего было слишком много. Мы устали, хотелось спать, я думал — мы поедем в участок утром. Думал, что Ричи просто надо прийти в себя… На что я надеялся?       Алан в подробностях передал всё то, что Левински сделал, когда он проснулся. На моменте описания удара по ноге Эрик заметно поежился.       — В итоге, когда я более-менее очухался, то сразу позвонил в службу спасения и сообщил им номера машины Левински, заявив о твоём похищении.       — Так это ты вызвал копов? — Хартманн искренне удивился.       — Я переживал, что тебя могут арестовать. Догадывался, что Ричи тебя подставит.       — Ну, в этом ты был прав, — согласился Хартманн. — Он подкинул мне наркоту в шкафчик…       — Дальше я знаю, — тихо пробормотал Смит.       Они замолчали на какое-то время. Алану очень хотелось подвести итог, но обычного «прости» не хватило бы.       Вообще ничего не хватило бы.       Смитом завладело отчаяние, он настолько остро осознал собственную вину перед находившимся рядом человеком, что горло предательски сдавило. Вместо слов он смог только беспорядочно гладить Эрика, перемещая ладони по его коже и ощупывая её, будто слепой.       Тишину нарушил звук поворачивающегося в замке ключа. Хартманн резво поднялся со стула и бросился в прихожую, а Смит так и остался сидеть, словно прирос к столу корнями.       Вдруг стало стыдно, что он даже не поинтересовался у Эрика о родителях и вообще начисто забыл обо всём остальном мире.       — Мам, я не один, у меня тут Алан… — из коридора донеслись оживлённые голоса мистера и миссис Хартманн. — А вы скоро поедете?       — Да, солнце, — судя по шуму, родители Эрика принесли домой какие-то сумки с продуктами.       Послышалось шуршание и хруст бумажных пакетов, затем миссис Хартманн принялась раздавать указания, что куда нести.       Алан различил низкий, чуть охрипший голос Хартманна-старшего, обратившегося к жене на немецком, и раздосадовано покачал головой, осознав всю глупость собственного положения.       Чтобы не прослыть невежливым, он попытался встать и размять чуть затекшие от долго сидения ноги.       — Ал, минутку подожди, хорошо? — голова Эрика неожиданно показалась в арочном проеме. — Я продукты разложу!       Кивнув, Смит сделал пару неуверенных шагов в сторону окна, чтобы не мешаться.       — Боже мой, Алан, как я рада! — голос миссис Хартманн раздался в кухне подобно раскату грома. — Ты в порядке? Сегодня выписался? Что сказали врачи?       Он едва успел обернуться, как женщина внезапно налетела на него, ошеломив неожиданными, но весьма крепкими объятиями. Не зная, как реагировать, Смит неловко похлопал ее по плечу.       — Спасибо, мэм, я в норме… — промямлил он. Перед глазами потемнело.       Всё-таки Смит слишком рано решил покинуть стены госпиталя.       — Точно в порядке?! — Хелена взяла его за подбородок, повернула лицо сначала в одну, а затем в другую сторону. — Бледный, бедненький… и шрам на виске останется. Вот ублюдки! — женщина поджала губы и потянула Смита обратно к стулу. — Ты присаживайся! Прости, что так встречаем, мы же не ожидали! Эрик сейчас поможет отцу с продуктами в гараже, а мы должны успеть на самолет! Летим домой, навестить родных! И без того было неловко, а от потока слов мамы Хартманна, обрушившихся на него за короткое мгновение, Смит вообще потерял дар речи.       — Домой? В Германию? И Эрик… тоже уедет? — быстро спросил он.       Видимо, миссис Хартманн сообразила, что его так встревожило, и легко рассмеялась в ответ.       — Эрик остается дома за старшего. Мы специально ездили по магазинам, чтобы забить холодильник продуктами.       — Добрый день! — в кухню заглянул Хартманн-старший с оставшимися пакетами.       Алан тут же подорвался с места, чтобы пожать ему руку.       — Как здоровье? — участливо поинтересовался мужчина, проходя к кухонным тумбам. Смит не без удивления отметил, что его льдисто-голубые глаза в это мгновение совсем не излучали холода.       — Спасибо, сэр, я в порядке… — вежливо ответил он.       — Ма-а-м! — голос Эрика, донёсшийся из коридора, заставил Смита вздрогнуть.       — Иду! — миссис Хартманн покинула кухню, на ходу поправляя чуть взлохмаченные пряди.       Отец Эрика и Алан остались наедине.       Смит потоптался на месте, не зная, куда себя деть и буквально сгорая со стыда. Кажется, мистер Хартманн тоже остро ощутил повисшую в воздухе неловкость. Однако агрессии в поведении родителей не чувствовалось никакой.       — Хороший был матч, — вдруг начал он. — Забил на последних секундах!       — Да, сэр, сложноватый… — пробормотал Алан.       — Я ничего не смыслю в баскетболе, но Эрик уговорил пойти, — мужчина принялся невозмутимо раскладывать продукты по полкам. — И было на удивление увлекательно! — покрутив какую-то жестяную банку в руках, мистер Хартманн поднял взгляд на Алана. — Ты не голоден?       Как и всегда, в минуты, когда нужно было сохранять серьёзное выражение лица, Смиту вдруг очень захотелось рассмеяться.       Отец Эрика сильно изменился с их последней встречи. И хотя парень ни разу не встречал его в домашней обстановке, он сразу понял, что в данную минуту мужчина такой лишь потому, что испытывает неловкость. Статус Алана в качестве парня его сына, его неожиданное появление и всё, что тому предшествовало, накладывало своеобразный отпечаток.       С одной стороны, мужчину было искренне жаль, а с другой Смит восхищался его уважением и чувством такта. При всех произошедших событиях отец Эрика вёл себя как ни в чем не бывало! Его собственный, вероятно, закатывал бы скандал за скандалом… Алан вспомнил, что ждёт дома, и внутренне содрогнулся.       — Юрген, а ну иди-ка сюда! — миссис Хартманн снова влетела в кухню. — Хватит смущать детей! Мне надо, чтобы ты помог разобрать самые тяжёлые коробки в гараже!       Хартманн-старший отложил банку, которую так и не выпустил из рук, кивнул Смиту, а затем подмигнул так заговорщически, что тот непроизвольно улыбнулся в ответ.       Ему показалось, или отец был похож на сына? А может, наоборот?       Когда родители, наконец, ушли наверх за чемоданами, в кухне появился Эрик. Он заворчал что-то о назойливых предках и тоже толкнул Смита в сторону лестницы.       Алан уже ничему не удивлялся. Эмоции взяли верх, но ему было так тепло и уютно, словно он оказался в родном доме. Так, как здесь, в его реальном доме не было уже очень давно.

***

      — Прости, что такая суета, — Хартманн взял Смита за руку и повёл к своей комнате.       Тот подчинился, глупо улыбаясь, и принялся с любопытством оглядываться по сторонам, когда они вошли.       Эрик не знал, на что здесь глазеть. Вроде, всё было почти по-старому. Широкая двуспальная кровать, тумбочка с небольшой лампой, письменный стол, книжный шкаф, плотно занавешенные окна.       — Они сейчас вызывают такси, чемоданы еще с утра собрали, — он быстро стащил с кровати какие-то вещи, немного смущаясь, что у него не прибрано.       — А почему ты с ними не летишь? — тихо спросил Алан, уставившись на мольберт в противоположном углу комнаты.       — Ну… — Эрик подошёл к нему, проследив за взглядом. — Потому что ты был в больнице.       — Зачем так, а? — Смит вдруг повернулся, и в его глазах отразился испуг. — Ты столько для меня сделал и продолжаешь, а я… Такое дерьмо, блядь! — он обхватил себя руками и как следует потер предплечья, будто пытался прийти в чувства.       — Алан, — чуточку строго начал Хартманн. — Это не обсуждается.       — Ты же был в обиде! — в голосе Смита послышался упрёк.       — Да, был! — резко ответил Хартманн. — Но, видишь ли, в такие моменты обиды отходят на второй план!       — Я понимаю, но что сейчас? — Алан не унимался. — После нашего разговора… разве тебе не больно?       — Стой, — Эрик отошёл к письменному столу и опёрся на него, прикрывая глаза, чтобы собраться с мыслями. — Это ты мне сейчас говоришь, из-за чего мне должно быть больно?       — Да, чёрт возьми! — Смит возмущённо застыл на месте, словно не зная, зачем вообще всё это начал.       Наверное, он подсознательно ждал какого-нибудь наказания. Или не был готов к такому тёплому приему родителей. Но они-то в отличие от Хартманна, не были в курсе происходящего и вели себя, как того требовала элементарная вежливость и гостеприимство.       Отчасти Эрик понимал, отчего Алан так поступал. Это у Хартманна было время, чтобы всё как следует обдумать. Смит же пролежал в больнице, ожидая самого худшего…       — Что изменится, если я скажу, что мне было больно? А? — Эрик потер переносицу пальцами, вздыхая. — Что произойдёт, если я и дальше буду давить на твою совесть, заставляя испытывать чувство вины снова и снова, вызывая одну лишь жалость? Думаешь, так выйдет что-то хорошее? Конечно, мы оба этого не забудем, Ал. Но либо мы перешагнём сейчас, приняв все сказанные друг другу слова на веру, либо будем копаться в этом вечно!       — Эрик, между мной и Ричи правда ничего не было!       — Я. Тебе. Верю. Алан! — чётко разделяя каждое слово, ответил Хартманн.       Смит пересёк комнату и подошёл вплотную, так, что Эрику пришлось отклониться назад и ухватиться за столешницу ладонями. Он смотрел на него неотрывно, а во взгляде читались возмущение и легкий испуг. От его вида отчего-то сбилось дыхание. Хартманн перевёл взгляд на губы, а затем на пульсирующую венку на шее, которая так и манила к себе.       Подавшись вперёд, он провёл по ней языком, одновременно с этим прижимаясь к Алану всем телом. Тот охнул, хватаясь за его шею, и сильнее притянул к себе.       — Я люблю тебя, — прошептал Смит сквозь поцелуи, касаясь губами кожи за ухом.       — Господи, Алан, — прошептал Хартманн, когда тот развел его ноги, просунув свою аккурат посередине так, что колено подпёрло пах. — Подожди, пока уедут родители…       Из-за собственного дикого желания стало немного стыдно. Эрик хотел его, но… не так быстро и не после такого разговора. Они оба резко прекратили неожиданный натиск, и Алан сделал шаг назад.       — Извини. Я просто… не знаю, что на меня нашло, — потупив взор, он сел на кровать и покачал головой.       — Ничего, это я первый начал, — хрипло ответил Эрик и перевел дыхание, оправляя ворот футболки. — Это потому что всего слишком много, да?       Подняв голову и встретив его взгляд, Смит отчаянно закивал.       — Сделаем чай и проводим родителей? — Хартманн по-доброму улыбнулся.       — А я позвоню маме, — Алан согласился.       Он следовал за Эриком, словно слепой котенок. Тот говорил ему, что делать, показывал, откуда что брать, пока они орудовали на кухне. Затем родители тепло с ними распрощались, а мама снова крепко обняла Смита. Когда захлопнулась входная дверь, на кухне запищала микроволновка. Эрик погрел печенье.       Ловко разлив чай, Хартманн велел Алану усаживаться на высокий барный стул и поставил перед ним чашку и тарелку со сладостями.       Они перекусили, обсуждая какие-то мелочи. В основном, школьные дела и всё, что Смит пропустил. Эрик обещал поделиться конспектами и рассказал, что уже отправил мотивационное письмо в университет Сан-Франциско.       На этом моменте их прервал звонок мамы Алана. Время пролетело незаметно: она хотела удостовериться, что тот выписался и направляется домой.       Смит признался, что провернул всё ещё днём, и планирует остаться у Эрика.       — Хорошо, Ал, — Эрик услышал её счастливый голос в трубке. — Отцу скажу, что выписка завтра утром. Только не забудь!       — Завтра утром буду дома! — на заверения сына она легко рассмеялась и вдруг спросила об Эрике.       Хартманн заинтересованно подался вперёд, не скрывая хитрой ухмылки.       Когда Смит смущённо признал, что у них всё в порядке, мама хихикнула, пожелала обоим удачи и отключилась. Пока Алан обалдело пялился в экран, сидевший напротив него Эрик задумчиво покрутил чашку в ладонях.       — Ты не рассказал, как всё прошло? — тихо заметил он. — Что родители? Как они… отреагировали?       — Теперь это уже ни для кого не секрет, — Алан вздохнул. — Ни для моих предков, ни для наших друзей.       — Мама приняла спокойнее, чем отец? — на этот вопрос Смит лишь кивнул.       — Тебе повезло куда больше, — буркнул он, — папа велел сдавать кровь на ВИЧ…       — Ал, ты видишь события спустя два года, — заметил Эрик. — Рассказать, как было тогда?       — Как? — Смит заинтересованно посмотрел ему в глаза.       — Со мной даже не разговаривали. Особенно после того, что я устроил в церкви, на похоронах.       — Погоди… ты говорил, что рассказал о себе перед всем классом? — Алан, по всей видимости, припоминал эту историю.       — Рассказал, и не только перед классом, — Эрик погрустнел.       — Что, прямо на похоронах?! * — ошарашенно прошептал Смит.       Хартманн медленно кивнул, а затем поднялся, собирая со стола грязную посуду.       — Я рассказал за кафедрой, неподалеку от гроба. Там были не только мои одноклассники, но и родители, а ещё учителя и священники.       — Но… зачем же так? — искренне недоумевая, уточнил Алан.       — Потому что на тот момент я считал это правильным, — Эрик начал мыть посуду, с невозмутимым видом рассказывая, как своей речью сорвал похороны бывшего.       — Вот чёрт… — у Смита ожидаемо не нашлось слов. — Почему ты не говорил об этом раньше?       — А ты и не спрашивал, — Хартманн вытер руки об полотенце. — К тому же… это не та история, которую хочется рассказывать с гордостью. Поэтому, Ал… у меня тоже были проблемы. Просто ты смотришь на ситуацию с позиции прошедшего времени, а видишь лишь свое настоящее. Эти вещи невозможно сравнивать.       — Понимаю, — согласился тот. — Ты прав…       — Тогда я навёл шороху… испортил карьеру отца, во имя одному мне известной справедливости, которой я, кстати сказать, так и не добился…       — Они не признали, что это было самоубийство?       — Нет… — Эрик отложил полотенце в сторону. — Слушай… давай не будем обо всём этом, а?       — Тебе не хочется вспоминать? — Алан выглядел виноватым.       Само собой, он хотел знать прошлое Хартманна. И тот тоже хотел знать, как Смит жил до, как бы не было неприятно. Но когда речь заходила о Штефане, становилось по-настоящему больно. Эрик всё ещё не мог говорить об этом так открыто и спокойно, хоть порой и пытался.       — Давай посмотрим какой-нибудь фильм? — вдруг предложил он, а затем выругался. — Чёрт, тебе же ни хрена нельзя…       — Никакой техники, — чуть улыбнувшись, согласился Алан. — Сотрясение… сам знаешь.       — Выходит, нам только и остаётся, что разговаривать? — Эрик усмехнулся, переступая с пятки на носок. — Пошли тогда в комнату, покажу тебе свои работы?       Смит устроился на его кровати, в то время как Хартманн достал листки с рисунками из большой папки. Затем он сел рядом и принялся рассказывать про каждый в отдельности. Раскладывая их по порядку, упомянул, что какую-то часть отправил в университет для конкурса на поступление.       — Слушай… — Алан осекся. — Мой тест… Наверное, уже пришли результаты.       — Хочешь, посмотрю? — предложил Эрик. — Только тебе нужно сказать мне пароль от почты… — заметив, что Алан молчит, Хартманн немного смутился. — Но если что, посмотришь потом сам.       — Нет! — тот нахмурился. — Просто боюсь… Прошлый результат немного не дотягивал до проходного балла.       — Всё будет хорошо! — Хартманн взял Смита за руку и крепко переплёл их пальцы. — Успеешь написать ещё один тест в случае чего?       — В том и дело, что нет. Уже почти апрель… Пора подавать документы.       Эрик кивнул, молча поднялся и решительно прошёл к ноутбуку на столе. Неспешно открыв крышку, он уселся на стул и подогнул под себя одну ногу. Пока они ждал загрузки операционной системы, Алан откинулся на кровать спиной, с обречёнными видом подложив руки под голову.       Шли минуты, которые должны были решить для него многое. Эрик тоже об этом думал. Либо у них будет шанс продолжить учёбу вместе, либо придётся как-то общаться на расстоянии. Думать о последнем варианте сейчас было страшно. Сообщив Хартманну пароль, Смит зажмурился.       Эрик зашёл в почту, замолчал на мгновение, отыскивая письмо во входящих. Алан молча слушал, как он щёлкал мышкой.       — Хм… — Хартманн пробормотал что-то неразборчивое, впрочем, уже найдя нужное письмо. — А какой был прошлый результат?       — Посмотри там… несколько п-писем назад! Блять… Эрик! Не томи! — Смит смешно возмутился, сел и в панике схватился за голову.       — Спокойно! Я нашёл! — через несколько секунд Хартманн крутанулся на стуле, загадочно улыбаясь. — Могу тебя поздравить!       — Что там? — пытливо поинтересовался Алан.       — Выше на пару сотен баллов, намного лучше! — с этими словами Эрик спрыгнул со стула и повалил его в кровать, обнимая.       — Ай!!! — тот вскрикнул, когда холодные руки Хартманна забрались под футболку и принялись наглаживать разгоряченное тело.       — Поздравляю! — смеясь и целуя Алана куда придётся, продолжал он. — Когда будешь писать мотивационное письмо? Уже придумал, что писать?       — Нет, — Смит шутливо и лишь для виду отбивался от ласк.       У Эрика перед глазами уже плясали разноцветные звездочки. Эта новость была второй счастливой за сегодняшний день, он уже всерьёз опасался за психическое здоровье Смита. Так недолго и с ума сойти от нервов!       Руки согрелись от тепла чужого тела, и уже намеренно скользили по бокам, прижимаясь к коже. Хартманн улёгся на Смита сверху, прижавшись головой к его груди, и замер ненадолго, так, что услышал прерывистое дыхание.       Алан обнял его в ответ и потянул за плечи наверх, чтобы поцеловать. Они стукнулись носами, и Эрик улыбнулся, касаясь губ Смита. Поцелуй вышел долгим, в этот раз он решил наверстать упущенное, смакуя момент, как мог.       — Ала-ан — он выдохнул в его губы. — Тебе нельзя напрягаться.       — Я же сейчас не напрягаюсь… — шепотом ответил тот.       — Одна часть твоего тела не вполне с тобой согласна, — Хартманн усмехнулся, приподнимаясь на руках, и снова навис сверху.       — Чёрт, вот предатель! — Смит провёл по щеке Хартманна ладонью, разглядывая его с тёплой улыбкой. — Слушай… я пойду приму душ, и потом мы продолжим, хорошо?       — С тобой не поспоришь, — Эрик заулыбался шире и откатился в сторону. Смит поднялся, стараясь скрыть слабость, но Хартманн заметил, что он ушёл в сторону ванной комнаты нетвёрдой походкой. — Возьми моё полотенце! Большое красное! — крикнул Эрик вдогонку.       Физическая усталость, видимо, не собиралась мириться с желаниями. Хартманн расстелил постель, а затем посмотрел на собственный твердокаменный стояк и изо всех сил постарался прогнать из головы картины, как они со Смитом занимаются сексом.       Он не желал, чтобы Алан делал вид, что в порядке, и старался быть лучше всех. К тому же сейчас сильнее, чем когда либо, хотелось быть сверху, но они ещё не обсуждали такой вариант развития событий.       Когда Смит вернулся из ванной комнаты в полотенце, обёрнутом вокруг пояса, мысли Эрика пустились в галоп.       — Ого… — впрочем, первым он сказал вовсе не то, о чём подумал. — Ал, ты так похудел…       — Совсем ужасно? — тот неловко замер возле кровати.       — Нет, просто теперь я буду тебя откармливать, — Хартманн усмехнулся и приподнял одеяло. — Иди сюда.       Смит, ни капли не стесняясь, скинул полотенце и забрался к нему. Как только голова коснулась подушки, он тяжело вздохнул, а Эрик снова смог сосредоточиться на ласке. Скользнув чуть ниже, он стал целовать шею Алана, прижал его к себе, требовательно раздвинул ноги коленом и недвусмысленно толкнулся между ними.       — Соскучился… — прошептал он, не давая Смиту опомниться, и продолжил целовать, спускаясь по груди.       Алан слабо постанывал, его ладонь лежала у Эрика на затылке, а пальцы осторожно придерживали за волосы.       — Эрик… — он шептал его имя, вздрагивая, подавался вперёд, отзываясь на каждое прикосновение.       От этой отдачи Хартманна вело, ему хотелось ещё, сильнее, грубее. Чувствовать его. Обладать. Эгоистично присвоить каждый участок кожи.       Он приподнялся на вытянутых руках и посмотрел Алану в глаза, изо всех сил стремясь прогнать это собственническое желание подчинить. Эрик был возбуждён до предела, но эта странная, нечеловеческая, будто звериная похоть не отпускала.       — Эй? — позвал Смит и заботливо погладил его по волосам. — Эрик, не волнуйся ты так, я в порядке. Правда, — его голос вдруг перешел на смущенный шепот. — Я хочу кое-что попробовать.       — Что? — переспорил Хартманн, наклоняясь к его лицу, и провёл носом вдоль линии скул.       — Я хочу тебе отсосать.       От его слов в груди словно разорвалась атомная бомба.       — Чёрт, Алан, — Эрик облизал пересохшие губы. В глазах потемнело.       — Что? Я хочу тебя, — почти обиженно проворчал тот.       — Я вижу, я и сам хочу! — Хартманн был готов скрежетать зубами. — Ужасно хочу, чтобы тебе было хорошо… — он стал целовать Смита и на мгновение забыл всё, что собирался сказать.       Ему так недоставало его близости! Он истосковался по ощущениям, по чувству, когда ощущал под пальцами каждую мышцу. Когда слышал прерывистое, сиплое дыхание, которое сводило с ума.       Внезапная мысль прошила, словно током. От осознания того, что он решился сказать, стало волнительно и страшно.       — Алан, — Эрик позвал его едва слышно.       — М-м? — тот нетерпеливо приподнялся на локтях и замер. — Что такое?       Когда он выглядел так невинно и одновременно доступно, Хартманну хотелось плакать. От нежности, от любви к нему, черт знает от чего ещё, но он внезапно сделался таким сентиментальным, что стыд буквально прожёг изнутри. Едва хватало смелости, чтобы продолжить говорить.       — Алан, а можно я попрошу кое о чём?       — Конечно можно! — Смит тут же согласился, а Хартманн тем временем осторожно развел его ноги в стороны. Стало чуточку удобнее лежать.       — Слушай… я очень хочу заняться с тобой сексом прямо сейчас.       — Я тоже хочу и не волнуйся за моё самочувствие, потому что… — начал было Алан и вдруг прервался. — Ты чего дрожишь? Неудобно лежу?       — Всё в порядке, — раздосадовано заметил Эрик, нахмурившись.       Кровь приливала к щекам резкими толчками.       Наконец, он не выдержал, притянул Смита за затылок как можно ближе и зашептал прямо в ухо.       — Я хочу тебя, хочу быть сверху.       Это прозвучало так странно, что Хартманн тут же заткнулся и ослабил хватку.       Показалось, что на секунду комната погрузилась в гробовую тишину. Затем Смит вдруг осторожно коснулся шеи Хартманна губами.       — Ну надо же, — тихонько шепнул он. Ещё не видя его лица, Эрик уже знал, что этот засранец улыбается.       — Если ты хочешь… — вдруг зачем-то добавил он.       — Хочу, — совсем тихо, но вполне отчётливо добавил Смит. — Только я… в общем… ну ты знаешь… да?       — Знаю-знаю, новичок, — Хартманн улыбнулся, испытывая облегчение. Затем достал из тумбочки флакончик смазки. — Расслабься.       Алан кивнул, очаровательно зажмурился и ещё шире развёл ноги. В ответ на это Эрик тихо рассмеялся, но тут же прикусил язык, чтобы Смит не обиделся.       — Ещё расслабься, — он стал ласково поглаживать его по внутренней стороне бедра, одновременно с этим целуя и вылизывая чувствительное место на шее за ухом. — Совсем расслабься…       Горячее дыхание и жаркие объятия обжигали Алана и сводили с ума. Он действительно изо всех сил пытался сделать, как просил Хартманн, но отчего-то дрожал ещё сильнее.       — Всё будет хорошо, — шептал Эрик, прихватывая за мочку уха губами. — Ужасно тебя хочу, Ал…       Тот нервно сглотнул, и Хартманн провёл пальцами по его промежности, распределяя холодную липкую смазку. Затем он сполз вниз и стал целовать живот чуть ниже пупка, задевая обмякший член Смита щекой.       Разумеется, Алан уже не был возбужден так, как раньше. И наверняка воображение само собой рисовало перед его глазами немыслимые картины того, как будет больно. Сразу вспомнился миллион жутких фотографий с чужими пострадавшими задницами из интернета, которые когда-то попадались и Эрику, когда он читал про неудачные первые опыты.       — Люблю тебя, чудик… — он подкрепил свои слова поцелуем. — Прекрати думать всякие глупости.       Пока Эрик гладил и целовал, Смит и вправду отвлёкся. Особенно это стало заметно в момент, когда язык Хартманна обвёл чувствительную головку. Затем он и вовсе взял её в рот, обхватив губами. Пальцы скользили по промежности, едва надавливая на анус, отчего Алан то и дело вздрагивал.       Но Эрик отсасывал ему так медленно и ласково, что это начисто вышибло из головы все ненужные мысли. Через минуту у Смита встал, и он рефлекторно подался бёдрами навстречу его лицу.       — Хороший мой… — прошептал Эрик. Его губы то и дело касались нежной кожи в паху. Он целовал, не прекращая ни на мгновение, так, что Алан и не заметил, как внутри него оказался палец.       К приятному удивлению Эрика, Смит даже начал постанывать. Внизу живота потеплело, захотелось поскорее продолжить, но приходилось тормозить самого себя. В конце концов Алан принял несколько пальцев и словно отдался чужим рукам целиком и полностью.       Хартманну нравилось это чувство. Он испытывал его не впервые, но так ярко стало лишь сейчас и ужасно, почти нестерпимо хотелось ещё. Ладони Смита сжали плечи, и он пробормотал что-то невнятное.       — Нравится? — пальцы задели простату, и Алан едва ли не вскрикнул.       — Да… чёрт!       — Чувствую, как нравится… — удовлетворённый результатом Эрик переместился к лицу Смита, улыбаясь, и тут же впился в губы сладким, долгим поцелуем. Это окончательно сорвало с них обоих пелену неловкости.       — Да, да… — шептал Алан в его губы, рефлекторно подаваясь бёдрами навстречу.       Не верилось, что он делал так сам, по собственному желанию, потому что хотел. Он хотел Эрика в себе…       — Сейчас, потерпи немного… — вконец обезумевший от собственной похоти Хартманн вытащил пальцы.       Затем он приподнял Смита одной рукой, укладывая поудобнее, и приставил член, медленно надавливая и проникая.       Это было совсем не так, как он помнил, а гораздо лучше. Алан зажмурился, крепче хватаясь за чужие плечи. Ему наверняка было больно, ведь Хартманн всё это время оставался сильно возбуждённым.       — Ала-ан… — Эрик просунул одну руку у него под шеей, обнимая. — Ты такой горячий внутри…       Стоны удовольствия вернули к реальности. Хартманн никогда не слышал, чтобы Смит делал это ТАК… Неужели ему и вправду было хорошо? Губы снова вернулись к шее, к манящей нежной области чуть ниже уха, в том месте, где Алану было приятнее всего.       Эрик постоянно говорил какую-то романтичную чушь, от которой кожа Алана то и дело покрывалась мурашками. Он старался сдерживать свои порывы и двигался медленно, но определенно хотел делать это иначе.       Возбуждение вернулось к Смиту постепенно. Когда он привык к ощущениям внутри и расслабился, Хартманн опустил ладонь на его член и осторожно оттянул крайнюю плоть.       — Алан, господи, как же с тобой хорошо… — он стал двигаться чуть быстрее, и Смит крепче обхватил его бёдра ногами. — Да, вот так, мой хороший… — Хартманн приподнялся, чтобы попробовать другой угол проникновения.       Стало так хорошо, что он непроизвольно прогнулся в пояснице и вошёл максимально глубоко.       — Не больно? — пересиливая желание двигаться быстрее, шёпотом поинтересовался он.       — Нет, — Смит ухватился за плечи Хартманна крепче. После ощутимого толчка раздался пошлый шлепок, и перед глазами всё поплыло. — Ещё…       Эрик отреагировал сразу же.       Ещё и ещё, так резко и глубоко, что он уже забыл собственное имя. Забыл, где они, какой сейчас день и почему внизу живота всё сгорает в болезненном удовольствии? Алан вздрагивал от каждого толчка и стонал… но вовсе не от боли.       Почему они не делали этого раньше?       У них одновременно сбилось дыхание. Стоны перемежались с какими-то жалкими всхлипами: Смит иногда звал Хартманна, повторяя его имя, словно заклинание. При этом он крепко сжимал его бёдра ногами, удерживая возле себя, будто тот по какой-то совершенно невероятной причине мог резко передумать и прекратить.       — Ал, я сейчас кончу… — одной рукой Эрик упёрся в подушки. — Ох, чёрт… — свободная ладонь легла на член Смита и принялась ему дрочить. — Давай…       Алан немного прогнулся в пояснице. По виску Хартманна скатилась капля пота: он проследил за ней взглядом, пытаясь отвлечься, чтобы не кончить раньше времени, но долгожданная разрядка всё равно пришла неожиданно и была такой сокрушительной, что Эрик прикусил губу, застонав сквозь зубы. Он уткнулся лбом в плечо Смита, вздрагивая, и какое-то время с трудом соображал.       Постепенно воспаленный от возбуждения разум пришёл в норму, а мысли выстроились в относительном порядке для того, чтобы связать пару слов.       — Эрик, — Смит опередил его и коснулся вспотевших волос на затылке. — Я люблю тебя… господи… я так тебя люблю.       Кажется, он плакал, говоря это. Сперва Хартманн испугался и отпрянул, подумав, что всё это время Смит терпел, но затем заметил полупрозрачные капли спермы на его плоском животе и едва не вздохнул с облегчением. Слёзы были явно не от боли, но от ощущения их близости, настолько интимной и важной для обоих в эту минуту, эмоции и вправду грозились прорвать грудную клетку изнутри.       — И я люблю тебя, — почти успокоившись, Эрик прошептал эти слова в плечо Алана, тяжело дыша.       Наверное, он бы не отказался сейчас научиться поворачивать время вспять, чтобы убрать из жизни всё то, что причиняло боль когда-то.       Но если бы плохого не случилось, они возможно, никогда не стали бы такими, как сейчас. Не говорили бы друг с другом откровенно, не признавались бы в любви так искренне. Пожалуй, иногда действительно не стоило сожалеть о плохом.       Ведь после чёрной полосы белая казалась только ярче.