Чимин просыпается с лёгкой головной болью. Стоило подумать, прежде чем напиваться перед отлётом, но хорошо, что у мужчины редко бывает сильное похмелье. Пак переворачивается, ложась на спину, и понимает, что ему слишком уж жарко. И что-то тяжёлое давит на живот, мешая и без того затруднённому дыханию. Чимин приоткрывает один глаз, щуря другой, и поворачивает голову, чуть ли не сталкиваясь носами со спящим Чонгуком. Мужчина рефлекторно вздрагивает и хочет отодвинуться, но его только крепче притягивают к себе и, Чимин может поклясться, невесомо целуют в лоб.
— Если ты собирался просыпаться в такую рань, то мог бы предупредить. Я бы отправил тебя в другой номер, — Чонгук открывает глаза, его голос низкий и хриплый после сна, и насмешливо смотрит на старшего. — Хотя я удивлён, что ты вообще проснулся.
Пак хочет ударить его ногой, совершенно забыв о вчерашнем ушибе, и недовольно вздыхает, ощущая притупленную боль в конечности. Не смертельно, но приятного мало. Чон смеётся и щёлкает омегу по носу, соскальзывая с кровати и направляясь в душ, прося Чимина освободить помещение к тому моменту, как он закончит. Чонгук, конечно же, шутит, но мужчина слышит в его голосе обиду, отчего не сомневается, что вчерашний инцидент не оставит Чона равнодушным. Он явно ещё не раз напомнит об этом.
— Я прекрасно себя чувствую, как новенький, — бурчит Чимин, раскидывая руки в разные стороны и занимая всю кровать. Он кидает взгляд на часы и понимает, что сейчас действительно рано: маленькая стрелка указывает на цифру пять. Они могли поспать ещё два часа, но сна, как назло, ни в одном глазу. Пак, не собираясь покидать кровать в ближайшее время, начинает копаться в мыслях, разгребая события минувшего дня, и теперь ему становится совсем чуть-чуть стыдно за своё поведение. Перемены в поведении Чонгука видны невооружённым глазом, и это одновременно притягивает и отталкивает. Он точно не совершает ошибку, собираясь строить
отношения с юным альфой с таким же вспыльчивым характером, как и у него самого?
Мужчина думает, что ещё не успел до конца протрезветь, потому что в голову лезут своеобразные мысли и образы, побуждающие действовать так, как рациональный человек не поступит. С одной стороны, ему нечего терять, с другой — всякое может произойти, если сейчас пойти на поводу у эмоций, захлёстывающих с каждой минутой всё сильнее. А внутренний голос так и просит поступить опрометчиво. Чимин вновь смотрит на часы, отмечая, что Чонгук в душе уже свыше получаса.
Пора бы его вытаскивать.
Он встаёт с кровати, разминая затёкшую шею и стараясь не нагружать больную голень, прислушивается к шуму из-за закрытой двери в ванную комнату и берётся за ручку, не решаясь надавить и войти. Один глубокий вдох, один глубокий выдох, и он дёргает дверь на себя, надеясь, что альфа не запер её за собой. Дверь легко поддаётся и бесшумно открывается, а Чимина сразу же обдаёт жаром: то ли из-за температуры в комнате, то ли от осознания,
что он собирается делать. Сейчас Пак не так уверен и не может отвечать за действия Чонгука, но надеется, что тот не оттолкнёт.
Душевая кабинка расположена справа от входа, так что Чон не может видеть потревожившего его уединение омегу, а вот последнему открывается прекрасный вид. Чимин не в силах отвести взгляд от фигуры, отмечая крепкие бёдра и широкую спину в разнообразных узорах. Сейчас он как никогда близок к тому, чтобы заставить Чонгука ходить голым постоянно, потому что только от одной картины в штанах становится мокро и тесно. Особенно его внимание привлекает шрам, расположившийся меж лопаток и спускающийся к ягодицам, и россыпь еле заметных белёсых полосок на икре. Да, у Пака дикий кинк на бодимодификации и шрамы, но ему ни капельки не стыдно. Единственная мысль, бьющаяся в голове, — желание испробовать на вкус медовую кожу и прикоснуться к каждому небольшому шраму, к каждой завитушке чёрных татуировок.
— Ты прожжёшь во мне дыру, Пак, — неожиданно подаёт голос Чонгук, и Чимин чуть не подпрыгивает на месте, тут же заливаясь краской, так как его поймали с поличным. Но ему всё ещё не стыдно. Поэтому он делает ещё один шаг, закрывая за собой дверь и медленно стаскивая одежду, неприятно липнущую к телу из-за высокой влажности в ванной комнате. Чонгук не поворачивается, продолжая намыливать шампунем немного отросшие волосы, откидывая их со лба и ероша на затылке. — Собрался присоединиться? Или что-то произошло?
— Зависит от того, какой вариант нравится тебе больше, — прокашлявшись, отвечает омега, как-то неловко стоя у кабины в одних боксерах и никак не решаясь присоединиться. Это сложнее, чем ему казалось. Особенно тяжело становится, когда Чонгук смывает с себя пену и разворачивается к нему лицом, окидывая любопытным взглядом практически голого блондина и довольно хмыкая. Он вообще не помогает ситуации. — Так что?
Чон коротко кивает и немного приглушает напор воды, двигаясь ближе к стене и освобождая место для старшего. Чимин правильно понимает его жест и, закусывая нижнюю губу, снимает боксеры, поднимая затуманенный взгляд на альфу. Тот явно доволен происходящим, подзывает к себе и, получив Чимина рядом, проводит рукой по его волосам, скользя к щеке и останавливая движение на шее мужчины. Они смотрят друг другу в глаза, не решаясь сказать хоть что-то и испортить момент. Омега за несколько секунд, что стоит рядом, успевает передумать, усомниться в своём решении, поругаться сам с собой и таки решиться не вести себя как подросток-девственник. Они не делают ничего запрещённого, так к чему сомнения?
— Ты уверен? — вдруг интересует парень, и Чимин кивает, разрешая приступать к действиям.
Чонгук наклоняется ближе, прижимаясь своим лбом к чужому и шумно вдыхая, заполняя лёгкие хвоей и мятой, мысленно отмечая, что в запахе проскальзывает что-то ещё, когда омега сильно возбуждён, но не может уловить. Да и надо ли? Его сейчас больше волнуют пухлые приоткрытые губы и язык, быстро скользящий по ним и выводящий альфу из оцепенения. Он хочет всего и сразу, но начинает с малого: коротко целует, немного отодвигаясь и заставляя Чимина самостоятельно тянуться за новым поцелуем, менее целомудренным и спокойным. Чимин не церемонится, углубляет и засасывает чужой язык в рот, еле сдерживая себя, чтобы не кончить от одного только поцелуя. Паку не дают долго вести, потому что Чонгук привык сам диктовать правила. Альфа отрывается, восстанавливая дыхание, и спускается к шее, утыкаясь носом в изгиб и жадно вдыхая, тут же прикусывая нежную кожу и посасывая, срывая с губ омеги первый полноценный стон. Одной рукой он медленно надрачивает полувставший член, давя большим пальцем на головку и сжимая чуть сильнее, чем стоило бы. Он дрочит себе, пока их губы бьются в диком сражении, сминая друг друга, и упивается восхитительными тяжёлыми вздохами и тихими стонами, что роняет задыхающийся от наслаждения Чимин, когда Чонгук настойчиво несколько раз проезжается своим членом по его.
— Ты так легко заводишься, — Чон скользит руками по чужому телу, но специально не прикасается к члену, который сочится смазкой и дёргается от любого его действия, замирая ненадолго на поясе, но не выдерживает и спускается ниже, сминая упругие ягодицы ладонями немного грубее, чем следует, но Чимину нравится. Мужчина оставляет одну руку на плече, а другой хватается за волосы на затылке, направляя движения альфы и тихо шипя, когда тот слишком сильно всасывает кожу. — Давно у тебя никого не было?
— Не усердствуй с шеей, — выдавливает из себя Чимин, чувствуя очередной поцелуй в ключицу. Он разваливается по частям от контраста нежных касаний и грубых укусов куда придётся. Омега уже забыл, что секс — это настолько хорошо. А ведь они даже не начали ещё. — Мне нужно нормально выглядеть.
Чонгук не отвечает и отстраняется, выпрямляясь и подставляя спину под горячие струи воды. И Чимин, воспользовавшись возможностью, опускает руку с плеча на грудь, осторожно, будто боясь стереть рисунок, водит пальцами по татуировке, даже не дыша. Омега подаётся вперёд и оставляет несколько поцелуев на груди, прикрывает глаза и скользит вниз по рельефному телу языком, становясь на колени и с любопытством глядя на младшего, ожидая одобрительно кивка.
— Так не терпится меня попробовать? — Чон не следит за тем, что говорит. Он вообще не может следить за чем-либо, наблюдая за Чимином, который чуть ли не умоляюще на него смотрит, опираясь руками на его бедра. Омега выглядит слишком по-блядски, слишком возбуждающе, слишком
слишком. И стоит только Паку обхватить член ладонью, надавливая у основания, Чонгуку окончательно сносит крышу. У него в горле вмиг пересыхает, когда Чимин проводит языком по всей длине, щекоча дыханием головку и помогая себе рукой. Альфа запускает одну руку ему в волосы, а другой держится за стену, потому что иначе, он уверен, на ногах никак не устоит.
Омега улыбается уголком губ и поднимает взгляд на поплывшего Чонгука, когда обхватывает губами головку и давит языком на уретру. Он тяжело дышит, опаляя горячим, как лава в жерле вулкана, дыханием чувствительную кожу, и Чон готов кончить прямо здесь и сейчас. Чимин ещё раз проходится языком по всей длине, одной рукой разминая яйца, и берёт в рот уже не только головку, втягивая щёки и немного крутя головой.
Чонгук никогда не думал, что у него будут трястись ноги от одного вида, как его член исчезает в глубокой глотке, но у Чимина получается довести альфу чуть ли не до края одним своим взглядом из-под полуопущённых ресниц. Он согласен работать за бесплатно, если в конце месяца в качестве вознаграждения будет получать Пака на коленях с его членом во рту. Слишком хорошо. Младший не выдерживает и виляет бёдрами, толкаясь самостоятельно и сгорая от ощущений. Он выстанывает чужое имя, когда Чимин за самоуправство немного прикусывает кожу у основания, но тут же зализывает, будто извиняясь. Чимин стонет вокруг члена, и у Чонгука волосы на затылке дыбом стоят. Альфа хочет вставить несколько комментариев, но единственное, что он может — кусать губы и стонать.
Омега сосёт так, будто Чонгуков член — самый вкусный леденец.
— Ты растерял своё красноречие, — Чимин, чувствуя, что ещё немного, и они закончат только на минете, не разрывая зрительный контакт, немного отстраняется, с хлюпающим звуком выпускает член изо рта и поднимается на ноги, сразу же притягивая замершего альфу и грубо целуя, толкаясь языком в рот, проводя по зубам и нёбу, полностью перехватывая инициативу в свои руки.
Чонгук приходит в себя и разворачивает Чимина, заставляя того раздвинуть ноги, прогнуться в спине и упереться руками в кафель. Альфа думает, что хочет теперь каждый свой поход в душ наблюдать подобное захватывающее зрелище. Он немного наклоняется, вжимаясь членом в бедро омеги и накрывая рукой чужой, медленно водя вверх-вниз. Пак что-то бормочет и выпячивает задницу, ёрзая и желая большего. А Чон — демон, поэтому не спешит это большее ему дать. Альфа имитирует толчки, скользя по пояснице всей длиной. Чимин плавится. Он накрывает руку Чонгука на члене своей, направляя движения и подстраивается под толчки.
До омеги внезапно доходит, что он не готовился, а растянуть себя наспех каким-нибудь мылом для душа не даст. Он пытается отстраниться, привлекая внимание, но ему не дают такой возможности, кусая за загривок и приказывая не двигаться. Струи воды неприятно впиваются в кожу, и Пак старается сосредоточиться на этих ощущениях, чтобы позорно не кончить во время прелюдии.
— Ты не против переместиться в комнату? Там презервативы и… — Чимин не договаривает, давясь воздухом, потому что Чонгук вновь проходится членом между ягодиц, упираясь в сфинктер и ощутимо давя на него, прижимаясь к нему всем телом и что-то неразборчиво шепча на ухо. Если альфа сделает так ещё раз, то он сам без подготовки насадится на его член. Слишком много эмоций, переполняющих Чимина, слишком мало ласки, не утоляющей долго сдерживающегося омегу. — Пожалуйста, Чонгук.
— А ты разве уже не достаточно мокрый? — практически мурлычет на ухо парень, раздвигая ягодицы и рвано двигаясь между ними.
Ему хочется больше, жёстче, глубже.
Чимин чувствует, что по спине перестают бить струи, и расслабленно выдыхает, разворачиваясь и вылезая следом за альфой из душа. Он чувствует лёгкую неловкость из-за происходящего, но не придаёт этому значения. Единственная важная вещь сейчас — мокрая кожа впереди идущего, плотно натянутая на широкие плечи.
Уверенная хватка на запястье отвлекает от размышлений и возвращает в реальность. Чонгук притягивает омегу к себе, падает вместе с ним на кровать и тянется за новым поцелуем. Чимин удобно устраивается на его бёдрах и наклоняется, целует жадно, будто ждал этого целую вечность. Он засасывает нижнюю губу Чонгука в свой рот, немного прикусывая. Чонгук поворачивает голову, углубляя поцелуй, выбивая не только воздух из лёгких, но и все мысли из головы. Они целуются до боли от недостатка воздуха, не в силах отстраниться друг от друга ни на секунду. Первым отступает Чонгук, опаляя горячим дыханием чужие припухшие губы.
— Всё в вазе на тумбе, — немного охрипшим голосом предупреждает Чонгук, наблюдая за тем, как Чимин закатывает глаза из-за нежелания отрываться, нехотя встаёт с него и тянется за презервативами. — Послушный мальчик.
Омега кидает на него недовольный взгляд, объясняя без слов, что не стоит перегибать палку. Но Чонгуку всё равно: внизу живота неприятное давящее чувство, требующее разрядки, и альфа вообще мало о чём сейчас задумывается. Он пропускает Чимина на кровать, оказываясь у него за спиной и окидывая взглядом красивые изгибы тела.
— Ты привык вести в постели? — Чонгук издевательски медлит, не сразу подносит пальцы к проходу, не давит, не пытается проникнуть, лишь дразнит старшего, наслаждаясь его нетерпением и размазывая естественную смазку. А Чимин выгибается в спине над кроватью, когда младший проникает немного, но тут же выходит, целует бедро и спину, всё его тело буквально плавится, кожа невероятно горячая от постоянных прикосновений и чрезмерного желания. Член зажат между ним самим и простынями, и Чимин недовольно шипит, не имея возможности прикоснуться к себе.
— Может быть, в другой раз я предоставлю тебе такую возможность.
Чимину режет слух это «в другой раз», но ему не дают времени об этом подумать: один палец медленно проталкивают внутрь, и омега немного выгибается и старается не напрягаться от неприятных ощущений. Чонгук целует его поясницу, лопатки, шею, отвлекая от ощущений, медленно двигаясь внутри.
— Поменяй позу, пожалуйста, — говорит прямо в ухо альфа, обхватывая Чимина поперёк живота и ставя на четвереньки. Если омега и до этого был красным, то сейчас тон лица, ушей и шеи напоминает помидор. Он ёрзает, надеясь изменить своё положение, не оставаться таким уязвимым, но Чонгук достаточно сильно кусает его за ягодицу, наказывая за непослушание. — Сиди смирно.
Чонгук не может устоять против того, как он сидит на четвереньках, виляя бёдрами. Он рукой пробирается ниже, к стоящему колом члену Чимина, большим пальцем потирая головку и медленно двигая рукой. Понимает, что можно, и добавляет второй палец, но ощущает сопротивление и просит старшего расслабиться, покрывает спину поцелуями и умирает от желания войти сейчас же, глубоко и резко. А Чимин уже сам насаживается на пальцы, опускает голову меж рук, упираясь ею в матрас и тихо постанывая.
Чонгук, трахающий его пальцами, — пытка.
— Потерпи ещё немного, не вынуждай меня причинять тебе боль, — просит альфа, прекрасно видя реакцию на свои действия. Он добавляет третий палец, замедляет свои действия, быстро выходя и медленно входя, заставляя Чимина практически хныкать от бессилия и окутывающего желания. Чонгук находит простату и давит на неё. Омега запрокидывает голову, и с пухлых губ срывается немой стон. Ему так хорошо, что он почти готов позволить Чонгуку закончить всё прямо так, с пальцами, стимулирующими его простату, и рукой, в правильном темпе надрачивающей его член.
— Я… не могу больше, — Чонгук слышит чужой шёпот и тут же убирает ладонь с чужого члена. Чимин слышит копошение сзади и остро ощущает отсутствие чего-либо внутри себя. Альфа слишком долго не предпринимает никаких действий, и мужчина поворачивает голову, недовольно смотря на него. — Ты же не решил сейчас всё прекратить?
И Чимин тут же хочет забрать свои слова обратно, потому что на пояснице оказывается чужая рука, давя и прогибая сильнее, а следом чувствует, как Чонгук медленно проникает, толкаясь головкой внутрь. Омега рвано выдыхает, у него по всему телу пробегают мурашки, а волосы на руках встают. Он входит целиком и замирает, оставляя Чимину возможность привыкнуть и расслабиться. А Чимина распирает от чувства заполненности.
— Малина, — внезапно выдаёт парень, вводя в ступор Чимина и замирая.
— Что, прости?
— Ты сейчас пахнешь малиной.
— Чонгук, заткнись и начни уже двигаться, пожалуйста.
— Я могу?.. — Чонгук не договаривает, но Чимин несколько раз кивает, понимая, что альфа имеет в виду.
Он охает, когда член резко выходит и его переворачивают, но мгновенно реагирует, закидывая ноги на поясницу и притягивая Чонгука к себе руками, вовлекая в мокрый поцелуй, сталкиваясь с ним языками и борясь за доминирование. Младший, помогая себе рукой, вновь проникает внутрь, задевая простату и срывая несколько особенно громких стонов. Он неглубоко толкается, наслаждаясь реакцией Чимина, который сам насаживается глубже, не в силах выдержать такое безобразие.
Он, кажется, успевает умереть, возродиться и вновь умереть. Сдавливает бёдрами чужие бока, и Чонгук понимает намёк, проникает глубже и выпрямляется, оставляя короткий поцелуй на покрасневших и опухших губах. Альфа ставит руки по обе стороны от Чимина и начинает двигаться быстрее, проникая до основания и выходя наполовину. Он наблюдает, как член исчезает внутри податливого тела, и стонет в голос вместе с омегой. Это выше его сил.
Чимин хочет большего, пытается сказать об этом, но язык не слушается. Он сейчас не владеет собственным телом, и это так чертовски приятно. Чонгук, будто мысли читает, фиксирует чужие бёдра руками и набирает нужную амплитуду, буквально вбивается внутрь. Омега выгибается в спине, хватается за что угодно, лишь бы найти опору. И Чонгука распирает от такой прекрасной картины, от чужого тела, покрытого испариной, и взмокшей чёлки.
Чимин чувствует, что уже близок к разрядке, поэтому притягивает альфу к себе, замедляя тем самым темп, целует и шепчет ругательства вперемежку со словами восхищения тому прямо в губы. Он цепляется одной рукой за затылок, а другой царапает плечи, доводя Чонгука контрастом ощущений ещё сильнее.
Чонгук чувствует, что больше не выдержит, поэтому вновь обхватывает одной рукой просящий ласки член омеги, надрачивая в темп своим движений и срывая особенно высокий стон с чужих губ. Чонгук гордится собой.
Чимин кончает первым, выгибаясь и пачкая грудь семенем. Альфа продолжает двигаться внутри него, и мужчину пробивает дрожь, он чувствует себя настолько хорошо, что выстанывает чужое имя и облизывается. Чонгук не может смотреть на такого затраханного и уставшего Чимина спокойно, он не выдерживает и кончает следом, и омега окончательно заканчивается в этот момент, ощущая пульсацию чужого члена внутри и тяжелое дыхание над ухом.
Парня хватает лишь на то, чтобы медленно выйти, отбросить куда-то за пределы кровати презерватив и завалиться на бок рядом с Чимином.
— Надо было трахнуть тебя ещё тогда, в офисе, — выдаёт Чонгук, вызывая смех у омеги. Он прикрывает глаза, пытаясь восстановить дыхание и немного отойти от оргазма. Парень мысленно хвалит себя за выдержку, ведь не кончил после нескольких толчков. Хотя очень хотелось.
Когда Чонгук приходит в себя, омега уже лежит рядом и обнимает за пояс, пальцами добираясь до позвоночника и касаясь израненной кожи. Ластится, как котёнок.
— Давай так полежим немного, — тихо бубнит Чимин, прижимаясь к чужой груди и закидывая ногу на бедро младшего. Прикрывая глаза и ещё тихо что-то бормоча, Пак пытается удобнее улечься, но никак не может найти подходящее положение. На помощь приходит Чонгук, который просовывает свою руку под его головой, и омега удобно устраивается, вмиг затихая.
Альфа не спит, наблюдает за уснувшим омегой, расположившимся у него на руке. Чонгуку нравится, что их отношения становятся чем-то теплым. Когда Чимин не пытается его вывести из себя, то, оказывается, очень приятный человек. Даже язвит мило. И проблема ни разу не в Чоне, который теперь смотрит на всё по-другому, точно не в этом. Чимин ведь первый начал проявлять симпатию, показывать свою заинтересованность.
Он предпочитает не замечать собственных внутренних изменений, хочет сделать вид, что остался таким же, что ни капли не поменял отношение к своему начальнику. Что за дни в Корее не захотел приручить чужой норов, что не захотел просыпаться и засыпать, обнимая Чимина прямо так, как делает это сейчас.
Хотя это откровенная ложь. И Чонгук прекрасно это понимает.
— Вставай, соня, уже десять, ты говорил, что нам приблизительно в это время надо быть собранными, — Чонгук, понимая, что им действительно уже пора собираться, предпринимает попытку разбудить мужчину, поправляет выбившиеся блондинистые волосы и улыбается, наблюдая, как забавно хмурится омега, пытаясь продолжить спать. Но потом до него доходит смысл сказанных слов, и он испуганно садится, пытаясь понять, что происходит и как он вообще уснул. — Но я не думаю, что это критично.
— Блядство, мы должны были выйти ещё десять минут назад, — недовольно тянет Чимин, потягиваясь и потирая глаза. У Чонгука где-то в груди щемит от такого сонного омеги, он притягивает того к себе и обнимает, прося полежать ещё немного. — Нет, Чон, если мы пропустим наш рейс, то ты меня на спине до офиса понесешь прямиком отсюда. Я ведь ещё душ должен принять.
Чонгук смеётся и отпускает старшего, напоследок оставив поцелуй на макушке. Они наспех одеваются и расходятся по разным номерам, быстро скидывая вещи в сумки и выбегая в фойе, пересекаясь взглядами и кивая друг другу.
— Если мы опоздаем, то это всё ещё на твоей совести, — подаёт голос Чонгук и вызывает лифт. Он чувствует прожигающий его взгляд, но не поворачивается, забавляясь такой реакцией. Альфа знает, что это он предложил немного полежать, что и привело к тому, что сейчас они стоят лохматые и абсолютно не свежие, нервно переглядываясь. — Не я полез к тебе в душ, так что не надо так смотреть.
— Ты мог отказаться, — фыркает омега, заходя внутрь кабины лифта и становясь чуть ли не вплотную к Чону, скрещивая руки на груди. — Я не принуждал тебя вставлять в меня член.
Чонгук тихо хихикает и поворачивается, поддавшись какому-то чувственному порыву и обнимая Чимина, притягивая его к себе и кладя руки на поясницу. Пак немного расслабляется и обвивает руками шею, пристально глядя в глаза напротив и пытаясь понять, что творится в этой лохматой голове. Он ведёт себя так приторно сладко, что даже на языке вяжет, но Паку это, на удивление, нравится.
— Я шучу, прекрати дуться, — альфа улыбается и легко целует старшего, не углубляя поцелуй и дуя на лицо, заставляя жмуриться и уворачиваться Чимина. Чонгук хочет отстраниться, но ему не дают, хватают за затылок и в очередной раз грубо впиваются в губы, покусывая нижнюю и тут же её зализывая. Чон отступает первым, упираясь своим лбом в чужой и улыбается, тяжело дыша. — Второй раунд мы не успеем, да ещё и в грязном лифте.
— Ну, в прошлый раз тебе это не мешало, — Чимин смеётся, и Чон подхватывает, считает это лучшим звуком, который когда-либо слышал. Если он не запишет его в следующий раз и не поставит на все оповещения на телефоне, то это будет удивительно. Чонгук слишком проникся за время поездки Паком, готов закрывать глаза на его странные повадки и разговоры про бывшего, который больно часто маячит на горизонте.
Но смех обоих быстро прерывается, потому что двери лифта открываются, кто-то прокашливается, привлекая к себе внимание. Хоть это и не было обязательно — Пак узнает этот запах в любой ситуации. Хочется закрыть нос, рот, уши, лишь бы не дать проникнуть ему в организм, отравить каждую клетку и оставить гнить где-то на обочине жизни. Чимину противно, но что-то внутри него пытается отзываться, тянется к Юнги, хоть и понимает, что это глупо и безрассудно. Что бы ни произошло, он никогда не вернется к нему. Ни при каких обстоятельствах.
Мужчина резко отстраняется и переводит виноватый взгляд на Юнги. Он выглядит как нашкодивший котёнок, тихо здоровается с вошедшим и смотрит куда угодно, но не на Чонгука. А последнего такой расклад не сильно устраивает. Чон прекрасно видит реакцию старшего и медленно закипает, не может понять, почему Чимин до сих пор хоть как-то считается с мнением этого придурка.
— Можете продолжать, я не буду мешать, — грубо бросает Мин и отворачивается, уставившись в телефон. — Не знал, что в должность секретаря входит и периодически потрахивать тебя, Чимин. Я разочарован.
— Тебя не касаются наши отношения, — выплёвывает Чонгук, привлекая к себе внимание присутствующих. Чимин хватает его за руку, пытаясь отвлечь и одним только взглядом прося Чона замолчать. Но тот уже сорвался, а останавливаться — не в его планах. Пак не заслуживает такого отношения к себе, как минимум, по той причине, что не он эти отношения разрушил. — Оставь комментарии при себе. Ты уже своё проебал, нет смысла показывать характер сейчас.
Юнги хмыкает, поворачивается и обжигает холодным и тяжёлым взглядом младшего альфу. Чонгук головой понимает, что крупнее и сильнее, но энергия, исходящая от мужчины, слишком сильная, подавляющая, заставляющая хотеть зажаться в угол и молчать до конца времён. Чимин всё видит и понимает, что конфликта не избежать, потому что хорошо знает Юнги, знает, что тот сейчас очень раздражён. Омега судорожно думает, пытается как-то сгладить ситуацию, но мысли разбегаются, не хотят помогать Паку в сложившихся обстоятельствах, и он лишь крепче держит Чона за руку, прижимается немного ближе и несколько раз сжимает чужую ладонь. Он уверен, ещё немного, и они перегрызут друг другу глотки, как два бродячих пса в борьбе за еду.
Альфы прожигают друг друга взглядами и молчат, пока лифт не открывается, впуская внутрь других людей, и Чимин понимает, что нужно выходить, иначе они уедут обратно на верхние этажи.
— Прекратите оба, — тихо, но так, чтобы они услышали, произносит омега и выталкивает Чонгука на выход. — Мои дела — не твоё дело, Юнги.
— Я тебя услышал, — бросает альфа, обгоняя и пропадая где-то в толпе людей на первом этаже. Видимо, в здании проходит какая-то важная встреча. Чимину хочется приложиться обо что-то и поинтересоваться у Небес, за что они так его не любят и всячески усложняют жизнь.
— Чимин, я…
Чонгук пытается что-то сказать, но Чимин злобно на него смотрит, заставляя заткнуться, что, собственно, Чон и делает. Он и так уже сказал достаточно, и Пак взорвётся, если услышит ещё хоть одно тупое слово от парня. В тишине они добираются до аэропорта и так же в тишине садятся по местам.
***
Самолёт заходит на посадку, и омега просыпается от того, что его аккуратно тормошат за плечо. Сначала хочется послать того, кто это делает, нахуй и перевернуться на другой бок, но, опомнившись, мужчина кое-как открывает глаза и потягивается, окидывая взглядом борт. Он видит рядом Чонгука, такого же помятого после сна и убирающего наушники куда-то в карман. Младший выглядит таким домашним и уютным, что хочется притянуть к себе и зарыться носом в шею. Но омега не делает этого.
Чимина ещё в Южной Корее посетили не особо радужные мысли, разрушив его ожидания со счастливым концом их истории. Они — коллеги. Чимин — босс Чонгука, да ко всему ещё и гораздо старше. Стоит ли их недороман того, чтобы рисковать авторитетом и позориться перед конкурентами интрижкой с секретарём? Явно нет. Чимин пытается себя уверить, что не стоит, хотя чувства кричат об обратном. Он уже не мальчик и не верит в сказки. Омега с трудом смог доказать другим альфам, что не хуже — и местами даже лучше — остальных, а теперь собственноручно всё испортить из-за юнца с тараканами в голове? Сделать выбор не так тяжело, как он изначально думал. Вернее, совсем не тяжело, если не обращать внимание на кровоточащую рану в районе груди.
Чонгук что-то счастливо говорит на фоне, радуясь возвращению к привычному образу жизни после командировки. Он пытается говорить со старшим, задавая вопросы по работе и нет, но только получает ответы невпопад. Чимин смотрит только в телефон и что-то активно печатает, видимо, не обращая внимание ни на что, что происходит за пределами экрана смартфона. Чонгуку не обязательно знать, что его прекрасно слышат и просто игнорируют, прикладывая для этого немалые усилия.
— Эй, Чимин, можно я займу твоё место, а ты станешь моим секретарём? — альфа игриво улыбается, смотря на сосредоточенный профиль напротив и, получив в ответ кивок, хлопает в ладоши и кладёт одну ладонь старшему на бедро, немного разминая его. Оказывается, стать начальником гораздо проще, чем он думал. — Тогда я жду завтра твоё заявление, секретарь Пак, и латте с тремя шотами эспрессо каждое утро! Ещё я бы не отказался от доступа к твоему банковскому счёту!
Пак вновь кивает, но потом зависает на мгновение, откладывает телефон и смотрит на младшего, вопросительно выгнув бровь и будто спрашивая, что, чёрт возьми, он слышит. Омега останавливается у своего автомобиля, вручая багаж водителю и вновь переводя взгляд на веселящегося Чонгука. Образы дерзкого и самоуверенного парня до их командировки и нынешний
мягкий и выдающий в альфе его незрелость совсем не вяжутся между собой. Чимину хочется приложиться к чему-нибудь головой со всей дури, чтобы выбить из неё дурные мысли об альфе. Совсем не к месту, Пак, совсем не к месту.
— Секретарь Чон, я вызвал такси, оно подъедет через несколько минут и завезёт домой. Жду Вас завтра как обычно, не опаздывайте, — Чимин говорит равнодушно и монотонно и, последний раз окинув альфу взглядом, который тот не может истолковать, разворачивается и ждёт, пока водитель откроет ему дверь.
— Эй, я ведь пошутил! — успевает Чонгук бросить в спину садящемуся на заднее сиденье омеге, но тот даже не реагирует, даже не поворачивается. — Его настолько оскорбило это? Идиотизм. Придурок.
Всю дорогу до дома парень нервно дёргает ногой, чем ужасно раздражает водителя, но Чонгуку наплевать. Единственная вещь, которая занимает его — поведение Чимина. Он где-то неправильно себя повёл? Оскорбил его? И парень не может вспомнить ничего выбивающегося. Он старается вести себя нормально, заткнув куда подальше высокомерие, и вот так ему платят за его старания? Чон с каждой секундой, кажется, становится только злее, в первую очередь — на себя.
Чонгук понимает, что машина стоит рядом с домом, не сразу. Он говорит таксисту, что ему заплатит тот, кто его вызвал, и выходит, громко хлопая дверью и не обращая внимания на голос водителя.
Он чувствует себя использованным и совершенно не хочет являться на работу ни завтра, ни послезавтра, ни через месяц. Стоит разобраться в ситуации, а не пороть горячку, но альфа слишком зол. Он даёт Чимину шанс, а тот сначала бережно его оглаживает, а после бросает на землю и топчет ботинком, как тухнущий окурок.
Весь вечер проходит мимо него, парень игнорирует Хосока, пытающегося узнать, что такого произошло, игнорирует сообщения от Чимина, который сообщает что-то о работе, но никак не показывает свою заинтересованность в Чонгуке, как в личности.
— Только по пьяни и может нормально показывать свои эмоции, — вымученно говорит Чон, смотря в потолок, лёжа на кровати. Ему слишком мерзко, а задетое чувство собственной важности вопит о том, что вот так оставить всё нельзя. Нельзя прожевать и проглотить подобного рода поведение. — Ублюдок ты, Чимин.
Чонгук несколько раз порывается взять телефон в руки, но не решается. Не решается до тех пор, пока не приходит очередное оповещение о новом сообщении. Им бы поговорить по-человечески, а не в сообщениях отношения выяснять.
От кого: Чимин
Если ты собрался меня игнорировать — пожалуйста. Но ознакомься с информацией, будь добр, я не хочу из-за тебя краснеть.
От кого: Чонгук
А ещё утром ты не был против краснеть из-за меня. Что, попользовался и выбросил?
Чонгук печатает первое, что приходит в голову, и мгновенно отправляет, сам удивляется своей дерзости, но внутри неприятно клокочет злоба и требует высвобождения. Внутренние демоны бьются о рёбра, кроша их в пыль и желая выбраться наружу, показаться миру. И, Чонгук, кажется, даст им шанс.
От кого: Чимин
Можешь считать, что так всё и было.
Чимину физически тяжело отправить это сообщение. Руки немного потряхивает, а голова слишком тяжёлая после долгого перелёта и недостатка сна. Он понимает, что перечёркивает все шансы простыми семью словами, что пути обратно не будет, потому что Чонгук не простит такое, но все равно отправляет сообщение, почти уверенный в том, что после этого они с альфой никогда больше не встретятся. Чувства пройдут, а годы практически каторжного труда их не стоят. Чимин уверен, что делает правильный выбор.
Пак встаёт с дивана и бредёт на кухню, чтобы достать из бара бутылку виски и осушить её до дна менее чем за час. Он чувствует себя ещё хуже и тянется к другой бутылке, понимая, что завтра будет ненавидеть себя за это.
Будто у него и так недостаточно поводов для ненависти к себе.
