Странные события, произошедшие с миледи Винтер и Атосом

Надвигается черная гроза. Плачет, кричит за окном дикий, набравшийся силы ветер, трясут хилыми ветками деревья, зловещие, гордые в ненастной ночи. Светит фонарь на углу, проливая бессильное желтое сияние, пытаясь отыграть у мрака маленький, ничего не значащий кусочек улицы, пустынной и оттого странной. Не ходят по тротуару важные птицы. Не крадется у подъезда гибкая хитрая кошка. Изредка выходит из-за густых тяжелых туч луна - неприятная, давящая, пугающе-колдовская, лимонная. Куда делась светлая красавица, спокойно и радостно окутывавшая окрестности белым благодатным свечением - тем, что издавна открывало сквозь тьму нужную дорогу влюбленным, дарило вдохновение писателям и поэтам? Тревожен и краткий сон миледи. Сер, отчего-то неправдоподобен заасфальтированный город, и воображение манит в родные, кишащие азартом и интригой места, в Лилль, а затем и Париж, в Англию и во Францию. Встает перед голубыми очами давно мертвый любовник-священник, несется на разгоряченном храпящем коне Оливье, сумасшедше воют гончие, являются туманными видениями братья Винтеры, задумчиво смотрит кардинал Ришелье и едет рядом с каретой давний знакомый Рошфор. Смеется маленький светлокудрый Джон. Ходят вокруг, вне времени и пространства, тени друзей и врагов, самых дорогих и других, полузабытых,внезапно всплывших в памяти. Тянет к ним руки Анна. "Оливье!" - зовет она всадника на охоте. "Джон!" - белобрысый мальчик по-прежнему не замечает взбудораженную мать. "Ваше Высокопреосвященство!" - и один из мудрейших людей в истории проходит мимо, не удостоив бывшую шпионку даже коротким взглядом. "Где вы?" - молчат неясные фигуры. Склоняется над женщиной темная тень, хлопают невидимые мощные крылья... Она просыпается, вжавшись в одеяло, изможденная, сжав потными пальцами отлетевшую в угол подушку. Раздается вдали гром - предвестник ожидающегося буйства природы. Несколько минут миледи сидит в темноте, поджав губы, уставившись во мглу, медленно вырываясь из оков ночного страха. Все это туман, воспоминания, отголоски миновавшего давно века. Века, который надо забыть. "Нельзя жить прошлым, - говорит себе де Ла Фер. - нельзя". И все же, память не дремлет. Засыпая днем, пробуждается после захода солнца, шепча об оставленном, о том, что нельзя вернуть. О поместье, о недолгом браке, оборвавшемся резко и по воле рокового случая. О сыне, о дворе, об окружении. Оливье не ушел окончательно, он вновь оказался рядом, по странному колдовскому совпадению. Но как же изменилось все! Граф, некогда любящий так, что решился на брак с бедной девушкой, превратился в отстраненный мираж, человека с все тем же благородным профилем и гордой осанкой, но чуждого, почти неузнаваемого. Вздрогнув, Анна наконец-то возвращается к реальности. Боже, стоит ли предаваться пустым раздумьям? Не вернуться назад, не изменить ничего. Недовольно вздохнув, миледи упорно зарывается в одеяло, обращая взор к черным небесам, с трудом сдерживающим рвущийся дождь...

***

"А все-таки бургундское было лучше, - думает Атос, переводя усталый взгляд на груду зеленоватых бытолок. - гораздо лучше. Три часа до рассвета". Пустынна, одинока комната, освещенная неверной, тонкой и белой свечой. Огонек пляшет, кидается из стороны в сторону, зовет и куда-то направляет. Только не в силах пламя поведать сокровенное человеку, древние силы доступны лишь ведьмам да чародеям, к коим не относится простой смертный мушкетер. Куда же, куда делась та цыганка, отчего не вернула обратно? А может, забыла молодая гадалка попавших под обидчивые очи путников, да и живет в свое удовольствие? Или оскорбили они ее смертельно? Тишина стоит в помещении. Недобрая, изматывающая, мертвая. Когда вернется загулявший друг Д'Артаньян? Остался, наверное, до утра у одной из влюбленных в гасконца красавиц, придет на занятие, не раньше. Арамис мирно дремлет у себя, откорректировав очередную часть философского монолога - того, что никак не хочет принимать издатель. Портос, сморенный работой и плотным ужином, давно видит свой десятый сон. Всеобхватывающая навязчивая тоска властвует над душой дворянина. Тоска, разжигаемая убывающим быстро вином. Мушкетер молчит. Софья Матвеевна, в полночь встревоженная непонятно чем, да так и не прилегшая, медленно вяжет на кухне, клюя носом. Неспящая Лера грустно смотрит на экран, одновременно переключая мелодии. Анна... Разве что Сатане известно, что делает Анна. Недобрая, льющая канареечный свет луна, гром, идущий издалека, свист взбудораженного воздуха. На миг де Ла Фер усмехнулся, вспомнив старые темные россказни о летящих на метлах ведьмах, спешащих на очередной шабаш. Сначала жена казалась ему белокурым ангелом, потом предстала в обличии коварного демона. А теперь Атос и сам не знал, кто же она на самом деле. Невинный ли агнец или изворотливая змея? Присутствовали в женщине оба начала. Сверкнула бело-золотым копьем тонкая молния. Забарабанили по подоконнику капли воды. Началась гроза.