Проникновение

*** Но Джон не стал его бить. Может, он подумал бы над такой возможностью, если бы гнев не был столь всепоглощающим — первый раз в своей жизни он понял, каково это, когда бешенство выбивает из колеи. Вязкая ярость затопила все внутри и была настолько ошеломительной, что он не мог сделать то, что делал всегда — заметить ее и упрятать подальше. Джон бросился вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, выбежал на улицу — машина уже отъезжала. В руку давила знакомая тяжесть пистолета, и Джон присел, примерился и выстрелил. Заднее стекло лопнуло ливнем осколков, и Джон выстрелил еще раз, и еще: в багажник, в бампер, пока машина, визжа шинами, не скрылась за углом. Вдалеке завыли полицейские сирены, но, не дожидаясь их, благодаря Бога, что все-таки удосужился записать номер Лейстреда на быстрый набор, Уотсон снова бросился в дом, отчаянно забарабанил в дверь миссис Хадсон. — Джон? — раздался голос Лейстреда у него в ухе. — Он был здесь. Только что, у нас, — сказал Джон и моментально ощутил прилив облегчения, когда миссис Хадсон в бигуди и халате открыла дверь. — Он что-то оставил для Шерлока, — добавил он и взбежал вверх по ступенькам. Миссис Хадсон кричала ему в след: «Кто оставил, что оставил?» Шерлок сидел в кресле, он даже не удосужился поднять глаза, и Джон почувствовал непритворную, животную ненависть к Джиму Мориарти, к его хватке, которая как удавка вокруг шеи все теснее сдавливала Шерлока, к собственной беспомощности. В руке Шерлок держал кусок будто перерезанного кем-то напополам пальца. Джон увидел желтоватую, как пергамент, кость, нить сухожилия, нерв и бугристую ткань на белом кончике: кто-то выжег отпечаток пальца на еще живом его хозяине. — Смотри, Джон, улика, — сказал Шерлок, и кровь капала с его шеи на серый шарф. *** Лейстред перевернул вверх дном всю квартиру. Джон был благодарен ему за хлопоты: он привез собак, натасканных на взрывчатку, взрывотехников, заставил всех свободных полицейских прочесать квартиру в поисках потенциальной угрозы. Их друзья были измотаны, все еще не оправились после взрыва Ярда, им бы надо домой, к детям, но и это у них сегодня отнял Мориарти. В какой-то момент Джон поднялся в свою комнату за медицинской сумкой и обнаружил там полный разгром. Вещи не просто разбросали, в них не рылись, а именно методично и тщательно ломали и рвали, начиная от разбитого каркаса кровати до разодранного до пружин матраса. Содержимое шкафа выглядело так, будто его порезали ножницами. Книги вырвали из корешков, фото в рамках разбили до неузнаваемости, а в медицинскую сумку налили нечто, что, судя по запаху и расплывшемуся пятну на ковре, могло быть только кислотой. Джон военный, он не был привязан к вещам, но ему было ужасно жаль свою сумку, она принадлежала отцу и была единственной вещью, которая осталась от него. Он сделал медленный дрожащий вдох и выкинул все из головы. Он потащил Шерлока в кухню, не принимая никаких отговорок, хотя Шерлок пытался под любым предлогом отпираться: он достаточно насмотрелся на зияющую рану в его голове. Он позаимствовал запасы медикаментов у МЧС, которые подтянулись следом за полицией, и наклонил голову Шерлока под кухонную лампу, флюоресцентную и достаточно яркую. Руки Шерлока, лежавшие на коленях, были сжаты в кулаки. Джон думал, что это из-за целой армии полицейских, рыскающих у них в квартире, пока Шерлок не произнес: — Ты ничего не сказал. — О чем? — спросил Джон, он осторожно выбрил кожу вокруг раны, чтобы не слишком жертвовать волосами Шерлока, и тщательно все продезинфицировал. Шерлок зашипел от жжения спирта. — Я ждал, что ты…ну, — Шерлок в бешеном темпе раскачивал ногой, пока Джон тихо не предупредил его: — Сиди смирно. Через некоторое время Джон спросил:  — Чего ты ждал от меня, Шерлок? — делая местную анестезию, чтобы облегчить боль. — Насчет Индии. — Шерлок выдохнул и задрожал, когда Джон сделал первый стежок. — Мы не будем ругаться из-за Индии? — Никто не будет ругаться из-за Индии, Шерлок, — тихо сказал Джон, осторожно протаскивая нить через края рваной раны — плохая рана, небольшая, но глубокая, интересно, чем Шерлока так зацепило. — Ты поглощен этим козлом. Меня не удивляет ничего из того, что ты творишь. Шерлок вздрогнул от негодования, но не пошевелился — до него, наконец, дошло, что он сидит на стуле посреди кухни, а рядом разъяренный доктор держит иглу размером с руку. — Значит, остаток вечера мы потратим на обзывания. — Сейчас пять утра, — ответил Джон, вытаскивая нить. — Ты должен был сказать мне. Я бы поехал с тобой. — Разве я бы мог взять тебя с собой? Ты почти не спишь, потерял половину стоуна, ведущая рука у тебя не надежна. Что хорошего, если бы я тебя сюда впутал? Если бы ты хотел помочь, ты бы делал то, что я прошу, а не то, что тешит твое самолюбие, — имел Шерлок вопиющую наглость заявить, выбросив в помойку всякий здравый смысл. Джон приостановился, чтобы взять под контроль эмоции усилием железной воли, которую воспитала в нем армия, потому что первым побуждением было двинуть Шерлоку по его высокомерным губам. Он медленно вдохнул и медленно выдохнул, потом снова осторожно начал шить. — Дело не в помощи, Шерлок, дело в нас и в том, что между нами. Ты не понимаешь? Господи, — пробормотал Джон и кончиком пальца в перчатке приподнял подбородок Шерлока. — Ты не можешь свалить в Индию, не сказав мне. Ты больше не сбежишь, думая о себе и только о себе. Ты не будешь больше поступать так, будто я ни при чем и не несу половины ответственности за наши отношения. Джон вдруг опустил руки, ужасная мысль пришла ему в голову.  — То есть, если ты хочешь. Шерлок открыл рот, но сзади них в дверях кухни Лейстред сказал: — Шерлок, тебя, — и протянул ему мобильный. *** Много голосов ожидал услышать Шерлок на том конце провода. Скорее всего, голос Майкрофта, кого-то из его помощников или одного из своих многочисленных знакомых, которые хотели помочь или вернуть должок за когда-то проделанную работу. Менее вероятно, но в пределах возможного — жены Майкрофта, которая любила поздравлять его с праздниками и днем рождения, неважно, сколько раз Шерлок просил ее перестать. Даже услышать Мориарти, все еще злорадствующего по поводу побега, было бы не так уж неожиданно. Это же было совсем непредвиденно. — Шерлок, — услышал он, его имя произнесли отчетливо и резко, — ты хоть представляешь, сколько времени? — Почти шесть часов, — ответил Шерлок автоматически, его мозг моментально и самым ужасающим образом слетел с катушек. Он был настолько растерян, что по-настоящему вздрогнул, когда Джон обрезал нитки. Уотсон смотрел на него как на сумасшедшего. — Ты знаешь, во сколько я вчера приехала домой? — Подозреваю, ты меня вот-вот просветишь, — неосмотрительно ответил Шерлок. — Не надо острить, дитя мое, — отрезала мать. — Я хочу вернуться домой и насладиться непрерывным ночным отдыхом, я это заслужила. — Да, мама, — успокоил ее Шерлок. Джон, к счастью, закончил шить и с нескрываемым восхищением уставился на губы Шерлока; в других обстоятельствах Холмсу было бы приятно такое внимание. — Я жду тебя немедленно, — безапелляционно заявила мать, и все тело Шерлока, каждый мускул в его лице приготовились к протесту, натягивая аккуратные стежки Джона. — Я не могу, у меня работа. — Глазами он следил за квартирой, за вялым беспорядочным обыском. — Мне надо исследовать оторванный палец. Не сработало, упоминание о пальце не заткнуло мать ни на секунду. — Ты прекрасно знаешь, что лаборатория здесь лучше во всех отношениях того убогого битком набитого людьми закутка, в котором ты проводишь большую часть времени. Это не обсуждается, — предупредила она. Значит, кофе она еще не пила. — Да, мама, — покорно ответил Шерлок, хотя казался явно обиженным. — Привози с собой своего капитана, — добавила она и повесила трубку. Шерлок с роковой обреченностью уронил телефон на стол. Джон смотрел на него, в его глазах было больше интереса чем, по крайней мере, за всю прошлую неделю.  — Это была твоя мать? — Да, очевидно, спасибо за наблюдательность, — огрызнулся Шерлок. Он медленно встал, прижал большие пальцы к впадинке над верхней губой. — Должен быть способ… — Сэр! — крикнули Лейстреду, который разговаривал с кем-то в комнате Шерлока. — За дверью оставили коробку. — Все глаза обратились к лестнице. Шерлок и Джон переглянулись и зашагали к выходу. Коробок оказалось две, обе были огромного размера и без упаковки. — Здесь записка, — сказал полицейский, передавая записку Шерлоку. «Подумал, что тебе может понадобиться что-нибудь приличное для визита к маме». Шерлок зарычал, по-настоящему зарычал, и несколько полицейских шарахнулись, когда он швырнул записку на землю.  — От кого это? — спросил Лейстред, когда Джон наклонился, чтобы поднять ее. — От Майкрофта, — ответил Джон, он присел на корточки и устало вздохнул. Он открыл верхнюю коробку, вытащил три идеально пошитых костюма явно своего размера и пару аккуратно запакованных ботинок. Кто бы сомневался, под ними лежали три такие же пары костюмов для Шерлока. Шерлок побрел вперед по улице, он не заметил растерянного взгляда Лейстреда, но услышал облегчение в его голосе, когда инспектор отдал приказ кому-то позади. Когда Шерлок повернулся, на улице остался только Джон в лучах неяркого утреннего солнца. Он сидел на ступеньках перед их дверью, казался усталым и — неожиданно — смущенным.  — Ну что ж, надо принять душ и готовиться ехать, — бросил он, скорее не Шерлоку, а всей улице. Шерлок нахмурился.  — Ты поедешь? — спросил он более неуверенно, чем обычно. — Если только ты не думаешь, что и там от меня не будет никакого толку, — заявил Джон таким ядовитым тоном, что это изумило обоих. Джон разозлился на него, это понятно; почему он все еще оставался с ним, Шерлок не знал. Должна быть какая-то грань, которую Джон не позволит ему перейти, но все они кажутся одинаковыми, и Шерлок не уверен, что сможет понять разницу, пока не переступит их. — Джон… — сбивчиво начал он. — Давай все проясним, я…то есть… я бы хотел, чтобы ты поехал со мной. Если хочешь. — Он заставил себя продолжить, почему это так трудно? — Я хочу, чтобы ты… был со мной. Что бы и где бы ни случилось. Джон запустил руку в волосы, улыбаясь так, будто рассмеялся бы, если бы не так смертельно устал. — Вот и прояснили, — сказал он и потом все-таки улыбнулся по-настоящему. *** Грег успокоился к половине восьмого утра. Он прочесал каждый дюйм квартиры на Бейкер-стрит, обнаружил множество отвратительных пугающих вещей, например, таких, как четверть отрубленной головы в холодильнике («это чтобы проверить, как заморозка влияет на открытые ткани мозга, взял из морга с согласия доктора Хупер, с какой стати ты вообще стал искать там бомбу?»), но с уверенностью мог сказать, что бомбы здесь не было. Открытием для Грега стало то, что Мориарти оказался больным ублюдком, даже хуже, чем он представлял. Судебный психолог Марта Сэмпсон все больше и больше тревожилась и к рассвету превратилась в комок нервов, для человека, который превыше всего ставит профессионализм, это было более чем странно. — Что у вас? — наконец, спросил Грег, хотя он не был уверен, что хочет знать ответ. — Прежде всего, нарциссизм, потом неконтролируемый психоз, — сказала она ему с глазу на глаз в кухне. — Это человек, который не только любит себя, но и любит видеть отражение себя в других. В глубине своей больной и неустойчивой психики он жаждет оправдания, разыскивает тех, кто похож на него, чтобы самоутвердиться, почти как ребенок, который ищет одобрения у родителя, а потом насилием и жестокостью отвечает на него. — Она с резким звуком стянула перчатки, потерла лицо. — Можно добавить, что нарциссизм, который руководит его действиями, не делает различия между мужчинами и женщинами. Когда он находит кого-то, в ком видит свое отражение, он упорно преследует их, не считаясь ни с чем. Я вижу признаки этого и здесь. — В чем же? — В одежде Шерлока рылись. В ящиках комода следы спермы, на постельном белье — мочи. Ребята сейчас проверяют ванную, но я почти уверена, что мы найдем те же самые следы. Грег скорчил гримасу. — И они не принадлежат Шерлоку. — Нет, — Марта покачала головой и села на один из стульев у маленького кухонного стола, заставленного остатками экспериментов. — Моча разбрызгана не в той манере, которую мы заметили на других пробах. Здесь целились точнее, я бы предположила, что подозреваемый мочился на постель намеренно. И эякулировал тоже. Грег вздохнул, раненое плечо нестерпимо болело, и посмотрел в гостиную на Шерлока, который рассматривал пакет с половиной пальца на фоне заглядывающего в окна утреннего света. — А комната доктора Уотсона? — Разгромлена, — ответила Марта. — Я бы сказала, что состояние комнаты Джона Уотсона — это показатель латентной гомосексуальной фрустрации Мориарти. Он нашел человека, который фактически во всех отношениях противоположен ему. Шерлок Холмс гений, он делает то, что мало кто умел — он ровня Мориарти, он отвечает выпадом на выпад. Присоединим к гениальности прекрасное лицо, и Мориарти не может совладать с собой. Ему нравится то, что он видит в Шерлоке, потому что он видит в нем свое отражение. — Но Джон Уотсон тут совершенно ни при чем, — упорствовал Грег, еще раз оглянувшись в гостиную, где притулился и дремал Джон, — они просто друзья. Марта посмотрела на него — и только потом спохватилась — таким истинно женским взглядом, что Грегу показалось, что это жена говорит ему, что поверить не может в его непроходимую тупость. — Тем не менее, — сказала Марта, помолчав, — неважно, что есть, чего нет, важно отношение Мориарти. — Вы думаете, он снова нападет. — Это уже не вопрос, вопрос — когда. Он любит Шерлока и ненавидит его, потому что Шерлок это все, чем ему никогда не стать. Он хочет убить его, жестоко, без малейшего раскаяния, потому что Джим Мориарти психопат и единственное доступное ему чувство — это глубочайшая, садистская ненависть к себе. Грег медленно выдохнул через нос, потер лицо. — Хорошо. Спасибо, детектив-инспектор. Порой он ненавидел свою работу. Он пошел в гостиную, где Шерлок пытался делать вид, что смотрит в микроскоп, а пакет с уликой лежал так близко к его лицу, что запотел от дыхания. Это было смешно и совершенно очаровательно, Грег порой забывал, как чертовски молод Шерлок, пока он вот так невольно не напоминал ему. — Тебе нужно позвонить и отменить визит к матери. Примерно через час я пришлю за ней вертолет, и мы отправим вас всех в безопасное место. Шерлок громко фыркнул, подчеркнуто не обращая внимания на Грега. — Я не шучу, Шерлок. Это вопрос не только национальной безопасности, но и твоей безопасности. — Грег, мой отец возглавлял проект Брайана и Смита, — сказал Шерлок с нотой холодной усмешки в голосе. — Уверяю тебя, место безопаснее, чем мой дом, только подземный бункер. — Шерлок… — Детектив? — позвал один из молодых констеблей от дверей. — Машина подъехала. — А, как раз вовремя, — сказал Шерлок, подталкивая Джона в колено. — Вставай, пошли, Джон. — Что? Шерлок! — рявкнул Грег. — О, успокойся, машину прислал Майкрофт. Грег, черт их всех дери, понятия не имел, откуда он это узнал, пока не выглянул в окно и не увидел треклятый «Ролл-Ройс», стоявший у обочины. — Шерлок, ты не можешь просто так очертя голову уйти, Аскот в часе езды. — Тогда пошли сопровождение, если думаешь, что полицейская машина будет безопаснее, чем вот то бронированное чудище, — бросил Шерлок через плечо. — И пожалуйста, не приписывай Мориарти больше заслуг, чем ему положено, детектив-инспектор. Я уверен, что даже с его навыками не хватит времени, чтобы подложить бомбу под М-4. — Он помог Джону встать, и они вот так просто ушли, прежде чем Грег смог произнести еще хоть слово. Только через час он понял, что палец не вернули в пакет с уликами. *** Джон вел машину так, как делал все остальное — умело, уверенно. Он заморгал, увидев на улице «Роллс» на холостом ходу, но вел машину так, словно родился за ее рулем. Он вез их через бесконечные выматывающие пробки к выезду из Лондона. Солнце просачивалось сквозь упрямые облака, делая их похожими на дешевое лоскутное одеяло. Первые полчаса Шерлок перебирал в голове возможные результаты каждого сценария, решая, какой из них меньше оскорбителен для его чувств. Не было смысла тратить энергию в бесплодной борьбе с неизбежностью, особенно когда неизбежность блуждала по стране в образе его матери. — Твой отец жив? — спросил Джон, должно быть, в седьмой раз. Он напустил на себя нарочито небрежный вид, пытался скрыть свой интерес и терпел сокрушающее фиаско. — Нет, — коротко ответил Шерлок. Они снова погрузились в молчание, за которое Шерлок был благодар… — Может, нам остановиться и купить подарок? Не хочу, чтобы меня сочли невоспитанным, — предложил Джон. Шерлок подумывал о том, чтобы вывернуть руль и отправить их в ближайшую канаву. Он утешился тем, что скорчил гримасу, судя по реакции Джона, премерзкую. — Нет, это потом. Джон, казалось, завис где-то между изумлением и беспокойством, обычное для него состояние последнее время. Хотя, вообще-то, с самого их знакомства. Сейчас Шерлок имел все основания назвать выражение лица Джона отсутствующим. Помимо прочего, между глаз у него пролегла напряженная линия, и по ней было ясно, что у них с Шерлоком все плохо. Шерлок делал то, что считал правильным, учитывая конкретные обстоятельства. Он не собирался извиняться. Накрахмаленная до последней ниточки рубашка Шерлока царапала грудь, и он рассеянно почесывался. Джон каждый раз обращал на это внимание. Сам он странно непринужденно держался в длинном пальто и черной рубашке. Он казался неожиданно старым и чересчур молодым; стрижка, на которой он настоял на выезде из Лондона, только подчеркивала разницу. Она была в военном стиле — четкая кромка волос вдоль лба, молодила его на десять лет. Шерлок смотрел на нее с отвращением. — Я не думал, что твоя мать жива, — сказал Джон, пытаясь завязать разговор. — Ты упоминал о ней только в прошедшем времени. — Когда ты в последний раз навещал свою мать, Джон? — язвительно ответил Шерлок. Только потому, что он не хотел, чтобы Джон куда-то делся, не значило, что он хотел видеть его рядом прямо сейчас. — Собираешься повидаться с ней на Рождество в этом году? Поболтать о своей неудавшейся военной карьере? Джон поджал губы в той манере, которая говорила Шерлоку больше, чем тысяча воплей. Они больше не разговаривали до самого дома.