Странные события, произошедшие с миледи Винтер и Атосом

Утро. Рассвет, разлившийся над городом - яркий, горящий красным, желтым, оранжевым, золотистым, большой и нечеткий, нехотя исчезал, уступая место светлой дневной поре, неумолимо приходящей. С первыми лучами на улицах начали появляться люди - те, кто вечно куда-то спешит, серые неторопливо шагающие фигуры, молчаливые и сонные, еще не отошедшие от ночных видений или долгого вынужденного сидения перед монитором - как-никак, а работа сама не сделается, даже если вы попытаетесь призвать джина. Марья Ивановна глядела на все свысока и несколько устало - возраст ее, весьма близкий к почтенному, давал о себе знать - спина болела, то и дело тратились таблетки от головной боли, идти быстро становилось тяжелей с каждым днем... Словом, состояние женщины назвать превосходным было бы попросту глупо. Марья Ивановна тяжело опустилась на стул, поправила растрепавшуюся прическу и, сделав небольшой глоток принесенного из белого одноразового стаканчика, обратилась к сидящему рядом старичку-кардиологу, клевавшему носом над газетой. - Что-то прохладно сегодня, Сергей Петрович. Чую, дождь будет. Верно ведь, Сергей Петрович? Сергей Петрович слегка приподнял голову и, пробормотав нечто, известное ему одному, вновь погрузился в чтение. - Да, дождичек намечается... Вот я зонт и взяла, Сергей Петрович. - Дама с минуту помолчала, но не услышав ответа, продолжила свой диалог-монолог. - Да что там, Сергей Петрович, разве открытие какое сделали? - А? - старичок вопросительно взглянул на нее, будто только сейчас услышав вопрос. - Да я говорю, разве открытие какое сделали? - А, нет-нет... Марья Ивановна нахмурилась и открыла окно, отчего в помещение ворвался поток свежего бодрящего воздуха. - Марьюшка, зачем же ты окно открыла? - Сергей Петрович пошевелился и отложил газету на стол. - Холодрыга-то какая, а у меня ревматизм ведь... - Да полно вам, холодрыга! Теплынь какая на дворе, Сергей Петрович! Уж не знаю, был ли то какой особый знак уважения у Марьи Ивановны, или же простая привычка, только она всегда обращалась к почтенному коллеге только так и никак иначе, хотя он и звал собеседницу Марьюшкой, Машенькой да Марьей... Сергей Петрович вообще обращался ко всем исключительно в ласкательной форме. - Где же Верочка с Андрюшкой? Опаздывают. Нехорошо это. - Верочка нынче болеет, а Андрюшка... Да кто ж знает, где его леший носит? Говорила я, нечего на работу в машине ездить - метро быстрее будет! - Все-то ты, Марья, знаешь, - произнес мужчина, вновь погружаясь в чтение. А может, он лишь делал вид, что читает? Страница не переворачивалась вот уже долгое время. - Идет кто-то, - собеседница насторожилась. - Андрюшка небось прикатил на своем "мерседесе", житья от него нет... - Да чем же тебе "мерседес" не угодил, Марьюшка? Говорят, автомобиль неплохой, сын вот себе недавно купил... - Сдался мне, Сергей Петрович, ваш сын! Опять опаздал Андрюшка, будь он неладен... - Простите... Здесь есть пластическая хирургия? - вместо Андрюшки в дверном проеме стояла молодая белокурая женщина в новой аккуратной куртке. - Хирургия? Да как же ей не быть? Есть хирургия, Верочка хорошо работает всегда, на совесть... Правда ведь, Сергей Петрович? А на что же вам, милочка, хирургия? Беда какая? Личико-то красивое, тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить... - Я пришла на консультацию, - пациентка говорила тихо, но с несколько странным акцентом. - Сударыня, скажите, могут ли принять меня сейчас? - А вы записывались? Только вот, милочка, зачем же это? Шрам мешает? - Татуировка... Миледи (а это была именно она) не успела договорить. - Вот сколько же я говорила, Сергей Петрович! - голос Марьи Ивановны звучал необычайно громко. - Вот сколько я говорила! Эх, молодежь! Понаделала себе гадости всякой, а ты ее убирай потом! А у вас, милочка, небось уж и муж есть - не девочка. Вот понаделаете, понаделаете себе, а потом приходите:" Марья Ивановна, как бы мне извести это?" А я предупреждала, что... - Да ты что, Марьюшка, говоришь? - вмешался старенький кардиолог. - С каких это пор ты хирургом стала? А Верочка как? - Ах, я-то тут не при чем, Сергей Петрович, я что? Я их, неразумных, отговариваю все... Без толку, Сергей Петрович! Все равно тату себе всякие набивают! И правда, Марья Ивановна искренне считала себя защитницей нравственности и порядка. - Да уж, набивают... - врач задумчиво уставился куда-то вдаль. - Внученька моя, Варенька, тоже сделала на спине себе. Дракон не дракон, птица не птица. Красиво, другого и не скажешь. Большущее такое. А вот Варюшку спрашиваю, что это значит, а она и отвечает, не знаю мол, в Индии феникс из пепла возраждается. Да еще про "Рамаяну" с Гангом говорила, я уж не разобрал, старый. Думаю, себе может тату сделать? Белочку какую или дереце... - Ерунда какая, Сергей Петрович! На старости лет наслушались! А Варька ваша распустилась совсем - то феникса на спину, то без всякого согласия с родителями в университет поступить решила... И на кого! Ишь, дизайнером будет она... Больно-то дизайнерство ваше кому нужно! Вот врач там, учитель - понимаю, но чтоб черт знает куда... - Простите, сударыня, - миледи продолжала. - Но могу ли я попасть на консультацию? Без сомнения, ваши размышления заслуживают внимания, но я так и не услышала ответ... - Да какой тут ответ, дорогая моя, болеет Верочка, болеет! Какие тут консультации! Приходите в другой раз, что я еще могу вам сказать... - Но позвольте, разве не выйдет хирург на следующей неделе? - Ишь, выйдет ли Верочка на следующей неделе! Вы, милочка, не принимаете ли меня за ясновидящую? - Позвольте, но ведь... - Опять хамите, Марья Ивановна! Сколько можно?! - четвертый участник сего странного разговора появился внезапно. Высокий худощавый брюнет в докторском халате недовольно смотрел на даму. - Что мне, уволить вас, что ли? Не впервые уже! В прошлый раз вы к молодому человеку прицепились с наставлениями, теперь женщину мучаете! - Так она себе татуировок понаделала, стыд какой! Уж не знаю, как ее муж терпит... - Татуировки! Великолепно! Марья Ивановна, татуировки - личное дело каждого человека, вы-то тут что забыли? - Так что... - Марья Ивановна, я делаю последнее замечание. В другой раз пеняйте на себя, - черноволосый повернулся к Анне и сказал: - Прошу вас, разрешите извиниться за столь постыдное поведение госпожи Заборкиной... Обещаю, подобных ситуаций больше не повторится... Это недоразумение, такого никогда... - Ну что вы, сударь, поверьте, я нисколько не оскорблена! У вас чудесная клиника. Верно, сударыня плохо спала ночью, да и на улице нынче довольно многолюдно... Право же, не стоит! - Да, у Марьи Ивановны в последнее время много забот, нервы, вы понимаете... Мужчина замолк и, облегченно вздохнув, наконец спросил: - Но вы ведь чем-то интересовались? Спрашивайте, я всегда рад помочь. - Благодарю вас, сударь. Я слышала, пластический хирург болен, а у меня назначена консультация... - О, это не беда! - господин оживился. - Консультация? Будет консультация! Пожалуйста, проходите, мы вас внимательно выслушаем и объясним все, что может быть непонятным! Послышался звук открываемой двери. Де Ла Фер улыбнулась и прошла внутрь. Все плохое осталось позади.