Странные события, произошедшие с миледи Винтер и Атосом

- Милый друг, право же, я не понимаю вашего молчания. Неужели вы позволите Сатане завладеть душой графини? Граф ничего не ответил, но лицо его помрачнело еще больше, напоминая уже дикую неестественную маску, столь нелепую в сочетании с тонкими аристократичными чертами, всегда внушавшими доверие и спокойствие, теперь же - и впрямь пугающими. Казалось, они застыли, оледенели в вечном сумрачном выражении. Прежний Атос испарился, растаял, оставив лишь внешнюю неподвижную оболочку, и никакие силы, даже благочестивые упорные проповеди Арамиса, вещавшего о грехах и праведном пути, не могли вывести дворянина из обуявшего его оцепенения, сгустившего все краски в сплошную черно-белую ленту. - Атос, - Де Эрбле сделал минутную паузу и бросил осторожный взгляд на дверь, ведущую в комнату миледи, - ты ведь знаешь, что мужеложство - тяжкое преступление в глазах Бога, а ваша жена смеет восхвалять эти гнусности и порочит достойных особ... Мушкетер нахмурился и, смерив недобрым взглядом стены недавней гостиной, словно все они были сплошь утыканы шпионами кардинала Ришелье, произнёс: - Арамис, оставим эту бесполезную затею. Эта женщина - демон во плоти, она погубит вас, дорогой друг, а я не хочу, чтобы подобное случилось. Атос сделал глоток, и ещё одна пузатая бутылка с неимоверной быстротой полетела в угол. "Пресвятая Дева, он ведь себя изведёт!" - послышался невольный чуть слышный возглас. - И всё же, нельзя оставлять на погибель оступившуюся душу! Вы ведь её супруг... Собеседник вздохнул и, сделав ещё глоток, окинул помещение взором совсем уж тёмным. - Вы не знаете её, Арамис. Разве что с лучшей стороны. И не дай Бог узнать вам её с плохой. Де Эрбле насторожился, но видя, что граф молчит, встал из-за стола. - Что же, прощайте, друг. Быть может, вы и правы, и мои старанья действительно тщетны. Атос подошёл к двери, провожая возможного аббата улыбкой, но улыбкой безрадостной - ибо настроение у мушкетёра было самое наихудшее. Арамис взглянул на тёмное ночное небо. Битва не проиграна, ведь неудача ещё не конец. *** Ну, а пока один наш герой строит свои благочестивые планы, давайте оставим его и перенесёмся к миледи. Она, поглощённая своими мыслями, похоже и вовсе не смотрит на часы. Мягкие белокурые волосы злодейки распущены и небрежно разбросались по платью; губы поджаты. Анна думает. Где-то возле окна шумит Дуся, временами издавая чуть слышимое кудахтанье - видимо, опять сбежала от Софьи Матвеевны. Порой женщина поднимает вверх голову и, столкнувшись взглядом с белой сияющей луной, затаённо смеётся чему-то своему, радуясь и печалясь мыслям и образам, то и дело возникавшим в голове. Глупо, глупо всё вышло. Арамис - искренне верующий человек, преданный своим убеждениям как никто другой, ведь церковь - огромная часть его мира, главный ориентир среди множества искушений, дом счастья и успокоения. А зная сего мушкетёра поневоле можно с уверенностью сказать, что этот человек не оставит бедную пропащую яойщицу без помощи, пускай и не нужной ей, обязательно постарается приблизить жену своего друга как можно ближе к раю и исполнить святой долг всякого усердного и неравнодушного к творящемуся безрассудству христианина. Дуся, серокрылая Дуся... Миледи остановилась, невольно расплываясь в хитрой чарующей улыбке, вспомнив растерянный поражённый вид шевалье, краем глаза увидевшего белые насмешливо кружащиеся листки с той самой злосчастной сценой из жизни почтенного английского монарха короля Якова. Смешно. И грустно. Оливье ему не поможет, увы, но есть и другие люди, и они не преминут воспользоваться столь внезапно открывшейся возможностью. Главное её оружие - красота, было бездейственно и вряд ли могло принести хоть сколько-нибудь значимый успех, ведь полностью перекроить человека невозможно. Оставалось одно - ждать, ждать и отвечать ходом на ход, более быстрым и точным манёвром на манёвр, мягко и незаметно открыть шевалье другую сторону слэша. Ещё одна весёлая улыбка мелькнула, тотчас же скрывшись. Чёрная узкая стрелка лениво переползла на час ночи, резко дёрнулась, как испуганный конь дёргается при виде хлыста... И остановилась. Большие сияющие глаза женщины устремились в глубокий, дышащий загадками мрак, освещённый лишь весёлыми далеко разбросанными друг от друга волшебными звёздами. Говорят, именно под такими танцуют феи. Джон. Где ты, Джон?