Часть 2
18 декабря 2017 г. в 21:50
Альфа слезает с кровати поразительно быстро, даже не раздражаясь от трели телефона: хозяин квартиры решил перестраховаться и разбудить брюнета. Чон впервые в жизни рад решению лечь спать пораньше — скорее, удивителен факт, что он действительно сделал это — и сейчас в неторопливой манере собирается на свой первый рабочий день, даже не забывает вынуть тоннели и выудить из шкафа бадлон с высоким горлом и костюм. Юноша надеется, что сегодня всё пройдет гладко и без казусов. Всё-таки вылететь на испытательном сроке было бы очень неразумно. Поэтому Чонгук обещает себе сделать всё возможное, чтобы стать хорошим секретарём. Хоть опыта у него в этом деле мало, но он приложит все усилия на освоение новых навыков. И на то, чтобы не начать язвить боссу-омеге.
Выходя из дома, он прихватывает с собой контейнер с едой, который, по всей видимости, перед работой оставил Хосок. Спешно заглядывает под крышку и чуть ли не подпрыгивает, когда видит любимый кимбап. Омега готовит просто невероятно вкусно. Хоть юноша и не всегда показывает это, но он безмерно благодарен другу за всю его любовь и отдачу, тайно надеется, что в один день сможет отдать ему должок той же монетой. Когда близкие отвернулись от подростка, мечтавшего оказаться в другой стране, Чон Хосок всегда был рядом и поддерживал все решения товарища, говоря объективно, являясь его единственной опорой на протяжении многих лет после трагической смерти родителей. Между ними всегда были сугубо дружеские чувства, что значительно облегчает отношения между омегой и альфой. Никогда не было той неловкости, которая может возникнуть при симпатии со стороны одного из приятелей. Они просто любят друг друга как братья и готовы на всё друг ради друга.
Удивительно, ведь пунктуальность и Чон Чонгук — явные противоположности, однако он, в назначенное боссом время, уже сидит за рабочим столом и нервно глядит на кружку с красной каёмкой и маленьким утёнком. Она настолько большая, что альфа начинает сомневаться, а влезет ли вообще столько жидкости в Пак Чимина. Парень перебирает в голове события минувшего дня, пытается как-то урезонить свою натуру, однако всё ещё раздражён. Даже после вчерашнего разговора с Хосоком брюнет чувствует себя обманутым и дико злится, ведь его начальник — омега. О-ме-га! Возможно, это зависть целеустремлённости соотечественника, но Чон никогда не признается в этом даже себе, а уж тем более не озвучит вслух. Для него гордость и самоутверждение гораздо важнее.
Парень успевает за утро познакомиться с несколькими приятными людьми из отдела кадров, так что не чувствует себя уж слишком неловко на новом месте. Даже этот странный омега на ресепшне кажется очень интересным собеседником, хоть его косые взгляды и пугают отчасти. Возможно, Тэхён делает это ненароком, но постоянные прикосновения, за которые он обязательно извиняется и глупо улыбается, порядком напрягают новенького. Разве можно случайно коснуться человека — Чон даже посчитал! — пять раз за полчаса? Конечно же, это не главная проблема Чонгука сейчас.
Он, ухмыляясь, переводит взгляд на монитор компьютера и сразу же на ум приходит: «Начальство не опаздывает, а задерживается», ведь сейчас уже половина одиннадцатого, чай остывает, а брюнет, наоборот, закипает. Альфа снимает пиджак и откидывается на спинку кресла, закидывая руки за голову. Стоит ему это сделать, как дверцы лифта раскрываются, и оттуда вываливается — иначе не сказать — начальник. Выглядит он, мягко говоря, помято: вещи на нём те же, что и вчера, естественно, мятые и испачканные; под глазами мешки, красноречиво намекающие на отсутствие сна этой ночью, а лёгкая щетина и курятник на голове завершают образ. Он хмурится, берёт чай со стола своего помощника и уходит в кабинет, не проронив ни слова. Альфа прикусывает свой язык, чтобы не ляпнуть что-то о бурной ночке, и старается не смотреть на блондина. Такой уставший и измученный он вызывает в юноше желание напоить чаем, уложить в кровать и с материнской любовью поправлять одеяло, когда то будет сползать.
— И Вам доброе утро, директор Пак, — ворчит Чонгук себе под нос, уткнувшись взглядом в бумаги на столе. Если Вонхо — так подписана учётная запись компьютера — и был хорошим помощником, то о человеке, который займёт его место, и вовсе не подумал, не оставил никаких пояснений или плана действий. Брюнет уверен, что проведёт ещё далеко не один час у экрана, прежде чем во всём разберётся. Он разминает шею, достаёт очки в чёрной оправе и принимается за работу.
Пак чувствует себя, мягко говоря, паршиво. Он всю ночь просидел как на иголках, ожидая звонка от своего поставщика. И стоило ему обо всем договориться, прикрыть глаза, даже не встав со стула, как будильник и навязчивый стук в дверь его разбудили. И если электронику омега мог проигнорировать, то свою прислугу — нет.
— Господин, если через десять минут Вы не покинете квартиру, то опоздаете на встречу, — приглушенный голос по ту сторону двери услужливо напоминал об обязательствах главы компании, и Чимину не оставалось ничего, кроме как с не присущей ему по утрам скоростью и громкими несдержанными ругательствами покинуть своё жилище, даже в зеркало не посмотревшись, о чем позднее, он, естественно, очень пожалел: взгляд партнёра ясно показывал, что в таком виде директор предстаёт перед ним впервые. Но блондину было, объективно говоря, всё равно. Он планировал переодеться на работе, и дело в шляпе.
Омега матерится, когда опрокидывает на себя кружку, благо, что чай в ней уже давно успел остыть. Мокрая ткань неприятно холодит кожу и липнет, но даже не это больше всего огорчает Пака: его любимая кружка сейчас лежит на полу, а вернее будет сказать, то, что от неё осталось. В голове мелькает мысль, что пора на пенсию, а дело отдать кому-то нибудь из родственников, получая ежемесячно проценты от прибыли, но Чимин даёт себе мысленную пощёчину и давит истерику. Когда омега последний раз нормально спал? А ел в кругу друзей? Уже сто лет прошло с того момента, как он виделся с семьёй не по видеосвязи. Мужчина развязывает галстук и расстёгивает несколько пуговиц — жить сразу становится чуточку проще. Тяжело вздыхая и закатывая глаза, поскольку прекрасно осознает абсурдность ситуации, подносит трубку к уху:
— Чон Чонгук, зайдите, пожалуйста, в мой кабинет. И захватите совок, он должен быть где-то рядом.
Брюнет машинально кивает головой и кладёт трубку. «А дальше мне надо будет его на руках до лифта донести? Неужели некому заниматься такими вещами?!» — негодует альфа, но вслух, естественно, ничего говорить не решается. Он нехотя поднимается из-за рабочего места, отыскивает несчастный веник и совок в шкафу и даёт себе чёткую установку на не нарушение субординации. Если, конечно, ему ещё дорога работа. Парень стучит по дверному косяку и дожидается разрешения с той стороны. И опять этот едкий запах сбивает дыхание и заставляет втягивать в себя воздух часто и рвано, точно в попытке отдышаться после долгой пробежки. Чон вопросительно поднимает бровь, наблюдая за своим боссом, мирно сидящим в кресле; осколки лежат у его ног, но омега, кажется, и не планирует сдвигаться хоть на миллиметр, уставившись глазами кролика в экран, что-то быстро печатая. Чонгук прикрывает глаза на мгновение, стараясь справиться с бушующими чувствами. Неужели его считают тут только прислугой? «А должно быть иначе?» — услужливо напоминает здравый смысл.
— Директор Пак, могу ли я? — как можно спокойнее говорит юноша, намекая, что Чимину следует подвинуться. Однако омега будто не слышит слова своего помощника, и тот начинает жалеть о своём положении, когда бросает взгляд на располагающиеся прямо на уровне глаз бёдра своего начальника: мокрая ткань тёмно-синих брюк плотно облегает ноги и не скрывает абсолютно ничего, явно очерчивая крепкие мышцы. Чонгук резко втягивает воздух носом и отводит взгляд, приступая наконец к разбитой посуде. Омега не издаёт ни звука, но парень знает, что он сейчас улыбается, даже не нуждается — а что-то внутри предлагает всё-таки посмотреть на лицо руководителя — в подтверждении своих слов.
«Ты не должен так реагировать. Это чёртов Пак — твой босс, что ты делаешь?» — мысленно ругает себя альфа и фыркает, пока выходит из кабинета, чувствуя пристальный взгляд на лопатках, отчего по спине пробегает холодок. «Ты точно ебанулся, Гук.»
— Зайди через несколько минут: нужно отнести в химчистку мою одежду, — будто так, между слов, бросает ему вслед Чимин. Чон сжимает челюсти, лишь коротко кивает и намеревается покинуть злосчастный кабинет. Чонгук уже представляет, как громко он хлопнет дверью и что-нибудь пнёт. Например, Чимина.
— Хорошо, директор Пак, я с огромным удовольствием стану Вашей горничной, конечно! — брюнет зло шепчет и нервно поправляет волосы. Делает ли всё специально этот наглый омега? Или же правда считает, что может спокойно манипулировать своими работниками? Впрочем, кто из начальников так не поступает, пользуясь безграничной властью? Юноше хочется выть от безысходности. Его достоинство не просто втоптали в грязь, а ещё и станцевали на нём чечётку с превеликим энтузиазмом.
Альфа слышит, как позади него начинается шебуршание, как Пак подходит к нему вплотную, дыша в шею. Он не может видеть действий и лица омеги, но тот сейчас, привстав на мыски, потому что ниже на голову, ехидно улыбается и тянется губами к уху замершего помощника, обжигая его дыханием:
— Прости, что ты сказал?
— Уверяю Вас, я молчал, — рычит сквозь зубы брюнет, мысленно матерясь и обещая себе отрезать когда-нибудь длинный язык. Рано или поздно нечто подобное должно было произойти, но не в первый же день! — Я могу идти?
Чимин произносит короткое «Да» и, продолжая улыбаться, невесомо проводит рукой, точно подталкивая к выходу, по широкой спине и отходит к своему столу, падая в кожаное кресло. Как только новенький покидает кабинет, он тяжело вздыхает, запуская руку во всклокоченные волосы, и ругает себя:
— И что ты только творишь, Чимини? К чему весь этот цирк?
Блондин направляется к шкафу, где должен быть комплект сменной одежды на случай какого-нибудь казуса. И омега прав: там висит запасной строгий костюм-тройка и пара рубашек с бирками из химчистки. Оставшись уверенным во внешнем виде костюма, он стягивает с себя рубашку и вешает её вместе с пиджаком на спинку стула, мокрые брюки и бельё следуют туда же. Пак удивляется своей непредусмотрительности и натягивает новые брюки наголо. Ткань неприятно елозит в паху, однако выбирать не приходится. Предприниматель всё ещё обдумывает свои действия. Он не испытывает угрызений совести или стыда, проблема далеко не в этом. Почему у омеги появляется ярое желание привлечь к себе внимание нового помощника и остаться в его мыслях, стоит только запаху цитрусовых и вишни появиться? Чимину всегда казалось, что он не нуждается в альфе, да и времени нет на серьёзные отношения. Конечно, если бы он нуждался, то найти себе кого-то на пару раз за течку не составило для него труда, но теперь для омеги это кажется каким-то… низким? Почему бы, думает блондин, не воспользоваться тем, кто есть рядом? Чонгуку нужно рабочее место, а ему — секс с Чонгуком. Он отвлекается от своих мыслей, когда на периферии зрения замечает силуэт. Начальник поднимает удивленный взгляд на альфу, вошедшего без предупреждения, кривит бровь и поджимает губы, потому что всё ещё стоит с голым торсом и с опущенными в задумчивости руками.
— Я, как Вы и сказали, пришёл через несколько минут за Вашей одеждой, — Чон усмехается, сначала смотрит в глаза начальника, а потом скользит ниже, к выступающим ключицам, накаченному прессу и тренированным ногам. Он доволен собой ровно до того момента, пока Пак не говорит ему взять всё со спинки кресла. Сжав челюсти, брюнет обходит стол и берёт костюм, задевая, абсолютно случайно, холодными пальцами чужие руки.
— Я ненароком, прошу простить мою неуклюжесть, — тихо произносит Чонгук, опустив голову, дабы скрыть ухмылку.
Естественно, Чимин не оставляет это просто так: он встаёт, поравнявшись носами с альфой, и подходит вплотную, шипя сквозь зубы:
— Ты можешь играть в свои игры с кем угодно, но не со мной. Уясни это раз и навсегда. Ты не в том положении, чтобы язвить мне.
— Это больше походит на просьбу продолжать играться с тобой, а в конечном итоге трахнуть, — парень сдаётся. Терпение не было и не будет его коньком, именно поэтому он, швырнув костюм на пол, выпрямляется и нависает над блондином. Юноша не согласен быть верным псом и помогать подтираться мужчине в туалете. Чонгук делает шаг навстречу, Чимин — шаг назад, но в итоге альфа прижимает своего босса к стене, оставляя между их губами считанные сантиметры, в его глазах танцуют черти, а грудь тяжело вздымается. Схватив Пака за подбородок, начинает тихо говорить:
— Я пришёл сюда за реальной работой. Если ты искал себе раба, то стоило прописать это в контракте. Иди нахуй, Пак Чимин, я здесь альфа и не позволю вытирать об меня ноги. Уясни это раз и навсегда.
Старший насколько зол, что не в силах ответить и слова, лишь тупо сверля своего помощника взглядом. Как он посмел так говорить с ним? Кто тут главный?! Чимин пихает юношу в грудь, скидывает чужую руку со своего лица и хватает за загривок, впиваясь в его губы грубым поцелуем. Это больше похоже на соревнование за роль главного в их отношениях, поскольку ни один не собирается отступать, исследуя каждый миллиметр чужого рта, кусая губы до крови — не думая, как завтра они будут болеть — и следом зализывая их. Подхватив омегу под ягодицы, альфа несёт его к столу и усаживает, перемещая свои губы на бьющуюся на шее венку, отчего Пак издаёт глухой стон, вызывая на лице брюнета ухмылку. Он нервно дышит и запускает обе руки в волосы младшего, направляя его движения. Чон разводит ноги своего босса, надавливая коленом на пах, и чувствует, как чужие ладони тянут пиджак вниз, помогают его снять вместе с бадлоном. Чимин — разве что без победных фанфар — касается пальцами песочных часов и чёрных крыльев, раскинувшихся на всю грудь. Пак бы продолжил исследовать рисунки на чужом теле, но его отвлекают, притягивают к себе и грубо целуют. Омега одной рукой сжимает чужую руку, другой — тянется к паху альфы, который не двояко топорщится.
И Бог знает, чем бы это закончилось, если бы не телефонный звонок. Блондин разочарованно вздыхает и резко отрывает от себя альфу, пытаясь восстановить дыхание, взглядом и жестами намекая тому, что пора покинуть кабинет. Как только омега берёт трубку, юноша фыркает, раздражённо натягивает свою одежду обратно, хватает Чиминов костюм, комкая его до невозможности, и выходит, громко хлопнув дверью.
У Чонгука явные проблемы: он бесится от одного только упоминания о своём боссе, но ещё больше бесится, что ему не дали закончить начатое.
— Физиология — хуёвая штука, — подытоживает он свои мысли, с пакетом направляясь к ближайшей химчистке.